Глава пятая 2 page

Она неторопливо обошла дом, который безраздельно принадлежал ей до самого сентября. Детские были прибраны. На стенах комнаты Брайана висели фотографии футболистов; Энни отдавала предпочтение поп‑звездам. На подоконнике Брайана стояли пластмассовые фигурки борцов, на подоконнике Энни лежали плюшевые игрушки. Две хорошо оборудованные ванные, причем одна обставлена сантехникой викторианской эпохи. И одна пустая, безжизненная комната со множеством полок, но без книг. Должно быть, в те времена, которые Рия называла более счастливыми, тут находился кабинет Дэнни.

Уютная тесноватая кухня, полки с поваренными книгами, полки с кастрюлями и формами для печенья – комната, в которой люди пекли, ели и жили. Здесь было полно красивых вещей, но первой и главной особенностью этого дома было то, что он представлял собой семейный очаг. Почти все стены были увешаны фотографиями – главным образом, детскими, однако на некоторых присутствовал и красавчик Дэнни Линч. Он ушел, но его не исключили из здешней жизни. Мэрилин смотрела на его лицо и пыталась понять этого человека. Очутившись в его жилище, она поняла одно: Дэнни должен был очень любить свою новую женщину или быть очень несчастливым в браке с Рией, если он смог уйти из такого прекрасного дома, даже не оглянувшись.

– Как ты думаешь, я должна зайти к ней? – спросила Нора Джонсон у Хилари.

– Вот еще! Ей и так хорошо. Заполучила на все лето такой дом даром! – фыркнула та.

– Ну да, но ей может быть там немного одиноко. Рия сказала…

– «Рия сказала, Рия сказала»! Если бы она захотела, то нашлось бы множество людей, которые могли бы присмотреть за домом.

Нора с досадой посмотрела на свою старшую дочь.

– Послушай, Хилари, если ты хочешь сказать, что сама могла бы присматривать за домом и кормить этого дурацкого кота…

– Да, могла бы. И ты тоже. Зачем ей понадобилось уезжать и поселять в доме какую‑то никому не известную американку?

– Хилари, ты набитая дура. Весь смысл в том, что Рия хотела уехать в Америку. Именно поэтому она не стала меняться домами со мной, живущей на той же улице, или с тобой, живущей на другом конце города.

Хилари и в самом деле почувствовала себя глупо. Обида заставила ее совершенно забыть об этом.

– Ладно. Сегодня и завтра пусть отдохнет, а потом мы, может быть, с ней свяжемся, – проворчала она.

– Я бы очень не хотела, чтобы она подумала, будто ей здесь не рады, – сказала мать Рии. Когда Хилари не фыркала, ее вполне можно было терпеть.

По дороге на Тюдор‑драйв Карлотта показала Рии все местные достопримечательности.

Рию удивили дома с общественными газонами, мимо которых они проезжали.

– Никаких заборов! – воскликнула она.

– Просто люди живут по‑соседски, – пожала плечами Карлотта.

– А что, на Тюдор‑драйв тоже так?

– Нет, у нас ведут более замкнутый образ жизни.

Карлотта приводила названия улиц и переулков, которые в ближайшие дни и недели должны были стать для Рии более привычными. Показала ей две гостиницы, клуб и библиотеку, хорошую автозаправочную станцию и ту, хозяином которой был малый, считавшийся бичом всего города, два антикварных магазина, один цветочный, приличный маленький рынок, замечательную кулинарию, где можно было купить деликатесы. И конечно, центр садоводства. Карлотта показала на него с видом триумфатора.

– Знаете, я не большой любитель этого дела. Едва отличаю цветок от сорняка, – сказала Рия.

Карлотта безмерно удивилась.

– Я была уверена, что вы без ума от растений. И именно на этой почве познакомились с Мэрилин.

– Совсем нет. Скорее наоборот.

– Вот тебе и раз! Надо же, как можно ошибаться. Просто у Мэрилин нет никаких других интересов, вот я и подумала…

Они почти приехали.

– Знаете, я с удовольствием пригласила бы вас к себе и угостила чем‑нибудь, но вы приехали сюда на лето, поэтому, наверное, хотите поскорее оказаться у себя и освоиться. – Карлотта достала конверт с ключами и протянула ей.

– А разве вы не войдете со мной? – удивилась Рия.

– О нет, милая, ни в коем случае. Теперь дом Мэрилин и Грега принадлежит вам.

– Пожалуйста, пойдемте. Я хотела бы, чтобы вы вошли в дом и всё мне показали.

Карлотта нерешительно закусила губу.

– Честно говоря, я сама там ничего не знаю… – начала она.

– Пожалуйста, Карлотта. Я буду чувствовать себя намного увереннее, если вы войдете со мной. Мэрилин сказала, что оставит для меня в холодильнике бутылку вина. А я оставила бутылку для нее. Чтобы отпраздновать начало отпуска.

– Я бы не хотела, чтобы она подумала…

Но возражать не имело смысла. Рия уже вышла из машины и осматривала свой новый дом.

– Как вы думаете, мы должны пройти в эту калитку или обойти гараж?

– Не знаю. – Обходительная и уверенная в себе Карлотта явно стушевалась.

– А какая дорожка ведет к парадному?

– Рия, я никогда не была в этом доме, – призналась Карлотта.

Пауза была непродолжительной. Затем Рия сказала:

– Ну что ж, значит, это будет новостью для нас обеих. После этого каждая взяла по чемодану, и они вместе отправились изучать дом Вайнов – Тюдор‑драйв, номер 1024.

– Хейди? Это Грег Вайн.

– О, привет, Грег. Как дела? – Хейди ощутила такое облегчение от того, что Грег еще разговаривает с ней после промашки, допущенной несколько недель назад, что даже не успела удивиться самому звонку.

– В принципе ничего, Хейди, но я слегка озадачен. Ты видела, как Мэрилин уезжала в аэропорт? В смысле, она действительно уехала?

– Да. Да, конечно. У тебя есть номер ее тамошнего телефона? Она говорила, что есть. – Хейди немного встревожилась.

– Да, есть. Просто я подумал, прибыла в Стонифилд эта… ну, та, которая будет жить в нашем доме.

– Я не знаю подробностей, но думаю, что прибыла. Пару часов назад, Грег. – Хейди не стала говорить, что любую информацию о приезде Рии пришлось тащить из Мэрилин клещами.

– Ясно.

– А что?

– Да нет, ничего. – Он был очень мрачен. Просто в отчаянии.

У Хейди сжалось сердце от сочувствия. Она изо всех сил пыталась сообразить, что бы ему хотелось знать.

– Тебя интересует, добралась ли она до дома, да?

– В каком‑то смысле.

– Хочешь, чтобы я сходила и посмотрела, там ли она?

– Наверное, в первую неделю автоответчик будет принимать сообщения для нас. А потом если эта… захочет, она может сменить ленту. – Тон у него был обиженный.

– Ты хочешь знать, приехала ли она и что она за человек, да, Грег? Это так?

– Похоже, ты понимаешь меня лучше, чем я сам. – В трубке послышался горький смешок.

– Я не знаю, смогу ли зайти. А вдруг она спит? Конечно, можно было бы позвонить, но там автоответчик…

– Тогда зайдешь в другой раз, вот и всё. Я чувствую себя здесь совершенно беспомощным и не знаю, что и думать.

– Я тебя понимаю, – посочувствовала Хейди.

– Сомневаюсь, Хейди. Вы с Генри можете говорить друг с другом обо всем. Когда‑то и у нас было так же. Но теперь разговор на любую тему кончается раздражением и обидой… – У него сорвался голос.

– Не огорчайся, Грег. Все наладится.

– Извини, я говорю как участник ток‑шоу Опры.[12]

– Что, так скверно?

– Нет, просто я не в своей тарелке. Послушай, я не хочу портить твои отношения с Мэрилин. Честное слово.

– Тут нечего портить. Просто дай мне номер своего телефона, и я позвоню, когда что‑то узнаю.

– Ресторан за мной.

– Обойдусь. Лучше купи мне муму[13]поярче, чтобы было что надеть на встречу выпускников.

– О боже, я совсем забыл…

– Грег, тебе нужно на ней присутствовать. Ты еще не пропустил ни одной. Согласно данным исторического факультета.

– Но где я буду жить, если вернусь? – Он был совершенно растерян.

– Послушай, Грег, до этого еще несколько недель. Сначала я сообщу тебе, что творится на Тюдор‑драйв, а там уж ты сам примешь решение.

– Спасибо, Хейди. Ты настоящий друг.

– Мы были друзьями и останемся ими. Все четверо, запомни мои слова, – не слишком убежденно ответила она.

Карлотта и Рия обходили дом.

– Тут так красиво. И ведь ей никто не помогает. Наверное, она заключила договор с профессиональными уборщиками, – с восхищением сказала Карлотта.

Выйдя из просторной гостиной с цветными коврами на полу и тремя белыми кожаными диванами, окружавшими камин, они прошли на огромную кухню с барной стойкой и обеденным столом, а потом в кабинет Грега, три стены которого занимали книжные полки от пола до потолка, а у окна стоял красный кожаный письменный стол с большим черным вращающимся креслом. Места для картин на стенах не было, но зато здесь стояли три столика со статуэтками и разными безделушками.

– Чудесная комната, – сказала Рия. – Видели бы вы теперь кабинет моего мужа… Теперь от него остались одни стены.

– Почему? – задала законный вопрос Карлотта.

Рия сделала паузу и посмотрела на нее.

– Мы разошлись. Он переехал, и теперь его кабинет пустует. Но его комната никогда не была такой. Даже в наши лучшие времена… Может быть, пройдем в сад?

– Сад можно будет осмотреть завтра, – сказала Карлотта.

– Тогда давайте откроем бутылку шардоне, оставленную Мэрилин, – предложила Рия.

– Если ароматерапия смогла так быстро снять утомление от полета, то мы с вами находимся на пороге великого открытия, – ответила Карлотта, и они пошли на кухню.

И тут кто‑то постучал в дверь. Карлотта и Рия посмотрели друг на друга и пошли открывать вместе. На пороге стояла женщина лет сорока и держала бутылку в подарочной упаковке.

– Здравствуйте. Я – Хейди Фрэнкс. Мы работаем вместе с Мэрилин, и я хотела поздравить вас с приездом… Привет, Карлотта. Не ожидала встретить вас здесь.

– Это Рия настояла, – пробормотала Карлотта так, словно извинялась перед хозяйкой за вторжение.

– Входите, Хейди, – сказала Рия. – Вы пришли как раз вовремя. Мы собирались выпить.

– Ну, вообще‑то я не…

Рия недоумевала. Почему обе женщины с такой опаской переступают порог этого дома? Американцы славятся своим дружелюбием и непринужденностью, но казалось, что Карлотта и Хейди оглядываются через плечо, боясь увидеть призрак Мэрилин Вайн, который заставит их обратиться в бегство.

Она отогнала от себя несвоевременные мысли и повела гостий на кухню.

Мэрилин распаковала вещи, съела суп и выпила бокал оставленного Рией дорогого французского вина. Потом она долго лежала в ванне на когтистых лапах, смывая с себя усталость от долгого перелета, к которой прибавилось утомление от пешей прогулки по Дублину.

Она думала, что сможет уснуть, но не тут‑то было. Всю долгую вторую половину дня Мэрилин не сомкнула глаз. Ей не давали покоя мысли. Зачем она приехала в этот дом, наполненный прошлым и будущим? В дом викторианской эпохи. Она не знала точной даты его постройки, но люди могли жить здесь еще во времена войны Севера и Юга и битвы при Геттисберге!

В этом доме была надежда, которой давно не осталось в доме 1024 по Тюдор‑драйв. Двое счастливых детей улыбались с фотографий в каждой комнате. Мальчик с улыбкой от уха до уха и девочка, которая могла бы быть ровесницей Дейлу. Мэрилин лежала под белым покрывалом на широкой хозяйской кровати в доме, где было все, и думала о своей жизни, в которой не было ничего.

Потом раздался какой‑то негромкий звук, и на пороге показался встревоженный оранжевый кот. Он прыгнул, приземлился на кровать, лег рядом и зарокотал, как лодочный мотор на озере в штате Нью‑Йорк К кошкам Мэрилин была равнодушна, но относилась к ним скорее одобрительно, как ко всем животным. Однако Климент был кот не простой, а ученый. Казалось, он понимал, что ей плохо. Он примостился у нее под боком и мурлыкал все громче и громче. Это подействовало на Мэрилин, как колыбельная или мантра. Она уснула и проснулась, когда часы показывали полночь.

Значит, в Стонифилде сейчас семь вечера. Можно позвонить Рии и поблагодарить за гостеприимство. Они договорились, что если Рия захочет ответить на звонок, то возьмет трубку. Мэрилин набрала номер. После третьего гудка она услышала собственный голос.

– Это Мэрилин, – сказала она. – Здесь полночь, и все чудесно. Я только хотела поблагодарить вас.

А потом раздался голос Рии.

– Здесь только начинает смеркаться, но все еще чудеснее. Огромное вам спасибо.

– Вы нашли шардоне? – спросила Мэрилин.

– Не только нашла, но уже все выпила. А вы нашли шабли?

– Конечно. Кое‑что еще осталось, но непременно допью.

– Герти вас встретила?

– Я добралась благополучно, и мне здесь очень нравится. У вас потрясающий дом. Карлотта отдала вам ключи? Все прошло нормально?

– Да. У вас не дом, а мечта. Вы его недооцениваете.

Потом наступила небольшая пауза, после которой они пожелали друг другу спокойной ночи. Мэрилин сама не знала, почему сделала вид, что Герти была здесь. А Рия не имела представления, почему она не сказала Мэрилин, что ее подруги Карлотта и Хейди в эту минуту откупоривают третью бутылку вина. Если бы кто‑нибудь спросил, почему они это сделали, им было бы трудно найти ответ.

– Бернадетта, сегодня я хочу проведать бабушку.

– Хорошо.

– Но я не знаю точно, когда вернусь.

– Ладно.

Энни сунула в хозяйственную сумку свои вещи, среди которых была коротенькая юбка из лайкры и топ.

– Только перед уходом позвони папе на работу.

– Зачем?

– Затем, что за завтраком ты забыла предупредить его, что поедешь к бабушке.

– Он не хочет, чтобы ему надоедали такими пустяками.

– Хочет.

– Я скажу ему вечером.

– Предпочитаешь, чтобы я сама позвонила ему? – В голосе Бернадетты не было угрозы. Казалось, она задала самый невинный вопрос, но на самом деле в нем не было ничего невинного.

– Бернадетта, не надо вести себя как тюремщик.

– А тебе не надо лгать мне. С такими вещами к бабушке не ходят. Вы с Китти собрались совсем в другое место.

– А если и так, вам‑то что?

– Мне ничего. Мне совершенно безразлично, куда ты ходишь и что делаешь, но твой отец расстроится, а я этого не хочу.

Это была самая длинная фраза, которую Энни когда‑либо слышала от Бернадетты. Девочка немного подумала, а потом нерешительно сказала:

– Он не расстроится, если ничего не узнает.

– Попытка номер один. Неудачная.

– Я должна позвонить Китти, – признав свое поражение, сказала Энни.

Бернадетта кивнула на телефон.

– Звони, – сказала она и снова уткнулась в книгу.

Во время разговора Энни дважды оглянулась, но не заметила никаких признаков того, что Бернадетта ее подслушивает.

– Нет, не могу объяснить, – злобно сказала девочка. – Конечно, пыталась. Неужели ты думаешь, что не пыталась? Как по‑твоему, кто? Да. Да. Еще хуже мамы. Честное слово.

Она сердито положила трубку и посмотрела на Бернадетту, свернувшуюся в кресле. Кажется, та слегка улыбалась. Но, возможно, Энни это только почудилось.

– Ну, какая она? – дружно спросили Майлс и Декко.

– Да вроде ничего, – проворчал Брайан.

– Они действительно все время занимаются сексом?

– Ничего подобного.

– А иначе зачем ему было нужно уходить, жить с ней и делать ей ребенка? – спросил Декко.

– Наверное, так было раньше. Не думаю, что они занимаются этим теперь, – почесал в затылке Брайан.

– Они занимаются этим всегда. – Декко все еще дулся на бэби, который испортил ему жизнь. – Занимаются и занимаются, пока не падают замертво.

– Серьезно? – с любопытством спросил Майлс.

– Как пить дать. – В этом вопросе Декко был авторитетом. – Но в твоем доме, Брайан, они должны заниматься этим день и ночь. Судя по ситуации и всему прочему.

– Ага. Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, – задумчиво промолвил Брайан.

– Ты не слышишь, как они сопят, а потом задыхаются?

– Нет, – покачал головой мальчик. – Во всяком случае, при нас они так себя не ведут.

– Конечно, не при вас, дурак. Нужно слушать, когда они ложатся в постель.

– Нет. Тогда они только вполголоса говорят о деньгах.

– Откуда ты знаешь?

– Мы с Энни подслушивали. Хотели знать, что они будут говорить о маме. Но они не говорили о ней вообще. Ни слова.

– И что они говорят о деньгах?

– Что‑то ужасно скучное насчет повторной закладной. Причем целыми часами, – сказал Брайан.

– Ну что, они настоящие чудовища? – спросила Финола Данн, разговаривая с дочерью по телефону.

Бернадетта засмеялась.

– Они не такие уж плохие. Только горластые и непоседливые.

– Это еще цветочки, – предупредила мать.

– Знаю.

– Ладно, сегодня у них плавание. Потом сообщу, как прошел урок. Мальчик мне нравится. У него есть чувство юмора.

– Энни приходится намного труднее, – с сочувствием сказала Бернадетта.

– Да, за ней нужно следить.

– Мама, это всегда было твоим девизом.

– Судя по тебе, толку от него ни на грош! – с сердцем сказала мать и положила трубку.

Когда Энни увидела в бассейне Китти, у нее отвисла челюсть.

– Вот это совпадение! – четыре раза повторила она. Китти удивилась не меньше.

– Кто бы мог подумать? – глядя куда‑то в пространство, пробормотала она.

– Миссис Данн, это моя подруга Мэри, – представила ее Энни. – Она кормит моего кота Климента. Можно мне после плавания съездить с ней на Тара‑роуд и посмотреть на Климента?

– Почему бы и нет? – ответила Финола Данн. От бассейна до дома Дэнни и Рии ходил автобус. Мэри казалась симпатичной малышкой, вполне способной кормить чужого кота.

– Почему ты называешь ее Мэри? – спросил Брайан.

– Дурак! Потому что ее так зовут, – прошипела Энни.

– Раньше ее никогда так не звали, – возразил Брайан.

– А теперь зовут. Молчи лучше!

Тренер свистнул в свисток, требуя внимания.

– Увидимся позже, Китти, – бросила Энни.

– Похоже, я что‑то перепутала. Мне показалось, что ты назвала ее Мэри, – сказала Финола Данн.

– Э‑э… вообще‑то у нее два имени, так что… – Энни покраснела.

Брайан торжествующе улыбнулся.

Пока шел урок, Финола Данн позвонила по телефону. Когда занятия закончились, она заявила стальным тоном:

– Скажи Мэри, что кота кормит американская леди, так что там вам делать нечего.

Энни приуныла.

– Вы звонили Бернадетте? – наконец спросила она.

– Да, и она просила тебе кое‑что передать.

– Что? – У Энни возникло нехорошее предчувствие.

– Что это была попытка номер два. А после третьей тобой займется отец.

Хейди и Карлотта признались Рии, что они никогда в жизни не выпивали по бутылке на нос. Они были неприятно удивлены. Это никуда не годится, говорили они и приписывали случившееся дурному влиянию их новой ирландской подруги. Рия заверила их, что она и сама никогда ничего подобного не делала и дома выпивала не больше рюмки за вечер.

– Но это же Соединенные Штаты! – причитала Карлотта. – Мы тут регулярно взвешиваемся и считаем калории. Минимум половина моих клиенток лечилась или лечится от алкоголизма, а теперь мы сами пошли по той же дорожке!

– А я – немолодая жена преподавателя вуза. Все мы слышали истории о том, что женщины привыкают к бутылке именно в эту пору своей жизни. И спиваются. А у наших мужей не такой оклад, чтобы помещать нас в клинику Бетти Форд.

– Мне бы ваши проблемы! – засмеялась Рия. – Я, брошенная жена, прилетела сюда из Ирландии, чтобы прочистить мозги, а сама в первый же день познакомилась с двумя пьянчужками и нализалась как поросенок!

Зато они узнали друг о друге всё. Оказалось, что Карлотта получает алименты от трех мужей, что все они регулярно платят ей очень приличные суммы и что она удачно вкладывает эти деньги в дело. Первый муж Хейди был таким чудовищем во всех отношениях, что с ним могла сравниться только первая жена Генри. Существуй на свете справедливость, эти люди встретились и поженились бы. Но поскольку справедливости на свете нет, они продолжают отравлять существование новым мужьям и женам. И, конечно, они хорошо перемыли косточки Дэнни Линчу. Рия рассказала, как она познакомилась с ним утром, накануне своего двадцатидвухлетия, как днем впервые переспала с ним на Тара‑роуд и как вечером, спустя много лет, он сказал ей, что действительно собирается стать отцом, но не ее ребенка.

– Давайте посмотрим, что еще оставила Мэрилин в холодильнике, – сказала Хейди.

Они могли бы болтать до бесконечности. Но когда женщины съели лежавший в холодильнике пирог с заварным кремом и выпили для отрезвления по две чашки кофе, Рия почувствовала, что Карлотта и Хейди смущены и даже слегка стыдятся собственной откровенности. Впрочем, нет: похоже, они стыдились того, что разговорились в неподходящем месте. Она была разочарована тем, что теплая атмосфера, сложившаяся за этот вечер, незаметно улетучилась. Рия решила, что в день приезда обзавелась двумя новыми чудесными подругами, но, возможно, это было не так Не следует торопиться и рассчитывать на дружбу, которая может и не сложиться. Пора было прощаться. Рия не стала договариваться о новой встрече. Кажется, это женщин вполне устроило. Рия поняла, что Карлотта и Хейди очень обрадовались тому, что она ничего не сказала Мэрилин про импровизированную вечеринку на Тюдор‑драйв. За этот вечер они обсудили многое, но ни разу не упомянули имя женщины, жившей в этом доме.

Когда они ушли около десяти вечера, а по ирландскому времени в три часа ночи, Рия медленно обошла дом. В Дублине ее муж Дэнни лежал в постели с девочкой, ждавшей его ребенка. Ее сын Брайан спал на спине, сбив скрученную простыню в ноги и не погасив свет. Ее дочь Энни исписывала дневник неосуществимыми планами того, как сбежать с Китти в какое‑нибудь опасное место. Ее мать Нора спала, окруженная иконами, и во сне видела, что продала свой флигель и переселилась в «Святую Рту».

Хилари и Мартин спали в своем убогом домике, на кровати, купленной на распродаже, и больше не занимались любовью, потому что Мартин сказал, что без надежды зачать ребенка делать это не имеет смысла. Их большой круглый красный будильник был поставлен на половину седьмого. В школе были каникулы, но Хилари выполняла свои канцелярские обязанности, а Мартин ставил оценки письменным экзаменационным работам, чтобы свести концы с концами. Розмари спала уже четыре часа, а если Герти сумела встретить Мэрилин на Тара‑роуд, значит, день у нее прошел спокойно и теперь бедняжка спит рядом с этим здоровенным пьяным бугаем, своим драгоценным сокровищем, которое, как она считает, обязана охранять и защищать.

Климент спит где‑нибудь в кухне на стуле. Каждый вечер он облюбовывал себе новое место. Ему никогда не позволяли подниматься наверх и заходить в спальни. Несмотря на все мольбы Энни.

Спит ли Мэрилин? Может быть, она тоже бодрствует и думает о ней, Рии? Рия вошла в комнату, которую раньше видела только мельком. Она инстинктивно закрыла дверь в нее, когда в дом вошла Карлотта. Рия включила свет. Все стены были увешаны фотографиями мотоциклов. «Электра‑глайды», «хонды»…

На кровати была разложена мальчишеская одежда. Куртки, джинсы, ботинки большого размера… Казалось, что пятнадцатилетний подросток пришел, перерыл всё, пытаясь найти то, что ему нужно, переоделся и ушел снова. В шкафу аккуратно висели костюмы, на полках лежали рубашки, шорты и носки. На письменном столе у окна были разложены школьные учебники, журналы, книги. И фотографии мальчика, симпатичного подростка с волосами, торчавшими во все стороны, как иглы дикобраза, и улыбкой, которую не портили даже скобки на зубах. На каждом снимке его окружали друзья. Вот они на баскетбольной площадке, вот в бассейне, в снегу, в костюмах для спектакля школьного драмкружка. Фотографии лежали как попало.

Рия не сводила с них глаз. Похоже, это было сделано намеренно. Ей хотелось больше узнать о женщине, которая сейчас спала в ее постели на Тара‑роуд. Должно же быть в этом доме что‑то, что поможет ей представить, какая она, эта Мэрилин Вайн. И она нашла это «что‑то». В спортивной сумке. Фотография была прикреплена липкой лентой к ее внутренней стороне. Лето; мальчик в костюме для тенниса улыбается и обнимает за плечи лысеющего мужчину в клетчатой рубашке с распахнутым воротником. Рослая стройная женщина в желтом тренировочном костюме. У нее высокие скулы, короткие темные волосы и солнечные очки, поднятые на лоб. Они напоминают персонажей клипа о здоровом образе жизни. Все трое.

Розмари бросила в почтовый ящик записку.

Дорогая Мэрилин!

Добро пожаловать в Дублин. Наверное, когда вы проснетесь, то захотите уснуть снова, а не иметь дело с назойливыми соседями. Я просто хотела сообщить, что если вы пожелаете зайти ко мне выпить или пойти ни ланч в «Квентин», где вам должно понравиться, то стоит только позвонить.

Не стану надоедать вам приглашениями, познайте, что самая старая и, надеюсь, самая близкая подруга Рии всегда рада оказать вам гостеприимство и надеется, что вы хорошо проведете здесь время. Я знаю, что Рия не могла дождаться, когда окажется в вашем доме.

Искренне ваша

Розмари Райан.

Мэрилин взяла записку еще до того, как Розмари успела добежать до своей машины, припаркованной у ворот. После ночной беседы с Рией она так и не уснула, несмотря на все старания Климента, неохотно спустившегося следом за ней и севшего на стул в этой красивой старой комнате. Она видела в окно высокую элегантную блондинку в прекрасно сшитом костюме – явно от знаменитого дизайнера. Мелькнули стройные ноги в колготках цвета дыма и туфлях на высоких каблуках, женщина села в черный БМВ и уехала. Это была женщина, которую Рия называла в письмах своей лучшей подругой, акулой бизнеса и мисс Совершенство – впрочем, без всякой зависти.

Записка Мэрилин понравилась. Щедро, но ненавязчиво. Эта женщина ехала на работу в половине седьмого утра, владела собственным бизнесом и в то же время выглядела как кинозвезда. Розмари Райан летела по улицам в своем БМВ. Мэрилин еще раз перечитала записку. Она не хотела знакомиться с этой женщиной и беседовать с ней. Какое бы значение ни имели эти люди для Рии, к ней, Мэрилин, они не имеют отношения. Она оставит письмо без ответа, а если Розмари позвонит сама, то они договорятся о короткой встрече.

Она приехала в Ирландию не для установления официальных дипломатических отношений.

– Колм, я видела тебя во сне, – сказала Орла Кинг, войдя в ресторан.

– Ничего подобного. Просто ты хотела спросить меня, сможешь ли петь здесь в субботу, а для этого тебе требовался повод. – Колм улыбнулся ей, пытаясь смягчить резкость фразы.

Орла добродушно рассмеялась.

– Конечно, я хотела бы петь здесь в субботу. И каждый вечер в августе во время недели конного шоу, когда у тебя будет яблоку упасть негде. Но я действительно видела тебя во сне.

– И в каком же виде? Владельца процветающего ресторана?

– Нет. В виде арестанта, приговоренного к пожизненному заключению за убийство твоего зятя Монто, – ответила Орла.

– Боже, как мелодраматично. – Колм говорил шутливо, но его глаза перестали улыбаться.

– Мы не выбираем свои сны. Они приходят сами, – пожав плечами, ответила Орла. – Это должно что‑то значить.

– Не думаю, что я убил своего зятя. – Колм сделал вид, будто напряг память. – Нет, точно, я его не убивал. Он был здесь вчера вечером с целой толпой любителей скачек.

– Он настоящее дерьмо, верно? – спросила Орла.

– Не могу сказать, что я от него в восторге, но Монто я не убивал. – Казалось, Колм с трудом выдерживает легкомысленный тон беседы.

– Конечно, не убивал. Сегодня он позвонил мне по телефону и попытался уговорить прийти на мальчишник. Сказал, петь. Но все мы знаем, что он имел в виду на самом деле.

– И что же он имел в виду, Орла?

– Он имел в виду: «Орла, покажи нам свои титьки».

– Как неприятно, – пробормотал он.

– Не все так думают, Колм.

– Нет, я хотел сказать, как неприятно, что человек, женатый на моей сестре, просит профессиональную певицу проделать такое на мальчишнике. Ты не так меня поняла. Я уверен, что вид твоих грудей доставил бы большое удовольствие каждому, но не в такой обстановке.

– Иногда ты говоришь, как настоящий адвокат.

– Что ж, если твой сон окажется в руку, адвокат мне действительно понадобится, – слегка натянутым тоном сказал Колм.

– Монто сказал мне, что… ну, типа того, что… – Орла запнулась.

– Да?

– Ну, типа того, что у него есть кое‑какие проблемы с твоей сестрой Кэролайн.

– У него одна проблема. Вспомнить, что он на ней женат.

– Он говорит, что не только. Говорит, что есть какая‑то страшная тайна.

– Есть. Она называется Рок. Кэролайн вышла замуж за человека, которого ты совершенно справедливо называешь дерьмом. Не бог весть какая тайна, но ты права. Ладно. Как ты будешь петь в субботу? Пара указаний. Ты будешь петь не на авансцене, а сзади. Люди хотят не только слушать тебя, но и разговаривать друг с другом. Это ясно?

– Есть, босс.

– Ты будешь петь больше песен Эллы Фицджералд и меньше Ллойд‑Уэббера. О’кей?

– Ты не прав, но да, босс.

– Глаза и руки прочь от Дэнни Линча. В субботу он придет сюда со своей новой женой, двумя детьми и тещей.

Date: 2015-12-12; view: 357; Нарушение авторских прав