II. Основные школы и персоналии античной философии. 1 page

1. Первые школы греческой философии.

А). Специфика ранней греческой натурфилософии. Ранняя греческая философия, как говорилось, главным своим предметом имеет природу и космос. Уже в древности первые греческие мыслители получили эпитеты: физики, метеорологи, отыскатели первоначал. Исходные вещественные стихии мира, заменившие мифологических богов, были предметом их пристального интереса и назывались «архе» – наидревнейшее, или первовещество, первоначало. Поэтому позже их философию стали называть натурфилософией.

а). Это была необычная натурфилософия, убежденная одновременно и в естественности причин мироустройства, и божественности Космоса. Считается, что она закладывала традицию обходиться в объяснении мира без богов везде и всегда, где и когда это возможно.

«Фюзис» – природа – главная тема ранней философии. «О природе» – так называлось большинство книг первых философов. «Фюзис» – все то, что есть, все, что рождается и погибает, в пределе, весь Космос. И «фюзис» – это сущность, скрытая натура (или, как говорили древние, «скрытые, тайные сцепления». Понимание мира как «фюзиса» предполагало, как само собой разумеющееся, способность человека к ясному и доказательному размышлению о природе. Поэтому физика осознавалась как самая совершенная и надежная форма катарсиса.

б). То, что знание природы духовно очищает, что, следуя мыслью за явлениями мира, мы наилучшим способом организуем и себя, было своеобразной философской «аксиомой» первых философов. Это убеждение делало древнегреческую философию рефлексивной, а не медитативной как восточная мудрость. Философствующий человек понимался не как созерцатель, а как деятель.

Мир его деятельности – во многом внешний мир, поэтому внутренний мир подчиняется хорошо организованной, адекватной, здравой мысли, направленной на мир. Человек захвачен рождающейся в нем способностью понимать и культивирует ее всеми имеющимися у него средствами: от возникающих форм научно-теоретической работы до мифолого-поэтических форм, свойственных древнегреческому сознанию. Не случайно греков считают и основателями европейской науки и теми, кто, по словам Б.Рассела «с легкостью и даже беззаботностью затевали предприятие познания»[44], не подозревая о сложности, мучительности и даже катострофичности его последствий для потомков.

Б) Милетская школа. Эти особенности в полной мере проявились уже в первой школе греческой философии – милетской. В нее входили: Фалес (625 – 547(5?) гг. до н.э.) – основатель школы, считающийся первым европейским философом, и Анаксимандр (611 – 546 гг. до н.э.) и Анаксимен (585 – 524 гг. до н.э.) – ученики Фалеса.

Основной темой этих философов было отыскание, описание и обоснование «архе». Фалес полагал, что это вода, Анаксимен – воздух, а Анаксимандр считал первовеществом «апейрон», что означает «беспредельное». Они отыскивали первовещество – естественного «прародителя» мира. При этом первые понимали вещество как перовстихию, а последний – как не имеющее определенного природно-стихийного выражения первоначало, творящее не просто природу, но Космос. Анаксимандр, в отличие от двух других философов, создал интересную космологическую концепцию.

Но складывается и определяется их философия совсем не только обозначением и наименованием предполагаемого первоначала. (Трудно представить себе, чтобы первым европейским мудрецом считают человека, сказавшего, что все произошло из воды.) Гораздо более важным является то, как рождалась и строилась мысль этих философов об «архе».

а). Она строилась вокруг вопроса, впервые поставленного Фалесом: «Что есть все?», или «Что самое?» Отвечая на этот вопрос, сам Фалес, по словам Аристотеля, пришел к трем выводам: 1. Все произошло из воды. 2. Земля плавает на воде подобно куску дерева. 3. Все в мире одушевлено, или полно богов.

При этом важны не только сами выводы, но и тот путь, которым эти выводы получены. Они являются результатом особой цепи рассуждения, основанного на углубленном наблюдении. Они есть первые на основе опыта и рассуждения полученные следствия. Безусловной важнейшей характеристикой мира является жизнь. А здравомыслящее наблюдение говорит нам, что всякая жизнь происходит из влажного начала. Поэтому истоком всего должна быть особая текучая, гибкая, динамичная, способная ко всевозможным изменениям, и потому порождающая сила, которой и является вода (природная стихия, а не агрегатное состояние вещества с формулой Н₂О). Вода – природный аналог Бога. Не случайно Фалес является и основателем гилозоизма – воззрения, согласно которому все в мире является одушевленным.

Такое понимание определяется еще и математикой, основателем которой Фалес признается наравне с Пифагором. Он органично соединял математику и саму мыслительную способность, поэтому строил философию на основе математического знания, что и делало ее рассуждением.

Кроме того, Фалеса считают первым греком, начавшим доказывать геометрические теоремы. Он собственно открыл (изобрел) феномен теоремы. Теорему он понимал не как абстрактно-логическое доказательство, а как совершенно особую чудесную вещь мира, как то, что доставляет человеку возможность самого драгоценного и изысканного наслаждения. Через теорему открывается чистая суть вещей, а это как раз и составляет душу философии.

б). Вторым представителем этой школы является ученик Фалеса Анаксимандр (611 - 546 гг. до н.э.). Учение Анаксимандра впервые в истории древнегреческой философии было изложено прозой (и после труды философов ещё долго имели поэтическую форму). От этого сочинения до нас дошла одна, как считается достоверная фраза. Она цитируется Симпликием в его комментариях к «Физике» Аристотеля.

Симпликий, последний представитель античного неоплатонизма, в VI веке уже нашей эры исследует философию Аристотеля фактически для решения задач и проблем нарождающегося и укрепляющегося христианства. И в контексте этого исследования он говорит, что Анаксимандр, в отличие от других философов, ищет «некую иную бесконечную природу, из которой рождаются все несвободы и заключённые в них космосы»[45]. Это можно утверждать на основании следующих слов Анаксимандра: «А из каких начал вещам рожденье, в те же самые и гибель совершается по роковой задолженности, ибо выплачивают они друг другу правозаконное возмещение неправды (= ущерба) в назначенный срок времени»[46].

Это высказывание можно считать первой, ещё поэтической и в некотором смысле более глубокой, чем современная, формулировкой закона сохранения. Философ здесь обозначает начало мира, не связанное с той или иной стихией. Главной характеристикой этого первоначала является способность всем управлять и быть божественным. Обычно первоначало Анаксимандровской философии называют «апейрон», что означает «беспредельное». Но, возможно, Анаксимандр использовал это слово для обозначения главного атрибута первоначала. Но в любом случае «апейрон» – это ничем не ограниченное, ничего не лишённое, не стесняемое, вечно движущееся особым божественным движением первоначало.

Возникновение мира из этого первоначала связывается философом с борьбой противоположных начал, главными из которых являются тепло и холод. В недрах «беспредельного» возникает зародыш будущего мира, в котором влажное и холодное ядро окружено огненной оболочкой. Постепенно под воздействием жара оболочка ядра высыхает, его пары раздувают оболочку, которая, в конце концов, разрывается, образуя ряд колец небесной сферы. Остатки ядра в центре образуют плотную Землю, имеющую форму низкого цилиндра, высота которого равна трети диаметра основания. Эта цилиндрическая земля не имеет опоры и неподвижно висит в центре сферической вселенной, поскольку у неё нет основания двигаться в какую-либо сторону.

Продолжает этот процесс развитие жизни, которая зародилась в некогда покрывавшем землю влажном иле. Когда земля начала высыхать и влага собралась в больших и малых водоёмах, некоторые из первых животных вышли на сушу. В чреве одного из видов этих животных (видимо, рыбообразных) развились люди.

Весь этот процесс возникновения и развития мира периодически повторяется, поскольку окружающий мир периодически поглощается беспредельным началом.

Интерес к таким геологическим размышлениям определил, видимо, и то, что Анаксимандр, судя по всему, был первым греком, начертавшим на медной табличке географическую карту земли, на которой вся ойкумена распадалась на две примерно равные части: Европу и Азию.

С именем Анаксимандра связано также введение в практику гномона – «солнечных часов».

в). Третьим представителем милетской школы является Анаксимен (585 -524 гг. до н.э.). В отличие от Анаксимандра у него, также как и у Фалеса, не было чёткой космогонической концепции. Основное его внимание было сосредоточено на объяснении механизма (при этом физического характера) происхождения множества вещей и тел из единого первоначала.

Он исходил из того, что первоначало должно быть неограниченным в движении и непрерывным. Из всего, что окружает нас в мире, такими свойствами обладает лишь воздух. Когда воздух неподвижен, мы его никак не воспринимаем. Когда он движется или претерпевает изменения, он даёт о себе знать в виде света, ветра, облаков, пламени и т.д. до конкретных тел. Всё в мире суть модификация воздуха. Воздух не является одним из элементов, он – всеобщий субстрат.

Воздух безначально и бесконечно движется, создавая изменения двоякого рода: разрежение (утончение, разрыхление) и уплотнении (сжатие, сгущение). В зависимости от степени первого или второго образуются те или иные вещи.

Важнейшей задачей является понимание механизма разрежения и уплотнения. И Анаксимен прибегает здесь к примерам из повседневной практической жизни, сравнивая, например, образование земли с процессом валяния шерсти. Кроме того, он говорит, что эти механизмы сродни механизмам дыхания живого существа. И точно так же, как дыхание обеспечивает жизнь отдельному организму, также и дыхание первоначала – воздуха составляет жизнь Космоса.

Вывод. В целом же философы милетской школы обозначили исходную тему постижения космоса через объяснение: отыскание сути первовещества и форм его подвижности, благодаря которым образуется многообразие всего мира.

В). Учение Гераклита. В оригинальной натурфилософской концепции Гераклита этот поиск приобретает совершенно особую форму выражения. Гераклит из Эфеса (540-480 гг. до н.э.) стоит несколько особняком среди школ и направлений древнегреческой философии. Он говорит о себе, что «учился сам у себя», и учить других считал абсолютно бессмысленным.

а). Гераклита называют «тёмным» и «плачущим» философом. Первое определение возникает в связи с тем, что, во-первых, в его философии больше, чем в какой-либо другой, чувствуется перекличка с восточной мудростью и есть предположения, что Гераклит учился на Востоке. Во-вторых, Гераклит сознательно использовал усложнённый философский язык. Своеобразная ритмика, игра слов, использование контекста и подтекста для затемнения и разъяснения мысли, многочисленные паронимы, отсутствие знаков препинания и частые повторы, – далеко не всё, что усложняет тексты этого философа.

Гераклит практиковал такой язык, поскольку был убеждён, что «чернь» не следует подпускать к богатствам мудрости, «чернь» = невежество. Большинство людей невежды, ибо они не понимают самого главного – Логоса, поэтому не понимают и ничего другого. Непонимание большинства возникает вследствие беспросветного варварства души. У «учёных же мужей» – вследствие того, что «многознание уму не научает» [47]. За постоянные жалобы и сокрушения по поводу тотального всеобщего невежества Гераклит и получает своё второе определение.

К этим «определениям» можно добавить характеристику особой человеческой непомерности Гераклита, его доведённый до крайнего радикализма духовный аристократизм (естественно продолжающий аристократизм происхождения из царского рода). «Один, по мне, - тысячи, – если он – наилучший»[48], – говорит Гераклит. «Лучший» – тот, кто противостоит толпе и прозревает Логос. Всякие демократические потуги – проявление самомнения черни. А «самомнение – падучая»[49].

Непонимаемый, ненавидимый и изгнанный согражданами из своего города Эфеса, он, кроме прочего, говорит им: «Да не иссякнет у вас богатство, эфесяне, дабы изобличились вы в своей развращённости»[50], оставив, тем самым, блистательную формулировку подлинно аристократического отношения к демократии.

б). Такое мировидение определят, безусловно, и философский аристократизм гераклитовской мысли, доходящий порой до философского снобизма. Главным понятием его философии становится несущая конструкция всей древнегреческой культуры – Логос. Логос – это и тайна мироздания, и его закон, это сущее и первооснова, мудрость и Глагол. В целом – это форма осуществления жизни Космоса. При этом форма сущностная, по Гераклиту, «спрятанная».

На постижение Логоса должны быть направлены усилия мудреца. Философия должна заниматься не стихиями мира, а «мудрым самим по себе», потому что «мудрое есть нечто совсем особенное»[51]. Гераклит говорит: «Слушая не меня, но сам Глагол, в том есть Мудрое, чтобы со-гла-ситься, что оно одно знает всё... Ибо мудрость – в одном: устанавливать знание, коим владея, ты сможешь всем управлять, что ни есть»[52].

Логос настолько величественная структура мира, что просто бессмысленно говорить о её хоть каком-то определении по отношению к человеку. Логос – это «сам Глагол». Но он «не глаголет, не скрывает, а знаменует» [53]. Логос открывает «письмена» Космоса, выражает то, что истинно есть. Мудрый со-гла-шается с этими знамениями. Большинство же их не понимает, «ибо не мыслит людей большинство того, что встречает оно, и, обучившись, не знает его, себя же знающим считает»[54].

Большинство людей стремятся познать лишь внешние проявления природы. Но поскольку они не постигают Логоса, то и «природа любит скрываться»[55] от них. И в этом мире «лад неявный явного крепче»[56]. Подлинное, неразрушимое начало мира, обеспечивающее его «лад», гармонию, – это Логос. Лишь понимая его, мы можем понять и «явный лад» природы. И тогда мы поймём, что природа – фундаментальная космическая диалектика (развивающийся и противоборствующий мир), и что ее главной силой является огонь.

в). Весь мир - это мир борьбы противоположных начал. «Все проходит через распрю»[57]. Но, проходя через эту космическую распрю, противоборствующие силы оказываются тождественными. Везде в мире мы видим единство и борьбу противоположностей: день – ночь, бдящее – спящее, старое – молодое, влажное – сухое, движение вверх – движение вниз и т. п. «Что враждует, то соединяет, из разъединяющихся – гармония прекраснейшая, и всё порождается рознью».[58]

Этот вечно противоборствующий мир погружён в безостановочную изменчивость и текучесть вещей. В сознание следующих поколений Гераклит вошёл как философ, провозгласивший: «Всё течёт, все меняется». И хоть эти слова – не лучшая «визитная карточка» его философии, бесспорно, Гераклит является первым диалектиком европейской мысли, сознательно исповедовавшим ее принципы. (Именно так его осознавали, например, Гегель и Ницше, рассматривая как собственного предтечу).

За этой общеизвестной и простой формулировкой скрывается, тем не менее, очень сложное и даже загадочное мыслительное образование. Диалектика Гераклита утверждает безграничную относительность всего. На это обратили внимание ещё и Платон, и Аристотель, говорившие, что для него «нет ничего вечного», «прочного». Одновременно философия Гераклита фундаментальна и даже монументальна. Она не только допускает что-то вечное, она из него исходит.

Будучи первым диалектиком, Гераклит обозначил самую главную проблему всей последующей диалектической философской методологии: её универсальность. Диалектика универсальна, но не потому, что приложила ко всему. Ею бессмысленно пользоваться в обыденном рассмотрении конкретных предметов. Она универсальна, поскольку открывает универсальное начало мира. Она метод жизни Логоса. Она относится только к великому и значительному – к миру в целом. И она представлена в этом мире его важнейшей стихией – огнём, никогда неумирающим, но лишь «мерно возгорающий и мерно потухающий»[59].

г). Огонь, как и Логос – первооснова всего сущего. Но он отличается от Логоса, поскольку отождествляется с Космосом как упорядоченной и организованной вселенной. Само понятие Космоса именно у Гераклита (и независимо от него у Пифагора) впервые приобретает привычное для нас значение. Космос – Вселенная, это мир, который имеет смысл и организацию, поскольку управляется Логосом. Эта управляющая работа Логоса и есть диалектика, диалектика мирового огня.

Понимание огня как первоосновы Космоса не столько физическое, сколько метафорическое. Мир творится из огня так же, как плавится золото в золотоплавильной мастерской. При этом мир творится не в период возгорания, а в период угасания мирового огня. Огонь переходит в другие субстанции, сначала в воду (море), а затем наполовину в землю, наполовину в воздух, но не атмосферный, а такой же, как вылетающий из сопла меха в золотоплавильной мастерской («престер»). Этот-то огненно светящийся воздух и становится основой нового возгорания. Такой огонь – главная производящая сила.

Точно также как сплавляются крупинки золота, крупинки огня собираются в сплошные светящиеся массы, образующие небесные светила. Солнечные и лунные затмения бывают тогда, когда чаши, в которых собирается космический огонь, поворачиваются к нам своим дном.

Образ мира как огромной космической «золотоплавильной мастерской» вряд ли может считаться приемлемым вариантом космологии даже для ранней философской и научной мысли. Но сама картина, дошедшая до нас во фрагментах, завораживает. (В подобных случаях говорят: «Плохая физика, зато какая смелая поэзия!»)

Сам же Гераклит не был озабочен отсутствием у него чёткой космологической идеи. Можно сказать, что в отличие от представителей милетской школы ему была чужда естественнонаучная и математическая проблематика. Сущность космического огня - являть Логос и Мудрость, а не давать физические объяснения. Философия – это понимание особых, более чем природных законов мира. Это знание, более соотнесённое со словом, нежели с вещью, воззрение, имеющее своим предметом «Мудрость как таковую», а умудрённую физику.

Вывод. В философии Гераклита, как и у Анаксимандра, архе не имеет облика природной стихии. То, что может объяснить мир, обладает собственной не совсем физической природой, объединяя в себе организующее и управляющее начало – Логос, и творчески-созидающее, производящее начало – огонь. Мир – не столько природа, сколько космос, т.е. произведение. И философия есть инструмент, объясняющий, как возможно это произведение.

Г). Воззрения пифагорейцев. Подобное же понимание реализуется и в италийской традиции ранней греческой философии, при этом с гораздо большей интенсивностью.

Для них «фюзис» уже не столько природа, сколько сущность. Если для ионийцев скрытие характеристики мира – просто «тайные сцепления», в которых много величия, но не так уж много таинственности и священности, то для италийцев наоборот. То, что скрывается за видимой природой – таинственно и священно. Это подлинная природа – тайная, скрытая суть мира.

а). Это в полной мере относится к учению пифагорейцев и особенно к воззрениям основателя пифагорейского союза – Пифагора (548(7?) – 500). Сама жизнь Пифагора является воплощением «Таинственного». Таинственно его происхождение, описываемое через цепь перерождений полубогов и героев. Таинственны ранние годы жизни в северной Африке и появление в Италии. Таков же странный сюжет о путешествии Пифагора в Аид и возвращении из него. А также рассказы о его золотом бедре, о том, что он собственным укусом убил укусившую его змею и т.п.

Всё это уже при жизни Пифагора снискало ему славу величайшего чудака и мистификатора и величайшего мудреца. Находиться у него в обучении считалось делом великой чести, одновременно о результатах этой учёбы говорили весьма скептически.

Смесь чудес и чудачеств, святости и смехотворности представляла в глазах современников деятельность и всего пифагорейского союза, который можно считать самым орфическим феноменом древнегреческой философии. Этот союз не столько школа, сколько этически-религиозное братство, наподобие монашеского ордена, но ещё более закрытое.

Вследствие этого трудно что-то сказать о сочинениях Пифагора. Есть предположение, что он вообще ничего не писал. Но существуют свидетельства, что позже Платон сумел-таки купить три книги Пифагора за баснословную сумму в сто мин. Достоверными считаются лишь несколько фраз, приписываемых Пифагору.

б). Усилия Пифагора и пифагорейцев были направлены на создание особого пифагорейского образа жизни, восходящего в своих предписаниях и табу к орфическому образу жизни. Пифагорейская жизнь и пифагорейская мысль определяются сознанием, которое воплощает собой структурирующееся и формализующееся дионисийское начало человека. Эта мысль была острым переживанием необычного осознания новой необычной жизни. Отсюда, видимо, и смесь святости и чудачеств, которая была побочным, но неизбежным следствием решения этой сложной задачи.

По словам А.Ф. Лосева: «Это была попытка дать душе, для которой характерен иступленный восторг жизни и стремление к полноте творческого изобилия вечно рождающейся жизни, философско-математическое основание». [60]