Глава 32. Папа ответил на третьем гудке

Папа ответил на третьем гудке.

— Папа?— выдохнула я.

— Оставайся на этом номере,— поспешно произнес он.— Я сейчас перезвоню.

Звонок оборвался, и я уставилась на мобильный. Предаст ли меня папа? Повесив трубку, он может позвонить Коннору и рассказать, что нашел меня...

Телефон зазвонил. На экране высветился номер ТОРТОН ГАЗ и Ко.

— Алло?

— Мой телефон может прослушиваться,— объяснил папа.

Я сильнее сжала мобильный.

— Ты пользуешься стационарным телефоном или мобильным?— спросил папа.— Сэм с тобой?

— Они забрали его. И Каса. А Ник ранен, и он... Я не знаю. Он ни на что не реагирует.

Я положила голову Нику на грудь, одним ухом слушая отца, а другим— сердцебиение Ника.

— Вы нашли Суру?

Я уловила слабый проблеск надежды в голосе папы. Моя рубашка все еще была запачкана кровью Суры. Я вспомнила, как она погибла, и у меня не было ни сил, ни желания рассказывать отцу, что случилось.

Возможно, он понял, что означает мое замешательство, поэтому продолжил, не дожидаясь моего ответа:

— Я не хотел, чтобы ты узнала об этом таким образом.

— Папа,— начала я, но замолчала. Он не мой отец.

— Я не хотел навредить тебе.

Но ты навредил,— хотела ответить я. Вы оба— ты и Трев.

Собрав остатки достоинства, я твердо произнесла:

— Мы можем поговорить об этом позднее. А сейчас Нику нужна твоя помощь.

— Ты в Мичигане?

— Да,— ответила я после небольшой паузы. Если он предаст меня, значит, так тому и быть. Я готова была рискнуть.— Мы нашли дом. Мой дом. Мы в лесу за ним, рядом с дорогой. В сарае.

— Мне понадобится какое—то время, чтобы добраться до вас. Как только меня выписали, я отправился по адресу, который дал вам, и нашел дом, заполненный полицейскими.

Я застонала.

— Сэм как бы случайно вырубил офицера полиции.

— Это в духе Сэма,— вздохнул папа.

— Как долго ты будешь добираться сюда?

— Наверное, часов шесть.

Шесть часов? Ник столько не продержится. Я больше не могу сидеть в этой яме. У меня сейчас начнется приступ клаустрофобии, и чем дольше я здесь просижу, тем хуже будет.

— Побыстрей, пожалуйста.

— Постараюсь. Никуда не уходи.

Я посмотрела на Ника.

— Не волнуйся. Я никуда не уйду.

Я бросила взгляд на часы в мобильном телефоне. После звонка папе прошло сорок пять минут. Если я сейчас не в безопасности, то уже и не буду, поэтому можно рискнуть. К тому же я хотела в туалет.

После нескольких попыток мне удалось поднять половые доски. Сев в яме, я стала хватать ртом свежий воздух, слово тонула и теперь не могу им насытиться. Взглянув на Ника, я вылезла. Он не приходил в себя, но все еще дышал.

Сбегав в туалет за сараем, я поспешила обратно. Села на пол рядом с ямой и легонько толкнула Ника. Он что—то пробормотал и снова затих. Я какое—то время наблюдала за ним. Когда часы на телефоне показали почти четыре вечера, я подошла к разбитому окну в сарае. Гроза наконец утихла, оставив после себя мокрую землю. Мысленно я рисовала все, что меня окружает, мне важно было запомнить все цвета, чтобы позже поделиться с ними с Сэмом. Но смогу ли я? Увижу ли когда—нибудь его снова?

От этой мысли мне поплохело.

Услышав тихий шум шин по гравию, я отползла от окна и глянула на улицу через щель в стене. Пришла мысль позвонить отцу на мобильный, но, вспомнив его предупреждение, я убрала мобильный в карман. Папа припарковался на обочине дороги и заглушил мотор. Я с облегчением увидела, что он приехал один, но все равно ждала, что из—за дерева выскочит Райли.

Папа, прихрамывая шел через поле. Я поморщилась про себя, вспомнив тот день в лаборатории, когда в него стрелял Сэм, и охвативший меня при этом ужас.

— Анна?— позвал папа.

Я высунула голову в дверь.

— Я внутри.

Он зашел в сарай, и наступило неловкое молчание. Сейчас было самое подходящее время для семейных объятий, но папа больше не был мне папой, и мы с самого начала никогда не обнимались.

Я показала на его ногу.

— Как нога?

— Не так плохо, как кажется на первый взгляд. Ты в порядке?

Я пожала плечами, желая рассказать ему все, что перемешалось в моей голове. Я была рассержена и разбита, мне было грустно и страшно. Но я хотела, чтобы папа понял меня без слов. Хотела, чтобы он прочитал все на моем лице, как это обычно умеют отцы. Чтобы он развеял все услышанные мной истории и чтобы вернул все на свои места.

Только он этого не сделал.

— Где Ник?— спросил он.

— Там,— поколебавшись, указала я.

Ник сменил позу с тех пор, как я осматривала его в последний раз. Это казалось хорошим признаком.

Отец сразу принялся за работу. В этом он был хорош— в работе и исправлении ошибок. Он забрался в яму и приложил пальцы к шее Ника.

— Пульс есть, но слабый. Можешь залезть сюда? Возьми его за ноги. Нам нужно вытащить его отсюда, и я не знаю, какой вес смогу нести.

Я спустилась в яму, обхватила ноги Ника, и на счет три мы подняли его. Отец сжал зубы от боли. Мы перевернули Ника на бок и положили на пол, после чего сами выбрались из ямы.

Целых десять минут мы шли к машине, неся Ника. Я старалась взять на себя как можно больше веса, чтобы папе было легче, но Ник был в два раза больше меня.

— Я подержу его, пока ты будешь открывать дверь,— сказал папа, когда мы добрались до машины.

Я потянулась к ручке, но пальцы соскользнули, обломав ногти. Я выругалась и попыталась снова, руки не слушались. Наконец мы смогли уложить Ника на заднее сиденье.

— Документы,— вспомнила я, когда отец сел за руль.— Я забыла взять их. В них информация о программе и Подразделении. Это наше единственное преимущество.

— Поторопись,— ответил папа, заводя машину.

Я помчалась обратно в сарай, нырнула в яму и выскочила с доказательствами. Когда я вернулась, отец не стал терять ни секунды. Он нажал на газ прежде, чем я успела захлопнуть дверь.

Из—за дождя в выбоинах образовались лужи, скрыв их от глаз. Мы попали в одну, и Ник застонал на заднем сиденье. Пока я перелазила назад, мы попали в еще одну, и я практически упала на Ника.

Мы с Ником никогда не ладили, но я была в долгу перед ним— он прикрыл меня от пули.

— Ник? Ты слышишь меня?

Он сжал мои пальцы, и я вздохнула с надеждой.

Мы ехали какое—то время, а потом остановились у аптеки— папе надо было купить лекарства для лечения Ника. Спустя тридцать минут мы нашли придорожный мотель, и папа снял номер, расплатившись наличными, чтобы Подразделение не отследило его денежные операции.

К тому времени как мы занесли Ника внутрь, его веки стали подрагивать. Мы уложили его на кровать, и папа осторожно снял с него окровавленную одежду. Он работал с быстротой и точностью профессионала, как—будто делал это раньше. Возможно, и делал.

Используя алкоголь для обеззараживания и купленный походный швейный набор, отец смог зашить пулевое ранение, которое оказалось глубоким, но не опасным для жизни.

Я сидела в кресле, обхватив руками колени, словно ждала чего—то, какой—то новой информации. Гадала, где же Сэм и все ли у него в порядке. Я беспокоилась. Мы теряли время. В любой момент Коннор и Райли могли стереть его память, тогда бы все наши усилия прошли даром.

Закончив, папа вымыл руки, сделал большой глоток воды из бутылки, купленной вместе с лекарствами, и поднял соломинку.

— Думаю, с ним все будет хорошо. Я не нашел серьезных повреждений. У него большая кровопотеря и сильное истощение. И еще обезвоживание.

— Почему ты здесь?— Этот вопрос крутился в моей голове весь последний час. Я думала о том, был ли ошибкой мой звонок ему, и все еще ждала, что Райли ворвется в нашу дверь.

Отец сунул соломинку в рот.

— Я делаю то, что должен был сделать давным—давно.— Он подошел к окну, отодвинул плотную оранжевую штору и осмотрел парковку.— Я согласился вести проект с ребятами, потому что у меня были тяжелые времена. Мы с твоей мамой...— он замолчал.— То есть, мы с Сурой... только—только развелись, но она все еще была огромной частью моей жизни, а мы снова поругались... Я тогда хотел отрешиться от всего, насколько это было возможно. Узнал о проекте на ферме и согласился, не зная, во что ввязываюсь.

Он провел рукой по седеющим волосам, приглаживая их.

— А потом появилась ты...— Он покачал головой, и волосы снова растрепались.— Я не думал, что ты когда—нибудь обо всем узнаешь. По крайней мере— не так.

— Райли сказал, что я была изменена. Это правда?— Мрачно посмотрев на меня, папа подтвердил это кивком.— Когда у меня происходило лечение?

— Тебе дважды в неделю добавляли лекарства в пищу.

Он посмотрел на меня, ожидая, когда я все пойму.

— Лимонад.

Он добавлял лекарства в мой лимонад. Сэм и другие переживали ломку, у меня тоже были головные боли, но я думала, что они от стресса.

Папа продолжал:

— Твои изменения были минимальными. Подозреваю, что ты должна быть сильнее, чем любая девушка твоего строения. Но самое главное— ты связана с ребятами на таком уровне, что даже мне этого не понять. И они непременно будут слушать тебя.

— А Трев? Он был изменен таким же образом? У меня есть власть над ним?

— Почему ты спрашиваешь?

Я рассказала ему о предательстве Трева. Новость ошеломила его точно так же, как и меня.

— Ого. Я и понятия не имел. Лечение Трева отличалось, да. Я думал, что они тестировали на нем иные лекарства, чтобы посмотреть, как он будет взаимодействовать с тобой и другими. Я бы никогда не догадался, что он работает на Подразделение.

— Это многое объясняет. Я не могу вспомнить ни одного случая, когда бы он слушал меня, если правильнее было этого не делать. Подразделение не хотело, чтобы он был под моим контролем.— Я потерла глаза ладонями.— Но почему они хотели забрать парней из лаборатории?

— Они собирались переместить их в другое учреждение, а тебя оставить на ферме, чтобы проверить связь между вами на таком далеком расстоянии. Коннор хотел довести проект до предела возможностей, прежде чем...

— Прежде чем продать его.

Отец вздохнул.

— Я стараюсь не влезать во все это. Мне просто нравится наука. Ну, или нравилась.

Он зажал соломинку между указательным и средним пальцами.

— Знаешь, а я ведь знал, что он делает.

— Что?— подняла я на него глаза.

— Сэм. Я знал, что он готовит побег. Я знал... про соломинки.— Папа помассировал переносицу.— Все эти годы я держал в лаборатории парней, и не было ни одного дня, когда бы я не представлял, что было бы, если бы я освободил их и позволил тебе уйти. Мне потребовалось много времени, чтобы принять то, что я делаю. Помогло то, что Сэм и остальные многого не помнили. И ты помогла. Ты отвлекала меня от многих вещей. Я поднимался наверх, и там меня ждала ты, заставляя на мгновение забыть о парнях в лаборатории.— Он опустился в кресло в противоположном углу комнаты и положил локти на подлокотники.— Я должен тебе. Мне бы очень хотелось, чтобы я мог хоть как—то загладить вину перед тобой.

— Мы должны вернуть их,— сказала я.— Сэма и Каса.

Папа покачал головой.

— Я не знаю, как сделать это, Анна. Извини. Подразделение будет пытаться снова стереть их воспоминания, и Сэм...— Он опять покачал головой.

— Что?

— Они уже довели его до предела. Его память была стерта больше, чем у других. Но проблески воспоминаний у него начались уже в лаборатории. Я не записывал это в файлы, потому что боялся того, что они сделают с ним, обнаружив это. Подозреваю, что без препаратов для подавления, он бы вспомнил гораздо больше...

Я похолодела.

Папа, должно быть, заметил выражение моего лица, потому что спросил:

— Он многое вспомнил?

— Что будет, если они снова попытаются стереть его воспоминания?

Отец так покачал головой, что мне стало ясно— он не знает ответа, но, каков бы он ни был, он будет плохим.

— Будет лучше, если мы не будем вмешиваться. Ты свободна. Ник свободен. Это большее, на что я мог когда—либо надеяться.

Я поднялась.

— Скажи мне, что с ним будет, папа. Ты должен сказать мне.

— Это только теория,— пробормотал он, положил соломинку обратно в рот, помолчал, затем продолжил:— Это может истощить его. Сделать его бесполезным. Неконтролируемым. Неуравновешенным. Я не знаю. Могут быть любые последствия.

Я втянула в себя воздух, пытаясь остановить набежавшие на глаза слезы.

— Я не могу просто бросить его.

— Мы ничего не можем сделать.

Я смотрела на ноутбук и файлы, стоящие на столе у окна. Сэм хотел, чтобы я взяла их, потому что знал, что они важны. Эти данные были единственным нашим преимуществом.

— Возможно, что—то и можем.

Ник проснулся со стоном где—то после двух часов ночи. Я смотрела телевизор и дремала последний час, просыпаясь каждые десять минут, чтобы убедиться, что он все еще дышит.

Он сел, стиснув от боли зубы.

— Сэм?— пробормотал он.

— Эй,— сказала я, подходя к нему.— Будь осторожней.

Он поймал меня взглядом в полумраке и напрягся.

— Анна.

— Да. Я здесь. А в тебя стреляли, так что тебе нужно лежать.

— Это, скорее всего, не в первые,— проворчал он.

— Хочешь воды?

— Хочу тайленол.

У нас он был. Я наполнила пластиковый стаканчик водой из крана и достала две таблетки из новой упаковки. Я протянула их Нику, наблюдая за ним в отблесках света от телевизора и ища любые признаки недомогания. Казалось, что он в порядке, хотя это не означало, что так и есть на самом деле.

Проглотлив тайленол и осушив до дна стакан воды, Ник осмотрел комнату.

— Где мы?

— В мотеле за пределами Траверс Сити.

— Кто там?— Он кивнул на соседнюю кровать, на которой спал папа. Когда я сказала ему, он понизил голос и прошипел:— Какого черта он делает здесь?

— Я позвонила ему. Ты потерял сознание, и я не знала, что делать. Ты не оставил мне других вариантов.

— Он теперь на нашей стороне?

Я пожала плечами.

— Если честно, точно не знаю. Но, думаю, да.

— Что он говорил про Сэма?

Я не знала, стоит ли рассказывать Нику о том, что сказал мой отец, о воспоминаниях, о последствиях еще одного стирания памяти. Я решила, что это только разозлит Ника.

— Ни слова. Мне кажется, папа думает, что Сэм исчез навсегда.

Ник склонил голову. По телевизору показывали рекламу.

— Мы не можем оставить его там.

— Я знаю.

— Он всегда прикрывал мне спину.

Сэм заботился обо всех нас,— подумала я.

Я знала, что бы он сказал по поводу того, что мы хотим его спасти: " Не надо. Уходите как можно дальше от Подразделения и Коннора. Если они придут за вами, используйте против них доказательства".

Но я не могла просто забыть о Сэме. Не могла позволить Коннору уничтожить Сэма еще одним стиранием памяти, чтобы использовать его для своей выгоды. В груди не переставая ныло, сердце словно разрывалось оттого, что я вдали от Сэма, хотя мы расстались с ним всего несколько часов назад. Мне хотелось бежать, бежать, бежать прямо сейчас. Я ни секунды не желала сидеть в номере отеля.

Будто почувствовав ход моих мыслей, Ник встретился со мной взглядом. Мерцание телевизора только усиливало блестящую синеву его глаз.

— Сэм сказал бы, что спасать его— глупая идея.

— А разве у нас есть другой выход? Папа...— Отец заерзал под одеялом при звуках своего имени, и я зашептала:— У меня есть план. Не знаю, сработает ли он, но, по крайней мере, это хоть что—то.

Ник встал и направился в ванную, его движения были медленны и неестественны.

— Каков бы ни был план,— сказал он,— я с тобой.