Под глухое урчание мотора было трудно уловить мысль. Мозг окончательно расслабился, и просто очень сильно хотелось спать

Двое суток безумных похождений совсем вымотали меня.

Странное атрофированное восприятие вещей наступает именно в это время.

Пытаешься услышать, но даже элементарные вещи кажутся несусветным бредом, разрывающим мозг.

Пытаешься понять, но чувствуешь, что для своего же блага этого делать не надо.

Пытаешься говорить, но изо рта вываливаются только гласные звуки.

Пытаешься двигаться, но ватное тело выполняет какие-то странные пируэты.

Легкий запах корицы от булочки, которую поедал водитель, совсем ввел меня в транс.

Голова, откинутая на сиденье, была словно свинцовая. В руках размеренно дышал крыс.

Ещё скромно озаряемые светом улицы Майами были почти пусты, за исключением небольших кучек молодых ребят, которые медленно, но верно держали свой курс из клуба домой.

Над развязкой большими белыми пятнами горели высокие фонари. С интервалом в несколько секунд они ослепляли светом, проникавшим в машину.

Белое. Черное.

Закрытые глаза немного болезненно воспринимали такую перемену, но неприятно не было. Было даже похоже на своего рода садомазо удовольствие…

Эй, мистер! Не хотите булки? Жена сама делала.

Приветливый бас водителя отвлек от пересчитывания белых и черных полосок перед глазами и разбудил маленького крыса.

Пожалуй, хочу, - ответил я и подивился насколько траурный у меня голос.

У вас что-то случилось? В такую рань, из Майами…., - поддержал разговор толстый мужичок, передавая мне ещё теплую булочку, сверху посыпанную корицей.

Ну,…как бы да, случилось…., - еле выговорил я, откусив сразу полбулки. - Я, конечно, не совсем понимаю, что именно случилось, но то, что что-то случилось, это я точно знаю….

Черт, понял, что сказал?

Крыс, очевидно, подумал о том же, когда отвернулся ко мне задом и продолжил кимарить у меня в ладони.