Вместо названия жизнь

Когда-нибудь вы испытывали ужас, от осознания события? До этого момента я и не знал, что это такое «ужас».

Я стоял на белом снегу и смотрел в зияющий проем пустоты передо мной. В мыслях вертелись лишь маты и мольбы. Именно так. Как забавно. Я сделал пару шагов к дыре и посмотрел туда. Темнота. Чертова темнота сковала всё и накрыла то, что попало в её владения. Почему то не хотелось доставать фонарик. В горле обосновался ком, стало тяжело дышать. Надо было посмотреть что там, на дне, но какое-то странное, щемящее чувство не давало мне вскинуть фонарь и пробить белым лучом черноту шахты. Мне совсем не хотелось знать, что там. С другой стороны осознание, что каждая секунда на счету не позволяло мне не сделать этого. Такая внутренняя борьба была прервана треском рации и далеким голосом: «Ты проверил крайнюю?».

– Сейчас! – Рявкнул я, собирая всю волю в кулак и щелкая переключателем фонаря. Яркий луч прорезал темноту, как желе и осветил дно шахты. Лучше бы я этого не делал. Да. Черт, подери весь этот мир, все эти игры, всю эту хреновую затею, все дурацкие фонари, бьющие на охрененное расстояние, всех этих людей. У меня дрожали колени. Я ощущал, как животный ужас и страх пробирает меня до костей, и даже ногти, впившиеся в ладонь и наверняка проткнувшие кожу до крови, не отрезвляли.

– Й… й… Я н-нашел… – прошипел в рацию и остался стоять без движения, смотря на дно шахты, ярко освещаемое фонариком.

Ужас получил абсолютный доступ к моему телу и сознанию. Меня начало колотить. Свет фонаря заметно дрожал в руке, ноги не гнулись. Я сделал пару шагов назад и наступил на ледяную корку. Через секунду я лежал на спине и не моргающими глазами смотрел в черное северное небо. Темнота. Слишком темно и скользко. Черное небо, окрашенное сиреневым заревом города и белым северным сиянием, равнодушно взирало на людей. Не было ни звезд, ни луны. Я знал, что сейчас подойдут друзья. Знал, что меня отведут в командную машину и нальют горячий кофе, смешанный с коньяком. Я знал, что нервы не выдержат, и я отрублюсь на плече у…

Вновь осознание. Не усну, потому что Вика сейчас лежит там, внизу, в луже собственной крови. Хотя крови я не видел. Я видел Вику. То есть…

– Дима! Дима! – Меня трепали за плечо. Я равнодушным взглядом посмотрел в глаза человека, что это делал. В этих глазах не было страха. Лишь твердая уверенность в… А в чем?..

– Дима! Давай вставай и говори где она! – В человеке я узнал девушку из второй команды, приехавшей к нам. Девушка не дожидалась моего ответа, а взяв за руку, с силой дернула и поставила на ноги, как тряпичную куклу.

– Она упала в шахту… – прошептал я.

– Ясно. Пойдем. – Она взяла меня под руку и повела к машине, махнув рукой тем, кто был с ней. На площадке перед входом в лес уже были милиция и спасатели. Когда мы появились, все оторвались от своих разговоров, лишь бы смерить меня жалостливо-презрительным взглядом. Я был уверен, что они думали: «Бедный мальчик». Нет. Не могли они так думать, ведь они ещё ничего не знают. Они ещё верят. Я начинаю ловить взгляды, из которых вера в лучший конец улетучивается мгновенно. А девушка всё ещё ведет меня к машине. Я путаюсь в штанах, ноги непривычно застревают в снеге и пытаются не слушаться. Я давно не проходил такого тяжелого и длинного пути.

Наконец, мы останавливаемся у машины, девушка открывает дверь и толкает на сидение. Сейчас она нальет кофе и вручит мне. Мы всегда так делаем, когда приходим с тяжелого задания. Чертова игра.

Я беру в руки металлическую кружку и начинаю пить маленькими глотками. Зубы стучат о края. Руки дрожат так, что мне приходится вцепиться в кружку со всей возможной силой.

Она упала с такой высоты… Наверное все кости переломала. Смерть была мгновенной? А кровь? Я видел кровь? Меня заколотило сильнее.

– Кто она тебе? – хриплый девчачий голос прорезал вакуум почти тишины.

– Невеста… Была… – Свой голос я не узнал. Простуженный, тихий, срывающийся на шепот, и отказывающийся повиноваться.

– Куда тебя отвезти? – Спросила девушка, забирая чашку и прикручивая её обратно к термосу.

– Меня ещё допра… – Начал я, но подняв глаза, встретился с ней взглядом и осекся. Я назвал адрес. Она села за руль, и машина сорвалась в сторону дома.

Под защитой родных стен я уснул. Меня никто ни о чем не спрашивал. Даже с родителями Вики я встретился лишь на похоронах. Они тоже не спрашивали. Ничего.

Всем нам было тяжело. Особенно после того, как начались нападки от людей. Наше общество ужасно. Оно напоминает мух, в пустыне, летящих на любое говно, которое появляется. Так и люди мусолят любую новость. Ставят точки на страницах ВКонтакта, поливают грязью ребят, команду, друзей и игру.

Именно тогда я научился ненавидеть людей всем своим существом, всей душой, до черноты в глазах, синяков на костяшках и скрипа зубов. Всех этих уродов, которые ни черта не знают, которых там не было, которым всю жизнь было плевать на Вику, на всё, что она делала. А тут вдруг они появились соболезнование выразить. Ненавижу!

Людей, не понимающих упоения игрой. Скоростью, адреналином, когда тебе выносит мозг. Когда рядом с тобой друзья, больные тем же наркотиком.

Смотря, как опускают в землю гроб с моей невестой, я вспоминал нашу жизнь. Игра. Мы ведь даже познакомились на игре. Она приехала на брифинг на такси, а я стоял у нашего флага. Она была такой нереальной. В светлых джинсах, кожаном плаще и с длинным шарфом. Черт… Единственная дочь своей семьи…

Сколько мы пережили вместе. Да у большинства нет в жизни того, что мы на игре переживали. Просто нет! Они не способны это почувствовать, понять, осознать, да что угодно. Друзья скорбели молча. Игры прекратились на сорок дней. Encounter в городе затих.

***

Прошел год. Этот тяжелый год для всех нас. Сейчас я стою агентом на «улице мотыльков» и наблюдаю за первой командой.

Они молодцы. Классно играют, хорошо и быстро.

– Знаешь, ведь жизнь продолжается. – Раздается у меня за спиной. Та самая девушка, что нашла меня у шахты и отвезла домой год назад. Ходят слухи, что она натворила дел в течение последнего полугода.

– Знаю. – Я вымучиваю из себя улыбку. Легко ей, наверное, говорить. Никогда не слышал, чтобы у неё были проблемы.

– Мы все умрём. – С этими словами она подходит ближе, кладет руку мне на плечо и разворачивает меня к локации. Ребята с обвязкой уже начали карабкаться на стену за кодом. А девушка продолжила, – И ты, и они это знают. Все это знают. Факт, который не изменить. Но будем ли мы «Жить» или просто просуществуем положенное время уже другой вопрос. Совершенно другой. Мы живем. И девушка твоя жила. И там, на небе, она хочет, чтобы ты тоже жил. А не оказался в кандалах одной мысли.

Потом у неё завизжала рация, и она молнией бросилась к машине, оставив меня наедине с мыслями. Воспоминания отозвались вкусом лимона на языке и запахом жженой резины.

Наверное, это и есть Жизнь?..

Мария Бардашун