Научный статус психоаналитической теории

Можно задать целый ряд вопросов об адекватности психоанализа как теории личности. Эти вопросы могут затрагивать как отдельные компоненты теории, так и все сооружение в целом. Например, если говорить об отдельных компонентах, рассмотрим проблемы, связанные с энергетической моделью, используемой в психоаналитической теории. Мы уже отмечали, что эта модель основывалась на естественно-научных представлениях, распространенных во времена появления фрейдовских идей. Однако сейчас эта модель уже устарела, и исследования явно свидетельствуют о ее неадекватности. Люди не всегда стре­мятся к снижению напряжения; на самом деле стимуляция и напряжение часто бывают очень даже желаемыми. Таким образом, в психологии личности по-прежнему сохраняется заинтересованность в целостной модели мотивации, опирающейся на физиологические влечения. Энергетическая модель может быть полезна в качестве метафоры функционирования личности, но едва ли она правомерна для объяснения столь сложного процесса.

Однако есть более тяжелые по своим последствиям фундаментальные науч­ные изъяны во всем сооружении психоанализа. Психоаналитические термины неопределенны, амбивалентны. Они представляют собой метафоры и аналогии, которые можно, но не нужно принимать буквально. Например, латент-ность, инстинкт смерти, Эдипов комплекс и страх кастрации. Имеет ли страх кастрации какое-либо отношение к действительному страху потерять пенис или он относится к детскому страху поранить свое тело в тот период, когда образ тела становится важен для его самооценки? Язык теории так неясен, что исследователям иногда трудно договориться о точном значении тех или иных терминов. Как мы должны определить либидо? Даже когда конструкты хорошо

Критическая оценка

определены, часто они слишком далеки от поведения, доступного наблюдению и измерению, чтобы иметь практическую пользу. Такие понятия, как Оно, Я, Сверх-Я, обладают значительной описательной силой, но их трудно перевести на язык соответствующих поведенческих наблюдений.

А что можно сказать о научной полезности клинических данных? Многие критики считают, что наблюдения психоаналитиков находятся под сильным влиянием теории и в то же время используются для того, чтобы эту теорию подтверждать. Истолковывая проблему определенным образом, наблюдатель-аналитик может невольно оказывать давление на реакции пациентов и навязывать им свое собственное восприятие фактов. В то время как одни психологи считают, что данные, полученные от пациентов в ходе психоанализа, являются адекватным материалом для проверки психоаналитических идей (Edelson, 1984), другие полагают, что клинические данные представляют собой сомнительный и неадекватный базис для проверки теории (Grunbaum, 1984,1993). Многие критики считают, что, вместо того чтобы устанавливать беспристрастные объективные факты, характеризующие опыт и воспоминания пациентов, Фрейд часто искажал свои наблюдения, используя внушающие процедуры, и необоснованно заключал, что воспоминания находятся в бессознательном (Crews, 1993; Esterson, 1993; Powell & Boer, 1994). Ганс Айзенк (Hans Eysenck), постоянный и страстный критик психоанализа, взгляды которого мы рассмотрим в одной из последующих глав, считает, что «...мы можем проверить гипотезы Фрейда на терапевтической кушетке с тем же успехом, что и разрешить спор между соперничающими гипотезами Ньютона и Эйнштейна, устроившись спать под яблоней» (1953, р. 229).

Тогда все, что мы имеем, — это не очень четкая теория, которую к тому же часто трудно проверить. Эта проблема еще больше осложняется тем, что психо­аналитики могут объяснить почти что любой результат, даже если его заменить на прямо противоположный. Наблюдается одно поведение — это выражение инстинкта; наблюдается противоположное — это проявление защиты; наблю­дается вообще что-то третье — это компромисс между инстинктом и защитой. Проблема не в том, что теория допускает подобную сложность, а в том, что она не может определенно утверждать, какого поведения следует ожидать при заданных обстоятельствах. Не делая таких утверждений, психоаналитическая теория остается закрытой для опровержений.

И наконец, спорным является и способ, каким психоаналитики отстаивают свою теорию. Аналитики часто реагируют на критику в адрес теории, обвиняя самих критиков в том, что их собственные защитные механизмы не позволяют им признать и принять значение таких факторов, как детская сексуальность. Психоаналитики, для которых подобная аргументация становится привычным делом, фактически возвращают нас к начальным этапам психо­анализа, когда он скорее напоминал религиозное движение, чем научную тео­рию. Когут, работы которого по нарциссизму мы уже отмечали, рассказывал о дилемме, с которой он столкнулся, когда перестал принимать на веру некоторые традиционные аспекты психоанализа. Мало того что трудно было отказываться от взглядов, которые были дороги ему совсем недавно, ему еще и пришлось столкнуться с осуждением ортодоксальных аналитиков (Kohut, 1984).

Глава 4. Психодинамическая теория

Приводя эти критические замечания в адрес психоанализа как научной те­ории, важно сознавать, что Фрейду большинство этих возражений было изве­стно. Он не был наивным ученым; его позиция скорее заключалась в том, что на начальных этапах научной деятельности приходится описывать феномены и в этот период некоторые неточности неизбежны. Кроме того, Фрейд прекрасно знал о трудностях, которые возникали при попытках применить психоанали­тические идеи для предсказания поведения. Он отмечал, что аналитик находится на безопасной почве, прослеживая развитие поведения от конечной стадии назад к истокам, но, если он движется в обратном направлении, неизбежная последовательность событий больше не кажется очевидной. Он пришел к за­ключению, что у психоаналитиков лучше получается объяснение, чем пред­сказание. Когда Фрейд создавал свою теорию, он не получал помощи со стороны психологии как научной дисциплины. К сожалению, Фрейд слишком зависел от медицинского, терапевтического окружения, тогда как он взялся создать систему взглядов гораздо более широкого содержания.