О запрете Грофом трактования результатов погружения

С.Гроф ввел в обиход принципиально важное положение - запрет на толкование результатов погружения.

Обосновывает он это тем, что трактующий якобы может гипнотически повлиять на процессы, происходящие у холонавта после погружения, и тем самым нарушить мудрость организма. Своим запретом Гроф блокирует внедрение каких-либо своих программ со стороны ведущего в сознание и подсознание подопечного - холонавта. Однако краткий отчет о происходящем с ним во время погружения холонавт может предложить вниманию всех, кто имел отношение к процессу. И это считается нормой.

К сожалению, в этом смысле парадоксально, если не противоречиво, звучит предложенная Грофом теория объяснения происходящего с холонавтом с точки зрения травмы рождения и прохождения человеком при рождении четырех так называемых матриц. Некоторая искусственность такого подхода была известна еще до Грофа, однако он придал ей более строгую форму, что, однако, не усилило теорию, а наоборот привело ее к противоречию с его запретами на толкование результатов.

Как мне кажется, этот запрет появился совсем от другого - от того, что провести объективную диагностику происходящему с человеком не представлялось возможным, а те объяснения, которые давались при этом, могли действительно оказаться противоположными реальным. Сам человек - холонавт - оказывается не способным к глубокому самоконтролю, а фасилитатор - к правильной оценке происходящего.

Гроф парадоксальным и, к сожалению, противоречивым образом свел воедино принцип классической психологии и психотерапии - не мешать организму проявлять мудрость с принципом активного воздействия на человека со стороны его самого. В его метод не были включены еще два необходимых принципа целостности, о которой и шла речь у Грофа. К сожалению, он во многом желаемое выдал за действительное.

Первый принцип. Внутривидение. При погружении необходимо проведение более жесткого самоконтроля и адекватного степени погружения контроля со стороны ведущего. Адекватность контроля должна соответствовать глубине метода, то есть быть на уровне видения подсознания с его комплексами. Ничего другого, кроме ясновидения, пока не придумано. Мне, я считаю, как ведущему во многом удалось достичь успеха только благодаря такой своей способности.

Второй принцип. Духовность критериев жизни. Как бы мы ни превозносили саму технику холотропного дыхания, но без осмысления Духовных особенностей картин погружения с современных позиций она остается во многом всего лишь техникой, а значит, станет толкать на ее повсеместное и бессмысленное механическое применение, что нанесет, конечно же, в отдельных случаях вред занимающимся.

К сожалению, даже Гроф не избежал механицизма в своем подходе. Современное же знание диктует необходимость осмысления с позиций не только провозглашения целостности, но и ее обоснования с кибернетических позиций. Без включения упомянутых двух принципов в схему ведения погружения говорить о целостности метода не приходится.

В этом смысле показателен прием, предложенный Грофом, когда человек, прошедший холотропную терапию, вдруг оказывается при выходе из нее в негативном состоянии. Гроф в таком случае говорит о непроработке, о неполном интегрировании. Он рекомендует в таком случае как можно быстрее ввести человека во второе погружение. И действительно повторное погружение облегчает состояние страдающего человека. Но не намного и не всегда.

На самом же деле чаще всего, как показали мои исследования, в подобных случаях негативного выхода из погружения играют определяющую роль болезненные привязанности, такие, которые принципиально не могут быть проработаны в погружении.

Например, в группах у меня неоднократно бывали случаи, когда человек после погружения испытывал негативный выход всего лишь потому, что вполне сознательно подчинялся в своей жизни другому, отчего не просто страдал он один, а в их симбиозе возникала гармония, построенная на страдании обоих. Каждому в отдельности в силу своего воспитания в жизни не хватало определенных свойств, которые они собственно и находили в таком болезненном соединении личностей их обоих.

Что же необходимо предпринять, чтобы облегчить жизнь человеку, оказавшемуся в подобной ситуации? Ведь констатация факта его болезненной привязанности к другому - к жене, к мужу, к матери, - а тем более осознанный от этого удар психики в погружении, ведут лишь к обострению осознаваемого им тяжелого состояния. Оказывается, необходима решительность, с которой бы этот человек разорвал болезненную связь. А на это не каждый пойдет, ведь за ним может стоять долг перед тем, другим, человеком.

Так все-таки, можно ли каким-либо образом трактовать выходы из процесса погружения? На этот вопрос у меня однозначного ответа нет. Думаю, что во многих положительных выходах трактование не нужно, а при негативных, особенно очень тяжелых, что случается очень редко, но все же случается, такое трактование просто необходимо. Потому что любое участие другого человека в подобных ситуациях для страдающего является облегчением его страданий, своеобразной помощью.

Я не говорю, что подобное толкование есть простой или поверхностный процесс. Ни в коем случае. Ведь одним неосторожным словом можно сделать так, что человек навсегда получит новую психическую травму. Иногда же в период обсуждения в случаях довольно тяжело переживаемых я раскрываю причину негативного выхода из погружения, применяя ясновидение. Такая моя способность помогла и помогает многим, но я далек от мысли, что любой другой может проделывать то же самое с тем же успехом. Подобному надо учиться и, как показала практика, погружения в подсознание очень способствуют этому.

Меня спрашивают: как часто я трактую негативные выходы, ищу причину? Это я делаю не всегда. Иногда, даже когда я вижу ее, я не решаюсь сказать человеку, потому что подобное знание может не помочь ему, а навредить. Возможно, кто-то и возразит мне, кинется в спор, но я считаю, что не всем можно говорить обо всем, что их ждет.