Одежда и время

Согласно этому закону, один и тот же костюм будет:

неприличным — за 10 лет до своего времени,

бесстыдным — за 5 лет,

смелым — за 1 год,

нарядным — в свое время,

вышедшим из моды — годом позже,

отвратительным — через 10 лет,

смешным — через 20 лет,

забавным — через 30,

причудливым — через 50,

очаровательным — через 70,

романтическим — через 100,

красивым — через 150 (Laver 1945).

Разумеется, не стоит искать в этом законе жесткой точности, объяс­няющей все колебания вкуса. Но он точно показывает относительность текста одежды, относительность ее оценок. В наше время этот закон выг­лядел бы уже по-иному, поскольку бег времени резко ускорился. В то же время одежда стала гораздо более свободной, модели идут по кругу и в течение 10-20 лет проходят цикл от смешного до модного, затем снова до смешного и модного. Язык одежды довольно точно отражает существо господствующих в данном обществе социально-экономических и политических отношений. Феодальная и капиталистическая эпохи чет­ко различаются характером костюмов господствующих групп, которые выступают как тексты, характеризующие статус этих групп. «В эпоху старого режима, — пишет немецкий исследователь Э. Фукс (1994) о мужском костюме, — торжествовал бездельник,, тунеядец. Костюм ярко подчеркивал, что человек предназначен к бездействию, осуж­ден на тунеядство. Костюм был только средством позировать. Он не допускал свободных, непроизвольных и в особенности быстрых и внезапных движений... Костюм был приспособлен только к паркету и салону... Властитель буржуазного века должен находиться в ином положении. Он должен двигаться беспрепятственно, бодро и быстро, ибо жизнь развертывается уже не размеренным шагом, не среди са­лонных условностей, а все более быстрым и то и дело меняющимся темпом... Исчезла всякая помпа, всякая декоративность. Костюм сведен к простым главным линиям. Нет больше места праздничной простоте. Краски стали бесцветными, как арифметическая задача».

Иностранные «слова»

Все современные языки пестрят заимствованиями иностранных слов. Сам факт заимствования содержит в себе смысл, выходящий за рамки содержания самого слова. В XVIII веке в русский язык проникало боль­шое количество немецких слов, в XIX — французских, в XX — английс­ких. Динамика этих потоков отражает динамику того, что я бы назвал интеллектуальной розой ветров: откуда идет основное заимствование идей и вещей, оттуда приходят и слова. Использование свежих иност­ранных слов — это символ, говорящий о причастности к этому процессу вестернизации русской культуры. Иностранцы часто используют в рус-

ской речи слова из своего языка, испытывая трудности в поиске русских эквивалентов. И по тому, как, сколько и какие иностранные слова ис­пользуются, можно очень много сказать о человеке.

Язык одежды не является исключением. Используя элементы иност­ранного костюма или целый костюм, еще не вошедший в язык нашей культуры, мы символизируем свою индивидуальную или групповую принадлежность, симпатию к соответствующей культуре. И наоборот, подчеркнутое избегание элементов иностранной одежды, даже той, которая уже вошла в национальный «язык», тоже является символом, но уже негативного отношения к «иностранщине», почвеничества. Ноше­ние иностранной одежды, уже входящий в массовый обиход, — это сим­вол отсутствия как чрезмерной любви, так и отвращения к иностранной культуре.