Научение

Введение. Как мы научаемся тому, что покупать?

Когда ребенок приходит в этот мир, оказывается, что он не слиш­ком хорошо экипирован для этого путешествия. По сравнению с де­тенышами зверей человеческое дитя остается совершенно беспомощ­ным в течение весьма продолжительного времени, и на протяжении нескольких лет его жизнь всецело зависит от взрослых, в отличие, скажем, от цыплят, которые почти сразу после своего рождения на­чинают свободно передвигаться и искать себе пропитание. Но уме­ния птенца и во взрослом возрасте будут по-прежнему ограничивать­ся передвижением и нахождением пищи, а человеческое дитя может вырасти в Билли Холидея или Зигмунда Фрейда.

Значительная часть поведения животных запрограммирована за­ранее или инстинктивна, однако мы можем видеть, что по мере про­движения вверх по эволюционной лестнице животного мира значение инстинктов снижается, и это особенно заметно на примере человека, у которого вообще, по-видимому, нет инстинктов. Вместо инстинктов у нас развита способность к научению. Действие научения нагляднее всего проявляется в поведении маленьких детей, перед которыми про­стирается новый мир, ждущий своего открытия. И дети, осваивая свое окружение, социализируются в человеческом обществе, обучаются пра­вильному поведению (мы рассмотрим этот процесс в главах 8 и 9).

В процессе социализации дети должны научиться принятым сре­ди людей способам передвижения, разговора, приема пищи, выведе­ния из организма отходов, мышления, — и это лишь небольшая часть наиболее очевидных форм поведения. Они также должны научиться:

Говоря, что научение — относительно постоянный процесс, мы под­разумеваем, что его результаты не связаны с воздействием таких пре­ходящих ситуаций, как, например, прием лекарств и алкоголя или силь­ной усталости, каждая из которых способна серьезно влиять на пове­дение человека лишь на протяжении ограниченного периода времени. Когда мы говорим, что научение — это результат прошлого опыта, мы исключаем тем самым изменения, которые сопровождают физиоло­гические процессы развития и созревания. И мы, конечно, также ис­ключаем отсюда любые изменения, которые могут возникать вслед­ствие травм головного мозга или каких-либо иных физических по­вреждений.

Что такое научение?

Два других ключевых термина в нашем определении научения — поведение и знания — отражают области интересов двух основных «Школ», или направлений в исследовании научения — поведенческой ^и когнитивной. Из-за практических трудностей, возникающих в ис­следованиях процессов научения с участием людей, большая часть экспериментов в рамках этих двух школ проводилась на животных, Скольку это те же самые процессы, которые часто наблюдаются в научении человека.

Поведенческий подход

Поведенческий подход к научению ведет свое происхождение от одной из двух наиболее влиятельных общих теорий психоло­гии — бихевиоризма. Другая основная теория, с которой мы уже встречались в этой книге, — конечно же, психоанализ. Пожалуй, невозможно найти две другие теории, которые бы столь по-разному рассматривали психологию. Бихевиоризм основал в начале XX в. Дж. Б. Уотсон [1], описавший его следующим образом: «С точки зре­ния бихевиориста, психология является исключительно объектив­ной областью естествознания. Ее теоретическая цель — предсказание и контроль поведения».

Уотсон, в отличие от Фрейда, не верил в существование бессозна­тельной сферы психики. Но точно так же он не верил и в существо­вание сознательной сферы психики, а также любой другой психиче­ской сферы. Он утверждал, что в области психического не существует ничего, что можно было бы изучать, за исключением наблюдаемого физического поведения. Другими словами, Уотсон был убежденным сторонником точки зрения, что в психологии можно изучить лишь то, что ты видишь, а то, чего ты не видишь и не можешь изучить, не существует. Экспериментатор предлагал стимул, регистрировал от­ветную реакцию субъекта и не интересовался тем, что происходило между тем и другим.

Павлов и классическое обусловливание

Вопрос о том, что происходит между стимулом и реакцией, тем не менее очень интересовал Ивана Павлова. Павлов не был психологом, он был выдающимся физиологом, получившим в 1904 г. Нобелев­скую премию за свои работы по физиологии пищеварения. Но в ходе исследований пищеварительной системы, проводившихся на собаках, он обнаружил действие процесса, который имел явное психологиче­ское происхождение.

Павлову было хорошо известно, что, когда собак кормят, начина­ют функционировать их пищеварительные железы, в результате чего у них выделяется слюна. Он обратил внимание на то, что собаки в его лаборатории начинали выделять слюну до начала кормления, прак­тически сразу после того, как узнавали человека, пришедшего их по­кормить. Это заинтересовало Павлова, и он провел ряд оригиналь­ных экспериментов, направленных на выяснение того, что же происхо­дит на самом деле [2].

Выделение собакой слюны, когда она получает пищу, является ав­томатической, врожденной реакцией. Она не зависит от любых дру­гих наличных условий, и по этой причине как стимул, которым служит предъявляемая собаке пища, так и реагирование на него собакой путем выделения слюны оказываются безусловными — безусловным стимулом (БС) и безусловной реакцией (БР). Выделение собакой слю­ны, когда она просто видит пищу или кого-то, кто ее приносит, не яв­ляется врожденной реакцией, поскольку она привязана к определен­ному условию. Это условие состоит следующем: собака способна свя­зать то, что она видит в настоящий момент, с тем, что она ела ранее; т. е. она может опознать это как пищу. В тот момент, когда собака распознает пищу, ее мозг посылает пищеварительной системе сооб­щение, и она начинает выделять слюну. Таким образом, стимул, ко­торым служит вид пищи (или принесший ее человек), и реакция слю­ноотделения являются обусловленными — условным стимулом (УС) и условной реакцией (УР).

Павлов хотел выяснить, какие виды условных стимулов могут вы­звать условную реакцию слюноотделения. Начав с простого показа животному пищи и добившись на нее реакции слюноотделения, он перешел к использованию других условных стимулов, таких как ко­локольчики, звонки, метрономы и световые сигналы, и обнаружил, что любой из них способен вызывать условную реакцию и застав­лять собаку выделять слюну. Экспериментальная процедура, кото­рая им использовалась, получила название классического обусловли­вания.

1. Пища (БС) вызывает слюноотделение (БР).

2. Звук колокольчика (УС) сам по себе не вызывает никакой реак­ции.

3. Звук колокольчика (УС), за которым следует предъявление пи­щи (БС), вызывает слюноотделение (БР).

4. После того, как этот процесс повторяется столько раз, сколько это оказывается необходимым, для того чтобы собака могла связать колокольчик (УС) с пищей (БС), она будет выделять слюну уже при одном звуке колокольчика (УС).

С этого момента слюноотделение животного вызывается не без­ условным стимулом, которым служит предъявляемая пища, она обусловливается звуком колокольчика. Таким образом, коло­кольчик (УС) начинает вызывать слюноотделение (УР) с тем же успехом, как ранее пища (БС) вызывала слюноотделение (БР).Другими словами, животное научили выделять слюну на звук ко­локольчика.

Ж. Б. Уотсон, восхищенный работами Павлова, положил их в ос­нову своей теории бихевиоризма, поскольку они предлагали четкий и объективный подход к пониманию того, почему данный стимул вы­зывает данную реакцию (без вовлечения в разговоры о психических процессах или сознании). Более того, метод классического обуслов­ливания можно было использовать в целях изменения чьего-либо поведения в желательном направлении — и впрямь волнующая пер­спектива для человека, которому вскоре пришлось покинуть науч­ный мир и сделать успешную карьеру в области рекламной деятель­ности в у. Walter Thompson Company [3].