Уровни развития общности больших групп

Развитие социально-группового сознания в наибо­лее конкретном выражении, подразумевающем непо­средственное осознание индивидами - представителями данной группы, своего к ней непосредственного отно­шения, своей принадлежности к ней и повседневной включенности в нее, включает три хотя и условно выделяемых, но достаточно отчетливо наблюдаемых в реальной жизни уровня.

Первый уровень - «внешне-типологический»

Его название связано с возможностью чисто внеш­ней фиксации того или иного типа признаков, общих для представителей данной большой социальной груп­пы. На основании повседневных непосредственных жизненных наблюдений, представители одних и тех же больших социальных групп постепенно замечают чисто внешние черты своего сходства. Рабочие всего мира, приходя на работу, переодеваются практически в одинаковые спецовки. Банкиры всего мира носят практически одинаковые часы трех-пяти наиболее из­вестных и дорогих фирм-изготовителей. Конторские (офисные) служащие выделяются пресловутыми «бе­лыми воротничками». И так далее. Существует огром­ное количество обычных, бытовых, внешне редко фиксируемых типологических признаков принадлеж­ности к большим социальным группам, Это и средства передвижения, и район проживания, и многое другое.

Сторонники теории социальной стратификации М. Вебера, например, в начале XX века выделили ос­новные существующие в Англии страты по удивитель­ному признаку: по оконным занавескам. Социологи­ческое исследование показало, для начала, что страты делятся на имеющие и не имеющие оконные занавес­ки. В свою очередь, среди имеющих занавески была выявлена огромная дифференциация от простых ситцевых тряпочек, закрывающих пол-окошка, до роскошных бархатных полотен, закрывающих половину стены, на которой расположено окно. Естественно, оказалось, что разница в занавесках связана и с дохо­дами, и с типом дома, и с образованием, и со многими другими характеристиками жизни.

Многочисленными исследованиями установлено, что «типологический» уровень имеет свои устойчивые проявления и в политических предпочтениях представи­телей тех или иных больших социальных групп. Извест­но: чем ниже уровень доходов людей, тем выше процент голосующих за левые силы. По данным европейских исследований, люди в рабочих спецовках преимущест­венно голосуют за социалистов. Напротив, крестьянст­во более консервативно и часто просто по традиции го­лосует за правых. Нет смысла обсуждать политическое поведение людей, разъезжающих на «Мерседесах» — оно очевидно. Отдельные «коммунистические спонсо­ры» типа Мамонтова или Демидова так и остались дале­ко не подтвержденной легендой в истории России.

Таким образом, само по себе существование опре­деленных внешних признаков разного рода типов уже определяет, хотя в большинстве случаев и неосознанно, характер политического поведения и сознания челове­ка — просто в силу его принадлежности к той или иной большой группе. Современные российские исследова­ния однозначно подтверждают это. Не задумываясь, автоматически, целые деревни продолжают голосовать за КП РФ. «Белые воротнички», да еще в очках — почти на­верняка сторонники «Яблока». Удивительные группы поддержки на типологическом уровне сумел сформиро­вать для себя В. Жириновский в Москве. С одной сторо­ны, это транспортные рабочие, водители автобусов и троллейбусов. С другой стороны, это владельцы домаш­них животных, кошек и собак.

Постепенно наличие внешне схожих черт становит­ься заметным людям. Тогда они фиксируют их и делают соответствующие выводы по принципу «свой» — «чужой», «мы» — «они». Так психология членов больших социальных групп переходит на следующий уровень.

Второй уровень – «внутренне-идентификационный»

На этом уровне возникает первичная психологическая связь человека со своей большой социальной группой через отнесение себя к ней. Наблюдая внешние типологические признаки, накапливая эти наблюдения рано или поздно он приходит к выводу: «мы — рабочие», или «мы — банкиры», «мы — крестьяне» и т.п. Так фор­мируется социально-групповое самосознание и возникает внутренняя идентификация, отождествление себя со своей группой и другими ее представителями — живущими, работающими, функционирующими непосредственно рядом. На этом уровне уже появляется определенная общность поведения, осознается некото­рое единство интересов, появляются общие представ­ления, взгляды и оценки. На этой почве усиливаются личные контакты, интенсифицируется непосредствен­ное общение, которое постепенно начинает выходить за пределы элементарных бытовых тем. Однако пока все происходит на локальном уровне, в пределах непосред­ственного «поля зрения». Идентификация себя, напри­мер, как «рабочего» ограничивается конкретным заво­дом или фабрикой, максимум — корпорацией, в которую входит завод. Самосознание себя как «банкира» — в рамках своей финансовой структуры, максимум — сво­его холдинга. Даже крестьянин определяет себя на этом уровне как «крестьянина» лишь в пределах своего села или, максимум, района.

Соответственно, это отражается и в политическом поведении. Многочисленными исследованиями уста­новлено, что уровень внутренней идентификации ока­зывается одним из действенных факторов, определяю­щим, например, характер голосования населения на местных выборах. Выбор «своего» как раз и основыва­ется, прежде всего, на социально-профессиональной идентификации определенного кандидата. Однако этот же фактор почти не работает на выборах более высо­кого уровня — скажем, в масштабах страны. В реаль­ной жизни большая социальная группа представлена для входящих в нее людей прежде всего локальными общностями — она существует в виде ряда сравнитель­но малых групп. В них, в первую очередь, и происходит непосредственное социально-политическое развитие — соответственно, оно и проявляется, прежде всего, на локальном уровне. И тогда совершенно понятно, что мэрами шахтерских городов, например, чаще других становятся именно шахтеры — причем эта зависимость подмечена и в Англии, и во Франции, и в России, и даже в Норвегии. Однако уже на выборах губернаторов про­винций эта зависимость, как правило, исчезает — уровень внешней идентификации перестает действовать.

Занятость непосредственной ведущей деятельно­стью не способствует высоким обобщениям. Своя соб­ственная деятельность еще не воспринимается как элемент более общей структуры. Для этого требуется очевидность общих интересов со значительно боль­шим числом людей, возникновение таких ситуаций, в которых появляется социально-групповая идентифи­кация в значительно большем формате. Тогда в разви­тии психологии членов больших социальных групп возникает следующий уровень.

Третий уровень - «солидарно-действенный»

Он уже предполагает политико-психологическую готовность членов группы к совместным действиям в больших форматах ради достижения или сохранения целей и интересов своих больших социальных групп. Для развития данного уровня обычно необходим внеш­ний толчок. Как правило, в качестве толчка выступает некоторая угроза интересам своей группы, восприни­маемая как угроза и собственным интересам. Вспом­ним, например, известное открытое письмо ведущих банкиров и предпринимателей России к ведущим по­литическим деятелям накануне президентских выбо­ров 1996 г. Тогда, перед угрозой победы Г. Зюганова и «коммунистического реванша», оно объединило многих даже непримиримых друг к другу «олигархов», срочно сплотившихся вокруг Б. Ельцина и обеспечивших его переизбрание на второй срок.

В свое время планы консервативного британского правительства М. Тэтчер сократить государственную поддержку угольной промышленности вызвали подъем единства и солидарности ранее действовавших исклю­чительно локально угольщиков. Аналогичные последст­вия имели возникавшие несколько раз в 90-е годы в России волны политических забастовок тех же шахтеров. Главным было то, что начинаясь на какой-то одной шахте, забастовка подхватывалась шахтерами другой шахты, затем всего бассейна, а затем переходила в мас­штаб страны. И тогда появление шахтерских пикетов у Дома правительства в столице реально превращало сотни тысяч горняков в единым образом думающую и по­литически действующую большую социальную группу. Уже признано, что именно появление эшелонов с шахтерами в Москве способствовало окончательному утверждению власти Б. Ельцина в начале 90-х годов. В Румы­нии же шахтеры вообще стали движущей силой демо­кратической революции.

В качестве внешнего толчка может выступать не­кое случайное событие. В начале XX века расстрел ленских рабочих, как известно, буквально всколыхнул Россию, почти мгновенно поднял общий уровень со­лидарности и стал, тем самым, поводом для начала революционных событий 1905 г.

Такого рода событие может быть и специально подготовленным — на это всегда работают профсоюз­ные и партийно-политические силы, заранее готовя­щие «цепочку солидарности» в серии тех же, напри­мер, забастовок. Независимый профсоюз угольщиков России, например, демонстрировал особое мастерст­во в такого рода действиях в 90-е годы.

Наконец, роль толчка могут сыграть и часто игра­ют средства массовой информации. Рассказывая о происходящих событиях, комментируя их, они почти неизбежно способствуют расширению кругозора чле­нов больших социальных групп, его переходу с локаль­ного на более высокий уровень.

Понятно, что выделение трех описанных уровней развития сознания и реальной общности членов боль­ших социальных групп носит достаточно условный характер. В разных странах и в разных группах они выглядят по разному. В современном мире все опре­деляется общим образовательным и культурным уров­нем общества в целом. Однако этот уровень различа­ется не только в разных странах, но, подчас, и в разных регионах одной страны — например, России. Причем можно прогнозировать, что дальше он будет диффе­ренцироваться еще больше. Соответственно, рас­сматривая представителей той или иной большой социальной группы как субъекта политики, нельзя не учитывать, на каком уровне развития находится пси­хология их групповой общности.

Следует также учитывать, что политико-психологи­ческое развитие людей как членов больших социальньгх групп связано с действием множества объективных и субъективных факторов. К первым обычно относятся соотношение между собой, в рамках общей социальной структуры общества, различных больших и малых групп, членом которых одновременно является человек; степень очевидности условий бытия группы и непосред­ственности их отражения в сознании людей; интенсивность внутригрупповых, особенно межличностньгх коммуникаций, их соотношение с межгрупповыми и над-групповыми коммуникационными процессами; уровень социальной мобильности группы, возможность перехо­да из данной группы в другую. Ко вторым, прежде всего, относятся развитость групповой политической органи­зации (наличие политической партии или движения, профсоюзов и т. п.); принципиальная идеологическая способность к осознанию группой своей общности (в ча­стности, подразделяются «закрытые», с сектантским типом сознания, и «открытые» группы); наличие и сте­пень развитости групповой идеологии.

Date: 2015-06-06; view: 484; Нарушение авторских прав