Фрей Бетто. А ваш отец? 8 page

И этому способствовал ряд мер, о которых я упоминал: конец расой дискриминации, восстановление на работе тех, кто был выгнан в эпоху Батисты, снижение квартирной платы, защита трудящихся, аграрная реформа. Рабочие, которых до того притесняли, с победой революции также начинают выдвигать свои требования, и многие промышленники, даже ради того, чтобы угодить правительству, идут на разные уступки; тут не столько мы, правительство, сколько сами владельцы стали удовлетворять различные требования рабочих, и синдикаты сами по себе добились в первое время многих уступок в трудовой сфере.

Я кстати, даже должен был встретиться со всеми рабочими-сахарниками, потому что они очень упорно требовали введения на сахарных заводах четвертой смены. Там работали только в три смены, и поскольку в стране очень много было безработных, это требование набирало силу. Мне пришлось встретиться с делегатами со всей страны,

в театре, где до этого момента с бешеной настойчивостью поддерживали идею четвертой смены; даже людей из нашей организации с пеной у рта поддерживали эту идею. Мне пришлось приехать туда поздно вечером и долго говорить с рабочими, объясняя им, почему, по нашему мнению, это не путь решения проблемы безработицы. Это было непросто: предприятия были еще частными, и могло показаться, что речь шла

о противоречии между интересами предприятия и интересами рабочих. Мы объяснили, что средства, которые будут сэкономлены, прибыль, которая будет получена, будут обязательно вложены в развитие; что мы не позволим вывезти эти средства из страны,

а наоборот, заставим вложить их в ее развитие. Хотя у меня в тот момент было социалистическое мировоззрение, однако, на мой взгляд, было еще не время начать осуществление социалистической программы.

Гораздо легче объяснять все это трудящемуся, рабочему с социалистических позиций, просить его понять, пойти на жертвы, чем объяснять это в ситуации, когда он видит, что его интересы противоречат интересам предприятия, интересам частных владельцев, и считает, что каждое песо, которое он не заработает, идет в карман владельцу. В таких условиях было непросто объяснять рабочим проблемы ясно и объективно, потому что мы всегда старались максимально избегать демагогии, никогда не прибегать к демагогии.

С другой стороны, некоторые меры – такие, как снижение квартирной платы, с экономической точки зрения были тем, что сегодня мы назвали бы мерами инфляционного типа, поскольку высвобождалось много денег; но то было давнее требование, потому что население действительно было жертвой страшного вымогательства путем взимания квартирной платы; это требование повторялось с большой настойчивостью.

Фрей Бетто. В тот момент уже существовали трения с церковью?

Фидель Кастро. Трения с церковью начинаются, когда революция приходит в конфликт со всеми этими привилегированными слоями. Такова историческая правда.

Прежде всего архиепископ Гаваны, который позже стал кардиналом – кажется, его сделали кардиналом до революции, - имел превосходные официальные отношения с диктатурой Батисты.

Фрей Бетто. Как его звали?

Фидель Кастро. Мануэль Артеага. Он имел превосходные отношения с Батистой; его критиковали среди прочего именно за это.

Помню, в первые дни революции мы встречались со всеми властями. В эти первые дни множество людей начинают просить у меня аудиенции, и я из любезности, из вежливости стараюсь принимать всех, кто хочет меня видеть; прежде всего появляются так называемые активные классы; президент промышленников, президент коммерсантов, еще какая-то ассоциация, высшая церковная иерархия, все эти общества и институты просят у меня аудиенции, и я принимаю всех, кто хочет меня видеть.

Вспоминаю, как в первые дни в Гаване, недели через три-четыре, когда мы установили некоторый порядок, я пробую организовать свою работу и обнаруживаю огромную программу встреч. Так я провожу дней пятнадцать-двадцать, две-три недели и наконец вижу, что моя жизнь абсолютно бесплодна и что если я и дальше буду идти таким путем, мне придется посвятить себя исключительно тому, чтобы принимать разных деятелей. То были лица, наносившие визиты правительству, хотя я не занимал никакого поста в исполнительном органе; существовало правительство, у меня была должность главнокомандующего Повстанческой армией, и я очень заботился о том, чтобы не вмешиваться в дела правительства.

Фрей Бетто. Президентом был Уррутиа?

Фидель Кастро. Да, тогда был временный президент, судья, который хорошо проявил себя в Сантьяго-де-Куба и завоевал престиж тем, что оправдал некоторых революционеров; таковы были его заслуги. Хотя он не принимал никакого участия в революционном процессе, мы выдвинули его на этот пост среди прочего и потому, что хотели доказать со всей очевидностью: мы не боремся за общественные должности; и действительно, побеждает революция, и мы вручаем ему правительство. Но оказалось, что этот человек словно с луны свалился, он был абсолютно далек от реальности; с первого дня он начал создавать проблемы, даже занял антирабочие позиции и ставил нас в трудное положение. Мне пришлось встречаться с рабочими, объяснять, просить, чтобы они поняли, чтобы имели терпение, и также нам пришлось собрать Совет министров и сказать им: создаются политические проблемы.

С первыми революционными законами не было никаких проблем, но этого судью можно было и в самом деле назвать президентом, стоявшим на правых позициях, и в определенный момент это привело к серьезному конфликту; он начинает делать антикоммунистические заявления, подыгрывая Соединенным Штатам, самым реакционным газетам, самым реакционным слоям и сеять раздор среди революционных сил – это было чуть погодя, - таким образом создается конфликт. Я говорю: ну хорошо, что мы будем делать? Народ с нами, весь народ; в тот момент революцию поддерживало примерно девяносто процентов населения или больше; они поддерживали революцию, поддерживали Повстанческую армию, поддерживали революционное руководство и не поддерживали Уррутиа. Если Уррутиа вообразил хоть на минуту, что такая поддержка имела отношение к нему или оказывалось ему лично, это было бы полным абсурдом, но похоже, в какой-то миг он в это поверил и начал действовать соответственно, что привело к конфликту. Я говорю: ну и как это разрешить? Это нельзя решать силой, никак нельзя.

В каком положении мы окажемся, если возникнет конфликт между революционными силами и президентом и придется его сместить? Мы создадим полное впечатление государственного переворота в нашей стране. Я много думал, много размышлял над этим.

Чуть раньше меня назначили премьер-министром. Это было до принятия революционных законов. Сами министры попросили меня об этом; тот, кто был

премьер-министром, попросил меня об этом от их имени, заявил Уррутиа и поставил этот вопрос на пленарном заседании Совета министров. Я выдвинул одно условие. Я сказал: если я приму пост премьер-министра, вы должны согласиться с тем, чтобы я отвечал за политику, которой мы будем следовать, за революционные законы, которые будут созданы. Такое я поставил условие. Это условие было принято без возражений: как премьер-министр я отвечал за революционные декреты, которые мы собирались издать.

Начиная с этого момента принимается ряд революционных законов, но затем возникают должностные разногласия между премьер-министром и президентом республики. Я много думаю над этим, не поддаюсь ни на какие провокации и решаю, что должен уйти с поста, уйти всерьез, и я ушел с поста всерьез. Я сказал: я предпочитаю отказаться от поста прежде, чем произойдет нечто, похожее на государственный переворот. Я отказываюсь от поста, об этом было объявлено в газете, я приглашаю телевидение и объясняю причины, по которым решил уйти в отставку. Президент Уррутиа был во дворце, а я – на телевизионном экране.

Фрей Бетто. Когда это было, через сколько времени после победы?

Фидель Кастро. Наверное, самое малое месяцев через пять или больше. Надо бы проверить даты.

Фрей Бетто. Еще в 1959 году?

Фидель Кастро. Да, еще в 1959-м. Несколько месяцев спустя.

Он был во дворце, а я – на телевизионном экране. Я объясняю причины своей отставки. Он созывает журналистов, чтобы сделать заявление, мне сообщают об этом во время моего выступления. Я говорю: нет, пошлите туда ему телевидение, мы проведем дискуссию публично, по телевидению, перед всем народом. Он не захотел дискуссий по телевидению перед всем народом и через несколько часов под давлением исключительно общественного мнения подал в отставку. Совет министров назначил президентом уважаемого товарища, действительно участвовавшего в революции. Затем проходит некоторый период, когда я не участвую в правительстве, потому что я вовсе не хотел принимать снова пост премьер-министра, никоим образом не хотел создавать впечатления того, что мой прежний уход в отставку был просто тактическим ходом, чтобы разрешить сложившуюся ситуацию. Я просто сказал так: ну хорошо, раньше чем оказаться вынужденным применить силу, я ухожу в отставку. Конечно, я не собирался отказываться от революции; разумеется, вопрос стоял таким образом: я не отказывался от революции. Но по крайней мере, отказывался от этой должности, потому что не мог продолжать ее исполнять в подобных условиях. Однако мы твердо решили не применять силу для разрешения этого конфликта.

Его разрешил народ, народ способен разрешить многие из проблем. Затем я действительно некоторое время сопротивлялся, не желая возвращаться на прежний пост, пока это уже не стало казаться абсурдным, ввиду давления товарищей и всего народа. Я снова принимаю пост премьер-министра и несу основную ответственность в правительстве.

Фрей Бетто. Вы собирались рассказать о конфликтах с кардиналом.

Фидель Кастро. Да, я рассказывал тебе, что в первые дни обнаруживаю – это было, кажется, в феврале, - что моя жизнь станет самой бесполезной, самой бесплодной в мире, если мне придется посвятить себя протокольным церемониям и приему видных визитеров. Среди этих личностей не раз появлялись два толстеньких таких типа, прося у меня встречи. Я спрашиваю: «Кто это?» - «Это племянники кардинала!» Племянники кардинала, которые хотели меня видеть. Я принял племянников кардинала раза два или три и сказал: ну, вижу, теперь я буду заниматься исключительно тем, что принимать племянников кардинала. Их интересовали всякие вопросы, они занимались коммерцией, а кроме того, им хотелось появляться в газетах, это также было частью светской жизни: на другой день в газете печаталось: «Были приняты такой-то и такой-то». Мне это

по-настоящему никогда не нравилось, и, к счастью, я довольно скоро освободился от этой работы. Я сказал: ну так вот, теперь я буду действительно буду видеться с теми, с кем мне хочется, ходить туда, куда мне хочется, и не сидеть здесь привязанным, принимая любого, кто, не производя абсолютно ничего, ничего не решая, желает меня видеть. И я сменил метод. Но помню, как в те дни появлялись толстые, хорошо откормленные ребята, то и дело прося меня о встрече, и казалось, я должен буду посвятить себя исключительно им. Кардинал поддерживал очень хорошие официальные отношения и с революционным правительством.

Тут не было ни малейших проблем. Проблемы возникают с принятием революционных законов: с городской реформой, с аграрной реформой.

Фрей Бетто. Проблема школ. Когда издается закон о школах, о взятии их под контроль?

Фидель Кастро. Поначалу он не издается. Среди первых мер, которые мы приняли, не стоял вопрос о национализации частных школ, и национализация школ в ближайшем будущем не предусматривалась. Что мы действительно планировали, это провести кампанию по ликвидации безграмотности и направить учителей во все концы страны.

Одновременно с этими революционными мерами мы начали строить дороги, больницы и поликлиники в горах, центры здравоохранения в горах, школы там и в остальных сельских местностях, повсюду, и было создано десять тысяч новых мест для учителей. Это была еще одна мера, принятая в первые месяцы революции: было создано десять тысяч мест и разосланы учителя во все концы страны.

Безо всякого сомнения, революционные законы стали порождать конфликты, потому что буржуазные круги и землевладельцы, богатые слои изменяют отношение к революции и решают действовать против нее. Вместе с ними институты, находившиеся на службе всех этих интересов, начинают кампании против революции. Так возникают первые конфликты с церковью, потому что эти слои действительно хотели использовать церковь как орудие против революции.

Почему они могли сделать такую попытку? По одной причине, очень характерной для Кубы, что делало ее положение непохожим на положение ни в Бразилии, ни в Колумбии, ни в Мексике, ни в Перу, ни во многих латиноамериканских странах: дело в том, что церковь на Кубе не была народной, она не была церковью для народа, не была церковью трудящихся, крестьян, жителей городских окраин, бедных слоев населения; здесь, в нашей стране, никогда не было такой практики – как это было уже в некоторых странах и затем стало частым явлением в Латинской Америке, - когда священники работали бы с жителями окраин, работали бы среди рабочих, работали бы среди крестьян. В нашей стране, где семьдесят процентов населения было крестьянским, в сельских местностях не было ни одной церкви. Это важный факт: не было ни одной церкви в сельских местностях, не было ни единого священника! – там, где жило семьдесят процентов населения. Все происходило так же, как там, где я родился, - я рассказывал тебе вчера; не велось никакой евангелической, апостольской работы – не знаю, как вы это называете, - по религиозному воспитанию населения.

Фрей Бетто. Евангелизации.

Фидель Кастро. Евангелизации.

Как я тебе говорил, общество считалось католическим, и существовал обычай крещения, все это я объяснил тебе вчера, но в действительности не было религиозного воспитания народа, и религия не практиковалась.

Религия на Кубе распространялась, утверждалась главным образом через частные школы, то есть через школы, которые содержались священниками и монашками, колледжи, о которых я тебе вчера говорил, куда ходили дети самых богатых семей в стране, самой высшей аристократии или тех, кто выдавал себя за аристократов, высшей части средних слоев и части средних слоев вообще; или – как я рассказывал тебе вчера – врач, возможно, был в состоянии послать своего сына в школу экстерном, платя за это сумму, равную десяти долларам. То был главный путь распространения религии в нашей стране, и как результат именно эти дети действительно получали религиозное образование и выполняли религиозные обряды, хотя не очень методично и не очень строго. Ибо, пожалуй, одной из характерных черт этих классов были их очень свободные нравы, их недисциплинированность в религиозной практике, - иные, например, не ходили к мессе. Настоящий верующий католик всегда ходит к мессе по воскресеньям; но были немногие, для кого воскресная месса являлась частью светской жизни или признаком хорошего вкуса, а затем – прекрасно, можно спокойно наслаждаться своим благополучием и богатством. Этих людей отнюдь не характеризовала верность практике и принципам религии.

Именно эти слои составляли основное ядро католической церкви в нашей стране, и они же были наиболее тесно связаны с приходами, находившимися обычно в районах, где жили богачи. Конечно, уже и раньше были отдельные церкви в нормальных городских районах; но по всем новым районам, и очень богатых людей, строились прекрасные церкви; им религиозные обряды были обеспечены. В районах неимущих, в районах бедняков, в крестьянских районах, в рабочих районах население не могло рассчитывать ни на какие церемонии. Богатые классы обычно имели семейные отношения с епископами, с высшей иерархией.

Кроме того, большая часть священников были иностранцами, и среди них преобладали испанцы – как я объяснял тебе вчера, когда рассказывал о иезуитах, - проникнутые реакционными идеями, правыми идеями, испанскими националистическими идеями и даже идеями франкистскими. И вот первые конфликты с церковью возникают, когда эти люди пытаются использовать церковь как инструмент, как орудие против революции.

Конечно, не только католическая церковь имела частные школы. У некоторых протестантских церквей тоже были свои школы: немного, несколько школ, и они пользовались определенным престижем. Например, была школа в Эль-Кристо, в провинции Ориенте, где, кстати, училась моя младшая сестра; школа, устроенная протестантами и пользовавшаяся престижем. Она была не очень дорогой, скорее дешевой, не знаю, получала ли она какую-то помощь от церкви.

В Карденасе была так называемая Прогрессивная школа, тоже протестантская, очень известная школа, и многие из бывших ее учеников сотрудничают с революцией. Например, там учился товарищ Пепин Наранхо. Еще жив самый уважаемый директор Эмилио Родригес Бусто; он всегда поддерживал революцию. С ними не было проблем, то были более бедные слои.

В Гаване тоже было несколько протестантских школ, некоторые из них носили английские названия: одна, если я правильно помню, называлась Кандлер колледж, школа, можно сказать, роскошная, даже с английским названием. Я хорошо ее помню, потому что, когда я учился в колледже Белен, они были одними из наших соперников в баскетболе и бейсболе, одними из наших спортивных соперников. Были также и светские частные школы.

Так вот, за исключением некоторых, но очень немногих, почти все школы были католические, как та, в которой я учился в конце. Тысяча учеников! То была самая большая школа в стране. Сегодня у нас есть ряд школ, в каждой из которых четыре тысячи пятьсот интернов. В нашей школе была тысяча учеников, из них от ста пятидесяти до двухсот интернов – колледж Белен, самая большая и одна из самых уважаемых в стране.

Ученики этих школ и составляли главным образом церковную среду. Я оставляю в стороне верования, то, что мы могли бы назвать народными верованиями; почитание Пречистой Девы милосердной было народной верой; почитание святого Лазаря, люди, ставившие ему свечи, - это тоже шло из народа, также как обычай крещения, распространенный среди большинства населения.

Фрей Бетто. Значит, вы не отрицаете, что в культуре кубинского народа есть рассеянная религиозность? Это чувствуется, например, в произведениях Марти; часто кое-кто хочет, быть может, создать впечатление – хотя кубинцы всегда были светским народом, - что тут не было никакой религиозной традиции, но пусть я знаю страну совсем мало, у меня сложилось впечатление, что сантерия, афро-кубинские верования оказывали свое влияние и что в культуре есть рассеянная религиозность. Вы подтверждаете, как обстоит дело?

Фидель Кастро. Это я тебе и объясняю: культ Пречистой Девы милосердной, культ святого Лазаря, культ разных божеств. Я уже тебе объяснил, что было распространено то, что называли спиритизмом, разные верования; у нас оставалось также наследие, пришедшее из Африки, наследие анимистических религий, которые позже смешались с католической, и другие. Ты говоришь о рассеянной религиозности. Знаешь, я думаю, что в человеческой истории нет ни одного народа, не проникнутого рассеянной религиозностью.

Когда Колумб пришел сюда со своей церковью, католической церковью, он пришел, скажем так, с мечом и с крестом: мечом он утвердил право на завоевание и крестом благословил его. У всех этих индейцев, что жили здесь, были свои религиозные верования.

Когда Кортес пришел в Мексику, он застал там широко распространенные культуру и религиозность, даже больше, чем в Испании. Я мог бы, в сущности, сказать, что ацтеки были более религиозными, чем испанцы, до такой степени, что на нас до сих пор производит впечатление, насколько их священнослужители были преданы своей религии, они даже приносили человеческие жертвы. И правительства были теократическими. Об этом написаны книги, труды, в которых пространно говорится об их методах. И вот пришли христиане со своей моралью и объявили их жестокими; быть может, если какой-нибудь ацтек приедет в Испанию, ему покажется очень жестоким, что в летнюю жару священник должен носить сутану, или что-то другое он сочтет жестоким. Потому что у них было свое мнение, и испанцы показались им варварами, поскольку не приносили богам жертвы, и наоборот, могли живьем сжечь на костре еретика.

Надо еще поглядеть, сколько варварства в одном и в другом. Но человеческие жертвы были у ацтеков не актом жестокости по отношению к человеку, они считали, что для человека это самая большая привилегия. Равным образом считается привилегией в некоторых азиатских религиях, когда жена сгорает вместе с мертвым супругом. Они считали это наибольшим счастьем, наибольшим блаженством и наибольшей наградой – быть принесенными в жертву их каменным богам. Трудно найти народ более религиозный, чем майя. Они застроили Мексику пирамидами, религиозными сооружениями, и когда вы спрашиваете: а что это за большая пирамида или это большое сооружение? – все возводилось с религиозной целью. Иначе говоря, у ацтеков религиозность был распространена шире, чем у испанцев.

Инки в Перу тоже были более религиозны, чем конкистадоры, чем Писарро и все эти люди. Писарро гораздо больше думал о золоте, чем о Библии, и все эти конкистадоры главным образом о золоте. Они порицали других, которые почитали камни, а сами почитали золото; они порицали тех, кто приносил человеческие жертвы каменным богам, а сами приносили тысячи человеческих жертв богу богатства и золота, потому что убивали миллионы индейцев, работавших на рудниках, и убивали испанцев. Самого Атауальпу[X1] они захватили в плен и, кроме того, обманули, потому что взяли за него выкуп – целый зал, полный золотых предметов, - а затем убили его.

Так что даже нельзя сказать, что те, кто пришел сюда, на это полушарие, завоевывать его, были более религиозны. По правде сказать, эти конкистадоры, на мой взгляд, не отличались большой религиозностью.

И вот анализируешь историю Индии, историю Китая, анализируешь историю Африки, историю всех народов, и первое, что ты видишь, - это религиозность. А кроме того, ты видишь, что она отличается большой чистотой, пусть мы ее не понимаем, пусть нам кажутся варварскими их методы, и абсурдными их обычаи, пусть во многих случаях говорится: «Это варвары, они верят в луну, или верят в животное, или верят в какой-то предмет». Но надо сказать, что в истории человечества первое, что в ней отражено повсюду, - это рассеянная религиозность. То есть это не свойство одного отдельного народа, все народы в той или иной форме обладали ею, и несомненно, это было и на Кубе. Я могу тебе сказать, что не было традиции религии организованной, систематической, методической, ее ежедневной практики и последовательной ее проповеди, а была полная смесь религий и еще общий дух, складывавшийся под влиянием религиозных идей и верований.

Думаю, что ни одно общество не избежало этого. Конечно же, мне кажется, что, например, в Мексике религиозности больше, чем было здесь: мне кажется, что в других латиноамериканских странах религиозности больше, чем было у нас. В самой Испании эта рассеянная религиозность, о которой ты говоришь, присутствует в большей степени, но здесь она проявлялась в тысячах различных форм, а не путем систематической религиозной практики.

Фрей Бетто. Превосходно.

Тогда мне хотелось бы вернуться к теме первоначальных трений – например, к ситуации с преподаванием в школах. Думаю, что это, наверное, был один из самых конфликтных пунктов в отношениях революции с церковью.

Фидель Кастро. Когда начинаются конфликты, которые в действительности были классовыми конфликтами – потому что я объяснял тебе, что богатый класс, имевший монополию на церковь, попытался воспользоваться этим и привести епископов, священников, католиков на контрреволюционные позиции, - это также, разумеется, вызывает в католических кругах противоположную реакцию – в католических кругах средних классов и некоторых более бедных слоев, которые не приняли контрреволюционную линию. Активная группа католиков, главным образом состоящая из женщин, которые всегда чутко отзывались на революционные преобразования, создала организацию под названием «С крестом и с родиной», решительно поддержавшую революцию. Многие из них стали основательницами Федерации кубинских женщин.

С другой стороны, можно было заметить, что евангелические церкви вели себя

по-иному. Я это замечал, я видел всегда, что евангелические церкви были, как правило, распространены главным образом среди бедных слоев населения, и также замечал, что они практиковали более активную религию; я хочу сказать, что видел в евангелических церквах больше дисциплины – в сфере их концепций, стилей, методов, их формы молиться.

Фрей Бетто. Больше последовательности.

Фидель Кастро. Да, они были более последовательны в своей религиозной практике. Их было немного, но тот, кто принадлежал к такой школе, к такой евангелической церкви, к той или иной из всех существующих, был обычно последователен в своих религиозных чувствах и концепциях гораздо больше, чем католики; они были более дисциплинированы. Так что, в сущности, с этими евангелическими кругами не было никаких проблем; наоборот, отношения с ними в целом всегда были очень хорошими и простыми.

Также не было проблем с анимистическими верованиями и с любым другим типом верований. И не было проблем с католической верой: проблемы возникли

с католическими институтами, что не одно и то же.

Среди евангелических церквей есть отдельные, у которых, в силу их специфических характеристик, были определенные сложности с революцией, например у свидетелей Иеговы; но я читал, что у свидетелей Иеговы обычно везде бывают сложности.

Фрей Бетто. Везде, даже с бразильскими военными.

Фидель Кастро. Они вступают в конфликт с символами родины, со школой, со здравоохранением, с обороной страны, со многим и в этом смысле мы реагировали особенно остро. Находясь под угрозой Соединенных Штатов и будучи вынужденными выстраивать сильную оборону, мы наталкиваемся на проповедь непризнания воинской повинности. То были не верования, а скорее определенные концепции, о которых не знаешь, религиозные они или больше политические, и в особых условиях Кубы возникли конфликты этих концепций с революцией; то было два-три случая среди евангелических церквей.

С католическими заведениями действительно возникли конфликты, возникли столкновения, тут и говорить нечего; не бурные, не было никаких бурных столкновений, но возникли столкновения политические. Поначалу не предусматривалось национализировать частные школы, об этом не заходила речь. Конечно, в соответствии с революционными воззрениями мы стремились развивать государственные школы, такие же хорошие или даже лучше, чем лучшие частные школы. И я думаю, мы достигли этой цели, потому что у нас уже есть тысячи школ по всей стране в целом – считая детские сады, учеников-полуинтернов и учеников, живущих на полном государственном обеспечении, - было создано более миллиона новых мест.

Как я тебе говорил, только одна из наших специализированных школ, крупная школа, насчитывает четыре тысячи пятьсот учеников, в ней одной больше интернов, чем всех, какие прежде были в стране, потому что если возьмем школы, где было больше всего учеников: колледж Белен – двести, Долорес в Сантьяго-де-Куба – тридцать; я называю тебе две, которые знал сам.… Сомневаюсь, что число полных интернов, то, что мы называем «бекадо», достигало в прошлом двух тысяч, а сейчас у нас шестьсот тысяч «бекадо», которые получают не только образование, жилье, питание, но и одежду, книги, медицинское обслуживание, транспорт, получают все; то есть у нас примерно в триста раз больше интернов, чем тех, что были здесь – дети буржуазии и землевладельцев. Так что сегодня простой крестьянин, простая семья, живущая в горах, в Сьерре, рабочий – все они знают, что его сыну или дочери, если надо, если он живет в деревне, по любой причине, - образование обеспечено, и в лучших условиях, чем то, что получали раньше дети привилегированного меньшинства страны.

Сегодня у нас есть институт детских садов, чего до революции не существовало, мы располагаем примерно тысячью детских садов; сегодня у нас есть особые школы, примерно на сорок две тысячи учеников, для детей, страдающих глухотой, детей

с дефектами зрения, речи и с любыми другими нарушениями; сегодня мы располагаем множеством дошкольных центров. В университетах у нас десятки тысяч студентов, живущих в общежитиях на государственном обеспечении. Словом, за двадцать шесть лет революции мы сумел предоставить самым простым семьям школы лучше тех, какие были у привилегированных семей, и это дает им общество, это обеспечивает им социалистическое государство.

Так вот, без тех конфликтов у нас не было бы никакой необходимости национализировать школы. Возможно, что многие семьи, вместо того чтобы платить за какую-либо частную школу, предпочли бы школу государственную. В конце концов, большинство специалистов Латинской Америки получило образование в государственных университетах. Или, быть может, началось бы соревнование между теми школами и нашими. Но мы не собирались национализировать частные школы, это не было предусмотрено. К необходимости национализировать частные школы привели конфликты, возникшие в тот период, когда у нас еще не было новых школ, потому что именно в этих школах, главным образом в католических, учились дети богатых семей, занявших контрреволюционные позиции, и эти школы превращались в центры контрреволюционной деятельности. Это породило необходимость национализировать все школы, тут не было дискриминации. Не то что была национализирована католическая школа; были национализированы также протестантские и светские школы; я хочу сказать, что были национализированы не только католические и протестантские школы, а все школы.

Date: 2015-11-15; view: 253; Нарушение авторских прав