ВВЕДЕНИЕ 15 page. Успех лирического фильма во многом определяется точным выбором актёров

Успех лирического фильма во многом определяется точным выбором актёров.

Николая Рыбникова в роли Саши Савченко утвердили не сразу, потому что у него была неудачная проба. Кинематографическое начальство настаивало на приглашении другого актёра, более высокого и плечистого. Хуциев возмутился и настоял на второй пробе: «Мы сняли „сцену признания в классе“, и в материале я увидел такой взгляд Коли, в нём было нечто такое глубокое, что я вскрикнул: „Слава Богу, идёт“. И пошло».

В роли учительницы Татьяны Сергеевны снялась Нина Иванова. В кино она дебютировала в десятилетнем возрасте, сыграв в военной картине «Жила‑была девочка» (1944).

Нина не думала связывать свою судьбу с кинематографом. Она поступила в медицинский институт. Но в 20 лет знакомый студент ВГИКа пригласил её сыграть в своей дипломной короткометражке. Там‑то её случайно и увидел Марлен Хуциев…

Геннадий Юхтин сыграл инженера Крушенкова, к которому Савченко приревновал «свою» Татьяну. «Сначала меня пригласили на небольшую роль сталевара, и даже неплохо получалось, — замечает артист, — но Марлен сказал, что есть проблемы с главным инженером. Меня попробовали на эту роль, утвердили, и благодаря Марлену мне удалось преодолеть довольно трудный литературный материал, потому что образ инженера, пожалуй, один из самых непростых в картине. Он любил и не любил, его любили и не любили, он работал и не работал. Словом, он был и его вроде не было. Поэтому пришлось что‑то придумывать, немало потрудиться, чтобы он стал живым и реальным».

Сюжет «Весны на Заречной улице» от начала и до конца придумал Феликс Миронер. Но в Запорожье уверены, что подобная история на самом деле случилась у них в городе, и называют прототипов главного героя.

При работе над образом Николаю Рыбникову действительно очень помог молодой сталевар, передовик Григорий Пометун. Его вызвали в партком, где познакомили с Хуциевым и дали задание: «Есть артист, вам ровесник, очень способный, но после музыкального училища. Поможете ему войти в образ металлурга?»

В огромном мартеновском цехе было десять печей. В фильме есть эпизод, где электровоз въезжает в мартеновский цех. Но как осветить это огромное помещение? «Мы попросили сталеваров специально для съёмок этого эпизода открыть одновременно все заслонки мартеновских печей, что по технологии варки стали категорически запрещено, — вспоминает Тодоровский. — Уговорили, сталевары — ребята молодые, как и мы, поддержали нас».

В Запорожье снега не было. А Хуциеву надо было снять эпизод, когда учительница диктует текст диктанта, а за окном класса идёт снег. Снарядили специальную команду, которая должна была отправиться и Москву, а потом в Новосибирск, чтобы там снять заснеженные пейзажи. Вечером группа уехала, а утром в Запорожье посыпал потрясающий снег, огромные хлопья. И за один день сняли несколько сцен.

Песня из «Весны…» сразу стала популярной. Рыбников вспоминал, как к ним на съёмки, уже на Одесскую киностудию, приехал автор её текста Алексей Фатьянов. Он был расстроен: «Все в песне есть — и любовь, и дружба, а вот профессии нет». Долго он мучился, не мог найти нужные слова. И однажды ночью он вдруг прибегает радостный: «Все, нашёл!» И читает знаменитые строки: «Ту заводскую проходную, что в люди вывела меня»…

«Весну на Заречной улице» создавали два года. К зрителю картину выпустили в 1956‑м. «Весна…» не вызвала никаких замечаний цензуры. Впрочем, было какое‑то замечание, невнятно сформулированное. А Хуциев, воспользовавшись случаем, доснял один важный для него кадр. Когда всех заселили уже в новые квартиры, герой Юрия Белова остаётся один с бутылкой шампанского и замечает растерянно: «Полусухое…»

А через несколько месяцев, когда фильм вышел на широкий экран, зрители уже цитировали его наизусть. В 1957 году «Весна на Заречной улице» получила приз на фестивале молодёжи и студентов в Москве. Николай Рыбников наделил своего героя редким обаянием. Великий актёр Евгений Леонов писал сыну: «Пришёл в гостиницу, включил телевизор — и вдруг показывают фильм Хуциева „Весна на Заречной улице“. Меня так потрясла игра Рыбникова, что я расстроился — я понял, что я никогда так не смогу. Он так попал в этого рабочего парня, что я подумал: „Как же можно так играть!“ — таким простым‑простым, таким вот органичным никогда я не стану».

Причёску учительницы Татьяны Сергеевны — знаменитый завиток у виска — нарекли «локоном страсти». Модницы нещадно жгли волосы, чтобы только его повторить. Они не знали, что у актрисы Нины Ивановой, сыгравшей эту роль, непослушные кудряшки от природы. «Татьяна Сергеевна в „Весне“ была так красива потому, что камера смотрела на неё влюблёнными глазами оператора Радомира Василевского», — говорили создатели картины.

После «Весны…» Радик с Ниной поженились и переехали жить в Одессу. Письма ей шли мешками со всех концов страны. Во многих — признание в любви.

Но дальнейшая карьера в кино не сложилась. Нина Иванова сыграла ещё в нескольких фильмах, а в середине 1960‑х годов неожиданно вернулась из Одессы и устроилась работать ассистентом режиссёра на студию имени Горького. Брак с Радомиром нелепо распался, и началось одиночество. Нина Георгиевна оставила кино и устроилась работать медсестрой в больнице рядом с ВДНХ. В самое тяжёлое, онкологическое, отделение…

Много лет спустя после выхода фильма на экраны была снята ностальгическая документальная лента «Возвращение в весну», рассказывающая о том, где и как в своё время зарождалась «Весна на Заречной улице».

Замечательная песня из фильма стала настоящим гимном завода «Запорожсталь», а начальная мелодия — позывными города Запорожье. В музее завода есть специальный стенд — «На съёмках фильма „Весна на Заречной улице“». А лестницу, на которой сталевар Саша Савченко признавался в любви своей учительнице, нарекли «лестницей любви».

Марлен Хуциев приехал в Запорожье на творческий вечер. И когда в заводском Доме культуры зазвучали слова песни — «В моей судьбе ты стала главной, родная улица моя…» — все присутствующие поднялись, как при звуках гимна. Марлен Мартынович не смог сдержать слёз…

«КАРНАВАЛЬНАЯ НОЧЬ»

«Мосфильм», 1956 г. Сценарий Б. Ласкина и В. Полякова. Режиссёр Э. Рязанов. Оператор А. Кальцатый. Художники К. Ефимов и О. Гроссе. Композитор А. Лепин. В ролях: И. Ильинский, Л. Гурченко, Ю. Белов, Г. Куликов, С. Филиппов, О. Власова, А. Тутышкин, Т. Носова и др.

…Закончив в 1955 году работу над музыкальной картиной «Весенние голоса», молодой режиссёр Эльдар Рязанов подал заявку на постановку фильма «Встречи на Камчатке». Однако директор «Мосфильма» Иван Александрович Пырьев предложил ему снять комедию по сценарию Б. Ласкина и В. Полякова. Рязанов хотел посвятить себя драме и ответил отказом. Но руководитель проявил настойчивость.

Сценарий Ласкина — Полякова не вызывал у Рязанова особого воодушевления. По существу, это было эстрадное кинообозрение. Вместо живых людей сценарий населяли маски.

Смирившись, Рязанов приступает к разработке режиссёрского сценария, хотя это не могло спасти положение. Эльдар Александрович скажет впоследствии: «Я должен был придать действию столь стремительный темп, чтобы зритель не заметил фабульных и всяких иных несоответствий и несообразностей».

Самой важной фигурой Рязанов считал бюрократа Серафима Ивановича Огурцова. Именно этот образ давал возможность придать фильму сатирическую, злободневную направленность.

На эту роль Рязанов пробовал многих артистов, пока не остановился ни кандидатуре Петра Константинова. Но Пырьев, увидев пробу Константинова, забраковал её категорически: «Роль Огурцова должен играть Игорь Ильинский!»

Это предложение повергло Рязанова в полную панику. Знаменитый актёр театра и кино Игорь Ильинский был классиком сценического искусства. А вдруг он станет навязывать ему свои решения? И пока Игорь Владимирович читал сценарий, Рязанов молил в душе: «Хорошо бы отказался!"

«Накануне встречи с актёром я выработал программу — как вести себя со знаменитостью, — пишет в своей книге Эльдар Александрович. — К моему глубокому изумлению, Ильинский держался необычайно деликатно, скромно, ничем не выказывая своего превосходства».

Человек редкостной интеллигентности, Ильинский с неподдельным уважением отнёсся к молодому режиссёру. Они сразу нашли общий язык. Роль Огурцова досочинили вместе, во время репетиций и съёмок.

Роль Огурцова в «Карнавальной ночи» — роль остросатирическая, во многом близкая знаменитому Бывалову из «Волги‑Волги». Ильинский боялся самоповтора. Рязанов предложил Игорю Владимировичу играть бюрократа новой формации: «Огурцов непохож на иных начальников, которые вросли в мягкое кресло. Он инициативен… открыт, прост… демократичен без панибратства и фамильярности. В нём есть все качества, которые мы требуем от положительного героя. Но при всём том Огурцов — законченный дурак».

Игорь Ильинский прекрасно справился с ролью Огурцова. Но зрители восприняли как главную героиню и Лену Крылову — Людмилу Гурченко. Это тем более удивительно, что в сценарии эта роль драматургически тусклая.

Когда весной 1956 года 20‑летняя студентка института кинематографии Людмила Гурченко пробовалась на роль Лены Крыловой, её задачей было создать привлекательный образ современной девушки. Она исполнила песню Лолиты Торрес из фильма «Возраст любви».

Актрисы, которые пробовались на роль, сами не пели, а открывали рот под чужую фонограмму. Гурченко пела сама. Но в те времена главным всё же была внешность актрисы. Людмилу снимал один из помощников главного оператора, и снял неудачно. Костюм случайный, проба наспех. Кандидатура Гурченко даже не рассматривалась на худсовете.

В дело, однако, вмешался счастливый случай в лице того же Пырьева.

«…Я шла по коридору студии „Мосфильма“, — пишет Гурченко. — На лице у меня было написано: „Все хочу, все могу, всех люблю, все нравятся“. Навстречу шёл Иван Александрович Пырьев. Я ещё больше завихляла, ещё выше задрала подбородок. Пырьев поднял голову, увидел меня, поморщился, а потом лицо его заинтересованно подсобралось, как будто он увидел диковинного зверька.

— Стойте. — Он развернул меня к свету. — Я вас где‑то видел.

— Я пробовалась в «Карнавальной ночи».

— А‑а, вспомнил. Вы пели…»

Пырьев привёл Гурченко в павильон, где снимался фильм и попросил опытного оператора А. Кальцатого снять её получше: «Поработай над портретом — и будет человек».

Так Людмила Гурченко попала в «Карнавальную ночь».

Когда начались съёмки, Пырьев отсматривал каждый эпизод и, если он казался неудачным, заставлял переснимать. Так «кабинет Огурцова» — первая встреча с бюрократом — был переснят трижды, пока результат не удовлетворил директора «Мосфильма».

Если же эпизод Пырьеву нравился, он не боялся похвалить режиссёра. «Постепенно я стал применять и к Пырьеву свою излюбленную тактику, — рассказывает Рязанов. — Когда он директивно советовал то, что мне приходилось не по нутру, я делал вид, что соглашаюсь. Возражать не решался — страшился Пырьева. Потом уходил в павильон или монтажную и делал по‑своему. Но Иван Александрович был не из тех, кого можно обвести вокруг пальца. Он вскоре раскусил мои манёвры и, обзывая меня „тихим упрямцем“, продолжал упорствовать и добивался своего».

Пырьев давал важные советы о ритме и темпе комедии, сам прослушивал музыку Анатолия Лепина. В кабинете Пырьева композитор показывал свои песни, а Гурченко их пела. Анатолий Яковлевич написал такую замечательную песню о любви! Но Пырьев прослушал её и сказал: «Песня очень хорошая, но не для этого фильма. А музыку не бросайте, используйте». Тема этой песни звучит в музыкальном номере «Танец с зонтиками».

«Многое было впервые, — пишет в своей книге Л. Гурченко. — Звукооператор Виктор Зорин записал меня в „Песне о хорошем настроении“ отдельно от оркестра. Сбежались смотреть все работники звукоцеха. В тонзале оркестром дирижировал Эдди Рознер, а я пела под простейший наушник, слушая оркестр, а поддерживала меня и вдохновляла музыкальный редактор Раиса Александровна Лукина».

Вместе с художниками К. Ефимовым и О. Гроссе молодой режиссёр по‑новому подошёл к организации съёмочного пространства. Картина была снята в интерьерах, а не в павильоне. Было лето. Театры разъехались на гастроли. И добрая половина фильма делалась в коридорах и фойе Театра Советской Армии.

Многое из образных решений рождалось в процессе съёмки, импровизационно. Например, эпизод с горе‑лектором по астрономии: «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе — это науке неизвестно, наука пока ещё не в курсе дела». Тогда развёртывало свою деятельность Общество по распространению научных и политических знаний. Среди лекторов было немало и халтурщиков, готовых витийствовать где угодно, лишь бы платили деньги. Так что фигура человека с портфелем возникла в «Карнавальной ночи», можно сказать, из жизни.

На роль лектора был приглашён Сергей Филиппов. Он сразу согласился сниматься.

Много сцен приходилось переснимать, ведь постановка была для Рязанова одновременно и школой.

Рязанов показал мэтрам отрывки из «Карнавальной ночи». Уважаемые режиссёры были единодушны в оценке: материал скучный и бездарный. Вывод худсовета оказался таков: единственное, что остаётся, — закончить скорее съёмки и забыть об этом фильме как о кошмарном сне. А вот Пырьев по‑прежнему верил в молодого режиссёра и во многом благодаря его поддержке Рязанова не убрали с постановки.

«Карнавальную ночь» завершили в рекордный по тем временам срок — за пять месяцев.

В небольшом просмотровом зале студии шёл показ материала почти целиком снятого фильма. В зале было трое: Ильинский, Рязанов и Гурченко. В конце вечера Игорь Владимирович сказал Гурченко: «Чую… После этой картины ты будешь очень популярной. Так что готовься…»

«Карнавальную ночь» никто не ждал, она не рекламировалась. Просто вышла 28 декабря 1956 года — под Новый год.

Картина не могла не понравиться зрителям. Новогодний праздник, каскад музыки, танцев, песен… Обаятельные молодые актёры Л. Гурченко и Ю. Белов. Созвездие известных комиков — С. Филиппов, А. Тутышкин, Т. Носова, В. Зельдин. Отличная актёрская молодёжь, которая все умеет — поёт, танцует, ведёт себя естественно, непринуждённо. Лёгкая музыка А. Лепина. Хорошие песни. При этом, как отмечали критики, молодой режиссёр проявил замечательное чувство меры. Едва только возникала опасность, что зрителю поднадоест собственно концертный номер, как он тут же сменялся злоключениями Огурцова или лирической вставкой. Смешное встречалось с грустным, юмор с сатирой, и все это восходило к ощущению «общей радости», которое, по меткому замечанию Неи Зоркой, «словно рвалось наружу из картины».

Критики и журналисты не скупились на похвалы не только актёрам, но и Рязанову. Появился режиссёр, которого сама судьба обязывает делать комедийное кино.

«СОРОК ПЕРВЫЙ»

«Мосфильм», 1956 г. Сценарий Г. Колтунова по одноимённому рассказу Б. Лавренёва. Режиссёр Г. Чухрай. Оператор С. Урусевский. Художники В. Камский, К. Степанов. Композитор Н. Крюков. В ролях: И. Извицкая, О. Стриженов, Н. Крючков, Н. Дупак, Г. Шаповалов, П. Любешкин, Л. Ковылин, Ю. Романов и др.

«Сорок первый» — фильм режиссёра‑дебютанта Григория Чухрая — имел необыкновенный успех у зрителя, получил специальный приз — «За оригинальность сценария, гуманизм и поэтичность» в Канне, о нём спорили, думали… За короткий срок Чухрай сделал себе имя в отечественном кино. А ведь совсем недавно его могли вообще отлучить от кино…

Окончив режиссёрскую мастерскую С. Юткевича и М. Ромма во ВГИКе, Чухрай около трех лет работал помощником у разных режиссёров (в том числе у Ромма на картине «Адмирал Ушаков»). А потом случился казус. Поспорив публично с А. Корнейчуком, председателем Совета национальностей, о сценарии дорогостоящей, но заведомо ущербной по своим художественным качествам юбилейной картины, Чухрай был лишён заработка на Киевской киностудии.

Спас молодого режиссёра Михаил Ромм, узнавший о творческом простое ученика. Благодаря его хлопотам Чухрая принял директор «Мосфильма» Иван Александрович Пырьев.

На вопрос, какой фильм он хочет снимать, Чухрай ответил: «"Сорок первый" по рассказу Лавренёва». Пырьев выслушал его с большим вниманием.

Не так часто бывает, чтобы литературное произведение, однажды поставленное в кино, экранизировалось повторно. Рассказ Лавренёва в годы немого кино был перенесён на экран Яковом Протазановым, и фильм пользовался огромным успехом.

Перед нами единоборство остатков разбитого красноармейского отряда с пустыней. А после выхода уцелевших к берегам Арала в поле зрения художника остаются только двое, выброшенные бурей на безлюдный остров: женщина и мужчина — конвоир и пленный, два смертельных врага, полюбившие друг друга. История о девушке‑рыбачке, бойце Красной армии Марютке, полюбившей белого офицера и нашедшей в себе силы выполнить свой революционный долг, полна драматизма.

Первые сложности у Чухрая начались уже на стадии написания сценария. В это время многие кинодраматурги, с которыми ему хотелось бы работать, были заняты. Кандидатура Г. Колтунова возникла благодаря настоятельному совету С. Юткевича.

Работа шла тяжело. Соавторы по‑разному смотрели на вещи. Колтунов опасался, что подобный сюжет — красноармейка влюбляется во врага революции — может все погубить. Необходимо осудить героиню за её неразумную любовь…

Чухрай же считал, что Гражданская война не была войной между умными и дураками. Боролись убеждённые люди. Нация рвалась по‑живому, лилась кровь… И понимание этой трагической правды он чувствовал в рассказе Лавренёва.

Сценарий переделывался не менее шести раз. И от последнего, утверждённого, в фильме останется немногое…

Чухрай представил сценарий на обсуждение худсовета «Мосфильма». Заседание, состоявшееся 19 апреля 1955 года, можно считать поворотным в истории фильма. Всё висело на полоске. Необычность сюжета смущала товарищей, от которых зависел дебют режиссёра.

Чухрая поддержали такие авторитетные фигуры, как Михаил Ромм и Иван Пырьев (оба, кстати, участники Гражданской войны). И всё‑таки большинство считало, что такой сценарий запускать нельзя, потому что советское искусство имеет воспитательное значение, а тут девушка влюбляется во врага. Что же будет, если все девушки влюбятся во врагов? Ромм бросил реплику, выручившую фильм: «Ну и великолепно, пускай каждая влюбится во врага и каждая убьёт врага».

Выбор актёров оказался делом не намного более лёгким, чем утверждение сценария. На роль Марютки Чухрай взял Изольду Извицкую, молодую актрису, успешно сыгравшую одну из главных ролей в «Первом эшелоне» Калатозова.

Лавренёв описывает Марютку горячей, фанатичной, какой‑то чёрной или рыжей девицей, но такой не могли найти. Пробовали Нифонтову, Харитонову. Извицкая возникла в самый последний момент… Это было настоятельное требование художественного совета.

Роль поручика Говорухи‑Отрока должен был играть Смоктуновский. Но с Изольдой он не смотрелся… Тогда появилась кандидатура Стриженова. Он давно мечтал сыграть поручика в «Сорок первом», ещё со времени учёбы в Вахтанговской школе.

«Я думаю, Григорий Чухрай выбрал меня на роль поручика Говорухи‑Отрока не по типажу, а как известного популярного артиста. Образ героя я придумывал сам: и манеру держаться, и все детали поведения. Наконец‑то остались свои светлые волосы, своя, а не накладная бородка. Сделали пробы с Изольдой Извицкой, всем понравилось, и начались съёмки».

Картину должен был снимать оператор А. Темерин. Но потом свои услуги предложил Сергей Урусевский, считавшийся на студии лучшим оператором. Темерин согласился быть его ассистентом. По настоянию Урусевского в качестве второго режиссёра была принята его жена Белла Мироновна Фридман.

Григорий Чухрай собирался в экспедицию в пустыню под Красноводском «с тяжёлым сердцем». Тем более что Сергей Юткевич «напутствовал» молодого режиссёра: «С такой Марюткой фильм не получится».

Экспедиция оказалась нелёгкой. Основная база находилась на Каспии в Красноводске. Потом спустились ниже по морю к полуострову Челекен, на мысу выстроили избушку, где и происходило действие последней части картины.

Атмосфера сыпучих песков, ощущение одиночества человека, попавшего в мир пустыни, даже нехватка воды сближали всех. Натура помогала вжиться в образ и в ситуацию, в которой оказались герои. Стриженов с Извицкой превращались в робинзонов, отрезанных от цивилизованного мира. Волосы отрастали, лица грубели от загара, одежда ветшала и свешивалась лохмотьями.

Совсем в других условиях снималась заключительная сцена. Олег Стриженов рассказывал:

«Мы с Изольдой сидим на песочке, беседуем, и вдруг я вскакиваю.

— Парус!

Размахиваю руками, бегу к воде.

— Наши! Наши!

А моя Марютка‑Изольда берет винтовку, прицеливается… Выстрел. Я падаю.

— Сорок первый.

Она подбегает ко мне и, плача, произносит над мёртвым телом длинный монолог.

Всего‑то действия пять‑шесть минут на экране. А мы снимали его пять‑шесть дней. Почему?

Если внимательно всмотреться в кадры фильма, то можно заметить, что мы сидим не на летнем морском пляже, а почти что на льду. Песочек даже не сыпется между пальцев — он мёрзлый. А почему такое особенное небо? Почему офицеры в лодке в шинелях и башлыках?

Да потому, что по сценарию только‑только настал конец зиме. И чтобы не изменять правде изображения, съёмки шли ранней весной. Если ступить в воду, ноги сводит судорогой. И мы полуголые играем сцены в эдакую холодищу. Пока на тебя направлена камера, ни о чём другом не думаешь, кроме того, что ты — поручик Говоруха‑Отрок. Но вот отсняли дубль. Вскакиваешь и бегаешь, пока не разогреется окоченевшее тело. Звучит команда «мотор», и ты вновь забываешь о холоде. Главное — съёмка!»

Чухрай заканчивает работу над «Сорок первым» летом 1956 года. После просмотра картины на художественном совете Пырьев расцеловал режиссёра. Картину приняли хорошо, что даже для Чухрая было неожиданным.

Пырьев показал картину в Комитете по кинематографии. Там высказывались сомнения, социалистический ли это реализм и хорошо ли оправдывать любовь к врагу. Иван Александрович позвонил Хрущёву и сказал, что хочет представить ему картину, снятую на «Мосфильме». Хрущёву фильм понравился.

В октябре 1956 года фильм Чухрая выходит на экраны страны. «Сорок первый» — это любовная элегия со свежим оригинальным взглядом на прошлое. «И любовь эта изменилась по сравнению с повестью, — отмечает кинокритик Нея Зоркая. — Во‑первых, изменились сами герои. Олег Стриженов сыграл Говоруху‑Отрока (лучшую свою роль) человеком значительным, смелым и умным». За роль поручика Говорухи‑Отрока Стриженова признали лучшим актёром года.

Основным предметом спора на страницах печати стала трактовка образа Марютки в исполнении Изольды Извицкой. Во Франции её часто сравнивали с Мерилин Монро. Весь мир удивился, как русские могут красиво любить, какие они удивительные люди и сколь восхитительна и разнообразна природа их страны. Когда в конце фильма поручика Говоруху‑Отрока убивали — зрители плакали.

«ЛЕТЯТ ЖУРАВЛИ»

«Мосфильм», 1957 г. Сценарий В. Розова. Режиссёр М. Калатозов. Оператор С. Урусевский. Художник Е. Свидетелев. Композитор М. Файнберг. В ролях: Т. Самойлова, А. Баталов, В. Меркурьев, А. Шворин, С. Харитонова, К. Никитин, В. Зубков, А. Богданова, Б. Коковкин, Е. Куприянова и др.

Верность! Она стала темой лучшего фильма 1950‑х годов — «Летят журавли» Михаила Калатозова.

Зарубежная критика с удивлением открыла для себя нового советского режиссёра. А между тем Калатозов был вовсе не молод. Он родился в 1903 году и ещё в немом кино создал кинобалладу «Соль Сванетии», перед войной — биографический фильм о великом лётчике Чкалове, после войны — замечательную комедию «Верные друзья».

Калатозов познакомился с пьесой Виктора Розова «Вечно живые» в гранках, до того как она была опубликована в журнале «Театр». Судя по всему, он сразу и страстно увлёкся идеей экранизации пьесы и предложил Розову написать киносценарий. Драматург с радостью согласился, ибо «чувствовал возможность перенести в кино именно то, что невозможно было рассказать в пьесе — жанре, приспособленном для сценического воплощения».

Розов часто бывал в уютной квартире Калатозова на Кутузовском ¦проспекте. Напишет сцену, звонит Михаилу Константиновичу, читает, советуется. Потом они встречались, засиживались допоздна. В книге воспоминаний Розов писал: «Я рассказывал, как мы уходили на фронт, как меня провожала Надя — ведь такие события помнишь с мельчайшими подробностями, — как мы, добровольцы Народного ополчения, совершенно не по‑военному толпились во дворе школы на Звенигородской улице. (Эта сцена потом и была снята во дворе школы, только в Армянском переулке.) И одновременно фантазировал проводы Бориса до деталей, даже брошенное под ноги печенье написал».

Таких историй война знала много. Жених юной Вероники — Борис отправляется добровольцем на фронт. Фашистская бомба убила родителей девушки, снесла квартиру. Известие о гибели Бориса совсем обезволило Веронику. Словно во сне уехала она в эвакуацию, поступила на работу, вышла замуж за нелюбимого Марка. Героиня отчаянно беззащитна и в какой‑то степени лишена выбора.

И эта измена памяти Бориса, эта измена себе самой — вдруг пробудила в душе Вероники и мужество, и силу, и верность. Разведясь с мужем, она возвращается в Москву. Встречая победу, Вероника не забывает своего горя, своих утрат. Её появление на вокзале в финале картины в белом платье невесты и с цветами — не случайно. Потому что такой она была в предсмертном видении Бориса.

Но жизнь продолжается! И вновь по небу летят журавли. Летят, повинуясь великому и вечному закону жизни…

Виктора Сергеевича Розова часто спрашивали и дома, и за рубежом, почему он так назвал фильм и что это означает. Драматург говорил: «Я честно признавался: не знаю. Пришло в голову, понравилось — вот и все. Что‑то в поднебесном журавлином полёте есть от вечности. Но это я уже объясняю сейчас, а тогда просто мелькало как символ чего‑то».

Калатозову название сразу понравилось, но на студии его вначале не утвердили. Фильм запускали в производство под названием «За твою жизнь».

На роль Вероники была приглашена известная в то время актриса Елена Добронравова. На всякий случай решили попробовать и третьекурсницу театрального училища Татьяну Самойлову, дочь известного артиста. Ассистент режиссёра Б. Фридман заприметил её в учебном спектакле. До этого Самойлова сыграла лишь небольшую роль в «Мексиканце» (1955).

На пробах снимались две сцены: в первой — Вероника узнает, что Борис уходит на фронт, во второй — ей сообщают о смерти Бориса. Калатозов хотел видеть движение образа: от беззаботной, эгоистичной девочки к страдающей женщине.

По словам Виктора Розова, пробы Самойловой ему не понравились. Потому что в подсознании он видел ту девушку, в которую был сильно влюблён и с которой, собственно, и писал образ Вероники, а они внешне были абсолютно не похожи. Позже Виктор Сергеевич, увидев Самойлову на съёмках, очень быстро к ней привык. А сцена проводов Бориса на фронт так потрясла драматурга, что он от восторга захлопал в ладоши… А прототипом героини была актриса Надежда Варфоломеевна Козлова, с которой Розов прожил в законном браке без малого шестьдесят лет…

Встреча с режиссёром Калатозовым и с оператором Урусевским оказалась счастливой для Татьяны Самойловой. Нужен был темперамент Калатозова и глаз Урусевского, чтобы открыть заложенные в ней возможности.

Из известных артистов в фильме снялся только Василий Меркурьев. Он сыграл обаятельного отца Бориса. Этот сильный и яркий образ создан прекрасными, но традиционными актёрскими средствами. Оператору, собственно, здесь оставалась скромная задача: поточнее зафиксировать и без потерь донести до зрителя всю интересную работу исполнителя, ничего или почти ничего не добавив от себя.

На роль Бориса Бороздина пригласили Алексея Баталова. Молодой артист поначалу колебался: «Имею ли я право принять на себя это предложение? Ведь Борис — парень цельный, глубокий, чистосердечный не только в его первой большой любви к Веронике. Он беспредельно любит свою Родину и отдаёт за неё жизнь. Справлюсь ли я с такой исключительно ответственной ролью, с „техническими трудностями“? Сумею ли во всех нюансах передать интимные чувства героя, его мысли о жизни, порой неосознанные и противоречивые?».

Баталов должен был всего в нескольких сценах не только показать свойство натуры Бориса Бороздина, но и ту внутреннюю человеческую несгибаемость, когда судьба страны становится личной судьбой.

Алексей Баталов оказался прекрасным партнёром. А ведь Самойлова очень нервничала: как же, на одной съёмочной площадке с таким артистом! Татьяна ждала первой репетиции, но Баталов не пришёл. Он пропустил вторую и третью: болел, лежал в санатории, лечил туберкулёз сетчатки глаза. Так что все сцены общения героини с Борисом разучивались с другим актёром.

Самойлова абсолютно себя не жалела на съёмках. С ума можно было сойти от бесконечного числа проходов и пробежек, а сколько крутили её у берёз — ну просто часами и днями!.. Но самое потрясающее, что каждый повтор был мощнее предыдущего. А порывность и лёгкость дыхания этой картины сложилась из тяжелейших физических нагрузок. Она даже теряла сознание в той сцене, где в дыму должна была идти по лестнице в разбитый бомбой дом. После этого приостановили съёмки. Каждые три часа Татьяне делали уколы — у неё было воспаление лёгких. А после фильма у Самойловой ещё и сердце разболелось. Пришёл врач, послушал и сказал: «Таня, у вас микроинфаркт».