Ганнушкин

(1875–1933)

В Москве, недалеко от Преображенской площади, между рекой Яузой и Потешной улицей, находится одна из крупнейших психиатрических больниц в нашей стране — Московская городская клиническая психиатрическая больница № 4 имени П.Б. Ганнушкина. Вблизи от Арбатской площади, в Хлебном переулке на доме № 19, установлена мемориальная доска с надписью: «В этом доме с 1919 года по 1933 год жил выдающийся советский ученый-психиатр Петр Борисович Ганнушкин, который посвятил свою жизнь борьбе с одним из тяжелых недугов человека — душевным заболеванием». На доске не уместились слова: «…создатель концепции так называемой малой психиатрии, и также один из создателей первой российской школы и социальной психиатрии».

В женский день 8 марта 1875 года в деревне Новоселки Пронского уезда Рязанской губернии в семье земского врача Бориса Михайловича Ганнушкина родился последний ребенок — Петр. Жена Ольга Михайловна, урожденная Можарова, была родом из обедневших мелкопоместных дворян. Как и положено в дворянских семьях, она получила хорошее домашнее воспитание и образование, владела французским и немецким языками, увлекалась философией, любила музыку, поэзию и живопись, была общительна, отзывчива. Дети по традиции получили начальное образование у матери.

Пришло время учиться в гимназии, и дружная семья перебирается в Рязань, чтобы дети были под присмотром родных. Отец устраивается врачом в 1-ю мужскую гимназию. Петру было 9 лет, когда он поступил в 7-ю Рязанскую мужскую гимназию. Учился отлично, особые способности проявил к языкам. Уже с 13 лет стал интересоваться характерами людей. Окончив в 1893 году гимназию с золотой медалью, он в том же году поступил на медицинский факультет Московского университета. Братья также начали учиться в Московском университете, и снова переезд, родители последовали за детьми. Отец определился на должность помощника главного врача Московского воспитательного дома. Судьба одного из братьев — Николая — была трагической. Он простудился и умер во время студенческих волнений; Михаил стал адвокатом; Иван — врачом-терапевтом, сестра Мария — учительницей.

На медфаке Петр Ганнушкин слушал содержательные лекции по пропедевтике внутренних болезней М.П. Черинова, который делал обширные экскурсы в неврологию и психиатрию. В 1862–1865 годах Черинов изучал нервные и психические заболевания в клиниках В. Гризингера, Н. Фридрейха и Л. Тюрка, а в 1866–1867 годах читал курс лекций по этим заболеваниям вместо профессора П.И. Матчерского. После 3-го курса Петр окончательно избрал своей будущей специальностью психиатрию. Во многом этому способствовало то, что он слушал лекции профессоров А.Я. Кожевникова и его ученика С.С. Корсакова, блестящих знатоков нервно-психических болезней. На 4-м курсе Петр Ганнушкин непосредственно занимался на кафедре нервных болезней, руководимой патриархом отечественной невропатологии Кожевниковым, а на 5-м курсе изучал психиатрию у легендарного Корсакова.

Окончив в 1898 году медфак, Ганнушкин был оставлен работать при психиатрической клинике Московского университета. Руководить усовершенствованием по психиатрии врача-экстерна Ганнушкина Корсаков поручил своему ассистенту С.А. Суханову, который возглавлял патогистологическую лабораторию, курировал стационарных больных и вел амбулаторный прием. В 1899 году Ганнушкин блестяще защитил докторскую диссертацию «Материалы к вопросу о четкообразном состоянии протоплазматических отростков нервных клеток мозговой коры». В том же году Суханов был утвержден в звании приват-доцента. Он охотно помогал молодым врачам. С Ганнушкиным у него сложились дружеские отношения.

С.А. Суханов отличался незаурядной наблюдательностью и способностью видеть главное. Он опубликовал 225 научных работ и свыше 1000 рецензий, а также был одним из основателей четырех психиатрических журналов: «Журнала невропатологии и психиатрии имени С.С. Корсакова» (1901), «Современной психиатрии» (1907), «Вопросы психиатрии и неврологии» (1912) и «Психиатрической газеты» (1914). Его научные интересы охватывали почти все стороны психиатрии. Важное место среди них занимают вопросы пограничной психиатрии, особенно психопатий и психогений. Обладая склонностью к синтезу, он подметил научную и социальную актуальность этой проблемы и подсказал ее Ганнушкину. Особенно возросло влияние Суханова на Ганнушкина после смерти Корсакова в 1900 году. На амбулаторных приемах Суханов часто вызывал Ганнушкина на состязание, чтобы поставить диагноз лишь по описанию статуса больного. После собирания анамнеза они сверяли свои предварительные диагнозы.

Первая работа Ганнушкина «Сладострастие, жестокость и религия» не была разрешена к печати цензурой и появилась в 1901 году во французском журнале «Annales medico-psychologiques». В течение 1901–1903 годов Ганнушкин совместно с С.А. Сухановым написал 6 работ. Из них отметим «К учению о мании» и «К учению о меланхолии». Темы этих работ были выбраны не случайно. Ганнушкин и Суханов специально изучали не смешанные, а однородные болезненные формы, считая, что это будет способствовать лучшему изучению уже признанных клинических форм, обнаружению новых и созданию их классификации. Они исходили из положения Корсакова, который рассматривал меланхолию и манию как типические «формы, в которых как бы отливаются психозы, независимо от того, развились ли они на почве здоровой или нездоровой». В статье «К учению о навязчивых идеях» они выделили особую конституцию навязчивых идей и впервые показали переход в отдельных случаях навязчивых идей в раннее (шизофреническое) слабоумие. Авторы решительно высказывались против точки зрения Фрейда. По их мнению, сексуальные аномалии не соответствуют тем специфическим для навязчивых идей причинам, о которых говорит Фрейд. Это не причина, а лишь симптом.

Врачебная деятельность Ганнушкина началась в психиатрической клинике Московского университета под непосредственным руководством С.С. Корсакова. С 1898 по 1902 год он работал в клинике экстерном, а затем сверхштатным ассистентом. В 1902 году по предложению Суханова, Сербского и Г.И. Россолимо Ганнушкин был принят в действительные члены Московского общества невропатологов и психиатров. После смерти Корсакова кафедру психиатрии Московского университета возглавил В.П. Сербский. В течение восьми лет, до 1906 года, Ганнушкин работал в психиатрической клинике Московского университета ассистентом у В.П. Сербского и все эти годы вел прием больных в амбулатории клиники.

В 1904 году Петр Борисович защитил докторскую диссертацию «Острая паранойя», которая явилась значительным вкладом в психиатрическую науку. Изучая «пограничные состояния», он в 1904 году начал читать доцентский курс «Учение о патологических характерах», шаг за шагом создавая свою концепцию малой психиатрии. В 1906 году он едет в Париж, чтобы ознакомиться с постановкой психиатрического лечения в клинике Валентина Маньяна, корифея психиатрии. Ганнушкин заинтересовался трудами Маньяна еще и потому, что тот разрабатывал проблему пограничной психиатрии.

В январе 1907 года в знак протеста против единоначалия Сербского из клиники ушли 20 сотрудников, среди которых было 7 врачей: П.Б. Ганнушкин, Т.А. Гейер, С.И. Голубинский, М.О. Гуревич, С.П. Петров, С.А. Суханов и Т.И. Юдин. Оставив должность ассистента психиатрической клиники, Ганнушкин перешел на практическую работу врачом-консультантом в психоневрологическую лечебницу, принадлежащую С.В. Левенштейн. Здесь была возможность продолжать большие амбулаторные приемы. Через год он начал работать в Алексеевской психиатрической больнице на Канатчиковой даче (ныне больница им. П.П. Кащенко), где был ординатором в течение более 7 лет вплоть до призыва в армию во время Первой мировой войны.

В это же время, с 1907 года, и до начала войны, будучи членом правления Русского союза психиатров и невропатологов, Ганнушкин создал и возглавил издательство ежемесячного журнала «Современная психиатрия» (1907–1917), сыгравшего большую роль в развитии русской психиатрии. В этот период он несколько раз посетил клинику Крепелина в Мюнхене. В 1914 году Ганнушкин был призван на флот и назначен ординатором Петроградского морского госпиталя. В 1917 году после демобилизации он возвратился в Алексеевскую больницу, а в мае следующего года был избран профессором Московского университета, где в течение 15 лет возглавлял кафедру психиатрии. До конца жизни Ганнушкин был директором психиатрической клиники Московского университета, первым руководителем которой был его учитель С.С. Корсаков, а с 1930 года — 1-го Московского медицинского института.

Дальнейшие исследования Ганнушкин посвятил пограничной психиатрии, особенно психопатиям (психопатические конституции, психопатические личности, патологические личности, патологические характеры, аномалии характера). Психопатии — патологическое развитие личности с преимущественной дисгармонией в эмоциональной и волевой сферах при относительной сохранности интеллекта. Таким образом, Петр Борисович является создателем оригинальной отечественной концепции малой психиатрии, учения о психопатиях (пограничных состояниях между психической нормой и патологией). Доктор Ганнушкин называл психопатическими личностями такие, которые с юности, с момента сформирования обладают чертами, мешающими им «безболезненно для себя и для других приспособляться к окружающей среде». Иначе говоря, психопатические личности — это отклоняющиеся от нормы личности, от которых страдают или они сами, или общество, так как легко вступают в конфликт с правилами общежития, с законом. Присущие им патологические свойства представляют собой постоянные, врожденные свойства личности, которые, хотя и могут в течение жизни усиливаться или развиваться в определенном направлении, однако обычно не подвергаются сколько-нибудь резким изменениям. Ганнушкин добавляет, что имеет в виду такие особенности, которые «более или менее определяют весь психический облик индивидуума, накладывая на весь его душевный склад властный отпечаток», поскольку существование в психике того или иного человека вообще каких-либо отдельных элементарных неправильностей и отклонений еще не дает основания причислять его к психопатам. Ганнушкин считал, что правильно организованная и социальная среда должна заглушить проявление и рост психопатий.

Еще в 1902 году Ганнушкин совместно с Сухановым в статье «К учению о навязчивых идеях» выделил своеобразную конституцию навязчивых идей, начав этим изучение психопатий. В 1904 году он стал читать курс «Учение о патологических характерах». Часть этих материалов им опубликована в статьях «Резонирующее помешательство и резонерство» (1905), «Психастенический характер» (1907) и «Психика истеричных» (1909), в которых он классически описал соответственно параноическую, психастеническую и истерическую конституции.

Видное место среди его исследований заняла работа «Постановка вопроса о границах душевного здоровья», опубликованная в 1908 году в журнале «Современная психиатрия». В ней Ганнушкин подытожил свои предыдущие наблюдения и наметил программу исследований в области пограничной психиатрии, которая через четверть века была завершена фундаментальным трудом «Клиника психопатий: их статика, динамика и систематика». В начале статьи «Постановка вопроса о границах душевного здоровья» Ганнушкин раскрыл постоянную связь и границы между психическим здоровьем и болезнью, а также указал, что «между этими двумя формами человеческого бытия существует известная промежуточная область, определенная пограничная полоса, занятая теми состояниями и формами, которые не могут быть отнесены ни к болезни, ни, тем не менее, к здоровью».

Основное внимание при изучении пограничных состояний Ганнушкин уделил психопатиям. Для отграничения их от психозов и состояния здоровья он впервые выделил три клинических признака: 1) постоянство, прирожденность психопатических особенностей личности; 2) отражение этих особенностей на всей ее психической жизни; 3) количественные и качественные проявления известных психических особенностей таковы, что их носитель находится на границе психического здоровья и болезни. Указывая на отличие психопатий от нормального состояния и психозов, Ганнушкин писал: «Эти индивидуумы, находясь на свободе, резко отличаются от обыкновенных нормальных людей; оказываясь в специальном заведении для душевнобольных, они точно так же резко отличаются от остального населения этих учреждений».

Петр Борисович был тонким диагностом и исключительно чутким врачом. Особое уважение и авторитет Ганнушкин снискал как мастер амбулаторных приемов. Он учил врачей ставить ранние диагнозы по едва заметным изменениям психики. К нему толпами стремились на прием психически больные, привлекаемые его возрастающей славой. Он принимал до 300 человек в неделю. Много раз на приемы приходили вооруженные больные. «Он шел к ним вплотную, отбирал оружие, никогда этим не хвастался, считал это своим долгом психиатра и говорил, что если бы и погиб от руки душевнобольного, то умер бы на своем посту и ничего особенного в этом не было бы. Спас многих больных и их родственников, обезоружив больных», — вспоминала его жена Софья Владимировна Ганнушкина (Клумова).

Завершением многолетних исследований является его классическая монография «Клиника психопатий: их статика, динамика и систематика», которая содержит яркое и детальное описание существенных особенностей основных типов патологических характеров. Этот труд характеризует Ганнушкина как создателя «малой» психиатрии, изучающей неразвернутые формы психических заболеваний. Свой классический труд «Клиника психопатий: их статика, динамика и систематика» Ганнушкин завершил, когда здоровье его стало быстро ухудшаться. Наряду с усиливающейся сердечной недостаточностью и выраженным ожирением у него была опухоль в брюшной полости. После долгих колебаний, когда уже появилась непроходимость кишечника, Ганнушкин согласился на операцию. Его оперировали выдающиеся хирурги профессора А.В. Мартынов и В.Н. Розанов. Им помогал крупный терапевт профессор Д.Д. Плетнев. Но было поздно. 23 февраля 1933 года Ганнушкин умер. Он успел прочитать и подписать к печати корректуру своей монографии. Книга вышла в свет, когда ее автора не было в живых. Пятитысячная колонна людей провожала Петра Борисовича Ганнушкина на Новодевичье кладбище.

Сын — Алексей Петрович Ганнушкин (1920–1974) стал крупным специалистом в области самолетостроения и был удостоен звания лауреата государственной премии. Трагически погиб.

ЮНГ

(1875–1961)

Основатель «аналитической психологии» Карл Густав Юнг (Carl Gustav Jung) родился 26 июля 1875 года в Кесвиле, Швейцария, в семье пастора небольшого прихода, бедного как церковная мышь. С материнской стороны в роду насчитывалось шесть священников, у отца двое дядьев также были служителями церкви. Карл не желал заниматься теологией, однако был вынужден пойти по стопам родственников после смерти отца, ибо его тетка давала деньги только на теологическое обучение, и ни на что иное.

Пришлось ехать в Базель, в гимназию. Учился он хорошо, в свободное время любил бывать на природе. Особенно ему нравилось плавать под парусами, он уходил к противоположному берегу Цюрихского озера и на каменистых островах разбивал палатку. На уединенных песчаных косах он проводил целый день, отыскивая подземные ключи, расчищал их и прокладывал каналы водного пути… занимаясь одновременно поиском скрытых источников в собственном мозге. Из потайных источников выступали холодные и ясные мысли. Ему нравилась эта безлюдная часть озера; когда он бывал там, покой и красоты болот и мелких островов, над которыми нависают покрытые снегом горы, благотворно воздействовали на его подавленную энергию и творческие порывы.

У него был скрытный характер, унаследованный от матери; он связан с даром, не всегда приятным, видеть людей и вещи такими, какие они есть. «Меня могут обмануть, когда я не хочу признать что-то, и все же в глубине души я знаю достаточно хорошо, как обстоят дела», — говорил Юнг.

Карл Юнг хорошо знал зоологию, палеонтологию, геологию, а также гуманитарные науки, включая греко-римскую, египетскую археологию. В юности он мечтал быть археологом и много путешествовал, но собрал ничтожно мало археологических находок — какой-то случайный щит и копье. Но зато он в изобилии набрал эскизов и образов, которые затем воплощал в резьбе по дереву, а иногда и по камню. Археология была его первой любовью, и она оставалась всегда в центре его интересов. Однако в Швейцарии не было археологической кафедры. Делать было нечего, и он отправился в Цюрих — интеллектуальную столицу Швейцарии — для изучения медицины в университете, чтобы пойти по стопам деда.

Психиатрией Юнг заинтересовался не сразу; до завершения учебы ему надлежало прочитать книгу Крафт-Эбинга «Психиатрия». Считая ее скучной, он отложил книгу напоследок. Когда же он ее прочел, то убедился, что Крафт-Эбинг открыл мир более интересный, чем все изученное по внутренним болезням. Кроме того, она его совершенно подавила. Ему показалось, что он набрел на самую сердцевину. Этот момент явился началом его карьеры ученого в области психиатрии. Юнг объясняет выбор профессии эмоциональной и душевной болезнью его матери. Он был свидетелем разрушительных результатов ее психической болезни. В этой связи у него, как и у Фрейда, возник невроз, который он героически преодолевал.

После окончания университета он работал в 1900 году под руководством известного всему миру профессора Ойгена Блейлера в университетском санатории; проводил психологические эксперименты со своей методикой «проверки ассоциаций», обнажившей скрытое содержание в сознании пациента. В 1905–1906 годах началась преподавательская деятельность Юнга в качестве приват-доцента университета в Цюрихе; он читал лекции по психиатрии. В 1906 году Юнг опубликовал книгу «Диагностические исследования ассоциаций» и ввел в практику ассоциативный эксперимент. В следующем году он написал книгу, ставшую событием в психиатрии, «Психология раннего слабоумия». В 1910 году читал лекции в Цюрихском университете по введению в психоанализ. В 1913 году он отказывается от должности приват-доцента и занимается частной практикой. Надо сказать, что Юнг — основатель «аналитической психологии» — психологические исследования начал в Париже под руководством Пьера Жане, что привело его к преподаванию психологии в Цюрихском (1933–1941) и Базельском университетах.

Автор двух книг, Юнг оставался бедным молодым человеком, когда влюбился в очаровательную дочь богатого промышленника Раушенбаха. Карл Юнг был крупным, высоким, с широкими плечами и мощной грудью, с сильными узловатыми руками каменщика, которыми всю жизнь резал дерево. Он любил заниматься резьбой по дереву. Его голова с коротко подстриженными волосами и усами была крупной. Он носил очки, которые не скрывали его умных подвижных глаз. Это была личность, излучавшая силу и жизненность.

Карл Юнг полагал, что у него нет шансов. Эмма Раушенбах была высокой гибкой женщиной с приятным лицом, проницательными глазами, блестящими темными волосами. Но Эмма Раушенбах и ее родители оценили прекрасный ум, характер и настойчивость красивого рассудительного молодого врача и приняли его в семью. Юнг и Эмма поженились в 1903 году и жили в бунгало на территории госпиталя для умалишенных Бургхельцли. Эмма обладала значительным состоянием, завещанным ей дедом, но молодая чета жила за счет скромного жалованья Карла, ассистента профессора Блейлера. Впоследствии они построят дом в стиле XVIII века в деревеньке Кюснахе у северного края любимого Юнгом озера. Там будет несколько акров земли с огородом, садом и участком леса. Хозяин этого прелестного дома будет заниматься частной практикой, писать, рисовать, вести творческую жизнь, и жена подарит ему троих детей — двух девочек и мальчика.

К Юнгу будут съезжаться пациенты, прослышавшие, что он гениальный лекарь. В его подходе к работе и открытиям чувствовалось убеждение в том, что они вручены ему судьбой и он должен ей подчиниться. Он стремился отдать работе всего себя, у него отсутствовала тяга к славе или богатству, сильно стимулирующих других. Карл обладал здоровым чувством юмора, любил пошутить и заставить других рассмеяться; большую часть шуток и острот он направлял против самого себя. Не случайно на каменной перемычке над дверью его дома были вырезаны слова: «Здесь смеются».

По природе Юнг был еретиком. Как он сам говорил, это была одна из причин, по которой его привлекли взгляды Фрейда. Юнг рассказывает первый случай, когда он применил психоаналитический метод. В госпитале приняли женщину, страдавшую меланхолией. Диагноз — преждевременное слабоумие. Юнгу показалось, что у нее обычная депрессия. Он применил свой метод словесной ассоциации, а затем обсудил с ней ее сновидения. Она была влюблена в сына богатого промышленника, полагая, что красива и имеет шанс. Но молодой человек не обращал на нее внимания, и она вышла замуж за другого, завела двоих детей, а через пять лет узнала, что она нравилась своему первому возлюбленному. У нее возникла депрессия. Однажды она позволила своей малолетней дочке сосать губку в ванне с грязной водой. Это кончилось печальным исходом, дочь заболела и умерла. После этого несчастная попала в госпиталь к Юнгу. До этого момента ее пичкали наркотиками от бессонницы и оберегали от самоубийства. Применяя метод Фрейда, Юнг понял, что она подавляет желание расторгнуть супружество и изгнать из памяти смерть ребенка. Она обвиняла себя в убийстве девочки и была готова наложить на себя руки. Психоанализ ей помог, и она вернулась домой жить дальше.

Представляет интерес и другой случай, рассказанный Юнгом. Он лечил женщину, как он выразился, буквально сотканную из неврозов. Она слышала голоса, исходившие из сосков каждой груди. Юнг испробовал многие терапевтические средства, ничего не приносило облегчения. «Что же мне с вами делать?» — спросил Юнг у дамы. «Будем читать вместе Библию», — ответила она. После месяца чтения сначала исчез один голос, затем другой, после чего произошло чудо — пациентка излечилась.

В течение четырнадцати лет Фрейд вел дневник сновидений, который уничтожил в апреле 1894 года в возрасте двадцати восьми лет по причине того, что «материал просто окутал» его, «как песок сфинкса». На примере своих сорока восьми сновидений он написал «Интерпретацию сновидений». Помимо этих 48 снов и других случайных сносок, мы знаем немного о его записях снов или о том, как он их записывал. Юнг, напротив, хранил свои оригинальные записи дольше и записывал фантазии (как сновидческие, так и реальные), пытаясь понять их. Кроме того, он пытался освободиться от травмы, которая его постоянно преследовала. В детстве он подвергся сексуальному покушению уважаемого человека, которого боготворил.

Поначалу Юнг записывал фантазии в «черной книге», которая состояла из шести маленьких тетрадей в черной кожаной обложке. Позже он переименовал их в «Красную книгу», большой том в красной обложке, в которой записывал фантазии в четкой литературной форме, каллиграфической, готической манере, с рисунками на полях, подобно средневековому манускрипту. По мере того как он записывал свои фантазии и работал над ними, он был настолько в их власти, что оказался неспособен продолжить работу лектора в университете, так как ощутил, сколь мало знает о себе самом. Он посвятил около четырех лет попыткам объяснить свою сновидческую жизнь.

Подобно Фрейду, он был подавлен. Юнг посчитал, что хаос его фантазий «задушит его, подобно растениям джунглей», если он не найдет в себе способность взглянуть на них научно. Он говорит, что его семья так же, как его профессия, оказала ему сильную поддержку в реальном мире. Юнг пришел к выводу, что ежедневные записи мандалы, которую он ощущал, были криптограммой его ежеминутного состояния. При помощи своей мандалы он мог бы наблюдать свои психические изменения изо дня в день. Он ощущал, что годы, когда он был занят внутренними образами, были наиболее важными в его жизни. Хотя поначалу он чувствовал, что они его заваливают. Его фантазии формировали базу для изучения им самого себя изнутри, которое длилось всю его жизнь и повлияло, в свою очередь, на другие жизни.

Материал, который собирался во время периода интенсивного самоизучения, стал основой работы всей его жизни. «Сегодня я могу сказать, — говорит Юнг, — что никогда не терял связи с изначальными переживаниями. Все мои работы, вся моя творческая деятельность возникли из тех начальных фантазий и снов, которые начались в 1912 году, почти пятнадцать лет назад. Все, что я прибавил из последних лет жизни, уже было в них, хотя в начале только в форме эмоций и образов». В одном из своих снов Юнг идет навстречу сильному ветру с огоньком в руке. Обернувшись, он видит, что за ним следует огромная темная фигура. Однако он не забыл, что должен уберечь огонь. Когда он проснулся, то понял, что темная фигура была его тенью в окружающем тумане, отброшенной огоньком в его руках. Он также осознал, что огонек — это его сознание.

Интересовался Юнг спиритуализмом и парапсихологией, объясняя это увлечение желанием состоять в родстве со всем миром, а не с одним его уголком. Когда он был студентом, его пригласили дети родственников принять участие в сеансе столоверчения, развлекавшем их. Одна из группы, девушка лет пятнадцати, вошла в транс, стала вести себя и говорить как образованная женщина. Юнг хотел разобраться в этом явлении, разительно отличающемся от того, что он видел ранее. Он принялся за систематическое исследование, составляя подробный дневник сеансов, и тщательно обрисовал портрет девушки и ее поведение в обычных условиях. Записи поставили много психологических проблем, которые на той стадии ему были непонятны. Он тщетно копался в обширной литературе по спиритуализму. Наконец он прочитал у Крафт-Эбинга о раздвоении личности. Это было ново и интересно.

Плотный спиритический налет Юнга приведет его к увлечению мистикой под предлогом примирить человека со своей судьбой; многое окажется окутанным мистикой и не выдержит проверки разумом и логикой. Не случайна в этой связи и его диссертация «К психологии и патологии так называемых оккультных феноменов» (1902).

Придя однажды к Фрейду, Юнг выглядел встревоженным. Он сжал себе грудь обеими руками, бормоча про себя: «…из железа… красного каления… раскаленный свод». В этот момент из книжного шкафа раздался треск, похожий на выстрел. Они вскочили, ожидая, что шкаф рухнет. Но ничего не произошло.

— Вот, — торжествующе воскликнул Юнг, — пример наведения внешних сил!

— О, да это глупости!

— Ничего подобного. Вы ошибаетесь, господин профессор. — Поскольку вам так нравится цитировать Шекспира, вспомним изречение: «Есть многое в небе и на земле, что и во сне, Горацио, не снилось твоей учености». И чтобы доказать мою точку зрения, я предсказываю, что будет еще одно такое проявление.

Тут снова послышался треск за книжным шкафом. Фрейд смотрел на Юнга в испуге. Что происходит? Прошел почти год, как он перетащил сюда книги, поставил каждый том на свое место; звуков до сих пор не было. Юнг весь сиял.

«И он способен на это! — думал Фрейд. — Он полагает, что продемонстрировал полтергейст. И при его способности убедить в наличии оккультных сил и возможности их изучения с помощью сеансов и медиумов я, пожалуй, могу начать верить… по меньшей мере сейчас!..»

— Карл, есть одна последовательность, которую я не понял: звук вызвало произнесенное тобой «красное каление»? Или же надвигающийся звук передался тебе и превратил твою диафрагму в «раскаленный свод»?

— Ты высмеиваешь меня. Неведомое можно наблюдать, но нельзя рационально объяснить. Для нас, исследователей, сказать, что неведомого не существует, — значит иссушить один из главных родников любознательного человеческого ума.

Карл Юнг говорил, что человек — это сновидение, в котором его вновь и вновь казнят через повешение. После каждой смерти голос вопрошает: «Воцарилось ли спокойствие?» Что касается Юнга, то, как он говорит, он использовал для защиты от этой «вечной казни» сон. «Во мне сидит мистический дурак, который сильнее всех моих знаний. Я часто вижу сон, приносящий мне чувство большого счастья: я последний человек на Земле, вокруг меня космическое спокойствие, а я смеюсь, как герой Гомера». Юнг зарисовывал свои сновидения.

Анализ фантазий — метод, который Юнг использовал для лечения своих пациентов. Он воссоздавал в них способность бороться с их фантазиями, противодействовать им. Так, у одного молодого мужчины, вступившего в брак, возникли серьезные осложнения с невестой, появились грезы: они вдвоем оказались на замерзшем озере, он не умел кататься на коньках, а невеста каталась превосходно. Он наблюдал за ней с берега, вдруг лед треснул, и она провалилась. Таково было окончание фантазии. Юнг спросил пациента: «Ну и что же вы делали? Почему не бросились спасать ее? Вы дали ей утонуть?» В этих вопросах заключалась концепция Юнга — принуждать ум сделать следующий шаг: прыгнуть в озеро и спасти ее. Он доводил фантазию до логического завершения, предлагая действие. В этом заключалась его терапия.

Занимаясь с больными, он давал им возможность выразить себя с помощью письма, рисунков. «Таким образом, — говорил он, — они находят свою собственную символическую сущность и ясно отражают свою патологию». Юнг говорил, что наука — есть искусство создания нужных иллюзий. «Мы помогаем больному избавиться от разрушительного невроза и заменить его иллюзиями, позволяющими жить. Разве суть жизни не в том, чтобы раскрашивать мир божественными красками?»

Карл Юнг прочел «Толкование сновидений» Фрейда вскоре после его опубликования (4 ноября 1899 г.) и даже сделал несколько ссылок на эту книгу в своей работе по оккультизму в 1902 году. Начиная с 1904 года и далее он широко применял идеи Фрейда. В апреле 1906 года между Фрейдом и Юнгом завязалась регулярная переписка, которая продолжалась почти семь лет. Юнг посещает Фрейда в Вене 27 февраля 1907 года и с этого времени преподает и пропагандирует психоанализ до 1913 года и вкладывает в это огромный труд. Именно Юнг в конце 1908 года организовал первый Международный психоаналитический конгресс под названием «Встреча психологов-фрейдистов», который собрал в Зальцбурге 42 участника. Конгресс постановил основать первое периодическое издание по психоанализу «Ежегодник психоаналитических и психопатологических исследований», директорами которого стали Блейлер и Фрейд, а главным редактором — Юнг. Он же организует 30 и 31 марта 1910 года в Нюрнберге второй Международный психоаналитический конгресс, проходивший бурно, в условиях острого соперничества между швейцарской и венской группами, в частности между Юнгом и Адлером.

Между Юнгом и Адлером, который был по способностям и как личность сравним с Юнгом, существовало различие. Юнг не считал нужным показывать, что он не ученик и не последователь Фрейда. Наоборот, ему доставляло удовлетворение от сознания того, что Фрейд его учитель, поводырь и вдохновитель. Он гордился тем, что он ученик Фрейда. В то же время впереди его ожидает период, переживания внутренней неуверенности, который привел его к отдалению от Фрейда.

Третий Международный конгресс, собравшийся 21–22 сентября 1911 года в Веймаре, прошел на высоком уровне. В этом же году Юнг стал первым президентом Международного психоаналитического общества, редактором психоаналитического ежегодного журнала, который оставил в октябре 1913 года. Чуть позже он избирается президентом Международного медицинского общества психотерапии. После того как в 1933 году нацисты прибрали к рукам Немецкую ассоциацию и ее журнал, к общему изумлению, Юнг становится президентом Немецкой психотерапевтической ассоциации, заменив на этом посту выдающегося психиатра Э. Кречмера. В декабре того же года журнал вышел с торжественным предисловием Юнга.

В Швейцарии психоанализ объявлялся противоречащим национальным интересам швейцарцев. От психиатров требовали, чтобы они прекратили заниматься грязным делом; швейцарской публике рекомендовали не посещать врачей, которые верят в психоанализ Фрейда. Все официальные ведомства Швейцарии оказывали на Юнга сильный нажим, чтобы он отказался от Фрейда.

В детстве Юнг не был замечен в ханжестве. Когда ему было шесть лет, тетя повела его в зоологический музей в Базеле. Он был так очарован, что не мог оторваться от экспонатов до звонка, возвестившего о закрытии музея; после этого их заперли в главном здании, откуда пришлось выходить наружу через боковое крыло, и там он увидел выставку изумительных человеческих фигур, на которых не было ничего, кроме скромных фиговых листков. Они были великолепны. Он был ими очарован. Тетя накричала на него: «Негодный мальчишка, закрой глаза!» Она была в такой ярости, словно ее провели по порнографической выставке, и всячески старалась убедить, будто человеческое тело, особенно эрогенные зоны, отвратительное, уродливое, грязное.

Карл Юнг говорил, что ему никогда не казалось, что это правильно, и он противился как мог, но всегда в его ушах звучал напуганный голос тети: «Негодный мальчишка, закрой глаза!» Сблизившись с Фрейдом, он признался ему, что отец психоанализа открыл ему глаза и позволил увидеть, что эрогенные зоны не были дьявольски втиснуты между подбрюшьем и бедрами самим Сатаной, когда Бог дремал. Все человеческое тело, включая мозг, сердце, душу и детородные органы, есть мастерское творение Бога; в противном случае человек — грязное и бессмысленное создание и должен исчезнуть с лица прекрасной Земли.

Вскоре Юнг стал называть себя социальным психологом. В его действиях наметился отход от психоанализа. Фрейд любил Юнга всей душой, и осложнения в отношениях с Юнгом имели для него глубокие эмоциональные, интеллектуальные и профессиональные последствия. В мае 1911 года Юнг писал Фрейду: «Развивая Вашу концепцию либидо, я рассматриваю либидо как расширение зоны общей напряженности, не обязательно и не исключительно относящейся к сексуальности». В сентябре, читая лекции в университете Фордгама в Нью-Йорке, Юнг говорил аудитории, что, сохраняя веру в ценность психоанализа, он не уверен, что этиология невроза берет начало в детские годы, отрицал эдипов комплекс, детскую сексуальность, стремление к инцесту и сексуальную этиологию.

Вся венская группа в очередной свой приезд к Фрейду была свидетелем одной их стычки. Когда Юнг вернулся из Америки, он написал Фрейду: «Я сумел сделать психоанализ более приемлемым для Америки, обойдя сексуальные темы». Отец психоанализа сухо ответил: «Не нахожу в этом ничего разумного. Можно вообще забыть о природе человека, и тогда психоанализ станет еще более приемлемым». Зигмунд Фрейд протянул своему биографу Эрнесту Джонсу журнал, в котором Юнг выразил неверие в существование детской сексуальности. Прочитав статью, Джонс удивлено воскликнул:

— Как это возможно? Совсем недавно он опубликовал исследование поведения собственного ребенка, описывая с максимальной четкостью стадии развития детской сексуальности.

Фрейд грустно улыбнулся.

— Не только наши пациенты сомневаются в проницательности врача. Наши психоаналитические знания должны были бы наделить нас иммунитетом и способностью спокойно относиться к отступлениям.

— Аналитики могут заблуждаться, как и другие смертные.

— Да, Эрнест, и мы еще многое увидим, прежде чем доведем до логического конца наше дело.

Разойдясь с Фрейдом, Юнг выдвинул собственную систему, названную им «аналитической психологией». Одним из ее центральных пунктов стало учение о коллективном бессознательном, в образах которого, так называемых архетипах, Юнг видел источник общечеловеческой символики, в том числе мифов и сновидений («Метаморфозы и символы либидо»).

Представляет интерес, что Юнг расстался и с Блейлером, своим учителем по психиатрии. Блейлер и Юнг никогда не были в хороших отношениях, и всего лишь год спустя после второго психоаналитического конгресса их личные отношения практически прекратились. Юнг объяснял это тем, что он дал себя убедить Фрейду выпить вина. Для Блейлера абсолютная воздержанность от алкоголя являлась религией, как это было и с его предшественником Огюстом Форелем.

В 1916 году в Цюрихе вокруг Юнга формируется группа сторонников его идей — «психологический клуб». Формой работы клуба были семинары, протоколы которых сохранились. Как врач-психотерапевт, Юнг пользуется большой популярностью — пациенты приезжали к нему из Англии, Америки и других стран. В последующие 20 лет Юнг занимается исключительно психотерапией — в эти же годы пишет свои основные труды. В 1920 году совершает путешествие в Алжир, Тунис и большую часть Сахары, где с большим интересом знакомится с неевропейской культурой. В 1921 году Юнг пишет «Психологические типы» — труд, который оценивается специалистами не только как его теория об интро- и экстраверсии, но и как общий взгляд на его теорию бессознательного, а более поздние труды — лишь как разработка мыслей, содержащихся в этой книге. В 1924–1925 годах во время поездки в США посетил индейское племя пуэбло в Мексике, в 1926 году был в Кении.

В 30-е годы к Юнгу пришла слава, его влияние растет и распространяется на культуру и литературу. Юнг обращается к алхимии, в которой, как и в опытах медиумов (интерес к ним не оставлял его всю жизнь), видит предшественников психологии бессознательного. В 1937 году он посещает Индию и Цейлон (теперь Шри-Ланка), интересуется древней индийской философией и религией. В 1948 году в Цюрихе открылся институт Юнга для обучения его теории и методам аналитической психологии. Созданная Юнгом аналитическая психология развивает учение Фрейда о бессознательном и является одним из направлений классического психоанализа. Попытки Юнга использовать разнообразные философские течения, в том числе восточную философию, мифологию, алхимию, вылились в итоге в произвольные метафорические описания (что нашло отражение, например, в названиях архетипов бессознательного), мистифицирующие бессознательную психику. Созданный Юнгом вариант ассоциативного эксперимента, его типология личности получили распространение в психологии, психотерапевтической и психоаналитической практике.

6 июня 1961 года в Кюснахте остановилось сердце мудрого доктора и психолога, проповедника и пророка.