Хронометраж обрушения башен ВТЦ

Как сказано в докладе «Комиссии 9/11» (р. 322) время обрушения Южной башни равно 10 секундам. Время свободного падения мяча с крыши небоскрёба высотой 1368 футов составило бы 9.2 секунды. Доклад NIST оставляет в стороне все вопросы, связанные с обрушением, в том числе и впечатляюще краткий миг обрушения гигантской конструкции. При этом пускает побоку все факты наблюдений после того, как башни-близнецы были «разбалансированы и готовы разрушиться»[183]. NIST заведомо игнорирует оплавление металлических конструкций, особенности обрушения, которые никак не связаны с конструктивными особенностями здания, и большую часть следственного материала, содержавшегося в щебне, пыли и аэрозолях, забор которых был проведён по прошествии дней и месяцев после катастрофы. Ясно, NIST пренебрегает значительным объёмом данных. По мнению научной общественности, такое поведение выходит за рамки научно-исследовательской работы.

Кевин Раян (Kevin Ryan), соредактор «Journal of 9/11 Studies», проанализировал вопрос, «достаточно ли температуры пожара, чтобы привести к полному разрушению стальные опоры?»[184] Со всей определённостью расчёты показывают, что NIST прибегает к уловкам, в ряде случаев к необоснованным выводам, противоречащим законам физики, заявляя, что под воздействием пожара произошло «разбалансирование зданий». Между прочим, Кевина тотчас уволили из «Андерайтерс лэбраториз» (UL) [185], едва он публично заявил, что NIST уполномочил лаборатории UL провести эксперименты со сталью. Точные копии перекрытий ВТЦ были подвергнуты серьёзному тестированию на огнестойкость. Когда UL завершила испытания, стальные конструкции не претерпели дегенеративных изменений. Наблюдалось лишь незначительное деформирование. Кевин Раян отмечает, что наблюдался прогиб по вертикали величиной приблизительно в три дюйма, однако сами конструкции выдержали испытание, и, разумеется, не расплавились!

Перед нами пример экспериментально полученных результатов, противоречащих гипотезе NIST, настаивающей на высокотемпературном повреждении несущей конструкции. На этом предположении основана большая часть официальной версии. NIST использует компьютерные модели, чтобы проанализировать поведение конструкции башен ВТЦ при пожаре. Всё это прекрасно, если делается в соответствии с объективными данными и физическими законами. Однако виртуальная модель пренебрегает большей частью собранных данных. При научном подходе экспериментальные данные формируют краеугольный камень модели, а не наоборот. Фактические эксперименты с этажными перекрытиями ВТЦ не приводят к разломам или расплавлению стали. Тогда, как NIST в своём компьютерном «чёрном ящике» допускает деформацию не только в 3 дюйма, которая была получена экспериментально во время стендовых испытаний, но и более чем в 40 дюймов! В данном случае мы имеем дело с экстраполяцией реальных данных. Ещё раз мы убеждаемся в отходе NIST от принципов научного метода.

Результаты, доступные в публикации Гордона Росса [186] (Gordon Ross), заслуживают первостепенного внимания. Северная башня получила пробоину на уровне 96-го этажа. Разрушения охватили несколько верхних этажей. После удара блок размером приблизительно в четырнадцать этажей осел на пробоину. Чтобы лучше понять ход мысли Росса, вообразите блок из 14 этажей, осевший на ещ` уцелевшую часть башни, — массив в 96 этажей. Что происходит дальше?

Чуть позже мы ответим на этот вопрос, но сначала рассмотрим поведение 14-этажного блока и свободное падение этой махины вплоть до столкновения с основанием здания. Время падения легко вычислить — около 9-10 секунд. Теперь вообразите падение той же 14-этажной конструкции на уцелевшую внизу часть башни ВТЦ, а это массив более чем 300 тысяч тонн стали и бетона высотой более 90 этажей (включая 47 огромных основных несущих опор и 240 опор периметра). В общем — мы имеем дело с колоссальным передвижением объёмного материала.

По опыту вы знаете, что, если ударить неподвижный объект (например, впереди стоящий автомобиль), то в результате произойдёт остановка движения. Это торможение, вызываемое столкновением, происходит благодаря действию закона сохранения кинетической энергии. Теперь, ответим на вопрос, какой из блоков будет падать быстрее? Тот, который совершает падение в «пустоту» или тот, который падает на уцелевшие 94 этажа? Конечно, блок, совершающий падение в «пустоту» будет падать намного быстрее!

Кен Каттлер провёл вычисления. Оказывается, в силу законов физики, на этот процесс требуется намного больше времени. Вычисления Кена показывают более чем 25 секунд для полного обрушения башни номер 1[187]. Это намного дольше, чем свободное падение, и дольше, чем наблюдаемое разрушение двух башен. Добавив в вычисление разумный запас прочности, Каттлер доказал, что ВТЦ-1 вообще не смог бы обрушиться. С данным результатом согласен и Гордон Росс, который говорит, что на практике первоначальное разрушение должно было остановиться[188].

Конечно, неизбежны повреждения, но опоры гнутся и амортизируют кинетическую энергию блока верхних этажей. К тому же происходит ломка железобетона и размельчение монолита, которое как бы удаляет кинетическую энергию из системы. Причём Кен Каттлер не сбрасывает со счетов сохранение кинетического импульса и приходит к выводу, что процесс разрушения фактически приостанавливается и блокируется, препятствуя наступлению финальной фазы катастрофы (разумеется, в отсутствие такого фактора, как направленный взрыв).

Почему мы обязаны заранее предполагать, что конструкция не выдержит напряжения? Все опоры и материалы рассчитаны на то, чтобы устоять, здания сконструированы с определённым запасом прочности. Так что, возможно, небоскрёбы не разрушились бы вовсе, не сработай фактор, подорвавший резистентность конструкции в нижних этажах, иными словами — фактор направленного взрыва. Конечно, даже в таком случае здания не разрушились бы со скоростью свободного падения, если бы вертикаль падения не имела внутренних пустот. При управляемом разрушении с использованием взрывчатых веществ, определённый массив устраняется на одном из участков вертикальной оси с целью обеспечить скорость обрушения, близкую к скорости свободного падения. Критическая оценка данных подвергает сомнению, как теорию NIST, так и официальную версию, и свидетельствует в пользу направленного взрыва.

Достаточно изучить фотографии, запечатлевшие внутренний вид башен во время строительства. Мы видим мощные стальные опоры — так называемые, «сердечники». Все три здания отнюдь не являлись полой трубой, вопреки заявлениям, которые приходится слышать от некоторых инженеров. Осмелюсь дать им совет, более внимательно изучайте материалы со стройплощадки. После того, как башни разрушились, обнажилась часть стенного периметра. Однако выглядит она достаточно странно, так как исчезло большинство внушительных основных опор. Причём, не прослеживается и эффект сложения этажных перекрытий. Отсутствие «слоёного пирога», который должен был бы образоваться в соответствии с гипотезой, принятой на вооружение Федеральным агентством по чрезвычайным обстоятельствам (FEMA), показывает нежизнеспособность официальной версии, даже если на ней открыто настаивает доклад NIST. Гипотезу «слоёного пирога», таким образом, следует категорически отклонить.

Хотел бы подчеркнуть, что доклад NIST можно квалифицировать, как официальную теорию «ситуации накануне обрушения». Невероятно, но факт! Авторы доклада, как ни в чём не бывало, заявляют, что «в текст не вошли данные о поведении конструкций здания после того, как сформировались условия, инициировавшие обрушение», и что «результаты были получены при помощи компьютерного моделирования разрушения конструкций каждой из башен в отдельности с момента удара самолёта, до утраты стабильности здания, то есть разбалансировки, вызвавшей коллапс конструкции в целом»[189]. За двадцать миллионов долларов можно было бы получить от NIST более полную версию доклада.

Задумайтесь о значении проблемы! До сих пор существуют данные, которые полностью игнорируются. Например, скорость обрушения, плавление металлических конструкций, горизонтальная эжекция сотен метров стальных балок, показания очевидцев, видевших вспышки и слышавших хлопки взрывов, начальная фаза обрушения. Всё это никоим образом не стыкуется с моделью NIST. И при этом заключительный доклад принимает во внимание и анализирует развитие событий только до того момента, когда здание «разба-лансировано» и обрушилось.

Приобщая студентов к правилам научно-исследовательской работы, мы учим, что, прежде всего, необходимо рассмотреть всю совокупность данных и только затем обдумать объяснение, которое способно учесть всю полученную информацию. Инженеры-строители также критикуют доклад NIST, так что, я не одинок в своём критическом отношении к этому опусу. Журнал «New Civil Engineer» опубликовал статью, в которой сказано:

«Работники NIST, изучающие катастрофу Всемирного торгового центра, отказываются обнародовать компьютерную модель падения башен-близнецов, несмотря на запросы ведущих инженеров-строителей и пожарных». «Визуализация механизмов обрушения обычно используется для обоснования заключительного этапа аналитической модели, предлагаемой NIST.

Ведущий инженер-конструктор сказал о NIST следующее: «Программное обеспечение, используемое NIST, находится за гранью допустимого. Слишком много упрощений, экстраполяции и противоречий. Следовательно, мы вправе не доверять компьютерной модели, где деформации этажных перекрытий величиной в 3 дюйма экстраполируются до 40 дюймов» [190].

Доклад FЕМА о разрушении башен-близнецов также получил нелицеприятную оценку со стороны инженерно-технического сообщества:

«Уважаемые члены противопожарной защиты, инженерно-техническое сообщество бьёт тревогу в связи с публикацией впечатляющего результата: «Повреждения конструкции самолётами и взрывом от воспламенения реактивного топлива, самих по себе недостаточно для обрушения башен».

И далее: «Специалисты-инженеры в области противопожарной техники имеют серьёзное основание полагать, что «официальное расследование», проведённое с благословения Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям (FЕМА) является неприкрытым фарсом, который, быть может, является заказом тех политиков, чьи первостепенные интересы, мягко говоря, весьма далеки от стремления полностью раскрыть обстоятельства катастрофы. Единственное исключение составляет трёхдневный осмотр места событий с участием членов следственного комитета Американского общества инженеров-строителей (ASCE). Правда, один из близких к этим кругам источник называет это мероприятие «турпоездкой». В принципе сейчас никто не проводит проверки доказательств и свидетельств».

«Граждане выходят на улицы, чтобы выразить протест против проволочек в следствии по делу ВТЦ. Гражданка Салли Редженхард хочет знать, почему и как обрушилось здание, ведь в катастрофе погиб её сын Кристиан, стажер пожарного депо Нью-Йорка». И мы тоже хотим знать, почему и как произошла катастрофа. «Налицо острые вопросы, требующие ответа. Принимая во внимание только масштабность катастрофы, необходимо безотлагательно провести полное и исчерпывающее судебное расследование. С нравственной точки зрения важно сделать соответствующие выводы для нынешних и будущих поколений...» [191]

Почти все стальные конструкции ВТЦ были разобраны и отправлены в Азию на переплавку. Уничтожение улик, по нашему определению, является крайним проявлением деятельности лжеучёных, так как это было сделано вопреки протестам учёных и инженеров, пытавшихся остановить ликвидацию доказательств.

Date: 2015-11-15; view: 265; Нарушение авторских прав