ГЛАВА VII. Автор оставляет Лагадо и прибывает в Мальдонаду

Автор оставляет Лагадо и прибывает в Мальдонаду. Он не попадает на

корабль. Совершает короткое путешествие в Глаббдобдриб. Прием, оказанный

автору правителем этого острова

Континент, частью которого является это королевство, простирается, как

я имею основание думать, на восток по направлению к неисследованной области

Америки, к западу от Калифорнии; на север он тянется по направлению к Тихому

океану, который находится на расстоянии не более ста пятидесяти миль от

Лагадо; здесь есть прекрасный порт, ведущий оживленную торговлю с большим

островом Лаггнегг, расположенным на северо-запад под 29ь северной широты и

140ь долготы. Остров Лаггнегг лежит на юго-восток от Японии на расстоянии

около ста лиг. Японский император и король Лаггнегга живут в тесной дружбе,

благодаря которой между двумя этими островами происходят частые сообщения.

Поэтому я решил направить свой путь туда с целью при первом случае

возвратиться в Европу. Я нанял двух мулов и проводника, чтобы он указал мне

дорогу и перевез мой небольшой багаж. Простившись с моим благородным

покровителем, оказавшим мне столько услуг и сделавшим богатый подарок, я

отправился в путь.

Мое путешествие прошло без всяких случайностей или приключений, о

которых стоило бы упомянуть. Когда я прибыл в Мальдонаду (морской порт

острова), там не только не было корабля, отправляющегося в Лаггнегг, но и не

предвиделось в близком будущем. Город этот величиной с Портсмут. Вскоре я

завел некоторые знакомства и был принят весьма гостеприимно. Один знатный

господин сказал мне, что так как корабль, идущий в Лаггнегг, будет готов к

отплытию не ранее, чем через месяц, то мне, может быть, доставит некоторое

удовольствие экскурсия на островок Глаббдобдриб, лежащий в пяти лигах к

юго-западу. Он предложил сопровождать меня вместе со своим другом и достать

мне для этой поездки небольшой удобный баркас.

Слово "Глаббдобдриб", насколько для меня понятен его смысл, означает

"остров чародеев" или "волшебников". Он равняется одной трети острова Уайта

и очень плодороден. Им управляет глава племени, сплошь состоящего из

волшебников. Жители этого острова вступают в браки только между собою, и

старейший в роде является монархом или правителем. У него великолепный

дворец с огромным парком в три тысячи акров, окруженным каменной стеной в

двадцать футов вышины. В этом парке есть несколько огороженных мест для

скотоводства, хлебопашества и садоводства.

Слуги этого правителя и его семьи имеют несколько необычный вид.

Благодаря хорошему знанию некромантии правитель обладает силой вызывать по

своему желанию мертвых и заставлять их служить себе в течение двадцати

четырех часов, но не дольше; равным образом, он не может вызывать одно и то

же лицо чаще чем раз в три месяца, кроме каких-нибудь чрезвычайных случаев.

Когда мы прибыли на остров, было около одиннадцати часов утра; один из

моих спутников отправился к правителю испросить у него аудиенцию для

иностранца, который явился на остров в надежде удостоиться высокой чести

быть принятым его высочеством. Правитель немедленно дал свое согласие, и мы

все трое вошли в дворцовые ворота между двумя рядами стражи, вооруженной и

одетой по весьма старинной моде; на лицах у нее было нечто такое, что

наполнило меня невыразимым ужасом. Мы миновали несколько комнат между двумя

рядами таких же слуг и пришли в аудиенц-залу, где, после трех глубоких

поклонов и нескольких общих вопросов, нам было разрешено сесть на три

табурета у нижней ступеньки трона его высочества. Правитель понимал язык

Бальнибарби, хотя он отличается от местного наречия. Он попросил меня

сообщить о моих путешествиях и, желая показать, что со мной будут обращаться

запросто, дал знак присутствующим удалиться, после чего, к моему величайшему

изумлению, они мгновенно исчезли, как исчезает сновидение, когда мы внезапно

просыпаемся. Некоторое время я не мог прийти в себя, пока правитель не

уверил меня, что я нахожусь здесь в полной безопасности. Видя спокойствие на

лицах моих двух спутников, привыкших к подобного рода приемам, я понемногу

оправился и вкратце рассказал его высочеству некоторые из моих приключений;

но я не мог окончательно подавить своего волнения и часто оглядывался назад,

чтобы взглянуть на те места, где стояли исчезнувшие слуги-призраки. Я

удостоился чести обедать вместе с правителем, причем новый отряд привидений

подавал кушанья и прислуживал за столом. Однако теперь все это не так пугало

меня, как утром. Я оставался во дворце до захода солнца, но почтительно

попросил его высочество извинить меня за то, что я не могу принять его

приглашение остановиться во дворце. Вместе со своими друзьями я переночевал

на частной квартире в городе, являющемся столицей этого островка, и на

другой день утром мы снова отправились к правителю засвидетельствовать ему

свое почтение и предоставить себя в его распоряжение.

Так мы провели на острове десять дней, оставаясь большую часть дня у

правителя и ночуя на городской квартире. Скоро я до такой степени свыкся с

обществом теней и духов, что на третий или четвертый день они уже совсем не

волновали меня, или, по крайней мере, если у меня и осталось немного страха,

то любопытство превозмогло его. Видя это, его высочество правитель предложил

мне назвать имена каких мне вздумается лиц и в каком угодно числе среди всех

умерших от начала мира и до настоящего времени и задать им какие угодно

вопросы, лишь бы только они касались событий при их жизни. И я, во всяком

случае, могу быть уверен, что услышу только правду, так как ложь есть

искусство, совершенно бесполезное на том свете.

Я почтительно выразил его высочеству свою признательность за такую

высокую милость. В это время мы находились в комнате, откуда открывался

красивый вид на парк, и так как мне хотелось сперва увидеть сцены

торжественные и величественные, то я попросил показать Александра Великого

во главе его армии, тотчас после битвы под Арбелой И вот, по мановению

пальца правителя, он немедленно появился передо мной на широком поле под

окном, у которого мы стояли. Александр был приглашен в комнату; с большими

затруднениями я разбирал его речь на древнегреческом языке, с своей стороны

он тоже плохо понимал меня. Он поклялся мне, что не был отравлен, а умер от

лихорадки благодаря неумеренному пьянству[116].

Затем я увидел Ганнибала во время его перехода через Альпы, который

объявил мне, что у него в лагере не было ни капли уксуса[117].

Я видел Цезаря и Помпея во главе их войск, готовых вступить в

сражение[118]. Я видел также Цезаря во время его последнего триумфа[119].

Затем я попросил вызвать римский сенат в одной большой комнате и для

сравнения с ним современный парламент в другой. Первый казался собранием

героев и полубогов, второй - сборищем разносчиков, карманных воришек,

грабителей и буянов.

По моей просьбе правитель сделал знак Цезарю и Бруту приблизиться к

нам. При виде Брута я проникся глубоким благоговением: в каждой черте его

лица нетрудно было увидеть самую совершенную добродетель, величайшее

бесстрастие и твердость духа, преданнейшую любовь к родине и

благожелательность к людям[120]. С большим удовольствием я убедился, что оба

эти человека находятся в отличных отношениях друг с другом, и Цезарь

откровенно признался мне, что величайшие подвиги, совершенные им в течение

жизни, далеко не могут сравниться со славой того кто отнял у него эту жизнь.

Я удостоился чести вести долгую беседу с Брутом, в которой он между прочим

сообщил мне, что его предок Юний, Сократ, Эпаминонд, Катон-младший, сэр

Томас Мор и он сам всегда находятся вместе - секстумвират, к которому вся

история человечества не в состоянии прибавить седьмого члена[121].

Я утомил бы читателя перечислением всех знаменитых людей, вызванных

правителем для удовлетворения моего ненасытного желания видеть мир во все

эпохи его древней истории. Больше всего я наслаждался лицезрением людей,

истреблявших тиранов и узурпаторов и восстанавливавших свободу и попранные

права угнетенных народов. Но я не способен передать волновавшие меня чувства

в такой форме, чтобы они заинтересовали читателя.