Глава 17. - О, моя дорогая, я думала, ты знаешь

- О, моя дорогая, я думала, ты знаешь! – излила свои чувства Оливия.

- Убирайся в ад, - тихо сказала Эдриен, с трудом поднимаясь на ноги.

- Я пытаюсь помочь тебе…

- Нет, ты не помогаешь. Единственный человек, которому ты пытаешься помочь, - это ты сама, с помощью целой кучи помощи от моего мужа.

- Ах, да. Твоего драгоценного мужа. Неужели тебе не интересно узнать о его времени при дворе? – заманчиво промурлыкала Оливия.

- Ты на самом деле считаешь, что я настолько глупа, чтобы поверить, что ты скажешь мне что-нибудь правдивое о нем? Такая женщина как ты?

Оливия остановилась на середине фразы, ее рот слегка приоткрылся.

- И что же это должно означать?

Светло-серые глаза Эдриен спокойно встретили взгляд обильно подведенных краской для век глаз Оливии.

- Только то, что ты женщина, которая измеряет свой успех количеством мужчин, с которыми она спала, и количеством женщин, которых она ужалила, и когда-нибудь однажды, и не так уж и далеко, если судить по твоему виду, ты станешь всего лишь толстой, нежеланной старухой, у которой нет друзей. И как ты собираешься проводить свое время тогда? – Оливия могла бы одурачить ее несколько лет назад, но больше ее не обманет.

- Как ты смеешь, ты маленькая потаскушка! – Выплюнула Оливия. – Я только предлагала свою помощь…

- Преследуя нас, шпионя за нами и затем вытаскивая наружу его прошлое? Его прошлое ушло, Оливия. – Эдриен не сознавала, что она защищает его, пока не услышала, как она произносит эти слова. – Некоторые люди учатся на своем прошлом, делаются лучше и мудрее. Мой Хок это и сделал. Ты просто злишься, потому что знаешь, что он не тот человек, которым он был. Если бы он был прежним, он остался бы с тобой в садах, вместо того, чтобы проводить вечер, разговаривая со мной.

- Разговаривая? Он и я тоже… разговаривали… таким же образом. Он просто временно воспламенен новым телом. Но у него это пройдет. И когда это случится, он вернется назад в мою постель.

- Ты ошибаешься, - спокойно сказала Эдриен. – И ты знаешь это. Именно это на самом деле расстраивает тебя.

- Старую собаку не выучить новым трюкам, сладкая молодая дурочка, - глумливо сказала Оливия.

Эдриен вспыхнула от сахарной улыбки старшей женщины.

- Возможно, нет. Но иногда собака может бросить все прежние трюки целиком.

- Ты говоришь как влюбленная женщина. Но все же ты не смогла произнести его имя, - заявила Оливия, выгнув подведенную карандашом бровь.

Улыбка Эдриен исчезла.

- Я говорю за себя и за своего мужа, когда предлагаю тебе покинуть Далкит с первым лучом солнца, не важно, отдохнут лошади или нет. Твое присутствие здесь больше не приветствуется. И никогда не возвращайся назад.

* * *

«Я уверена, что могу выбирать их, не так ли?» – размышляла она, пробираясь через сад.

Так же, как с Эберхардом, загоревшим на палубе элитным плейбоем, который так безупречно манипулировал ею, она была одурачена прекрасной иллюзией. Настоящая красота должна идти изнутри. Человек, которого называли королевской шлюхой… ну, что за красота могла быть в таком человеке?

Еще хуже была мысль о том, что она собиралась и могла бы охотно сделать с Хоком, если бы Оливия не появилась рядом. Его просьбы практически разрушили ее оборону, и она знала очень хорошо, что если бы Оливия не прервала их, она могла бы даже сейчас лежать под его великолепным телом, как еще одно завоевание королевской шлюхи.

«Может быть, это не так, Эдриен. Может быть, ты не знаешь всей истории целиком», - заметил тоненький голос у нее в голове.

«Может быть, я не хочу знать всю историю целиком», - вскипела она. Она сжимала свои руки до тех пор, пока не почувствовала боль в ладонях от вонзившихся в них ногтей. «Я хочу попасть домой», - опечалилась она, подобно потерянному ребенку. «Я хочу Луни».

«Это единственная достойная вещь, которую хочется вернуть», - подумала она.

Она разочарованно вздохнула.

- Эдриен. – Его голос послышался из тени нижней стены замка так тихо, что она сначала подумала, что он ей просто послышался.

Она обернулась, чтобы встретить его взгляд. Лунный свет падал широкими полосами через деревья, бросая серебристые блики на его чеканное лицо.

- Оставь меня одну, Хок.

- Что сказала тебе Оливия? – Слова прозвучали так, как если бы они вырвались у него против его воли.

- Почему бы тебе не спросить у нее? Кажется, вы двое общались довольно тесно в прошлом. Что-то вроде «безмолвного общения», если я правильно помню.

- Девушка, не надо, - застонал он.

- Почему нет? Разве правда ранит?

- Эдриен, это было вовсе не так. Это не было… - Его голос прервался и он вздохнул.

- Это не было что? – холодно сказала она. Эдриен ждала. Может, он объяснит? Слово «шлюха» могло иметь множество разных значений, но ни одно из них не было положительным. Она знала, что он спал с красивыми женщинами, и со многими из них, из того, что рассказали ей служанки Комина, но сколько их было? Тысяча? Десять тысяч?

Когда Хок не ответил, Эдриен начала спрашивать.

- Ты – любовник Оливии?

- Нет, девушка!

- Но ты был им? – заставила себя спросить Эдриен.

Хок вздохнул.

- Это так, но это было очень давно, и ты не знаешь всех обстоятельств…

Эдриен взорвалась.

- Я не хочу знать про обстоятельства, при которых ты был с такой женщиной как она! Если бы ты хоть немного разбирался, то ты бы никогда… Все вы мужчины одинаковы!

Акцент Хока стало еще более явным.

- Дай мне шанс, Эдриен. Выслушай меня. Это не справедливо – ненавидеть меня за то, что сделал с тобой другой мужчина. Еще один шанс – это все, о чем я прошу тебя, девушка.

- Я дала тебе слишком много шансов! Оставь меня одну, Хок Дуглас. Просто оставь меня одну! – Эдриен вскочила и побежала к замку, прежде чем она смогла бы унизить себя и разразиться слезами.

* * *

Она мечтала о Хоке и об обещании, которое, как она заметила, светилось в его глазах. Надежда. Если бы он знал о ее прошлом, он все еще хотел бы ее? Дремлющая душа Эдриен изо всех сил боролась с этим. Осмелится ли она позволить себе полюбить его? Или не осмелится? Ее сердце все еще было избитым. Ее разум отскакивал в страхе от любой возможности дальнейшего унижения и сожалений. Но противостоять искушению уступить делалось все труднее с каждым днем. Если бы она только была дома в своем коконе одиночества. Снова в безопасности, но так одинока…

Мечтая во сне, она наконец вспомнила, как она попала сюда, и поняла как она может попасть обратно домой. Таким путем она сможет избежать Хока и всех его бесконечных обещаний страсти и боли.

Под влиянием воспоминания она проснулась. Выпутавшись из шелковых простыней, она пересекла комнату и уставилась в чернильно-темную ночь.

Шахматный набор Эберхарда.

Она наконец смогла вспомнить с отчетливой ясностью, что она делала за секунды до того, как она катапультировалась сквозь время, попав на колени к Комину.

Она была в библиотеке, подбирая фигурки из шахматного набора Эберхарда. Этот чертов набор в самом деле был проклят. Когда она стащила его из дома Эберхарда, она была осторожна и старалась не трогать фигурки. Эберхард часто шутил над проклятием, но Эдриен предпочитала обходить легенды, проклятия и мифы стороной. После того, как она украла набор, она оставила его упакованным, намереваясь распаковать его, только если ей придется его продать.

Она знала, что в ее руке была черная королева, когда она появилась на коленях Кровавого Комина, но куда фигурка делась оттуда? У нее определенно не было ее сейчас. Может быть, одна из служанок взяла ее? И ей придется противостоять презренному Кровавому Комину, чтобы вернуть ее?

Она уныло покачала головой. Фигурка была где-то в замке Комина, и где бы она не была, ей придется приложить усилия, чтобы найти ее. Она может перенести ее домой. Сможет ли она найти путь обратно в замок Комина?

Конечно, ободрила она себя. После путешествия по захудалым дорогам длиной в две тысячи миль, Эдриен де Симон сможет найти путь куда угодно. Но надо торопиться, пока она все еще скрыта завесой ночи. И до того, как ее решимость ослабнет.

* * *

Тридцать минут спустя она была готова. Пройдя на цыпочках через кухню, она нашла промасленный мешок и наполнила его твердым хлебом, сыром и несколькими яблоками. Тэвис храпел в своем кресле в углу, его рука обхватила наполовину полный стакан – она осторожно принюхалась – с чистым зерновым алкоголем, судя по запаху. После быстрой остановки в Зеленой комнате для леди, где она оставила обувь, которую дала ей Лидия, она будет готова идти.

Выскользнув из кухни, она быстро прошла по короткому коридору и толкнув, открыла дверь в Зеленую комнату. Ее глаза зажглись тревогой. Там спал Хок, белая льняная простыня закутывала его ноги, его торс был обнажен навстречу ласковому рассвету. Его темная голова лежала на белых подушках, и он спал один – сжимая в руках платье, которое было на ней в тот день, когда ее ранили.

Они называли его королевской шлюхой, напомнила она себе. Возможно, в действительности он был назначен королем на эту должность. Или возможно он просто был настолько неразборчивым, что заработал этот титул сам по себе. Но это не имеет значения, она никогда больше не будет одной из многих.

Эдриен обнаружила свою обувь из деревянного сундука в ногах кровати. Осторожно отводя глаза от своего спящего мужа, она вытащила ботинки из-под полированной сосновый крышки и понеслась назад к двери, ступая мягко, как котенок, затем тихо закрыла ее за собой.

А теперь самая трудная часть. Охрана была расставлена по всему замку. Ей придется бежать через сады, по вечному мосту к сторожке, и через восточную башню. Она раньше убегала и от худших вещей, через более трудные препятствия. Она как-нибудь справится. Она всегда это делала, когда дело доходило до того, чтобы убегать.

* * *

Хок приоткрыл один глаз и смотрел, как она уходит. Хок что-то мрачно пробормотал и переменил положение тела, сложив свои мускулистые руки за головой. Он в течение долгого времени смотрел на дверь.

Она бросает его?

Никогда. Нет, пока он живет и дышит, и желания бороться в нем чертовски больше, чем она должно быть думает.

Он вскочил на ноги и схватил свой килт, завязав его свободно на талии.

Итак, вот каким путем все это пошло, горько подумал он. Первый же признак того, что в его прошлом было что-то неблагоприятное, и она сбегает. Он не относил ее к непостоянному типу женщин. Он думал, что она – девушка с пламенным характером под ее шелковой оболочкой, но всего лишь один вздох из его грязного прошлого, и она приготовилась покинуть его. После удовольствия, которое она, несомненно, испытала в его руках, - она все же уходит прочь.

Хорошо, черт возьми, а как она полагает, где же он научился доставлять удовольствие?

О, нет. В следующий раз, когда его жена будет лежать в его объятиях, и это непременно случится, он возьмет одно из цыганских зелий, чтобы сделать себя невозмутимым. И затем он по-настоящему покажет ей преимущества, которые могло принести ей прошлое, которого она так яростно избегала.

Он предложил ей свою любовь, свободно и открыто. Он, который никогда не предлагал ни одной девушке ничего кроме физического удовольствия на короткое время, предложил этой женщине свою жизнь.

И все-таки она не приняла его.

И она даже не знала главную проклятую истину о том, что значит быть королевской шлюхой. Оливия собиралась сказать ей, там, в садах. Оливия, которая безжалостно воспользовалась тем, как рабски Хок подчинялся королю, и подала прошение Якову, прося приказать Хоку предоставить ей те сексуальные услуги, в которых он ей раньше отказывал. Оливия, которая дала Якову новый способ унижать Хока. Воспоминания об этом смущали и злили его. Твердым усилием своей сильной воли он прогнал эти мысли и слепящий гнев, который они породили.

Эдриен была его насущной проблемой. Хок фыркнул. Она убежала, чтобы найти общество в объятиях кузнеца?

Да. Он был уверен, что она так и сделает.

В этот момент Гримм толчком открыл дверь и просунул внутрь голову, в его глазах был немой вопрос.

- Она отправилась на север? – Лицо Хока было хмурым.

- Нет, - озадаченно ответил Гримм. – Я ожидал того же, что и ты, но она пошла на восток.

- К сторожке? Одна?

- Да. И несет только маленький мешок.

- Он должен встретить ее там, - предположил Хок. – Охрана следует за ней?

- Да, на расстоянии. До тех пор, пока ты не отдашь приказ.

Хок повернулся спиной и уставился на тлеющие угли. Его приказ. Должен ли он позволить ей уйти? Сможет ли он? И если она присоединится к Адаму, как он сможет удержать себя от того, чтобы не убить кузнеца голыми руками? Нет. Лучше остановить ее до того, как ему придется узнать с абсолютной точностью о ее предательстве.

- Что ты узнал об Адаме? – Хок ударил ногой очаг.

- Ничего, Хок. Как если бы он прилетел с волшебным ветром и пустил тут корни. И это самое странное. Никто не знает, откуда он пришел. Я думал, что Эсмеральда будет нашим лучшим выбором для получения информации, потому что она греет ему постель. Но я до сих пор не смог разыскать ее. – Гримм задумчиво потер подбородок. – Кажется, люди Эсмеральды переместили свой табор от рябин на севере к пастбищам далеко на востоке.

Хок повернулся на пятках, его темные глаза внимательно смотрели на Гримма.

- Цыгане никогда не переносят табор. Они всегда остаются на серенных пастбищах в течение лета.

- Но не этим летом. – Гримм пожал плечами. – Воистину странно. Говорят, что даже Самайн[21] будет праздноваться на новом месте после нынешнего урожая.

- Странно. – Хок обдумывал эту новую причуду. Но он уделил только один момент размышлениям о племени цыган, которые стояли табором в Далките – существовали более серьезные проблемы, на которые нужно было обратить внимание. Его жена уходила от него.

- Останови ее у сторожки, Гримм. Я вскоре буду там.

* * *

Эдриен знала, что ее преследуют.

Выбраться из замка было так же трудно, как и сбежать из тюрьмы. У нее было меньше шансов ускользнуть от охраны, чем они были бы у нее, пожелай она перенестись обратно в двадцатый век. На этот раз у нее не было даже пистолета.

Как в ночь, когда умер Эберхард – ту ночь, о которой она обещала себе никогда больше не думать.

Она не хотела чтобы что-то такое случилось. Она даже не знала, что происходит до той ночи, когда она наконец-то обнаружила, почему Эберхард отправлял ее на все эти одинокие каникулы. Такая хорошенькая и такая глуповато-легковерная. Разве не так, как она услышала, он описал ее той ночью, когда она неожиданно вернулась из Лондона, надеясь удивить его?

И она в самом деле удивила его.

Проскользнув через заднюю дверь гаража в его роскошный дом, Эдриен подслушала разговор, который не предназначался для ее ушей.

И он убил бы ее за подслушивание этого разговора.

Она не позвала его по имени, когда положила руку на дверь, ведущую в его холостяцкую берлогу. Голос Жерара ясно донесся через дверь.

- Руперт встретился с ней в Лондоне?

Эдриен застыла. Они разговаривали о ней. Как они узнали, что Руперт был в Лондоне? Она встретила его там только вчера. Она даже не звонила Эберхарду и еще ничего с ним не обсуждала. Она вернулась ночным рейсом, и ей потребовался целый день и еще половина ночи, чтобы добраться домой. Она прижала ухо к двери, с любопытством прислушиваясь.

Эберхард рассмеялся.

- Точно так, как мы планировали. Он сказал ей, что он приехал в город, чтобы купить подарок для своей жены. Ты знаешь Эдриен, она верит всему. Она ничего не заметила, когда он подменил ее багаж. Она такая хорошенькая и такая глуповатая и легковерная. Ты был прав относительно нее с самого начала, Жерар. Она совершенная простушка. И она никогда не поймет, чем мы занимаемся, пока не станет слишком поздно, чтобы это имело значение.

Эдриен сильно вздрогнула, ее рука застыла на двери.

- И когда она наконец попадется, Эб? Что ты будешь делать тогда?

От смеха Эберхарда у нее застыла кровь.

- О, это самое замечательное. Они раскопают сведения из приюта. Я взял на себя смелость немного подделать их. Теперь они отражают юную преступницу с естественной склонностью к преступному поведению. Она пойдет на дно одна. Ни один полицейский в моем прекрасном городе не попытается пришить что-нибудь мистеру Эберхарду Дэрроу Гаррету – щедрому политическому патрону. И я никогда не покидаю новоорлеанское королевство. Это она всегда покидает и возвращается в страну.

Глаза Эдриен расширились от ужаса. О чем он говорит?

Жерар рассмеялся.

- Мы достали огромный груз из ее Мерседеса в прошлом месяце, Эб. Поездка в Акапулько прошла просто блестяще.

Груз? Подумала Эдриен в отчаянии. Груз чего? Она беззвучно отошла подальше от двери.

Глупая. Легковерная. Наивная. «Что же плохого в том, чтобы быть наивной?» - подумала она, проходя крадучись по затемненному дому, проглатывая свои рыдания. По крайней мере, в наивности была честность. По крайней мере, она никогда никого не ранила, никогда никого не использовала. Так, возможно она и была чуточку… легковерная. Может быть, ей немного не хватало здравого смысла. Но она более чем восполняла это в других отношениях. У нее было доброе сердце. Это должно кое-что значить.

Ее горло сжалось от подавляемых слез. «Прекрати это», - упрекнула она себя. «Сконцентрируйся. Найти королеву. Вернись обратно домой. В двадцатом веке не бывает мужчин подобных Хоку, и ни один мужчина снова не станет для тебя искушением после Хока».

Сторожка замаячила впереди нее. Почему они не останавливают ее? Она знала, что они все еще здесь. Может быть, он хотел, чтобы они отпустили ее. Может быть, она была так наивна и необучена, что он на самом деле вовсе не интересовался ею. В конце концов, для подобного мужчины не составит труда найти согласную женщину.

О чем может беспокоиться королевская шлюха? Всегда будет другая женщина.

Она сердито пнула камешек и смотрела, как он ударился о стену сторожки. Они поднимут решетку и отступят в проход в укреплении ради нее? Окажут ей теплый прием, чтобы отпраздновать ее прощание?

И когда она вступила под арку, Гримм возник из темноты.

Она с облегчением остановилась.

Попробуй еще раз, сказала она себе. Перепиши сценарий еще раз, Эдриен де Симон. Там написано «она остановилась, разъяренная тем, что ее побег не удался».

Нет, ей определенно стало легче.

Она вздохнула, ее плечи опустились.

- Гримм. Дай мне пройти. Это моя жизнь. Отойди.

Он покачал головой.

- Мне жаль, миледи.

- Гримм, я должна вернуться в замок Комина.

- Почему?

Она на мгновение посмотрела него в утреннем свете. Он выглядел по-настоящему смущенным, и его глаза продолжали рассматривать северную стену замка, как если бы он ожидал кого-то.

- Потому что я скучаю по дому, - солгала она. Ну, возможно, это не совсем ложь – она ужасно не хватало Луни.

- А! – Понимание появилось в его привлекательных чертах лица. Он стоял перед ней, его ноги были расставлены, мускулистые руки сложены на груди. – Ты что-то ищешь?

- Что? – Он не мог знать! Или мог? – Гримм, Леди Комин – я имею в виду мою мать – не говорила ничего о… ну… о чем-то, что принадлежало мне, что я могла оставить там… дома?

- Что это могло быть? – спросил Гримм, представляя собой истинную картину невинности.

- Да, что это могло быть? – эхом отозвался голос у нее за спиной. Что-то в этом голосе определенно изменилось и явно к худшему. Бархатное мурлыканье Хока приобрело холодность гладкой, блестящей стали.

Неужели это она ответственна за эту перемену?

- Уведи ее в Павлинью комнату. Запри дверь и принеси мне ключ, Гримм.

- Нет! – закричала она, обернувшись, чтобы посмотреть на него. – Я должна идти! Я хочу попасть в замок Комина!

- Что ты ищешь, жена? – холодно спросил он.

Он безмолвно и вызывающе уставилась на него.

Хок пробормотал мрачное ругательство. Может ли это быть правдой? Может ли она на самом деле быть из будущего и искать способ попасть обратно домой? Мысль о том, что она может оставить его ради Адама, почти свела его с ума.

Но, мрачно думал он, если она разыскивает черную королеву, значит, она со всей определенностью делает это по какой-то причине. Были шансы, что она была из какого-то другого места, если не из другого времени, и она полагала, что черная королева сможет унести ее прочь от него.

Есть только один способ выяснить.

- Это то, что ты искала, девушка? – спросил он, достав шахматную фигурку из своего споррана и подняв черную королеву перед ее расширившимися глазами.