Глава VII. Мое первое видение

Вскоре после того, как в 1844 году прошло назначенное вре­мя, мне было дано первое видение. Я гостила у дорогой сестры во Христе, близкой мне по духу. Пятеро женщин тихо прекло­нили колени у семейного алтаря. Когда мы молились, сила Бо­жья сошла на меня, и это произошло иначе, чем прежде. Мне показалось, что я окружена светом и поднимаюсь все выше и выше над землей. Я обернулась, ища на земле адвентистский народ, но никого не могла найти. Тогда голос сказал мне: “Посмотри [59] снова и ищи немного выше”. Тут я подняла глаза и уви­дела прямую и узкую дорогу, пролегающую высоко над зем­лей. По этой дороге по направлению к городу шел адвентист­ский народ. Позади них, в самом начале дороги, сиял яркий свет. Ангел объяснил мне, что это полночный крик. Сияние света освещало всю дорогу, чтобы люди не оступились. Сам Иисус, идя впереди, вел Свой народ, и пока взор верных был обращен на Него, они находились в безопасности. Но вскоре некоторые люди утомились и стали говорить, что до города еще очень далеко, что они рассчитывали достигнуть его значитель­но быстрее. Тогда Иисус ободрил их, подняв Свою славную дес­ницу, из которой исходил свет, изливавшийся на группу адвен­тистов, и те вскричали: “Аллилуйя!” Прочие же люди поспе­шили отвергнуть свет, сиявший позади, и сказали, что Бог не мог завести их так далеко. Тогда свет, бывший позади них, погас, неверные оказались в кромешной тьме, они оступались, потеряв из виду и направление, и Иисуса. Они падали с дороги вниз, на темную, нечестивую землю.

Скоро мы услышали глас Божий, подобный шуму вод мно­гих, который возвещал нам день и час пришествия Иисуса. Живущие святые, числом 144000, знали и понимали сей глас, тогда как нечестивые думали, что это гром и землетрясение. Когда Бог объявил время. Он излил на нас Дух Святой, наши лица просветлели и озарились славой Божьей, как и лицо Моисея, когда он спускался с горы Синайской.

Все 144000 святых были отмечены печатью Божьей и на­ходились в совершенном единстве друг с другом. На их челах сияли слова: “Бог”, “Новый Иерусалим” и красовалась звез­да, на которой было начертано новое имя Иисуса. Нечести­вые пришли в ярость от того, что мы святы и счастливы, они порывались наложить на нас руки и заточить нас в темницу, но мы простирали вперед длани с именем Господа, и нечести­вые беспомощно падали на землю. Тут-то сборище сатанин­ское и познало, что Бог возлюбил нас, омывающих друг другу ноги и приветствующих братьев святым лобзанием, и они поклонились нам, павши к нашим ногам.

Скоро наши глаза обратились к востоку, ибо там [60] появилось маленькое темное облачко величиной приблизительно в половину человеческой ладони. Мы знали, что это знамение Сына Человеческого. В торжественной тишине все мы взира­ли на облачко, которое, приближаясь, становилось светлее и великолепнее. Оно было осенено славой и скоро стало боль­шим белым облаком. Низ его был подобен огню, над ним про­стиралась радуга, в то время как вокруг него были тьмы анге­лов, певших чудесные песни, а на облаке этом восседал Сын Человеческий. Его волосы были белыми, волнистыми и нис­падали Ему на плечи, а на Его голове сияло множество вен­цов. Ноги Его были словно огонь, в Его правой руке был ост­рый серп, а в левой — серебряная труба. Его взор был подо­бен пламени, насквозь пронизывающему Его детей.

Тогда лица всех верных побледнели, а лица тех, кого Бог отверг, потемнели. После этого мы все воскликнули: “Кто может устоять? Нет ли пятна на моих одеждах?” Ангелы пре­кратили петь, и в благоговейной тишине Иисус сказал: “Те, у кого чистые руки и сердца, устоят! Моей благодати довольно для вас”. При этом лица наши просветлели, и радость напол­нила каждое сердце. И ангелы, взяв на тон выше, запели вновь, в то время как облако опустилось еще ниже к земле. Затем зазвучала серебряная труба Иисуса, и Он спустился на обла­ке, окруженный огненными языками. Он взглянул на могилы спящих святых, затем поднял глаза и руки к небу и восклик­нул: “Пробудитесь! Пробудитесь! Пробудитесь, спящие во прахе земли и восстаньте!” После этого земля сильно сотряс­лась, могилы отверзлись и мертвые вышли облаченными в бессмертие. Сто сорок четыре тысячи святых вскричали: “Ал­лилуйя!”, ибо они узнали своих друзей, которых смерть отня­ла у них, и в тот же самый момент мы все изменились и были восхищены ввысь в сретенье Господу на воздухе.

Мы все вместе вошли в облако и в течение семи дней под­нимались в нем, пока не достигли стеклянного моря. Там [61] Иисус взял венцы и Своей правой рукой надел их нам на го­ловы. Он дал нам золотые гусли и пальмовые ветви победы. Все 144000 святых выстроились на стеклянном море правиль­ным квадратом. У некоторых венцы были очень яркими, а у других — не столь яркими, в некоторых венцах было много звезд, в некоторых — мало, однако каждый был совершенно удовлетворен своим венцом. И все были облачены в белые одежды славы, подобные мантиям, ниспадающим от плеч к ногам. Ангелы окружали нас, когда мы шествовали через стек­лянное море к воротам города. Иисус воздел Свою могучую, славную десницу, взялся за жемчужные ворота, подвешенные на блестящих петлях, открыл их и сказал нам: “Вы омыли свои одежды в Моей крови, непоколебимо стояли за Мою истину, так войдите же!” Мы все вошли внутрь с ощущением, что имеем полное право находиться здесь.

В городе мы увидели древо жизни и престол Божий. От престола вытекала чистая река, на обоих берегах которой рос­ло древо жизни. На одной стороне реки стоял ствол древа и на другой стоял ствол — оба из чистого, блестящего золота. Сначала я подумала, что вижу два древа, но, присмотревшись, обнаружила, что они соединяются в вершине в одно древо. Таким образом древо жизни росло по обеим сторонам реки жизни. Ветви его простирались до места, где мы стояли, а плоды его были великолепны и выглядели так, будто их отли­ли из сплава золота и серебра.

Мы все прошли под древо и присели, любуясь великоле­пием сего места. Тут к нам подошли братья Фитч и Стокмен, которые проповедовали Евангелие Царствия и которых Бог положил в могилы, чтобы спасти для вечности. Братья спросили нас, что происходило на земле, пока они почивали во гробе. Мы постарались припомнить самые крупные наши пе­реживания, но они показались такими ничтожными по срав­нению с превосходящей все земное вечной славой, окружав­шей нас, что мы ничего не смогли им ответить, а только вскри­чали: “Аллилуйя! Как просто было попасть в вечность!” За­тем мы взяли свои золотые гусли и Небесные своды наполни­лись музыкой.

Глава VIII. ПРИЗЫВ К СТРАНСТВИЯМ [62]

Я рассказала это видение верующим в Портленде, и они были убеждены, что оно от Бога. Дух Господень присутство­вал при этом свидетельстве, и торжество вечности почило на нас. Меня исполнил несказанный страх и трепет при мысли о том, что я, такая юная и немощная, могу быть избрана оруди­ем, с помощью которого Бог даст свет Своему народу. Нахо­дясь под действием силы Господней, я с радостью чувствова­ла, что окружена святыми ангелами в великолепных Небес­ных чертогах, где все дышало покоем и радостью. Но когда я вернулась к реалиям бренной жизни, то какой же печальной и горькой оказалась эта перемена!

Во втором видении, последовавшим вскоре за первым, мне были показаны испытания, через которые я должна пройти, и мне было сказано, что мой долг — идти и передавать другим то, что Бог открывал мне. Мне было показано, что мое служе­ние столкнется с большим противодействием и сердце мое будет разрываться от боли, но благодати Божьей будет доволь­но, чтобы подкрепить меня в этих испытаниях. Второе виде­ние сильно встревожило меня, ибо мне было ведено идти к народу Божьему и нести истину.

Мое здоровье настолько ослабло, что я ощущала постоян­ные физические страдания, и по всему было видно, что жить мне оставалось недолго. Мне ведь еще не исполнилось и сем­надцати лет, я была маленькой и хрупкой, от природы робкой и замкнутой; не привыкшей к большому обществу, общение с незнакомыми людьми всегда доставляло мне мучения. Я рев­ностно молилась несколько дней и ночей напролет о том, что­бы это бремя было снято с меня и возложено на кого-нибудь другого, более пригодного для этого. Но свет относительно моего долга не менялся, а слова ангела “Поведай другим то, что я открыл тебе” постоянно звучали во мне.

[63] Я никак не могла решиться пойти в мир, поскольку боя­лась насмешек и противодействия. Мне не хватало уверенно­сти в себе. До сих пор только тогда, когда Дух Божий побуж­дал меня к выполнению долга, я переступала через свою не­уверенность, забывая все страхи и робость в размышлениях о любви Иисуса и о том подвиге, который Он ради меня совер­шил. Постоянное осознание того, что я исполняю свой долг и повинуюсь воле Господа, давали мне неожиданную для меня самой уверенность. В такие минуты я чувствовала себя гото­вой сделать и вытерпеть все ради того, чтобы помочь другим принять свет и мир Иисуса.

Однако мне казалось невозможным выполнить предложен­ное мне служение; мне казалось, что любая попытка будет обречена на провал. Я думала, что испытания, сопровождаю­щие эту работу, будут свыше моих сил. Как могла я, совсем еще ребенок, идти от места к месту, открывая народу святую истину Божью! Мое сердце сжималось от ужаса при этой мысли. Мой брат Роберт, который был на два года старше меня, не мог меня сопровождать, так как он также был слаб здоро­вьем и еще более застенчив, чем я, и ничто не могло побудить его на такой шаг. Мой отец должен был содержать семью и не мог оставить свою работу, однако папа заверил меня, что если Бог призвал меня трудиться для Него в других местах, то он не будет препятствовать мне. Но эти ободрения приносили мало утешения моему опечаленному сердцу; путь, открываю­щийся передо мной, казался тернистым и изобилующим труд­ностями, которые я не в силах буду преодолеть.

Я жаждала смерти как избавления от груза давившей на меня ответственности. В конце концов сладкий покой, кото­рым я так долго наслаждалась, покинул меня, и отчаяние вновь охватило мою душу. Казалось, мои молитвы напрасны, а моя вера улетучилась. Слова утешения, упрека или ободрения были мне одинаково безразличны, так как никто, кроме Бога, Кото­рый, как мне казалось, оставил меня, не мог понять меня. Груп­пе верующих в Портленде ничего не было известно о размы­шлениях, доведших меня до отчаяния, но они знали, что по [64] каким-то причинам я нахожусь в депрессии. Кроме того, мои единоверцы чувствовали, что с моей стороны греховно пре­бывать в таком состоянии, особенно если учесть особую ми­лость, проявленную ко мне Господом.

Я боялась, что Бог навсегда лишил меня Своей благодати. Когда я думала о свете, который недавно благословлял мою душу, он теперь, когда тьма окутывала меня, казался мне еще более драгоценным. В доме моего отца проходили собрания, но мои страдания были так сильны, что в течение некоторого времени я не могла в них участвовать. Бремя мое выросло до такой степени, что, казалось, я не вынесу этих мучений духа.

Наконец меня убедили присутствовать на одном из собра­ний, проводимых в нашем доме. Церковь решила особо молить­ся обо мне. Отец Пирсон, который выступал против моих преж­них опытов, когда на мне проявилась сила Божья, теперь ревно­стно молился за меня и советовал мне подчинить свою волю воле Господа. Как ласковый отец, он старался ободрить и утешить меня, убеждая верить, что Друг грешников не покинул меня.

Я чувствовала себя слишком слабой и подавленной, что­бы самостоятельно делать какие-либо особые усилия, но в прошении и молитве мое сердце соединилось с сердцами моих друзей, меня перестало заботить мирское противостояние, и я была готова на любые жертвы, только бы милость Божья вернулась ко мне. Когда была вознесена молитва за меня, гус­тая тьма, окружавшая меня, отступила, и нежданный свет со­шел на меня. Я абсолютно обессилела. Мне показалось, что я нахожусь в присутствии ангелов, и одно из этих святых со­зданий вновь повторило мне слова: “Поведай другим о том, что я открыл тебе!”

Самым, пожалуй, сильным из опасений, удручавших меня, была мысль о том, что если я, подчинившись зову долга, пой­ду исполнять его, провозглашая себя человеком, которого Все­вышний благословил видениями и откровениями для народа, то я, вероятно, могу поддаться греховной гордыне и вознес­тись выше того положения, которое мне надлежит занимать; тем самым я могу навлечь на себя недовольство Бога и погу­бить собственную душу. Ведь еще раньше я была свидетелем нескольких случаев, подобных этому, и сердце мое страши­лось такого тяжелого испытания.

Теперь я слезно просила о том, что если уж я должна идти [65] и передавать людям все, что Бог показал мне, то пусть Он со­хранит меня от неподобающего самовозвеличивания. Ангел успокоил меня: “Твои молитвы услышаны, и на них будет дан ответ. Если зло, которого ты опасаешься, станет угрожать тебе, Бог прострет руку Свою и спасет тебя. Страдания, которые Он допускает, привлекут тебя к Нему и сохранят твое смире­ние. Добросовестно передавай весть. Терпи до конца, и бу­дешь вкушать от древа жизни и пить воду жизни”.

Когда ко мне вернулось осознание земной реальности, я по­святила себя Господу, готовая выполнять любое Его веление, ка­ким бы оно ни было. Провидение предоставило мне удобный случай поехать вместе с моим зятем к сестрам в город Поленд, расположенный в тридцати милях от моего дома. Я получила благоприятную возможность нести мое свидетельство.

В течение трех месяцев у меня так болели горло и легкие, что я едва говорила, и то низким и хриплым голосом. Нахо­дясь на собрании, я встала и начала говорить шепотом. Так продолжалось около пяти минут, затем неожиданно воспале­ние и боль в горле и легких прекратились, мой голос вдруг стал чистым и сильным, и я совершенно легко и свободно го­ворила почти два часа. Когда я закончила провозглашение ве­сти, голос пропал и не появлялся до тех пор, пока я снова не встала перед людьми, — и это чудо повторялось. Я чувствова­ла постоянную уверенность, что исполняю волю Божью, и видела заметные результаты своих усилий.

Божье Провидение открыло мне путь в восточную часть штата Мэн. Брат Уильям Джордан в сопровождении своей сестры собрался по делам в город Оррингтон, и я почувство­вала побуждение поехать с ними. Так как я обещала Господу идти тем путем, который Он открывал для меня, то не смела противиться. В Оррингтоне я встретила пресвитера Джеймса Уайта. Он был знаком с моими друзьями и сам участвовал в деле спасения.

Дух Божий сопровождал весть, которую я несла, сердца радовались истине, а люди, потерявшие надежду, получили [66] ободрение и испытали побуждение обновить свою веру. В Гарленде послушать мою весть собиралось большое количе­ство людей из различных частей города. Но на сердце у меня было тяжело, ибо я получила письмо от матери, в котором она умоляла меня вернуться домой, поскольку обо мне стали хо­дить плохие слухи. Это был неожиданный удар. Моего имени не касалась даже тень позора, и я очень дорожила своей репутацией. Я была также опечалена тем, что моя мать страдает по моей вине. Она была очень привязана к своим детям и очень восприимчива ко всему, что их касалось. Если бы предста­вился случай, я тут же уехала бы домой, однако такой возмож­ности не оказалось.

Моя грусть была столь сильна, что я чувствовала себя слишком подавленной, чтобы говорить в тот вечер. Мои дру­зья убеждали меня довериться Господу, и в конце концов братья объединились в молитве за меня. Вскоре благодать Господня почила на мне, и в тот вечер я весьма свободно несла свое свидетельство. Казалось, рядом со мной стоял ангел и поддерживал меня. Возгласы славы и победы воз­носились из того дома, и мы ощутили, что Иисус присутст­вует среди нас.

В моем служении я была призвана противостоять людям, фанатичное поведение которых позорило дело Божье. Эти фанатики, казалось, вообразили себе, что религия заключает­ся только в возбужденном поведении и шуме. Они вели бесе­ды в манере, раздражающей неверующих, вызывая у тех не­нависть как к себе, так и к христианскому учению, а затем радовались последовавшим за этим гонениям. Неверующие могли заметить, что поведение таких “христиан” непредска­зуемо, а потому в некоторых местах братьям препятствовали приходить на собрания. Невиновные страдали вместе с ви­новными. Большую часть времени у меня на сердце было гру­стно и тяжело. Казалось ужасным, что делу Христову могло повредить поведение этих неразумных людей. Они не только наносили вред собственным душам, но так опорочили дело Божье, что очистить его было нелегко. Сатане же нравилось это. Ему нравилось, что истина находится в руках неосвященных [67] людей, что она смешивается с заблуждениями, а затем и вовсе сходит на нет. Сатана с торжеством смотрел на смущен­ное и растерянное состояние детей Божьих.

Один из таких фанатиков всячески старался — и не без некоторого успеха — настроить моих друзей и даже близ­ких против меня. Так как я честно обличила его в нехристи­анском поведении, он стал распространять ложь, чтобы све­сти на нет мое влияние и обелить себя. Тяжким оказался мой жребий. Отчаяние сильно угнетало меня, а состояние наро­да Божьего наполняло меня таким страданием, что я слегла в постель на две недели. Я была настолько больна, что дру­зья мои решили, что я не выживу, но однажды братья и сес­тры, сострадавшие мне, собрались помолиться за меня. Вско­ре я явно ощутила, какая ревностная и действенная молитва была принесена, ибо она достигла цели. Сопротивление врага было повержено, я выздоровела и практически сразу после этого была восхищена в видении. На этот раз мне было по­казано, что если я почувствую чье-то человеческое воздей­ствие, порочащее мое свидетельство, не важно, где это про­изойдет, лишь только я возопию к Богу, на помощь мне будет послан ангел. У меня уже был один ангел-хранитель, постоянно сопровождавший меня, но, когда необходимо, Господь может послать еще одного, чтобы защитить меня от силы любого мирского влияния.