Сложились.

А сейчас воспримите слово словосложение как термин языкознания, буквально определяющий один из способов словообразования.

Два, а, то и три слова слагаются в одно. Такое сложение может осуществляться при помощи соединительных гласных о или е, что мы и видим в словах: словосложение, словообразование, словотворчество, корнеплод, водогрязелечебница, слепоглухонемой, змеелов, мореплаватель.

Из двух или более слов родилось,одно слово, которое вместило в себя сумму понятий, выражаемых каждым словом отдельно.

Всегда ли признаком сложного слова являются соединительные гласные о или е? Нет, иной раз роль объединителя слов берет на себя у: двугорбый, полумесяц.

В создании сложного слова может участвовать дефис – этот орфографический знак порою выступает в качестве соединительного шва между двумя словами: жар‑птица, царь‑пушка. Это давние образования, и им ничего не грозит. Но вот я беру в руки вышедшие одновременно в 1969 году «Книгу о русском языке» под редакцией И. С. Ильинской и Орфографический словарь русского языка. В книге напечатано! «борт‑проводник». В словаре дается слитное написание этого слова. Я не зря обратил ваше внимание на разнобой. В последние годы все явственнее ощущается непрочность соединения слов посредством дефиса. И если традиция сохраняет такую черточку в словах старых, то в новообразованиях, не освященных употреблением, русский язык от лишнего знака может и освободиться. Потому сегодня нормой правописания будет бортпроводник, бортпроводница. Пномпень, а не Пном‑Пенъ, как писалось раньше. И теперь, вопреки прежним рекомендациям словаря, пишут бефстроганов без дефиса.

Из последних примеров явствует, что сложное слово люжет обойтись как без соединительных гласных! так и без дефиса. В нашем языке подобных образований достаточно: Ворошиловград, Калининград, Новгород…

Вот другие сложные слова: пятилетка, сорвиголова, Звенигород. Считать ли и в пятилетке соединительной гласной или принять как окончание родительного падежа? Языковеды спорят. Но, видимо, здесь восторжествует принцип «золотой середины», а это значит, что и будет признан совместителем.

Подобные споры возникли и в отношении модели сорвиголова, образованной сложением глагола в повелительном наклонении и существительного. Но как бы то ни было, такой путь создания сложного слова существует.

Словосложением образуются слова не,только в русском, но и в других языках. Непревзойденная способность немецкого языка нанизывать одно слово на другое и получать одно сложное слово, которое на одном дыхании и не выговоришь, прекрасно иллюстрируется призером, приводимым А. А. Реформатским. Так, супруга заместителя директора общества пароходных компаний в немецком языке передается: dampfschiffahrtgesellschaftsdirektors‑stellvertretersgemahlin (!).

Иронизируя над исключительной способностью немецкого языка к словосложению, Марк Твен иллюстрирует ее следующим шуточным рассказом:

«Дрезденская газета „Охотнику которая думает, что в Южной Америке водятся кенгуру (Beutelratte), говорит, что готтентоты (Hottentoten) сажают их в клетки (Кotter), снабженные крышками (Lattengitter) для защиты от дож‑дя. Поэтому клетки называются „латтенгиттерветтеркот‑тербейтельраттен“. Однажды был арестован убийца (Afc‑tentater), который убил в Штреттертротеле готтентотку (Hottentotenmutter), мать двух глупеньких, заикающихся детей. Эта женщина по‑немецки называется „Готтенто‑тенштоттертроттельмуттер“, а ее убийца – „Готтентотен‑штоттертроттельмуттераттснтетер“. Убийцу посадили в клетку для кенгуру – «бейтельраттенлаттенгиттерветтер‑коттер“, откуда он через несколько дней убежал, но бил случайно пойман каким‑то готтентотом, который с сияющим лицом явился к судье:

– Я поймал кенгуру, – «бейтельратте», – сказал он.

– Какого? – спросил судья. – У нас их много.

– Аттентетерлаттенгиттерветтеркоттербейтельратте.

– Какого это – «аттентетер», о ком ты говоришь?

– О «Готтентотенштоттертроттельмуттераттентетер».

– Так почему же ты не сказал сразу: «Готтентотен‑штоттертроттельмуттераттентетерлаттенгиттерветтеркот‑тербейтельратте»?»

Заканчивая рассказ о сложном слове, укажу еще на способность его слагаемых меняться местами. Хочешь – блюдолиз, хочешь – лизоблюд. Смысл один, а сложных слов уже – два. Такая же перестановка свойственна и слову зубоскал, из которого Грибоедов образовал – Скалозуб. Французы и так и сяк могут называть длинное раскладное кресло, в котором можно полулежать: шезлонг и лонгшез.

Страничкой раньше упоминались слова сорвиголова, Звенигород. Вот еще родственные им по способу образования – скопидом, болиголову вертишейка. Эти слова могут быть, пусть с оговоркой, отнесены к разряду сложных слов. А как образованы такие слова, как близлежащий, сумасшедший, вечнозеленый, долгоиграющий, впередсмотрящий, быстротекущий, глубокоуважаемый, сейчас, сегодня?

Близлежащий – из близ + лежащий, сумасшедший – с + ума + сшедший, вечнозеленый – вечно + зеленый… Или: лежащий близ, сошедший с ума А зеленый вечно, играющий долго… Видимо, перед нами образцы еще одного типа словообразования, чем‑то напоминающего сложение и чем‑то от него отличающегося. Так оно и есть: эти слова образованы способом сращения – слияния, стяжения в одно слово словосочетаний.

Сращение отличается от сложения тем, что «сращенные» слова по морфемному составу полностью совпадают с образующими их словосочетаниями (сравните сложное слово металлорежущий – режущий металл и сращенио быстротекущий – текущий быстро).

Я рассказал только о некоторых путях создания новых слов. Специалисты насчитывают до двенадцати способов словообразования. Часть из них осталась за пределами моего рассказа. Многие языковедческие «тонкости» но нашли места в этой книге, ибо задумана она как книга для чтения, а не как учебник, скрупулезно исследующий и разъясняющий глубинные процессы в языке.