Глава 45. В природе есть две формы жизни человека - дет­ство и взрослость

ВЕДУЩИЕ ИНСТИНКТЫ

В природе есть две формы жизни человека - дет­ство и взрослость. Обе в корне отличны друг от друга, можно сказать, противоположны. Жизнь взрослого определяется борьбой. При этом принято го­ворить о приспособляемости к окружающей среде, как это представил Ламарк, или о борьбе за существование в ходе естественного отбора, как это обозначается Дарвином, но ни в коем случае не о сохранении вида, не о выборе пары.

Наблюдение происходящего в среде животных позво­ляет прибегнуть к сравнению увиденного с социальной жизнью человека. Постоянные усилия по сохранению жиз­ни, оборона от врагов, приспособляемость к окружающей среде и, наконец, любовь и выбор пары имеются как у пер­вых, так и у вторых. В соревновании между видами Дар­вин видит причину развития, а именно - совершенствова­ние живых организмов. Тем самым он объяснил, что все живое продолжает жить в борьбе.

При освещении истории человека рассматриваются только события из мира взрослых. Но истинные ключи к жизни с ее борьбой и победами, с ее многочисленными видами живых существ находятся в бытие детеныша. Все живые существа были когда-то, прежде чем окрепнуть в борьбе, слабыми и беспомощными и пребывали в той ста­дии, когда органы тела еще не приспособились к среде. Не было ни одного живого существа, которое сразу стано­вилось бы взрослым. Итак, часть жизни человека, кото­рая имеет другие формы, средства и мотивы, оставалась сокрытой от той, в которой обнаруживаются связи между сильным индивидом и внешним миром. Этой главе можно было бы дать заголовок «Детство в природе»; в ней скры­ты настоящие ключи к жизни, так как все, что происходит со взрослыми, есть только череда событий по сохране­нию жизни.

Наблюдения биологов при исследовании значения пе­риода детства осветили нам одну из чудеснейших, но слож­нейших сторон природы. Были установлены удивительные факты и обнаружены силы, в свете которых вся жизнь на­полняется поэзией и почти религиозной праздничностью. В этой связи биология указала на созидательные и сохра­няющие вид природные свойства и открыла особые ин­стинкты, которые руководят живыми существами. Чтобы отличить их от других важных инстинктов, которые отно­сятся к сфере взаимовоздействия живого существа и ок­ружающей среды, их следует назвать ведущими.

По целенаправленности биология делит все инстинкты на две группы: самосохранения и сохранения вида. В обе­их группах имеется нечто, что подчас можно было бы назвать дуэлью между индивидом и внешним миром. Эти инстинкты - настоящие конвоиры, сопровождающие и со­храняющие жизнь. Инстинкт самосохранения, к примеру, защищает от неблагоприятного и угрожающего внешнего воздействия и проявляется эпизодически. Напротив, ин­стинкт сохранения вида только тогда будет носить эпизо­дический характер, когда будет способствовать встрече с существом другого пола. Здесь уместно повести речь о конкуренции внутри рода (половой конкуренции). Эпизо­дичность некоторых инстинктов не могла остаться неза­меченной, и была исследована.

Выполняя свою великую космическую задачу, ведущие инстинкты соприкасаются с внешним миром нечасто. Го­раздо реже, чем тончайшие возможности чувств и чисто­го мышления, которое является полностью качеством ра­зума. Можно и хочется уподобить ведущие инстинкты божественным силам, которые возникают у живых су­ществ, чтобы воздействовать на внешний мир и помогать жить в нем. Поэтому ведущие инстинкты не импульсивны и не воинственны, но имеют мудрое благоразумие, сохра­няют живые существа в их движении во времени (инди­вид) и вечности (вид).

Особого признания заслуживают инстинкты, направля­ющие детскую жизнь, защищающие жизнь человека в на­чальной стадии развития. Живое существо уже находится на пути к своему созреванию, но еще не имеет всех при­знаков вида, не располагает еще силой и способностью к сопротивлению, не обладает той биологической защитой, которая необходима для борьбы за существование. Оно еще только может иметь надежды на окончательный три­умф, на победоносное выживание. Здесь ведущий инстинкт является выражением материнства и в то же время дей­ствует как вид воспитания. Оба качества этого инстинкта полны скрытой тайны, как сама мистерия творения. Он дает уверенность всем тем, у кого нет ни защиты, ни силы, ни способности, и тем спасает.

Замечательный инстинкт, касающийся материнства, Фабр и другие современные биологи назвали ключом к возобновлению жизни. Другой инстинкт, относящийся к развитию индивида, включает ряд сензитивных периодов. Материнский инстинкт связан не с одной только матерью -непосредственной производительницей членов вида и за­щитницей своего дитя. Он относится к обоим родителям и в состоянии установить связи между всеми сообщества­ми живых существ.

Когда исследуют то, что, мы называем материнским инстинктом, то ведут речь о таинственной силе, которая относится не только к живым существам. Она возникает как защита вида и вне материального объекта, как это зву­чит в притчах Соломона: «Я был с тобой в мире еще до появления вещей».

В основном материнским инстинктом обозначают ин­стинкт сохранения вида. В этой области есть некоторые особенности, которые у всех без исключения видов жи­вых существ имеют решающее значение. Живучесть ма­теринского инстинкта связана с самопожертвованием, и это отличает его от других инстинктов. Хищный зверь в состоянии перебороть себя и стать кротким, что полнос­тью противоречит его натуре. Птица, разыскивая пищу для птенцов неподалеку, возвращается при приближении опас­ности, отыскивает способ сохранить своих детенышей. Для этого она увлекает за собой хищника или находит другой способ. Так животные изменяют врожденные инстинкты.

Животные начинают действовать так, как им ранее было не свойственно, например, строить, созидать. Зна­чит, проснувшийся инстинкт сохранения вида дает повод к конструктивной деятельности, цель которого - строитель­ство надежного убежища для новорожденных. Все эти действия заранее предопределены. Ни одно живое существо не будет использовать даже самый лучший строи­тельный материал или приспосабливать его для строитель­ства, если это не заложено. Нет, для этого есть точный, твердо установленный образ действий. Каждый вид птиц имеет свой способ построения гнезда.

У насекомых обнаруживаются удивительные примеры строительной деятельности, какими являются дворцы — пчелиные соты с совершеннейшими геометрическими кон­турами, в построении которых принимает участие весь пче­линый народ. Так создается жилье для нового поколения. Есть другие примеры, которые встречаются реже, но они поучительны. Так, пауки, которые и без того являются уди­вительными архитекторами, плетут для своих жертв тон­кие и длинные сети. Но придет время, когда самке нужно будет откладывать яйца, и она будет делать маленький мешочек из паутин совершенно другого качества, тончай­ших, как само дыхание, плотно уложенных, абсолютно не­проницаемых для влаги. Часто такие мешочки имеют двой­ные стенки. Такие гнезда пауков, живущих во влажных и холодных местах, становятся отличным убежищем. Это приспособление к условиям климата. Внутри такого ме­шочка паучиха откладывает свои яйца. Самое замечатель­ное в том, что после кладки самка надолго зависает над этим мешочком. В некоторых лабораторных эксперимен­тах подтвердилось, что этот серый настойчивый паучок, в теле которого не сыскать сердца, может погибнуть от боли при разорении гнезда. Было замечено, что самка так при­вязана к своему сооружению, словно оно часть ее тела. Значит, можно сказать, что она любит свои яйца и пауч­ков, которые выкарабкиваются оттуда наружу. Да, хочет­ся сказать, что паучиха заботится о содержимом мешоч­ка. Но инстинкт руководит матерью для того, чтобы вос­произвести потомство своего вида, и живое существо этого вида непосредственно не участвует в дальнейшем разви­тии своего потомства. Этот инстинкт можно назвать «необъективным» и вступление его в действие обуслов­лено внутренним приказом - приказом любви.

Некоторые бабочки всю свою жизнь питаются цветоч­ным нектаром, и никакая другая пища их не привлекает. Но когда приходит время размножения, они никогда не откла­дывают свои яйца на цветок. В этот момент их инстинкт питания преобразуется и их привлекает окружающая сре­да, подходящая для их молодого поколения, которому необ­ходимо другое питание. Бабочка не знает эти питательные вещества, она мало знает о виде, от которого сама происхо­дит. Она несет в себе принципы природы, которые чужды ее существу. Точно так же божья коровка и другие похожие на нее насекомые никогда не откладывают свои яйца сверху листьев, которые затем будут питанием для ее гусениц, а откладывает их неизменно на задней поверхности листьев, чтобы они были защищены. Такое же «обдуманное» поведе­ние мы встречаем и у других насекомых, которые никогда не питаются листьями, но которые они выбрали для своего потомства. Таким образом, они теоретически «знают» гла­ву о питании своих отпрысков и «предвидят» опасности, ко­торые приносят с собой дождь и солнце.

Взрослая особь стремится защитить молодые жизни, вследствие этого изменяет черты своего характера и преоб­разовывается, словно приходит особое время и в ожидании великого события ломаются привычные законы природы. В этом и состоит чудо созидания. Затем живые существа отказываются от того, что больше не является актом жиз­ни, и это почти ритуал, в котором заключается смысл чуда.

Величайшее явление природы и то, что новорожден­ные, у которых опыт еще отсутствует, могут приспосо­биться к внешнему миру и защитить себя. Их сензитивными периодами руководят особые инстинкты. Они ведут новорожденных от одной трудности к другой и дают в долг маленьким существам огромные силы, побуждающие их к приспосабливанию. Таким образом, мы должны уяс­нить себе, что именно для новорожденного природа подготовила такие меры защиты: у нее есть свои принци­пы, и она следит, чтобы им точно следовали.

Взрослый может оказывать содействие лишь в рамках проявления инстинкта сохранения вида. Часто ведущие инстинкты взрослых действуют, как мы видим это у рыб и насекомых, независимо от потомства. Инстинкты потом­ства также независимы от инстинктов взрослых и не пе­ресекаются с ними.

У высших же животных ведущие инстинкты обоих по­колений действуют гармонично. Во время совпадения дей­ствия материнского инстинкта с сензитивными периода­ми молодых особей возникает сознательная любовь меж­ду родителями и детенышами. Или возникают такие материнские взаимоотношения, которые распространяются на все организованное сообщество, а новорожденный при­шелец становится деятельным по отношению к целому сообществу. Так это бывает и у насекомых - пчел, мура­вьев и так далее.

Не любовь и чувство самопожертвования способству­ют сохранению вида, а воздействие ведущих инстинктов, уходящих в чудесную мастерскую созидания, с которой связывается дальнейшая жизнь всего вида. Чутье облег­чает творениям природы выполнение вверенных им задач и связывает с этим устремлением ту внутреннюю радость, которую примерно так же ощущают люди, когда они по­слушны природе.

Если представить мир взрослых как единую картину, то можно сказать, что порой происходит отклонение от законов этого мира, от тех очевидных законов природы, следование которым считалось, увы, необязательным и незначимым. Да, законы, которые невозможно ощутить явно, попираются взрослыми, словно те могут предложить нечто более важное. Взрослые пасуют перед противоре­чиями в поведении ребенка, отступают перед теми зако­нами, которые проливают свет на детскую жизнь. А ведь если осветить привычное, этот свет может озарить жизнь, чтобы обновить и продолжить ее в вечности.

Зададимся вопросом, каким же образом эти законы ка­саются человека? Все природные феномены, наблюдае­мые у низших существ, в человеке представляют собой совокупность качественно нового уровня. И даже больше, преобладание разума велит человеку явиться во всем блеске духовности, которая, воздействуя на фантазию и чувства, позволяет делать открытия.

Но как представлены эти обе жизненные формы чело­века и в каких явлениях они обнаруживают себя? Если мы оглянемся на мир человека, то встретим там трудности внешней жизни, борьбу по приспосабливанию, проходящую, словно на ринге. Все вкладывается там в завоевания и производство продукции, словно нет ничего другого дос­тойного внимания. Силы человека разрушаются и исто­щаются в состязании. Вообще здесь трудно говорить о двух формах жизни человека. Взрослый смотрит на ре­бенка с той логикой, к которой его принуждает жизнь. Он видит в ребенке отличное от него и бесполезное существо и отдаляет его от себя. В другом случае он не замечает ничего, кроме своих устремлений, втягивая ребенка не­посредственно в свой жизненный круг в качестве воспи­танника. Можно сравнить взрослого с бабочкой, которая вдруг начинает разрушать кокон с вызревающей в нем куколкой, чтобы она поскорее вылетела, или с лягушкой, которая вытаскивала бы из воды головастика, вкладывая все свои силы в его легочное дыхание и превращая его чудное одеяние в зеленую кожу.

Почти так же ведет себя взрослый со своими детьми. Он показывает им свое совершенство, свою зрелость и высту­пает как живой исторический пример, которому повелевает подражать. При этом он нисколько не задумывается об особенностях ребенка, отличающих его в корне от него са­мого. От взрослого требуется лишь создать другую ок­ружающую среду, такие жизненные условия, которые были бы приспособлены к формам существования ребенка.

Как объяснить, почему самое высокоорганизованное и единственно одаренное разумом живое существо, наде­ленное, в отличие от других, способностью быть деятель­ным и властвовать над окружающим его миром, не со­здает необходимой для ребенка среды? Он - человек, со­зидатель, творец, преобразователь окружающего мира -делает для своего дитя меньше, чем пчела или какое-ни­будь другое существо. Как случилось, что у человечества отсутствует этот бесценный ведущий инстинкт, и что оно остается совершенно бездеятельным и слепым по отно­шению к основополагающим проблемам всей жизни, от которых зависит дальнейшее существование вида?

Человек должен чувствовать нечто сходное с тем, что чувствуют другие живые существа, так как в природе все преобразуется и не теряется. Неразрушенными остаются прежде всего энергии, которыми управляет Универсум. Они продолжают существование, даже когда отчуждены от собственных целей.

Человек-создатель, где ты строишь гнездо для своего дитя? Все мастерство, на которое ты способен, ты дол­жен использовать на благо ребенка и не растрачивать себя на его порабощение. Ты должен соединить все богатства любви, которые в мире продукции остаются невостребо­ванными. Для каждого человека наступает момент, когда он чувствует необходимость отказаться от обыденности, когда он понимает, что не борьба является сутью жизни. Тогда он чувствует, как ему открывается правда. Даль­нейшее существование заключается в отказе от подавле­ния человека. Уступка кажется ему единственно живот­ворной. Есть ли места, где душа стремится к тому, чтобы разрушить железные законы, которые приковывают ее к миру внешних вещей? Есть ли где-нибудь полный страст­ного ожидания поиск чуда, потребность найти свое место, в котором продолжалась бы жизнь? Есть ли у человека стремление к чему-то индивидуальному, постоянно расту­щему, которое остается в вечности, где можно найти спасе­ние? Человек чувствует огромную потребность отказаться от своего резонерства и быть готовым к доверию.

Все эти чувства должны выйти наружу с рождением его творения. Происходит событие, которое ведет живые существа к отмене привычных законов и к самопожертво­ванию, чтобы жизнь продолжалась в вечности. Да, прихо­дит время, когда человек чувствует стремление не к при­обретению, а к очищению и невинности, а, значит, к урав­новешенности и к миру. В этом полном невинности мире человек будет искать обновления своей жизни, воскреше­ния из угнетающего мира.

Человечество должно иметь благородные чувства, от­личные от чувств повседневной жизни, им противостоя­щих. Оно должно услышать божественный голос, который, не утихая, призывает людей собраться вместе вокруг ре­бенка.

Date: 2015-11-13; view: 261; Нарушение авторских прав