Почти ресторанный ужин

Кровопролитное сражение длилось целый час. Метались в небе флаги, стучали копыта, звенела сталь, ломались клинки и копья… Сегодня Андрей играл белыми и в миттельшпиле, на первый взгляд, у него был лишь минимальный и труднореализуемый перевес. Но уже через несколько ходов слабость центра пешек вкупе с уязвимостью короля привели чёрных к катастрофе. Уничтожив Лизину ладью и красиво использовав связку ферзь‑конь, майор добился победы.

И вот измученный, но удовлетворённый и утвердивший своё превосходство мужчина отвалился на спинку дивана с торжествующей улыбкой на губах, а Лиза подняла руки вверх, бесславно капитулируя.

Её щёки пылали румянцем. Партнёр мог решить, что это от досады – девушка разволновалась из‑за проигрыша. Но Лиза краснела от стыда, ведь она обманула майора. Сегодня она играла небрежно, не думая о победе. Главное – провести время рядом с сыщиком, посидеть напротив, любуясь его красивым и мужественным лицом, рассматривая мощные плечи и выпирающие бицепсы… Когда он хмурил брови, размышляя над ходом, у Лизы сладко замирало сердце…

А вдруг он догадается?

– Но ты играешь просто великолепно! – снова признал Андрей. – И чувствуется мощная теоретическая база.

– О, да! Но ты не поверишь, откуда взялись мои знания.

– Училась в шахматной школе?

– Нет, просто ходила в шахматный кружок. Но я целый год по заказу одного издательства переводила с английского на русский огромный шахматный талмуд. Автора учебника я хотела убить – он и двух слов не мог написать без сочной метафоры или причудливого эпитета. И всё это касалось шахматных партий, иллюстрирующих текст. Мне пришлось с лупой разбирать каждый дебют или эндшпиль, чтобы понять, правильно ли я перевела тот или иной пассаж. А так как в большинстве случаев моя память не желает расставаться с полученной информацией, я досконально помню весь тот учебник… Сицилианская защита. Испанская партия. Ферзевой гамбит. Защита Каро‑канн. Защита Стейница. Русская партия. Дебют ферзевой пешки… И так далее. Готова процитировать, прокомментировать или разыграть что угодно.

– Но когда нет таланта, теория мало помогает, – заметил Андрей.

– Вероятно, ты прав. Я бы и сегодня тебя запросто обыграла, – заносчиво сообщила Лиза. – Но ужасно вымоталась на работе. Ещё и ночью не спала. К тому же – голодная.

Сегодня у девушки, действительно, выдался бурный денёк. Она сопровождала делегацию иностранных инженеров, прибывших на металлургический комбинат. Устный технический перевод – это всегда тяжело. Сначала Лиза три часа переводила на французский и обратно специфические термины, а потом долго общалась тет‑а‑тет с руководителем группы. Мужчина увлекался рыбной ловлей и мечтал обсудить с хорошенькой зеленоглазой переводчицей особенности национальной рыбалки.

С Лизы сошло семь потов: она заблаговременно вызубрила терминологию металлургического производства, а вот о мормышках и прикорме как‑то не подумала. Она и по‑русски не знала, как называются редкие виды рыб и детали рыболовной амуниции, а француз хотел обсуждать волнующую тему бесконечно…

– Голодная?!

Хозяин дома хлопнул себя по лбу и подскочил с дивана.

– Вот я дурень! Негостеприимный тюлень! Лиза, потерпи минутку. Я сейчас тебя накормлю!

И он умчался на кухню – радостный, возбуждённый. Никакого сравнения с вчерашним Андреем, проигравшим партию.

«Почему победа для него так много значит? – удивилась Лиза. – Мужское тщеславие? Амбиции шахматиста? И то и другое вместе? Но как приятно иметь дело с победителем! Он смотрит на меня совсем другими глазами. Неужели всегда надо поддаваться мужчине? Наверное, не всегда, а время от времени».

Пока Лиза, сидя на диване, изобретала колесо – то есть открывала для себя элементарные правила манипулирования мужчинами, Андрей шуршал на кухне.

– Ужин готов! – прокричал он через несколько минут. – Лиза, давай сюда.

На столе в контейнере шкворчала и пузырилась золотистым сыром раскалённая лазанья. Андрей только что вынул её из микроволновки и раскладывал лопаткой на две огромные оранжевые тарелки. Под приборами лежали зелёные салфетки, рядом высились бокалы для вина – на чёрных ножках и с золотыми ободками.

Лиза оглядела всё это ресторанное великолепие и вспомнила, что сегодня, как обычно, припасла на ужин банку рыбного паштета. Его она купила по акции и почти даром – поэтому последний месяц её питание было удручающе однообразным. Она жестоко экономила на всём, но прежде всего – на еде. Однако Лиза чувствовала: скоро паштет полезет у неё из ушей.

«Одну банку сэкономлю, – быстро сообразила девушка. – Ах, как же тут красиво! Эстетично. Не то, что в моей бардачной каморке. Хозяйственный юноша».

Голодная Лиза не удержалась и схватила со стола багет. Быстро отломила кусок и вцепилась зубами в хрустящую корочку. В голове у неё сразу прозвучал мамин голос: во‑первых, неприлично хватать без разрешения, во‑вторых, надо не ломать, а резать, в‑третьих, лазанью хлебом не закусывают…

И Лиза приготовилась выслушать замечание от Андрея. Он производил впечатление закоренелого холостяка, чистюли и педанта, сумевшего идеально организовать быт. Лиза была знакома с одним из таких индивидуумов. У него в гостях даже дышать приходилось осторожно, чтобы не перенасытить атмосферу квартиры углекислым газом. Если кто‑то проливал вино на паркет – хозяин сразу бежал за специальной тряпочкой из микрофибры, если вино проливалось, не дай бог, на диван – парень тут же делал себе харакири.

Но Андрей не стал занудствовать. Напротив, он покаянно вздохнул:

– Бедняжка, я тебя замучил! Ты с голоду умираешь, а у меня только шахматы на уме. Бери скорее вилку. Вина выпьешь?

– Выпью, – согласилась Лиза.

Майор всё больше ей нравился.

Лиза сопротивлялась этому чувству, она не хотела увлекаться соседом. У неё в недавнем прошлом остались замужество и развод, и она всё ещё рассматривала представителей противоположного пола сквозь призму её отношения к мужу. Ивана – бездарного и безответственного прожектёра – она презирала, ей и говорить о нём было неприятно.

– Откуда у тебя такая вкусная лазанья? – промычала Лиза с набитым ртом. Роль благовоспитанной барышни никак ей не удавалась. Она страшно хотела есть и торопливо орудовала вилкой. – Из супермаркета?

– Нет. Младшая сестричка готовит. Сейчас у неё кулинарный период. Сначала – лет в восемь – она училась вязать, и я превратился в счастливого обладателя двух шарфов и трёх носков.

– Трёх пар? – уточнила Лиза.

– Нет, трёх штук. На второй паре носков Настя сломалась и переключилась на бисероплетение. Оплела бисерными фенечками всех подруг, маму и бабулю. Год назад занялась вышиванием. Не стала мелочиться, тратиться на собачек и цветочки, а сразу принялась вышивать картину Иеронима Босха. Это в двенадцать‑то лет. Ты себе представляешь, да?

– Да! – изумилась девушка. – Мрачноватый материал для творчества двенадцатилетней девочки, если вспомнить, какие чудовищные образы зла и порока присутствуют на полотнах Босха… Но знаешь, что удивительно? Несмотря на буйство дикой и извращённой фантазии, Иерониму Босху даже во времена свирепой инквизиции удалось избежать обвинений в ереси. Хотя, когда рассматриваешь его произведения, кажется, что тут не обошлось без дьявола. Ан нет! Среди почитателей его таланта были самые высокопоставленные особы и священники – все они яростно преследовали еретиков, однако не видели ничего дьявольского в картинах Босха. Парадокс?

– Ты – знаток живописи? – удивился Андрей, выслушав пространную тираду.

– Да нет, просто однажды переводила заумную искусствоведческую статью на двадцать три страницы и прониклась.

– Неужели всё запомнила?

– Конечно. Текст так и стоит перед глазами. Я же говорю – я вообще ничего не забываю. Всё, что переводила, остаётся в голове.

– У тебя уникальные способности.

Андрей и сам когда‑то изучал нидерландскую школу живописи – это являлось частью его системного и всестороннего образования. Но сейчас почти всё забыл. А Лиза ознакомилась с творчеством Босха постольку‑поскольку, однако могла с лёту прочитать о художнике целую лекцию…

– Так вот. Сейчас Насте тринадцать, и она вступила в счастливый для нас период увлечения кулинарией. Теперь мне всегда перепадает или пирог с капустой, или фаршированные помидоры. Сегодня получил контейнер с лазаньей и кусок торта.

– Чудо‑девочка! – воскликнула Лиза. – Готовит как шеф‑повар ресторана.

– Да. Пусть подольше этим увлекается. К сожалению, ей пока не удаётся мой любимый сырный суп с морепродуктами, – пожаловался майор. – Ну никак!

– Правильно ли я поняла, что будет ещё и торт? – деликатно уточнила гостья, когда её тарелка опустела.

– Совершенно верно! – кивнул Андрей. – Кстати… Вот скажи мне… Что ты думаешь о женщине, которая продаёт трубопроводную арматуру? – он поднялся со стула и включил кофе‑машину, затем достал из кухонного шкафа чайные чашки, сделанные, скорее всего, из китайского фарфора.

Лиза заворожённо следила за его действиями. Запах кофе сводил её с ума. Девушка провела пальцем по молочному боку невесомой полупрозрачной чашки. Она подумала о том, что у неё тоже есть особая кружка для приёма гостей – большая, керамическая, с надписью «Супер‑сиськи» на боку. Лиза выиграла её в конкурсе на корпоративной вечеринке… А ещё – страшно признаться – Лизе нравится совсем не Вивальди, а рок‑группа «Dope», чьей музыкой можно заколачивать гвозди, а солист так же бледен, как выдернутый из могилы мертвец…

Наверное, в гостях у эстетствующего майора должна сидеть другая девушка, настоящая леди.

«Зато я знаю пять иностранных языков, три из них – в совершенстве, – тут же успокоила себя Лиза. Комплексы, самокопание – не для неё. – Пять иностранных! Чем не барышня? Я и есть самая настоящая леди!».

И она протянула руку за тортом.

– Извини, что ты спросил? Ах, да… Насчёт трубопроводной арматуры. Ты обратился по адресу, так как я полностью в теме. Три года назад уральская компания «Арматика» стала дилером одного финского концерна, производящего арматуру для трубопроводных магистралей. Приезжали финны, и я им переводила.

– Ты и финский знаешь?!

– Нет, что ты! Народ изъяснялся по‑английски. Вожак финской делегации задвинул речь на два часа, подробно описывая инженерные достижения и разработки их компании для энергетического комплекса. Я думала, мне крышка. Я, конечно, знаю, как переводятся словосочетания «древеснослоистый пластик», или «антифрикционный чугун», или «пневматический привод»… Но делать это в течение двух часов подряд – проще сразу застрелиться!

Андрей заколдованно слушал гостью. Она не переставала его удивлять. Соседка то и дело демонстрировала глубокую осведомлённость в самых разнообразных сферах. Хорошо, что соседскую квартиру сняла именно она! Правда, для самой Лизы, это сомнительная удача: каморку алкоголиков Барановых трудно назвать приличным жильём…

– Так вот, в компании «Арматика» работала барышня, Виктория Петерс.

Андрей изумлённо замер. Он не ожидал услышать имя Виктории из уст соседки. Ещё одно совпадение!

– Тогда она была у них менеджером по продажам. Не удивлюсь, если сейчас дослужилась до коммерческого директора. Думаю, Виктория Петерс – единственная дама в Уральском федеральном округе, способная объяснить различие между муфтовой и штуцерной арматурой. А ты случайно не эту удивительную девушку имел в виду?

– Да, точно, именно Викторию. Вчера я рассказал тебе об убийстве Померанцева. Помнишь, я упоминал, что в момент нападения рядом с бизнесменом была его подруга? Я говорил о Виктории Петерс.

Соседка замерла. Она неподвижно зависла над куском торта, как летающая тарелка над лунной равниной. Взгляд Лизы остановился. Андрей удивлённо наблюдал за девушкой.

– Виктория? – наконец с трудом выдавила Лиза. – Она? Нет, невозможно!

– А в чём дело?

– Просто… я подумала…

– Что?

– Как‑то она не подходит Померанцеву.

– Разве ты была с ним знакома? Ты сказала, что встречалась с Померанцевым всего один раз.

– Да, конечно, конечно! – заметалась Лиза. – Один раз! И с Викторией общалась только однажды, тогда, три года назад, когда приезжали финны.

– Почему же ты сделала вывод, что они друг другу не подходят?

– Я имела в виду – не подходят чисто внешне! – выкрутилась Лиза. – Виктория – очаровательная, блистательная, весёлая… И Померанцев… С залысинами, с мешками под глазами, словно ему туда по бочонку пива налили. Да ещё и старый!

«Блистательная, весёлая… – эхом отозвалось в голове Андрея. – Неужели когда‑то Виктория была весёлой? Как трудно в это поверить! Сейчас на неё без слёз не взглянешь. Чем приворожил её Померанцев, если она так тяжело переживает его смерть?»

Лиза тем временем быстро, как гусеница, поедала вкусный бисквитный тортик. Она решила, что лучше жевать, чем говорить. Стоит открыть рот – и обязательно скажешь что‑то лишнее. Вот, про Померанцева зачем‑то ляпнула…

– Ещё одну партию? Быстренько? – с надеждой попросил майор, когда Лиза поднялась из‑за стола.

– О, нет! – взмолилась девушка. – Посмотри на часы. Только к утру и закончим. А у меня работы полно.

– Ладно, отпускаю, – смилостивился сосед. – Не трогай посуду, я сам справлюсь.

– Хотела помыть, – не особо настойчиво заявила Лиза.

– У меня есть посудомойка. А завтра сыграем? – поинтересовался шахматный маньяк.

– Увы, завтра не получится, – вздохнула Лиза. – Буду до ночи развлекать итальянцев. В старый Новый год у них состоялось открытие фирменного кожгалантерейного магазина, а я им переводила. И так понравилась, что они снова меня позвали. Краеведческий музей, балет, ресторан, аэропорт. И всё это – в компании семи экспансивных итальянцев.

– С итальянцами, наверное, веселее, чем со мной?

– О, я с удовольствием променяла бы всю эту суету на ещё одну шахматную партию.

– Да, кстати… – сказал Андрей уже на пороге. – А ты сама случайно не знаешь, в чём разница между муфтовой и штуцерной арматурой?

Лиза на секунду задумалась, припоминая.

– Если я не ошибаюсь, всё дело в конструкции присоединительных патрубков, – объяснила она.

– Вот как! – глубокомысленно произнёс майор.

– Угу. Всё элементарно, – пожала плечами Лиза.

– Действительно. И как я сам не сообразил?

Они расстались.

Лиза вернулась к себе. Закрыв дверь, девушка огляделась. На контрасте с шикарными апартаментами сыщика её каморка выглядела особенно страшной и убогой. Трущобы! И как она очутилась в этой дыре?

Блестящая студентка, гордость факультета… Казалось, все двери открыты, а будущее – безоблачно и упоительно. А что в результате? Съёмная квартира алкашей, просроченный рыбный паштет на завтрак и ужин, суровая экономия на всём. Но самое ужасное – нельзя путешествовать, открывать мир.

Для Лизы граница на замке.

– Нечего ныть, – девушка проглотила комок, подступивший к горлу. – Последнее усилие – и я буду свободна. Скоро всё закончится. А сейчас – за работу!

А кстати! Пусть Лиза ненавидела новое жильё, однако у квартиры было одно неоспоримое преимущество – она располагалась по соседству с жилплощадью майора Вершинина. Этот факт увеличивал ценность Лизиной каморки в миллионы раз.

Всю ночь, пока Лиза трудилась над новым переводом, по комнате витал воздушной тенью дух майора. Он невесомо задевал плечи, словно пёрышком проводил по волосам… Лиза улыбалась и отстраняла его рукой, он мешал работать, заслонял собою текст на экране…

А сыщик за всю ночь ни разу не вспомнил о симпатичной переводчице. Он забыл о ней, едва защёлкнул замок на входной двери. Да, майор прокрутил ещё раз в голове выигранную партию. Но его сердце волновала Виктория…