Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Издержки дедуктивного метода
В эту роковую минуту сотни милых леди разрыдались бы от разочарования, десятки – влепили незадачливому вору пощечину. Но мисс Адлер уже достаточно хорошо овладела дедуктивным методом и ограничилась тем, что улыбнулась. Оттолкнула мистера Холмса подальше от себя, насколько позволяло тесное пространство кареты, и бережно провела рукой по изумрудному фермуару. Опасаясь потерять драгоценности во время бегства, она надела колье, браслет и даже кольцо еще в особняке, а футляр – очень милый, но не представляющий ценности, выбросила посреди оранжереи Милвертона. Во мраке подземелья, под перепачканной одеждой и перчатками скрывать сверкающие камни оказалось совсем не сложно. – Мистер Холмс, вы – никудышный преступник! – прошипела Ирэн. – Вы угодили бы в тюрьму после первой же кражи. Столько времени таскали за собой пустую коробку! – Она запнулась и облизнула пересохшие губы, несмотря на все усилия, ее голос звенел от негодования: – Фермуар – это прежде всего застежка. Сложная застежка, чтобы с ней справиться, надо знать один маленький секрет… Неужели заказчик забыл предупредить вас о такой мелочи? – Мисс Адлер, я всего лишь хотел помочь… – Хотели помочь его богемскому высочеству? Отдать слабую женщину во власть человеку, который превратил ее жизнь в кошмар? Сколько вам заплатили? – Это не вопрос денег – мы, мы все беспокоились о вас, мисс Адлер… Ирэн хотела громко, со всей силы топнуть ногой от возмущения, но теннисные туфли и мягкий половичок в карете будто сговорились лишить ее такого удовольствия: – Вильгельма беспокоят только две вещи: его пищеварение и его престол! – Боюсь, речь идет именно о престоле… – вмешался доктор Ватсон. – Мисс Адлер, в самом деле, что вы намерены делать с фермуаром? – Буду владеть им с наслаждением! Он с некоторых пор моя собственность… – Погодите, Джон, – перебил компаньона Холмс. – Вы как всегда неверно поняли! Мы, то есть я, хотели защитить мисс Адлер, которая не сознает опасности! Не понимает, кто ей угрожает… Дверца кареты распахнулась, внутрь с легким поклоном заглянул Майкрофт: – Как самый высокообразованный и высокооплачиваемый возница в Британии, напоминаю: господа, вам следует поторопиться, иначе вы пропустите поезд! Сторонний наблюдатель, оказавшийся в сутолоке у вокзала Виктория, не удостоил бы вниманием сухощавого патера, выскочившего из кареты в явном и недостойном его сана раздражении. Следом за ним, из той же кареты, вывалился слепой джентльмен в круглых очках с темными стеклами. Он был укутан во множество слоев разномастного тряпья, отчего походил на ожившую иллюстрацию к романам Диккенса. Слепой несколько раз споткнулся и схватил святого отца под руку, рассекая толпу, они устремились к перронам. Затем из кареты выскочила дама неопределенного возраста, придерживая шаль, последовала за колоритной парочкой, возница оставил карету и бросился за дамой. Сторонний наблюдатель поежился под громоздким черным пальто и заторопился по своим делам. – Постойте! Погодите… – Ирэн пришлось с усилием протискиваться через толпу, она нагнала сыщика и затараторила на ходу: – Что мне угрожает? Скажите… – Страшный человек, Ирэн, самый совершенный злодей, которого знала Британия. – Холмс взглянул на нее с высоты своего роста. – Сейчас я не знаю его имени, но он ненавидит меня, и скоро мы встретимся с ним лицом к лицу… – Как не знаете имени? – нетерпеливо перебила сыщика Ирэн. – Зачем тогда отправили за решетку беднягу Вудли?… Слепой джентльмен с поразительным для незрячего проворством забрался в вагон первого класса, выбрав купе с табличкой «заказано» на двери, и призывно махал своему спутнику. Дали звонок к отправлению – экспресс загудел, колеса окутало облаком пара, но патер все еще удерживал ладонь дамы в своей: – Вы сами, сами подсказали мне решение головоломки, когда прислали список заказов на вышитые платки… – Какие платки? Я ничего не понимаю… Поезд запыхтел, тронулся с места – устало и неохотно. Святой отец ловко запрыгнул в вагон, дама ускорила шаг, потом побежала по перрону – она пыталась не отстать, но напрасно – все слова потерялись в грохоте. Из толпы грянул выстрел – стекло в вагоне первого класса разлетелось в мелкую крошку, дама вскрикнула и оглянулась, бросилась в сторону и сразу затерялась в толпе. Незадачливый кучер вертел головой, не в силах решить, кого преследовать – стрелка или даму в шали. Вконец отчаявшись, он засвистел в полицейский свисток. К тому времени поезд уже давно скрылся из виду. Фасад «Приюта для безнадзорных животных», устроенного леди Абигэйл, был оформлен цветочными гирляндами и завитками в подражание стилю барокко, да так обильно, что больше напоминал пряничный домик. Трижды в сутки служащие в одинаковых форменных шапочках и накидках спускались по нарядному крыльцу, сжимая в руках поводки из добротной кожи. Согласно правилам, установленным леди Абигэйл, каждому питомцу полагалась утренняя, послеобеденная и вечерняя прогулки. В соответствии с этим же уложением каждый служащий прилежно выгуливал от трех до семи псов – в зависимости от размера животных. Собаки чинно прогуливались в крошечном садике, примыкавшем к приюту, и очень завидовали игривому белоснежному щенку, которому удалось заполучить для вечерних прогулок своего персонального джентльмена! Джентльмен представлялся щенку необычайно красивым – смуглое лицо, черные усики подкручены по моде, одет в солидное пальто с бобровым воротником, он помахивал легкой тросточкой, настолько аппетитной, что щенок только и мечтал, как бы ее изгрызть. Маршрут их прогулки тоже был особым – они выходили за ворота приюта, останавливались, чтобы купить газету, и направлялись в ближайший парк. На пути юному Тоббиасу попадалась масса искушений – водонапорный кран, ожиревшие голуби, два почтовых ящика, обнаглевшие коты и вызывающая афишная тумба. Но сегодня его неодолимо манила куча угля, которую сметливый пес заприметил на заднем дворе зеленщика. Он поднатужился, залаял особенно громко и поволок джентльмена за собой прямо к объекту вожделения. – Фу! Ты весь перепачкаешься! Фу! Сэр Тоббиас – рядом! Рядом! Но щенок, пренебрегая командами, ринулся в самый темный угол, принялся рыть уголь белоснежными лапками, оглядывался на джентльмена и радостно повизгивал. Адвокату Нортону пришлось отклониться от маршрута и взглянуть на находку. Он не поверил своим глазам, склонился, стащил перчатку, приложил пальцы к голубоватой жилке на шее и почувствовал ее теплое биение. Перед ним действительно была мисс Адлер – живая, но основательно перепачканная углем и пребывающая в странном оцепенении. Мистер Нортон подхватил безвольное тело на руки и отнес в здание приюта – тепло камина и глоток крепкого чая вернули бедняжке сознание раньше, чем успел приехать доктор. Память к певице возвращалась куда медленнее, чем сознание. Она смотрела на мир огромными, удивленными глазами и утверждала, что ничегошеньки не помнит! То есть помнит, но очень смутно… Помнит вполне отчетливо мистера Нортона, собаку – Тобби заметно подрос! Дальнейшее же всплывает в ее памяти туманно: что‑то вроде ужина в клубе… огромный жуткий громила… Мисс Адлер терла лоб и подносила к точеному носику флакон с нюхательной солью, пытаясь пробудить память. Еще… она помнит… она помнит дивную, небесную музыку… Все! Больше ничего! Доктор покачал головой, несколько раз пересчитал пульс, прописал полный покой и успокоительное. Он уверял, что память быстро вернется к молодой женщине, но леди Абигэйл, по стечению обстоятельств навещавшая приют, с сомнением поджала губы: – Спрячьте ваши пилюли, доктор. Перед вами не обычная пациентка, эта молодая леди – медиум. Я уверена, все прошедшие дни она странствовала в горних мирах и вернулась сюда ради высокой миссии!
Как приятно бывает оказаться в собственной постели – среди перин, грелок с теплой водой, шелковистых простыней и кружев. Ее небольшое представление удалось отлично – леди‑медиум, утратившая память, имеет все шансы избежать полицейского допроса. Тем более грязь и пыль от древесного угля надежно скрыли следы копоти и запах гари, которыми пропитались волосы и одежда Ирэн во время пожара. Даже число «20», написанное прямо на простыне быстросохнущими чернилами, не могло поколебать ее прекрасного настроения. Ирэн потянулась и зевнула и – мистер Нортон был очень мил… настоящий рыцарь – прогуливал ее песика… и даже не подумал звать полицию… действительно, мистер Нортон очень, очень достойный мужчина… и нос у него с горбинкой – почти такой же, как у мистера Холмса… где сейчас Шерлок? …надо узнать имя… имя Паука… Ирэн уснула, спала как никогда крепко.
Утром она прямиком направилась в кабинет, потребовала подать завтрак прямо туда, вызвала горничную и синьора Сильвио. Импресарио потирал марципановые ладошки: уже вчера он готов был отменять концерты, но не сделал этого из опасения, что его турнут из уютной виллы! А сегодня… С утра газетчики терзают его – предлагают до сотни фунтов за эксклюзивное интервью с леди‑медиумом. Концерт ожидает полнейший аншлаг! Больше того, ловкие людишки втридорога перепродают билеты… Ирэн обворожительно улыбнулась зеркалу – пожалуй, беготня на свежем воздухе пошла ей на пользу: она очень посвежела! А может быть, это смесь копоти и древесного угля производит на кожу омолаживающее действие? Она обернулась к импресарио: – Надеюсь, у вас припасено несколько хороших мест на самый крайний случай? – Заинтригованный итальянец кивнул. – Отлично! Пошлите пару приглашений главе департамента уголовных расследований, другой – инспектору Лейстреду… Импресарио брезгливо скривился: – О, нет! В ваше отсутствие, душенька, эти господа дважды перерыли весь дом – от подвалов до чердака, арестовали повара со всей кухонной прислугой и продержали до самого утра – я остался без обеда, ужина и завтрака… – Недопустимая беспардонность! Извиняет мистера Лейстреда только то, что он спас мне жизнь. Да‑да, иначе один громила размозжил бы мне башку… – Что‑что? – Так говорит местная шпана. Иными словами, он раскроил бы мне череп. – Ужасно, – замахал руками экспансивный синьор. – Душенька, избавьте меня от кровавых подробностей! Кому еще отправить приглашение? – Его высочеству, Вильгельму, князю, фон и все‑такое‑прочее… – Сомневаюсь, что за последние полгода у него выросли крылья – он не успеет приехать в Лондон из своей богемской норы. – Увы… Он уже в Лондоне! – Святая Дева! – Импресарио схватился за сердце и вопросительно вскинул брови. – Любопытствуете, куда отправить? Дайте подумать… – Ирэн прикусила кончик пера, что‑то прикинула. – Итак, я видела его в полумаске – значит, он путешествует инкогнито. Инкогнито – это значит, он остановился в императорском номере отеля «Лэнгхэм», под именем фон Крамма. Вильгельм не способен придумать ничего нового! Туда и отправьте… – Она повернулась к горничной: – Энни, скоренько найди в багаже мое изумрудно‑зеленое платье. Возьми в помощь пару девушек, и спорите с него все банты, кружева и прочие изыски, до последней блестки, потом аккуратно отпаришь… – А дальше что? – Ничего! Вечером я буду в нем петь… Горничная ушла, всхлипывая, что хозяйка совсем хворая и на голову ослабла, а еще хочет петь – точно помрет после концерта, и бедолага Энни опять останется без места. Импресарио тоже выглядел обеспокоенным: – Милая девушка отчасти права – с платьем зряшная затея. Вас, моя несравненная Ирэн, – вас! – газетчики станут сравнивать с наглой писклявой девицей, которая тоже являлась на концерт без украшений… – Нет, мой любезный друг, этого не произойдет ни‑ког‑да… – Она примерила многострадальный фермуар, ослепив синьора Сильвио фейерверком зеленых искр. – Magnifique! [11]– всплеснул руками импресарио.
Концерт проходил с полным триумфом, уже в антракте букеты – один пышнее другого – теснились в гримерной и уютном будуаре примы, цветочные ароматы пропитали все вокруг негой и страстью. В этой прекрасной живой раме Ирэн возлежала на козетке, величественная, как античная богиня. Беззвучно открылись двери, и внесли изысканный букет орхидей! В букете не обнаружилось ни записки, ни малейшего другого намека на их отправителя, только прямоугольник плотной белой бумаги с вырезанными из газеты и наспех приклеенными цифрами «2» и «0». Ирэн отшвырнула карточку на столик, плотно уставленный гримерными принадлежностями. Подняла глаза на календарь – двадцать! – ровно столько дней оставалось до истечения срока, предоставленного ей шталмейстером богемского двора.
Похоже, в холле у двери произошла некоторая заминка, наконец, створки дверей будуара распахнулись, в луче света появился крупный мужчина с длинным, выпяченным подбородком, свидетельствующим скорее об упрямстве, чем о сильной воле, его губы были по‑детски пухлыми, а глаза прикрывали тяжелые веки. Одет гость был с избытком роскоши, который человек хорошего тона счел бы варварским – так, его плащ был подбит алым шелком, а меховая отделка украшала не только воротник, но и сапоги. На пряжках сапог, опаловой пряжке, скалывавшей плащ, красовался герб Богемии. Он отодвинул орхидеи и поставил на столик большой букет из свежих лилий. – Вот действительно королевские цветы… – залюбовалась певица. – Ирэн, вы неподражаемы! – вздохнул венценосный гость. – Всегда найдете, чем меня удивить! Вечно юное лицо, тонкий стан и эта ангельская улыбка… Но характер! У вас мозг волевого, жестокого мужчины… Опять взялись мучить меня… Ирэн склонила голову в легком поклоне: – Ваше высочество мне льстит… – Да, я льщу вам – у меня нет выбора. Я намереваюсь жениться… – Нет! – вскрикнула Ирэн. – Мы больше не будем к этому возвращаться. Я никогда‑никогда не буду вашей женой! Его высочество сделал над собой усилие, набрал в грудь воздуха и выдохнул: – Намереваюсь жениться на другой женщине. На Клотильде Лотман фон Саксен‑Менинген. Таким образом, мое генеалогическое древо пересечется с одним из древнейших домов Европы… Домом очень строгих правил, где блюдут формальности и ждут традиционных подарков… – Какое это имеет отношение ко мне? – Ирэн поправила фермуар. – Ах… Так это вы наняли детектива, чтобы меня обокрасть? – Нанял? Этот тип возомнил о себе невесть что! Выставил за двери – кого? Меня. Якобы я не вызвал у него доверия. Поэтому я пришел к вам! Прямо к вам – вы слишком великодушны, чтобы погубить мое несчастное княжество. – В руках его высочества появилась чековая книжка. – Я готов выплатить за изумруды разумную компенсацию… – В деньгах я не нуждаюсь, во всяком случае, в ваших! – Мисс Адлер выпрямилась, с надлежащей торжественностью расстегнула колье, затем сняла браслет, кольцо и театральным жестом протянула наследнику баварского престола. – Возвращаю их не из жалости к вам, а из сочувствия ко всему Богемскому королевству! Чувственные губы Вильгельма коснулись ее запястья: – Вы были бы лучшей королевой… прекрасной… великой королевой… Ирэн отдернула руку и спрятала ее за спину: – Теперь отзовите своих псов… Никто не смеет меня запугивать! – Она присовокупила к драгоценностям карточку с наклеенным числом «20», а ее щеки заполыхали справедливым гневом. – Запугивать вас? – с ноткой недоумения переспросил его высочество и повертел карточку в руках. – Отозвать кого? Псов!?! – Да! Запретите своему шталмейстеру отравлять мне жизнь! – Мой бедный шталмейстер утоп… Погиб в Венеции, после карнавала. Он коротко поклонился и вышел, не закрыв дверей. Ирэн пришлось сделать это самой. Она осталась в тишине и одиночестве, подошла к букету, вдохнула запах прели и тления, исходивший от орхидей, и задумалась…
|