Медитация — цветок, сострадание — аромат

Медитация — это цветок, а сострадание — его аромат.

Все происходит именно так. Цветок расцветает, и его аромат разносится ветром во все стороны, до края света. Но основное — это цветение цветка.

В человеке также заложен потенциал цветения. И до тех пор, пока внутренняя сущность человека не расцветет, аромат сострадания невозможен. В сострадании нельзя упражняться. Сострадание — это не дисциплина. Им нельзя управлять. Оно — выше вас. Если вы медитируете, тогда однажды вы осознаете новое, совершенно незнакомое явление: из вашего существа исходит сострадание ко всему существованию. Неориентированное, неадресованное, оно распространяется на все сущее.

Без медитации энергия остается страстью, с медитацией та же энергия становится состраданием. Страсть и сострадание — это не две разные энергии, это одна и та же энергия. Проходя через медитацию, она трансформируется, преобразуется и становится качественно другой. Страсть направлена вниз, сострадание — вверх; страсть выражается желанием, сострадание — отсутствием желания; страсть — это занятие, отвлекающее от невзгод, сострадание — это празднование, танец достижения, реализации... вы настолько самореализованы, что можете делиться с другими. Больше ничего не осталось: вы выполнили свое предназначение, которое носили в себе тысячелетиями как нереализованный потенциал, как нераспустившийся бутон. Теперь он расцвел и танцует. Вы достигли конечной цели, вы реализовали свой потенциал, больше не к чему стремиться, некуда идти, нечего делать.

Что теперь будет происходить с вашей энергией? Вы начнете ею делиться. Та же энергия, которая двигалась в темных пластах страсти, теперь светлыми лучами будет возноситься вверх, не загрязненная ни желанием, ни обусловленностью. Она не испорчена какой бы то ни было мотивацией, поэтому я называю ее ароматом. Цветок ограничен, он раб корней, но аромат — свободен. Он летает на крыльях ветра, он совершенно не привязан к земле.

Медитация — это цветок. У нее есть корни. Она существует внутри вас. Как только возникает сострадание, она теряет корни и приходит в постоянное движение. Будда исчез, но его сострадание осталось. Рано или поздно цветок умрет — он часть земли, и прах вернется к праху, — но аромат, который он испускал, останется навсегда. Будда ушел, Иисус ушел, но их аромат остался. Их сострадание все еще здесь, и все, кто откроется ему, мгновенно почувствуют его воздействие, оно их взволнует и побудит к новому путешествию, к новому паломничеству.

Сострадание не ограничивается цветком: оно исходит от цветка, но не принадлежит ему. В сущности, оно исходит свыше и проходит через цветок, цветок — это всего лишь канал. Сострадание не может возникнуть без цветка: цветок — это необходимая стадия его проявления, но оно не принадлежит цветку. Как только цветок распускается, сострадание выпускается на волю.

Это необходимо как следует понять, иначе вы можете начать практиковаться в сострадании, но тогда оно не будет истинным ароматом. Практикуемое сострадание — это та же страсть под другим именем. Это всё та же загрязненная желанием, испорченная мотивацией энергия, и она может представлять собой большую опасность для других людей, потому что от имени сострадания вы можете разрушать их и насаждать рабскую зависимость. Это не сострадание, и, если вы в нем практикуетесь, вы ведете себя неестественно, формально — по сути, лицемерно.

Первое, что нужно запомнить — это то, что в сострадании невозможно практиковаться. Это то, что не поняли последователи всех великих духовных учителей. Будда достиг сострадания посредством медитации — теперь буддисты упражняются в сострадании. Иисус достиг сострадания посредством медитации — теперь христиане, христианские миссионеры упражняются в любви, сострадании, служении человечеству. Однако, как показывает жизнь, их сострадание приносит в мир одни разрушения. Оно провоцирует войны и уничтожает миллионы людей. В конечном итоге такое сострадание лишает христиан свободы.

Истинное сострадание освобождает, дает свободу, но такое сострадание должно прийти через медитацию, у него нет иного пути. Будда сказал, что сострадание — побочный продукт, следствие. Нельзя вначале получить следствие, нужно действовать и породить причину, тогда появится и следствие. Таким образом, если вы действительно хотите понять, что такое сострадание, вы должны понять, что такое медитация. Забудьте о сострадании, оно придет само по себе.

Постарайтесь понять, что такое медитация. Сострадание может стать критерием правильности медитации. Если медитация была правильной, обязательно появится сострадание — это естественно, оно возникнет словно тень. Если медитация была неправильной, тогда сострадание не появится

Таким образом, сострадание может служить критерием правильности медитации. А медитация действительно может быть неправильной. У людей сложилось ошибочное представление, что все медитационные техники правильные. Это не так. Медитационные техники могут быть неверными. Например, любая медитационная техника, вводящая вас в глубокую концентрацию, неправильная — она не приведет к состраданию. Вместо того чтобы стать открытыми, вы постепенно станете более закрытыми. Если вы будете сужать свое сознание, концентрироваться на чем-то одном, исключая все остальное существование и фокусируясь на одной его точке, в вас будет появляться все больше и больше напряжения. По-английски «внимание» — «attention», что значит «at-tension», то есть «в напряжении».

Концентрация может быть полезной, но она не является медитацией. Концентрация необходима в научной работе, в научном исследовании, в научной лаборатории. Там вы сосредотачиваетесь на одной проблеме, исключив все остальное, — причем настолько сильно, что практически забываете обо всем остальном мире. Теперь ваш мир — это исследуемая проблема. Вот почему ученые становятся рассеянными. Люди, которые слишком много концентрируются, всегда становятся рассеянными, потому что не знают, как оставаться открытыми всему миру.

Я как-то прочел один анекдот:

«Я купил лягушку, — сообщил профессор зоологии классу, радостно улыбаясь. — Она прямо из пруда. Мы сможем изучить ее внешний вид и затем препарировать». Он осторожно развернул сверток, который принес, и обнаружил внутри старательно приготовленный бутерброд с ветчиной. Милейший профессор с изумлением посмотрел на него. «Как странно! — воскликнул он. — Я отчетливо помню, что съел свой ланч».

Такое постоянно происходит с учеными. Они сосредотачиваются па чем-то одном, и их ум сужается. Конечно, от суженного ума тоже есть польза: он становится более проницательным, словно острая игла, и попадает прямо в точку. Но упускает все великолепие жизни вокруг.

Будда — не человек концентрации, а человек осознанности. Он не пытался сузить свое сознание, наоборот, он старался разрушить все барьеры, чтобы оно полностью стало доступно существованию. Смотрите: существование синхронно. Я говорю, и одновременно слышится шум уличного движения. Поезд, птицы, ветер, шумящий в деревьях, — настоящий момент вбирает в себя все существование мира. Вы слушаете меня, я говорю с вами, параллельно происходит миллион других вещей — существование необычайно богато.

Концентрация достается дорогой ценой: девяносто девять процентов жизни остается без внимания. Если вы решаете математическую задачу, то вы не можете слушать пения птиц — они отвлекают. Играющие вокруг дети, лающие на улице собаки — все будет вас отвлекать. Стремясь к концентрации, люди пытались убежать от жизни: поехать в Гималаи, уйти в пещеру, уединиться, чтобы сконцентрироваться на Боге. Но Бог — это не объект. Бог — это целостность существования, это настоящий момент, Бог — это тотальность. Поэтому наука никогда не сможет постичь божественность. Методом науки является концентрация, и посредством этого метода наука никогда не познает божественное.

Она может узнавать все больше и больше мельчайших подробностей. Вначале считалось, что самой маленькой частицей является молекула, затем она была разделена. После чего стала известна частица еще меньше — атом. Затем методы концентрации и его разделили. Теперь есть электроны, протоны, нейтроны — рано или поздно и они будут разделены. Наука продвигается от малого к меньшему, а о большем, о бесконечности совершенно забывает. Ради части она пренебрегает целым. При помощи концентрации наука никогда не постигнет божественное. Поэтому, когда ко мне приходят люди и говорят: «Ошо, научи нас концентрации, мы хотим познать божественное», я недоумеваю. Они не поняли суть поиска.

Наука сосредоточивается на части, поиск направлен на целое. Религиозность — это одновременность; ее объектом является целое, тотальное. Чтобы познать целое, необходимо иметь сознание, открытое всем его граням, — не ограниченное, не стоящее в окне, иначе оконная рама станет рамками существования. Стоять под солнцем на открытом воздухе — вот что такое медитация. У медитации нет рамок, нет рамы, она не окно, она — дверь. Медитация — это не концентрация, не внимание; медитация — это осознание.

Так что же делать? Повторение мантры и трансцендентная медитация не помогут. Трансцендентная медитация (ТМ) стала очень популярна в Америке благодаря объективному подходу, благодаря ученому уму. Это единственная медитационная техника, поддающаяся научному исследованию. Это концентрация, а не медитация, поэтому она доступна научному уму. ТМ активно изучалась в университетах, в лабораториях, ее исследовали психологи, потому что она не является медитацией. ТМ — это концентрация, метод концентрации; она попадает под ту же категорию, что и научная концентрация, они связаны друг с другом. Однако она не имеет ничего общего с медитацией. Медитация настолько безгранична, настолько бесконечна, что ее невозможно подвергнуть научному исследованию. Только сострадание может продемонстрировать, достиг ли человек успеха в медитации или нет. Альфа-волны не помогут, потому что они принадлежат уму, медитация же неподвластна уму, медитация — это нечто, находящееся за пределами ума.

Итак, позвольте сказать вам кое-что важное. Во-первых, медитация — это не концентрация, а расслабление: нужно просто расслабиться. Чем больше вы расслабляетесь, тем больше вы чувствуете себя открытыми, уязвимыми. Вы становитесь более восприимчивыми, более гибкими, и внезапно в вас начинает проникать существование. Вы больше не камень, в вас появились отверстия. Расслабление означает, что вы позволяете себе впасть в состояние полного безделья, потому что, если вы хоть что-нибудь делаете, напряжение остается. Это состояние неделания. Вы просто расслабляетесь и наслаждаетесь ощущением расслабления. Расслабьтесь, закройте глаза и слушайте все, что происходит вокруг. Ничто не должно восприниматься как отвлекающий внимание раздражитель. Как только вы почувствуете, что нечто является таким раздражителем, вы отвергнете божественное. В данный момент оно пришло к вам в виде птички. Не отворачивайтесь от него! Божественное постучало в вашу дверь в виде птицы. В другой раз оно придет в виде лая собаки, плача ребенка или смеха сумасшедшего. Не отрицайте его, не отвергайте.

Принимайте — если вы отрицаете, вы напрягаетесь. Любое отрицание создает напряжение. Принимайте. Если вы хотите расслабиться, принимайте. Принимайте все, что происходит вокруг, пусть оно станет для вас органичным целым. Оно таким и является — известно вам это или нет, но все взаимосвязано. Эти птицы, деревья, это небо, солнце — земля, вы, я — все взаимосвязано. Все является органичным целым. Если исчезнет солнце, исчезнут деревья; если исчезнут деревья — исчезнут птицы; если птицы и деревья исчезнут, исчезнете вы. Это экология. Все тесно связано друг с другом. Поэтому ничего не отрицайте — как только вы отрицаете что-либо, вы отрицаете нечто в себе самих. Если вы отрицаете этих поющих птиц, вы отрицается нечто внутри вас.

Но если вы твердите какую-нибудь глупую мантру, вы будете думать, что это птицы глупые. Если вы про себя повторяете какую-нибудь чепуху или думаете о каких-то мелочах — можете называть это философией или религией, — тогда птицы будут вам мешать. На самом деле их звуки — божественны. Птицы ничего не говорят, они просто переполнены наслаждением. Их песня ничего не значит, кроме того, что энергия в них бьет через край. Они хотят поделиться ею с существованием, с деревьями, цветами, с вами. Им нечего сказать, они просто есть.

Если вы расслабляетесь, вы принимаете; принятие существования — это единственный способ расслабиться. Если вы беспокоитесь по пустякам, причиной беспокойства на самом деле являются не сами пустяки, а ваше отношение к ним. Молча сядьте, слушайте все, что происходит вокруг, и расслабьтесь. Принимайте, расслабьтесь — и вдруг вы почувствуете, что внутри вас поднимается мощная энергия. Почувствовав эту энергию, вы начнете глубже дышать. Обычно ваше дыхание поверхностно, и иногда, если вы пытаетесь сделать глубокий вдох, если вы начинаете заниматься йогой и дышать, вы напрягаетесь, делаете усилие. Это усилие не нужно. Просто принимайте жизнь, расслабляйтесь, и внезапно вы увидите, что ваше дыхание стало глубже. Расслабьтесь еще больше, и дыхание станет еще глубже. Оно станет медленным, ритмичным; оно начнет доставлять вам наслаждение. Тогда вы поймете, что дыхание является мостом между вами и целым.

Просто наблюдайте. Ничего не делайте. Когда я говорю «наблюдайте», не старайтесь наблюдать, иначе вы снова станете напряженными и начнете фокусировать свое внимание на дыхании. Просто расслабьтесь, оставайтесь расслабленными, раскрепощенными и смотрите... так как больше вам ничего не остается делать. Вы здесь, ничего не нужно делать, вы все принимаете, ничего не отрицаете, нет ни борьбы, ни конфликта, вы глубоко дышите. Что делать? Просто наблюдать. Запомните, надо просто наблюдать — наблюдать без усилий. Это то, что Будда назвал випассана — наблюдение за дыханием, осознание дыхания. Или сатипаттхана — вспоминание и осознание жизненной энергии, которая движется в дыхании. Не старайтесь делать глубокие вдохи, не старайтесь вдыхать и выдыхать, ничего не делайте. Просто расслабьтесь, пусть ваше дыхание будет естественным, пусть вдохи и выдохи совершаются сами по себе, и тогда вам многое станет доступно.

Во-первых, вы поймете, что дышать можно двумя способами, потому что дыхание — это мост, на одной стороне которого находитесь вы, а на другой — сущее. Таким образом, и рассматривать дыхание можно с двух сторон. С одной стороны, дыхание — это произвольный процесс. Если вы хотите сделать глубокий вдох, вы делаете глубокий вдох; если вы хотите сделать глубокий выдох, вы делаете глубокий выдох. Вы можете управлять своим дыханием. Одна его часть соединена с вами. Но, если вы ничего не делаете, дыхание происходит само по себе. Вам не нужно ничего делать, оно все равно происходит. Оно также является и непроизвольным процессом.

Другая часть дыхания соединена с самим сущим. Вы можете думать, что вы дышите сущим, а можете думать совершенно иначе: сущее дышит вами. Постарайтесь понять этот подход, и он приведет вас к глубокому расслаблению. Это не вы дышите, это сущее дышит вами. Это смена гештальта, и она происходит сама по себе. Если вы продолжаете все принимать и все больше и больше расслабляться, тогда внезапно вы осознаете, что вы не делаете вдохи и выдохи — они происходят сами по себе. И так грациозно, с таким достоинством, с таким гармоничным ритмом! Кто это делает? Это сущее дышит вами. Оно входит в вас и выходит. Каждое мгновение оно освежает и оживляет вас — снова и снова.

Внезапно вы начинаете воспринимать дыхание как нечто, происходящее само по себе... именно так и должна происходить медитация. Вы можете медитировать где угодно, даже на рынке, потому что шум — это тоже божественное явление. И если вы будете тихо слушать, то даже в шуме рынка вы услышите определенную гармонию. Шум перестанет вам мешать. Если вы безмолвны, вы сможете многое почувствовать: вокруг вас движутся неимоверные волны энергии. Как только вы начнете принимать, вы сможете почувствовать это где угодно.

Птица сама по себе не важна, но, глядя на нее, вы чувствуете нечто потрясающе величественное, священное, светозарное, таинственное. Вокруг вас постоянно происходят чудеса, но вы их не замечаете.

Как только в вас возникнет медитация и вы войдете в ритм сущего, как следствие появится и сострадание. Вы вдруг почувствуете, что любите все вокруг как одно целое. Другой больше не является другим — в другом вы живете тоже. И дерево — это больше не просто «то дерево», каким-то образом вы связаны с ним. Все становится взаимосвязанным. Коснувшись травинки, вы прикоснулись к звездам, потому что все связано друг с другом. Иначе и быть не может. Сущее органично. Оно является одним целым. Сущее — это единство.

Поскольку мы этого не осознаем, мы не видим, что мы постоянно с собой делаем. Происходит одна вещь, а за ней — другая, которая, как мы полагали, никак не может быть связана со звездами.

Буквально на днях я прочел кое-что о запахе. Человечество практически утратило обоняние, способность к восприятию запахов. У животных эта способность очень сильно развита. Лошадь может чуять запах за километры. Нюх собаки гораздо тоньше, чем обоняние человека. Только по запаху собака может определить приближение своего хозяина; собака узнаёт запах своего хозяина и спустя многие годы. Человек же совсем забыл о запахах.

Что случилось с человеческим обонянием? Что за катастрофа с ним произошла? Вроде нет никаких причин сдерживать обоняние. Ни в одной культуре оно сознательно не подавлялось, но все же значительно ослабло. Это произошло из-за секса. В настоящее время все человечество живет с глубоко подавленной сексуальностью, а запах связан с сексом. Прежде чем совершить половой акт, собака обязательно обнюхает своего партнера и, если не почует внутреннюю гармонию между двумя телами, совокупляться не станет. Если запах подходит, собака знает, что тела гармонируют друг с другом, они подходят друг другу и могут слиться в одной песне — хотя бы на мгновение возможно единство.

Поскольку во всем мире секс подавлялся, обоняние тоже стало подавляться. Само слово приобрело негативную окраску. Если я спрошу у вас: «Вы слышите?» или «Вы видите?» — вы не обидитесь. Если я спрошу: «Вы пахнете?» — вы тоже по идее не должны обижаться, потому что это — вопрос такого же порядка. Обладание запахом и обоняние — это способность, точно такая же, как зрение и слух. Когда я спрашиваю: «Вы пахнете?» — вы обижаетесь, потому что совершенно забыли, что это — вопрос о вашей способности, а не осуждение.

Есть одна знаменитая история про английского мыслителя, доктора Джонса. Он сидел в дилижансе, и туда вошла одна дама. «Сэр, вы пахнете!» — сказала она доктору Джонсу. На что тот, будучи лингвистом, грамматистом, ответил: «Нет, мадам. Это вы пахнете. Я воняю!»

Обладание запахом — это способность. «Вы пахнете. Я воняю». С точки зрения языка он прав. Так и должно быть, если следовать грамматике. Но само слово «пахнуть» обрело осуждающий оттенок. Что случилось с запахом? Как только вы начинаете подавлять секс, подавляется и обоняние. Это чувство совершенно ущербно, а если ущербно одно из пяти чувств, тогда одна пятая часть мозга также неполноценна. Вы обладаете пятью чувствами — в мозге есть пять соответствующих областей. Одна пятая мозга хромает, и вы даже не знаете об этом. Это означает, что хромает одна пятая часть вашей жизни. Это потрясающий вывод. Прикосновение к чему-нибудь малому отражается на всем вокруг.

Из-за подавления секса подавлялось обоняние и дыхание становилось поверхностным, потому что глубокое дыхание посылает определенные сигналы сексуальному центру. Люди приходят ко мне и говорят: «Если мы дышим по-настоящему, мы чувствуем себя более сексуальными». Когда вы занимаетесь любовью со своим партнером, ваше дыхание становится очень глубоким. Если вы будете его сдерживать, вы не сможете достичь оргазма. Дыхание проникает глубоко внутрь сексуального центра, оно шлет ему сигнал извне. Из-за того, что подавлялся секс и дыхание, люди потеряли способность к медитации. Теперь взгляните на всё вместе — что мы наделали! Подавляя секс, вы подавили дыхание, а дыхание — это единственный мост между вами и целым.

Гурджиев прав: он говорит, что почти все религии ведут себя так, будто они против Бога. Они говорят о Боге, но, похоже, в действительности они против божественного. Их поведение направлено против Бога. Теперь, когда дыхание подавлено, — мост разрушен. Вы можете дышать только поверхностно — вы никогда не углубляетесь, а если вы не можете углубиться в себя, вы не способны углубиться в сущее.

Согласно Будде, дыхание — это основа. Глубокое, расслабленное, осознанное дыхание дает вам такую потрясающую тишину и расслабление: постепенно вы просто таете, растворяетесь и исчезаете. Вы перестаете быть отдельным островом и начинаете вибрировать со всем существованием. Вы уже не отдельная нота, а часть всей симфонии. В этот момент рождается сострадание.

Сострадание возникает, когда вы осознаете свою связь со всеми людьми, когда вы видите, что вы — часть всех и все являются частью вас. Никто не обособлен. Когда рассеивается иллюзия обособленности, возникает сострадание. Сострадание — это не дисциплина.

В истории человечества отношения между матерью и ребенком ближе всего к состраданию. Люди называют такие отношения любовью, но этого не следовало бы делать. Они больше похожи на сострадание, чем на любовь, потому что в них нет страсти. Любовь матери к своему ребенку ближе всего к состраданию. Почему? Потому что мать познала ребенка в себе, он был частью ее существа. Она познала ребенка как часть себя, и, даже если ребенок рождается и вырастает, мать продолжает чувствовать с ним тонкую связь. Если ребенок заболевает, мать сразу же почувствует это, даже если их разделяют тысячи километров. Она может и не знать, что произошло, но впадет в уныние; она может и не знать, что ее ребенок страдает, но будет страдать сама. Она попытается найти рациональное объяснение своему страданию: проблемы с желудком, головная боль и т. п., но сейчас глубинная психология говорит: между матерью и ребенком существует тонкая энергетическая связь, потому что они продолжают вибрировать на одной энергетической волне.

Телепатия осуществляется легче между матерью и ее ребенком, чем между другими людьми. То же самое с близнецами — они легко воспринимают мысли друг друга на расстоянии. В Советской России было проведено много экспериментов в области телепатии, естественно, не ради духовных поисков — русские хотели выяснить, можно ли использовать телепатию в военных целях. Они установили, что близнецы телепатичны. Если один из близнецов простужается, простужается и другой, даже если их разделяют тысячи километров. Они вибрируют на одной волне и подвергаются одному и тому же воздействию. Это происходит потому, что они жили в одной утробе, будучи частью друг друга; они сосуществовали в материнском лоне.

Чувство, которое мать испытывает к своему ребенку, больше похоже на сострадание, потому что она воспринимает ребенка как часть себя.

Я как-то прочел один анекдот:

Во время предварительной инспекции лагеря бойскаутов директор обнаружил огромный зонт, спрятанный в постельных принадлежностях одного малыша. Зонт явно не входил в перечень вещей, необходимых бойскаутам. Директор попросил мальчика объясниться. Новобранец ловко выкрутился из ситуации, спросив: «Сэр, у вас когда-нибудь была мать?»

Мать — это сострадание; мать — это чувство к другому, подобное чувству, испытываемому к себе. Когда человек глубоко погружается в медитацию и достигает просветления, он становится матерью. Будда — скорее мать, нежели отец. Ассоциация, которая возникла со словом «отец» у христиан, не очень понятна и красива. Называть божественное Отцом — это проявление мужского шовинизма. Если есть Бог, то он может быть только матерью, а не отцом. Отцовство — это институт социума. В природе его как такового не существует. Если вы спросите лингвистов, они вам скажут, что слово «дядя» возникло раньше, чем «отец». Вначале появились дяди, потому что никто не знал, кто был отцом ребенка. Как только была установлена частная собственность и брак стал одной из ее форм, в жизни человечества возник институт отцовства. Он очень хрупкий и может исчезнуть в любой момент. Если изменится общество, институт отцовства может исчезнуть, как исчезли многие другие. Но материнство останется. Мать — это естественное явление.

На Востоке многие люди и многие традиции называли Бога матерью. Их подход кажется более значимым. Посмотрите на Будду: его лицо больше похоже на женское, чем на мужское. На самом деле именно поэтому он не изображается с бородой и усами. Махавира, Будда, Кришна, Рама — вы никогда не увидите на их лицах бороду и усы. Дело не в том, что им не хватало мужских гормонов, — в жизни у них, должно быть, росла борода, — просто они не изображаются с бородой, потому что это придало бы их лицам больше мужеподобности.

На Востоке нас не очень волнуют факты, мы больше заинтересованы в смысле и сути. Конечно, все статуи Будды, которые вы видели, не отражают реальную действительность, но на Востоке нас это мало беспокоит Суть в том, что Будда стал женственнее. Это — переход от левого полушария головного мозга к правому, от мужского к женскому, переход от агрессивности к пассивности, от позитивного к негативному, от усилия к легкости. Будда больше похож на женщину, на мать. Если вы станете настоящим медитатором, то постепенно вы начнете замечать в себе все больше и больше изменений: вы начнете чувствовать себя больше женщиной, нежели мужчиной,— вы станете более грациозными, восприимчивыми, добрыми и любящими. И внутри вас возникнет сострадание, которое вы будете источать словно аромат.

Обычно то, что вы называете состраданием, продолжает скрывать в себе страсть. Даже если иногда вы испытываете сочувствие к людям, пронаблюдайте это чувство, проанализируйте его истоки, и вы обнаружите определенную мотивацию. Ваши поступки могут демонстрировать сострадание, но глубоко внутри обязательно будут лежать какие-то иные мотивы.

Я слышал:

Луи вернулся домой и был шокирован, обнаружив свою жену в объятиях другого мужчины. Он выбежал из комнаты с криками: «Где мое ружье?» Жена — как и была голая — кинулась за ним, уцепилась за него и закричала: «Глупый, зачем так волноваться? Это мой любовник, который заплатил за мебель, которую мы недавно приобрели, и за мою новую одежду. Дополнительные деньги, которые, как ты думал, я заработала шитьем, все роскошные безделушки, которые появлялись у нас в доме, — все от него!» Но Луи вырвался и побежал наверх. «Только не ружье!» — завопила жена. «Какое ружье? — воскликнул Луи. — Я за одеялом. Бедняга простудится, если будет лежать голым».

Даже если вы чувствуете — или думаете, что чувствуете, или притворяетесь, что чувствуете, — сострадание, загляните в себя поглубже и проанализируйте это чувство, и вы обязательно обнаружите в его основе другие мотивы. Это не чистое сострадание. А если оно не чистое, это уже не сострадание. Чистота — это основная характеристика сострадания, если ее нет, то это уже что-то другое — некая формальность. Мы научились быть формальными: знаем, как надо вести себя с женой, с мужем, с детьми, с друзьями, с родителями. Мы всему научились. Но состраданию нельзя научиться. Оно возникнет, когда вы забудете все формальности, этикет и манеры. Сострадание — это неуправляемое явление, ему неведомы этикет и формальности; они мертвы по сравнению с ним. Сострадание — это жизнь, это пламя любви.

На двенадцатой лунке поле для игры в гольф выходило на шоссе, и, подходя к ней, Смит и Джонс увидели движущуюся по дороге похоронную процессию. Смит остановился, снял шляпу, прижал к сердцу, склонил голову и стоял в этом положении до тех пор, пока процессия не исчезла за поворотом. Джонс был поражен увиденным и после того, как Смит надел шляпу на голову и вернулся к игре, сказал:

— Это очень вежливо и учтиво с твоей стороны, Смит.

— Да пустяки, — ответил Смит. — Я не мог поступить иначе. В конце концов, я был женат на этой женщине двадцать лет.

Жизнь стала пластиковой, искусственной, формальной, потому что вы обязаны делать то, что вы делаете. Вы, конечно же, нехотя выполняете свои обязанности, но при этом вполне естественно, что вы живете только наполовину, поскольку полноценная жизнь возможна, если энергия в вас бьет ключом, если горит внутренний огонь. Если ваш огонь подавлен формальностями, обязанностями и правилами, которые вы должны против своего желания выполнять, вы не живете, вы лишь влачите свое существование. Вы можете влачить свое существование с комфортом, ваша жизнь может быть удобной, но она не будет по-настоящему полной.

Настоящая жизнь в некотором отношении хаотична. Я говорю «в некотором отношении», потому что в этом хаосе есть своя дисциплина. В нем нет правил, потому что они ему не нужны. Самое важное правило хаоса является частью его сути — ему не нужны внешние правила.

Теперь одна дзенская история.

Однажды зимой в храм Эйсая пришел самурай и обратился с просьбой: «Я бедный больной человек, — сказал он, — и моя семья умирает от голода. Пожалуйста, мастер, помогите нам».

Живя на лепту вдов, Эйсай вел очень аскетичный образ жизни, и ему нечего было дать. Он уже собирался выпроводить самурая, как вдруг вспомнил про статую Якуши-Будды в зале. Подойдя к ней, он сорвал нимб и отдал его самураю. «Продай его, — сказал Эйсай. — Это поможет тебе как-то перебиться». Смутившийся, но отчаянно нуждавшийся хоть в какой-нибудь помощи самурай взял нимб и ушел.

— Мастер! — вскричал один из учеников Эйсая. — Это кощунство! Как вы могли сделать такое?

— Кощунство? Ба! Я просто нашел хорошее, так сказать, применение сознанию Будды, полному любви и милосердия. В действительности, если бы он сам услышал этого бедного самурая, он вырвал бы для него свою собственную руку.

Это очень простая, но очень важная история. Во-первых, даже если вам, на первый взгляд, нечего дать, посмотрите по сторонам. Вы всегда найдете, что дать. Даже если вам нечего дать, вы всегда сможете найти, что дать. Это — вопрос отношения. Если вы ничего не можете дать, вы, по крайней мере, сможете улыбнуться; если вы ничего не можете дать, вы, по крайней мере, можете сесть с человеком и взять его за руку. Важно — дать не какую-то вещь, важно — дать.

Эйсай был бедным монахом, как и все буддийские монахи. Он жил очень аскетично, и ему было нечего дать. Обычно снять нимб со статуи Будды и отдать его — это абсолютное кощунство. Ни один так называемый религиозный человек не додумался бы до этого. Только тот кто действительно религиозен, сделал бы это — поэтому я и говорю, что сострадание не знает правил, сострадание выше правил. Оно неподвластно контролю. Оно не следует никаким формальностям.

И тут вдруг Эйсай вспомнил о статуе Будды, стоящей в холле. В Японии и Китае голова статуи Будды увенчивается золотым нимбом, что символизирует ауру. Внезапно Эйсай вспомнил про это — каждый день он, должно быть, преклонялся перед этой статуей.

Подойдя к ней, он сорвал нимб и отдал его самураю. «Продай его, — сказал Эйсай. — Это поможет тебе как-то перебиться». Смутившийся, но отчаянно нуждавшийся хоть в какой-нибудь помощи самурай взял нимб и ушел.

Даже самурай был смущен. Он такого не ожидал. Даже он, наверное, подумал, что это кощунство. Что это за монах? Последователь Будды, а взял и испортил его статую! Даже прикосновение к статуе — кощунство, а он снял нимб.

В этом и состоит разница между настоящим религиозным человеком и так называемым «религиозным человеком». Так называемый «религиозный человек» всегда блюдет закон; он всегда думает о том, что соответствует и что не соответствует закону. Но настоящий религиозный человек живет этим законом. Для него нет ничего подобающего и неподобающего. Сострадание так бесконечно правильно, что все, что из него делается, становится автоматически правильным.

«Мастер! — вскричал один из учеников Эйсая. — Это кощунство! Как вы могли сделать такое?»

Далее ученик понял, что это неправильно. Было совершено нечто неподобающее.

«Кощунство? Ба! Я просто нашел хорошее, так сказать, применение сознанию Будды, полному любви и милосердия. В действительности, если бы он сам услышал этого бедного самурая, он вырвал бы для него свою собственную руку».

Понимать — не значит просто следовать. Когда вы без понимания следуете чему-то, вы слепы и вам приходится опираться на правила. Если вы понимаете, тогда вы тоже можете следовать, но вы — уже не слепы. Вы действуете осознанно и сообразно каждому мгновению, и что бы вы ни делали — все правильно.

Одна из самых прекрасных историй повествует о мастере дзен, который однажды зимней ночью попросил разрешения переночевать в храме. Он весь дрожал, потому что ночь была холодная и шел снег. Служитель храма, естественно, посочувствовал ему и сказал: «Ты можешь остаться здесь, но только на одну ночь, потому что храм — это не гостиница. Утром тебе придется уйти».

Среди ночи служитель услышал вдруг какой-то шум. Он прибежал на шум и не смог поверить своим глазам, монах сидел у разложенного посреди храма костра. И не хватало одной статуи Будды. В Японии статуи Будды делаются из дерева.

— Где статуя? — спросил служитель.

Мастер указал ему на костер и сказал:

— Было очень холодно, и я весь дрожал.

— Ты, похоже, сошел с ума! — закричал священник. — Неужели ты не понимаешь, что наделал? Это была статуя Будды. Ты сжег Будду!

Мастер посмотрел на затухающий костер и ткнул в него палкой.

— Что ты делаешь? — спросил священник.

— Пытаюсь найти кости Будды, — ответил мастер.

— Ты точно сошел с ума! — воскликнул священник. — Это же деревянный Будда. В нем не может быть костей.

Тогда мастер сказал:

— До утра еще далеко, и становится еще холоднее. Почему бы не взять остальных двух Будд?

Его, конечно же, немедленно вышвырнули из храма Этот человек был опасен! Когда его прогоняли, он сказал.

— Что вы делаете — вы же прогоняете живого будду? Ради деревянного Будды? Живой будда так страдал, что я был вынужден проявить сострадание. Если бы Будда был жив, он бы сделал то же самоё. Он бы сам отдал мне все эти статуи. Я знаю! Я верю всем сердцем, что он бы сделал то же самое.

Но кто его слушал? Его вышвырнули, он лежал в снегу, и двери были заперты. Когда утром священник вышел из храма, он снова увидел мастера, тот сидел возле камня, на котором лежало несколько цветков, и молился ему. Священник подошел к нему и спросил:

— Что ты делаешь? Молишься камню?

— Когда приходит время молитвы, — ответил мастер, — я создаю своего Будду где угодно, потому что он есть всегда и повсюду. Этот камень ничем не хуже твоих деревянных Будд в храме.

Это — вопрос отношения. Если смотреть с благоговением, тогда что угодно может стать божественным.

И помните: историю об Эйсае легко понять, потому что в ней сострадание проявляется по отношению к другому человеку. Эту историю труднее понять, потому что здесь сострадание проявляется по отношению к себе. Человек, наделенный истинным пониманием, не жесток ни к другим, ни к себе, потому что это одна энергия Он не мазохист. Он понимает, что разделения не существует: все, включая его самого, божественно. И он живет исходя из этого понимания.

В этом и заключается сострадание. Не пытайтесь практиковаться в нем — просто полностью расслабьтесь в медитации. Отпустите себя, и внезапно вы почувствуете аромат, исходящий из самых глубин вашего существа, Цветок распускается и источает сострадание. Медитация — это цветок, а сострадание — его аромат.

Желание есть желание: ответы на вопросы

Не могли бы вы рассказать о желании помогать людям, о том, что его отличает и делает схожим с другими формами желания?

Желание есть желание — без разницы. Хотите ли вы помочь людям или навредить, природа желания остается неизменной.

Просветленный не желает помогать людям. Он помогает не желая этого, это происходит непроизвольно. Его помощь подобна аромату распустившегося цветка. Цветок не желает, чтобы ветер доносил до людей его аромат. Дойдет он до людей или нет — цветку все равно. Если он дойдет, то случайно; если не дойдет, то тоже случайно Цветок источает свой аромат непроизвольно. Солнце восходит — у него нет желания будить людей, нет желания открывать цветы, нет желания заставлять птиц петь. Все это происходит само собой.

Просветленный помогает не потому, что он желает помочь, а потому, что сострадание — это его натура. Каждый медитатор становится сострадательным, но он не становится «служителем человечества». Служители человечества приносят вред; мир слишком много страдал от этих служителей, потому что их служение — это желание, замаскированное под сострадание, а желание никогда не может быть сострадательным.

Желание — это всегда эксплуатация. Вы можете заниматься эксплуатацией, называя это состраданием; вы можете эксплуатировать, прикрываясь разными красивыми именами. Вы можете говорить о служении человечеству и братстве или о религии, Боге и истине. Однако все ваши красивые речи приведут лишь к новым войнам и кровопролитию — еще больше людей будет распято и сожжено живьем. Именно это до сих пор и происходило. И если вы не принесете в мир новое понимание, это будет продолжаться.

Итак, первое, что нужно запомнить, — это то, что все желания одинаковы: желаете ли вы помочь или навредить. Дело не в объекте желания, а в природе самого желания. Природа желания толкает вас в будущее, нацеливает на завтрашний день. А с завтрашним днем приходит все напряжение, все беспокойство о том, удастся ли вам сделать то или иное дело, добьетесь ли вы успеха. Появляется страх провала и стремление к успеху — неважно, желаете ли вы денег и власти или вы желаете сострадать людям и спасти их, это все одна и та же игра. Только названия разные. Это основное, что нужно понять.

Один человек обратился к Будде: «Я хотел бы помогать людям. Скажи мне, что делать». Будда посмотрел на него и расстроился. Человек растерялся: «Почему ты расстроился? Я сказал что-нибудь не так?» «Как ты можешь помогать людям? — сказал ему Будда, — Ты даже себе не в силах помочь! Пытаясь помочь, ты лишь навредишь им».

Вначале зажгите свет в себе. Пусть зажжется огонь в вашем сознании... и тогда вы никогда не будете задавать вопросы. Тогда само ваше присутствие и все ваши поступки будут огромной помощью.

Желание есть желание. Нет ни материального желания, ни духовного желания. Это происки вашего эго: помогая другим, вы будто бы становитесь благочестивее других. Вы становитесь мудрее других: вы ведь знаете, а они — нет. Вы хотите помочь, потому что вы — достигли, а они все невежды, спотыкаясь, бредут в темноте, и вы хотите стать для них светом. Вы хотите стать мастером, а всех остальных обратить в учеников. Если есть такое желание, то оно не поможет им — вам оно тоже не поможет. Оно навредит вдвойне. Это обоюдоострый меч; он погубит и других, и вас самих. Это желание имеет разрушительную, а не созидательную силу.

Однако есть другой вид помощи, который не исходит из желания, не вырастает из проекций эго. Этот вид помощи, этот вид сострадания происходит только на пике медитации и не раньше. Когда в ваше сознание приходит весна, когда все внутри расцветает, аромат начинает доходить и до других. Этого не нужно желать — на самом деле, вы просто не можете сдержаться. Даже если вы захотите воспрепятствовать распространению аромата, вы не сможете. Он неизбежно достигнет других. Он станет светом в их жизни, он будет предвестником новых начинаний, но не потому, что вы желали этого, а потому, что с вами произошла трансформация.

Есть буддийская техника медитации, которая называется Маитри Бавана. Она начинается с того, что вы говорите себе: «Да буду я здоров, да буду я счастлив, да буду я свободен от врагов, да буду я свободен от недоброжелателей». Проникнувшись чувством, производимым этими мыслями, на следующей стадии медитации вы распространяете это чувство на других — вначале представляя людей, которых вы любите, и даря им это прекрасное чувство, затем делая то же самое с людьми, которых вы любите меньше, и так до тех пор, пока вы не почувствуете сострадание к людям, которых вы ненавидите. Раньше я чувствовал, что эта техника медитации как бы открывала меня другим. Но я бросил ею заниматься, потому что увидел в ней опасность некого самогипноза. Меня все еще привлекает эта техника, но я запутался: должен ли я снова ею заняться, возможно, с другим отношением, или просто забыть о ней? Не могли бы вы рассказать об этой технике? Я был бы Вам очень благодарен.

Маитри Бавана — это одна из самых действенных техник. Не нужно бояться, что вы окажетесь во власти самогипноза — это не самогипноз. На самом деле это антигипноз. Внешне эта техника похожа на гипноз, но, в сущности, является прямо противоположным ему процессом. Это как если бы вы пришли ко мне из своего дома, проделав весь путь пешком, а сейчас, возвращаясь, вы точно так же пошли бы пешком по тому же пути. Разница лишь в том, что сейчас вы шли бы спиной к моему дому. Путь был бы тот же, вы были бы такими же, но, идя ко мне, вы были лицом к моему дому, а сейчас вы идете спиной к моему дому...

Человек уже загипнотизирован. Вопрос не в том, подвергаетесь вы гипнозу или нет, — вы уже загипнотизированы. Все процессы, протекающие в обществе,— это гипноз. Кому-то сказали, что он христианин, и потом ему это так часто повторяли, что его ум привык к этой мысли, и он считает себя христианином. Кто-то индус, кто-то мусульманин — это все гипноз. Вы уже загипнотизированы. Если вы думаете, что вы несчастны, это гипноз. Если вы думаете, что у вас слишком много проблем, это гипноз. Чем бы вы ни являлись — это определенный вид гипноза. Общество внушило вам эти идеи, и сейчас вы набиты всеми этими идеями и условностями.

Маитри Бавана — это антигипноз: это попытка вернуть ваш естественный ум, это попытка вернуть вам ваше подлинное лицо, это попытка вернуть вас к моменту вашего рождения, когда общество еще не развратило вас. Когда ребенок рождается, он находится в Маитри Бавана. Маитри Бавана означает великое чувство дружбы, любви, сострадания. Когда ребенок рождается, ему неведома ненависть, он знает только любовь. Любовь — это врожденное чувство, ненависть — приобретенное. Ненависти, ревности, гневу, насилию ребенка учит общество.

Когда ребенок рождается, он — сама любовь. Он не знает ничего, кроме любви. В материнском лоне он не встречался с врагами. Девять месяцев он жил в глубокой любви, окруженный любовью и питаемый любовью. Он не знал никого, кто относился бы к нему враждебно. Он знал только мать и материнскую любовь. В момент рождения у него есть только опыт любви, как же можно ожидать от него ненависти? В этот мир ребенок приходит с любовью, это его подлинное лицо. Лишь потом он столкнется с бедами и невзгодами и перестанет доверять людям. А рождается ребенок с доверием.

Я слышал:

Мужчина и маленький мальчик зашли в парикмахерскую, После того как мужчине оказали весь перечень услуг: бритье, мытье головы с шампунем, стрижка, маникюр и т. д., — он посадил мальчика на стул.

— Я собираюсь пойти купить галстук, — сказал мужчина парикмахеру, — и вернусь через несколько минут.

Когда стрижка мальчика была завершена, а мужчина все еще не вернулся, парикмахер сказал:

— Похоже, твой папа совсем о тебе позабыл.

— Это не мой папа, — ответил мальчик. — Он просто подошел ко мне, взял за руку и сказал: «Пойдем, сынок, подстрижемся на халяву!»

Дети доверчивы, но постепенно они сталкиваются с ситуациями, в которых их обманывают, в которых они попадают в беду, в которых другие выступают против них, в которых они начинают бояться. И очень скоро они усваивают все хитрости мира. Именно это и происходит практически со всеми.

Маитри Бавана воссоздает ваше изначальное состояние: это антигипноз. Это попытка избавиться от ненависти, гнева, ревности, зависти и снова прийти в мир, как вы пришли в него в самом начале. Если вы продолжите делать эту технику, вначале вы полюбите себя, потому что вы ближе себе, чем все остальные. Затем вы распространите свою любовь, свою дружбу, свое сострадание, свое доброжелательство, свое благословение на людей, которых вы любите, на ваших друзей и возлюбленных. Затем вы распространите все это на людей, которых вы не очень любите; затем на людей, к которым вы равнодушны — к которым вы не испытываете ни любви, ни ненависти; затем на людей, которых вы ненавидите. Постепенно вы разгипнотизируете себя. Постепенно вы снова создадите вокруг себя лоно любви.

Когда просветленный находится в состоянии медитации, он пребывает в сущем так, будто все сущее снова стало лоном его матери. Нет враждебности. Он достиг своей изначальной природы. Он познал свою суть. Теперь вы можете даже убить его, но вы не сможете разрушить его сострадание. Даже умирая, он будет полон сострадания к вам. Вы можете убить его, но вы не сможете разрушить его доверия. Теперь он знает, что доверие — это основа основ, как только вы потеряете его, вы лишитесь всего. Если же вы лишитесь всего, но сохраните доверие, вы ничего не потеряете. Вы можете забрать у просветленного все, но вы не лишите его доверия.

Эго создано с ненавистью, враждебностью и борьбой. Если вы хотите избавиться от эго, вам придется взрастить и себе больше любви. Когда вы любите, эго исчезает. Если ваша любовь всеобъемлюща и безусловна, если вы любите всех и вся, тогда эго не может существовать. Эго — это самое глупое, что может случиться с мужчиной или женщиной. Как только оно появилось, его очень трудно увидеть, потому что оно затуманивает ваш взор.

Я слышал:

Мулла Насреддин и его двое приятелей говорили о том, кто на кого похож. Первый приятель сказал:

— Мое лицо похоже на лицо Уинстона Черчилля. Меня часто принимали за него.

— Что касается меня, — сказал второй, — то люди думают, что я Ричард Никсон, и просят у меня автограф.

— Это все ерунда! — сказал мулла. — Что касается меня, то меня путают с самим Богом.

— Как это? — хором воскликнули его приятели.

— Ну, когда меня снова осудили и в четвертый раз отправили в тюрьму, тюремщик, увидев меня, воскликнул: «О Боже, ты снова явился!» — ответил мулла Насреддин.

Как только появляется эго, оно питается всем подряд, но продолжает при этом чувствовать себя очень важным. Будучи влюбленными, вы говорите: «Ты тоже важен, не только я». Когда вы любите кого-нибудь, что вы говорите? Вы можете говорить или молчать, но что у вас в глубине сердца? Вы говорите — словами или молчанием: «Ты тоже важен, так же важен, как и я». Если любовь станет глубже, вы скажете: «Ты важней меня. Если возникнет ситуация, в которой только один из нас сможет остаться в живых, я умру ради тебя, я хочу, чтобы ты продолжал(а) жить». Другой стал важнее, вы даже готовы пожертвовать собой ради своего возлюбленного или своей возлюбленной. И если это чувство будет продолжать расти, как в Маитри Бавана, тогда вы сами начнете постепенно исчезать. Будет много моментов, когда вас не будет, — абсолютное безмолвие, никакого эго, никакого центра, лишь чистое пространство. Будда говорит: «Когда это станет вашим постоянным состоянием и вы сольетесь с чистым пространством, тогда вы достигаете просветления».

Когда эго полностью исчезает, вы становитесь просветленными; тогда вы настолько неэгоистичны, что даже не можете сказать: «Я есть», не можете даже сказать: «Я — это я». Будда называет это состояние анатта: небытие, не-я. Вы даже не можете вымолвить слово «я», само слово становится богохульным. В глубокой любви «я» исчезает. Ваша структура растворяется.

Когда ребенок рождается, у него нет «я». Он просто есть — чистый лист бумаги, на котором ничего не написано. Затем общество начнет на нем писать и сужать его сознание. Оно навязывает ему какую-нибудь роль: «Это твоя роль, это ты», — и человеку ничего не остается, как прилежно ее выполнять. Эта роль никогда не позволит ему быть счастливым, потому что счастье возможно только тогда, когда вы бесконечны. Если вы ограничены, вы не можете быть счастливыми. Счастье — это не свойство ограниченности; счастье — это свойство бесконечного пространства. Когда вы настолько просторны, что в вас может войти все сущее, только тогда вы можете быть счастливы.

Date: 2015-11-13; view: 274; Нарушение авторских прав