Михаил Григорьевич ПАТОКА

Михаил Патока с большой любовью вспоминает своих родителей. Мать Фаина Григорьевна была учительницей. Отец Григорий Ефимович - инженером-металлургом. В 1936 году отец окончил Донецкий индустриальный институт и был направлен на работу в Пермь, на номерной завод, которому отдал всю свою жизнь. Начал сменным мастером листопрокатного цеха, а закончил руководителем этого завода, который, кстати, был одним из крупнейших оборонных предприятий Урала.

"До конца дней отец сохранил очень острый ум и потрясающие математические способности, - рассказывает Михаил Григорьевич, - которые в полную силу оказались не совсем востребованными. За несколько недель до смерти он на пари обыграл в математические задачи своего внука - выпускника механико-математического факультета. Это был упорядоченный, системный человек, индустриальный, если так можно сказать. Он был хорошим организатором и талантливым инженером. У него все было подчинено работе, заводу, его профессии. Из кармана пиджака или спецовки всегда торчали маленькая логарифмическая линейка и темные очки, через которые он смотрел в печь. Когда я болел, и мать говорила, что у меня высокая температура, отец автоматически протягивал руку к моему лбу и язвительно спрашивал: "Ну какая же это температура?". Мать махала руками: "Это тебе не мартен". Но это была шутка.

У отца было мало свободного времени, но мы с ним частенько выходили на крутой берег Камы, откуда разворачивалась совершенно потрясающая производственная панорама завода. В одном конце стояли мартены, лили сталь, катали листы, волочили проволоку и прут, а в другом уже грузились готовые шагающие экскаваторы и орудия. И все это сочеталось с ширью могучей реки. А дальше виднелись красивые закамские сосновые леса и холмистые уральские предгорья. Я обращал внимание, что отец на все это смотрит с большой гордостью. Он спрашивал у меня, не хочу ли я стать инженером. Мне неудобно было отвечать ему отказом, и я говорил, что мне, конечно, нравится смотреть, как куется металл, но все-таки хотелось бы работать геологом. Жаль только, что я ничего не знаю об этой профессии. Отец уважительно относился к геологам и объяснял мне, что профессия эта нужна и почетна. "Все, что ты видишь вокруг, - говорил он, - было сначала в виде руды. Ее нужно было найти, посчитать количество, определить качество, после этого добыть и привезти на комбинат. А мы делаем из нее шагающие экскаваторы, драги, другие машины".

Однажды он вернулся с какого-то собрания и принес несколько книг, которые там продавались. В их числе была книга Владимира Клавдиевича Арсеньева "В дебрях Уссурийского края". Я ее перечитал раз двадцать, зачитал. После этого стал интересоваться путешествиями. Примерно в четвертом классе меня уже чрезвычайно привлекала и до сих пор привлекает документальная, эпистолярная литература. Я люблю читать дневники, особенно исследователей и путешественников. Это самое продуктивное чтение".

В детстве закладывается основа человека. В Михаиле Григорьевиче Патоке действительно основы заложены семьей, влиянием родителей и родного дяди - слепого инвалида, который ушел на фронт в 17 лет, был танкистом, дважды практически погибал, но вернулся в 1945 году живым, правда, слепым и с опаленной душой. Он дал племяннику крепость духа, жесткость, отец дал любовь к делу, системность, мать - правдивость, справедливость.

"Мама была достаточно смелой женщиной, - вспоминает Михаил Григорьевич. - Она позволяла себе вслух высказывать неудовольствие Сталиным. Как-то при мне она сказала: "Сталину еще припомнятся расстрелы таких людей, как Косиор". Это было в 1949 году. Меня эти слова поразили и заронили первые сомнения в святости власти. Хотя у отца стоял подаренный ему бюст Сталина каслинского литья, но я не чувствовал в семье особого почтения к вождю народов. Но отец был коммунистом и до конца дней оставался им".

В 16 лет Михаил Патока перевелся в вечернюю школу и поступил работать на завод слесарем. Работа очень нравилась, но он для себя уже решил, что будет учиться на геолога. В 1960 году подал заявление в Пермский государственный университет. Конкурс на геологическое отделение был высоким - 4,5 человека на место, но Михаил поступил. С тех пор, как он говорит, "ни дня не было без геологии".

Курс был экспериментальным, необычным. Была, например, только одна сессия - в марте. Затем студенты разъезжались на практику, в экспедиции. Приезжали туда еще до начала полевого сезона, участвовали в его подготовке. Затем работали в поле, возвращались на базы, камералили, собирали материалы для своих курсовых работ и отчетов. В университет возвращались поздней осенью. Из них действительно готовили полевых геологов.

В университете у Михаила Григорьевича окончательно проснулась страсть к путешествиям. "У нас сложилась хорошая компания, и мы здорово путешествовали по Уралу, - рассказывает он. - Причем путешествовали тематически. Прокладывали свои маршруты так, чтобы выйти на какое-то месторождение. Так однажды мы пришли на марганцевое месторождение Полуночное. Мы объехали и обошли весь Урал - от Приполярного до Южного, побывав на нескольких десятках интересных месторождений.

Зимой мы ходили в длительные лыжные походы - достаточно продолжительные и тяжелые. Но особенно любили весенний сплав на плотах или резиновых лодках. Так мы прошли по Печоре, а также от самых истоков Енисея до Кызыла. Мы были крепкими, закаленными парнями, все умели делать - костер развести под дождем, переночевать под деревом или валежиной, передвигаться в пургу, срубить плот. Я до сих пор поддерживаю связь с друзьями, хотя мы живем в разных местах. Подавляющее большинство из нас сразу сделались начальниками геологических партий, то есть работали в самой почетной и главной должности в геологии".

Распределение по местам будущей работы в университете сделали загодя. Михаил Патока должен был ехать в Забайкалье. Но ему хотелось на Камчатку. "Меня завораживала эта земля, я все время смотрел на нее на карте. К тому же о Камчатке много рассказывали, когда я был на практике в Хабаровском крае. Первый, цветистый такой рассказ я услышал от старейшего геолога, известного в Хабаровске, Эрика Петровича Хохлова".

Но мест на Камчатку не было. Тогда Патока решился на своеобразную авантюру. Он приехал в Москву и занял очередь на прием в управление кадров Министерства геологии СССР. Там, видя настойчивость юноши, сказали: "Если на Камчатке договоритесь, мы Вас перераспределим". Он вернулся в Пермь, через знакомую девушку, работавшую секретарем, выправил пропуск на Камчатку и полетел в Петропавловск. Пришел на прием к начальнику управления Павлу Тимофеевичу Ускову. Тот выслушал молодого человека и вынес резолюцию: берем. С необходимым письмом Михаил Григорьевич полетел в Москву, вновь отстоял очередь в управление кадров министерства. И получил желанное направление на Камчатку.

В марте 1966 года он защитил дипломный проект и, не отгуляв положенных каникул, улетел к месту своей будущей жизни и работы - на Камчатку.

"Был март, пурга, - вспоминает он. - Город казался мокрым, облупленным. На ветру полоскалось между домами белье. Автобус довез меня только до 14 школы, дальше пришлось идти пешком. Пришел в поселок Геолог, нашел общежитие, отгреб ногами снег от двери, вошел. И устроился жить".

Молодого специалиста определили в Камчатскую геолого-съемочную экспедицию, в Крутогоровскую партию Павла Андреевича Коваля на геологическую съемку масштаба 1:200 000. Началась жизнь взахлеб. После работы с Ковалем он долго работал с Валерием Соломоновичем Шеймовичем. Был геологом, затем старшим геологом партии. С его участием снято шесть листов геологической карты масштаба 1:200 000 и множество листов масштаба 1:50 000. Он обошел практически всю Камчатку, открыл Асачинское золоторудное проявление, которое вскоре оказалось хорошим месторождением. Ниже перечислены геологические отчеты, автором и соавтором которых является М. Г. Патока:

1. М. Г. Патока, В. И. Успенская, В. С. Чигаев и др. Геологическое строение и полезные ископаемые Центральной и Северной частей листа № 57-II (Окончательный отчет о геологической съемке масштаба 1:200 000, проведенной Ичинской партией в 1974-75 гг.). ТГФ, д. 3887;

1. М. Г. Патока, А. Ф. Литвинов, М. А. Соколков. Отчет о геологической съемке и полезных ископаемых масштаба 1:50 000 в пределах листов № 57-4-А-в,г; №57-4-Б; №57-4-В-а,б; №57-4-Г-а,б; №57-5-А-а,в; №57-17-В-в,г (бассейны рек Быстрая Хайрюзовка, Носичан, Морошка, 1 Белоголовая, Большая Кимитина и Малая Кимитина) в 1979 - 1982 гг. Белоголовская партия. ТГФ, д. 4588;

1. М. Г. Патока, В. И. Успенская, М. А. Соколков и др. Геологическое строение и полезные ископаемые бассейнов рек Быстрая, Димшикан, Первая Тополевая. Отчет Димшиканской партии о результатах геологической съемки и полезных ископаемых масштаба 1:50 000, проведенной в 1983 - 1987 гг. ТГФ, д. 5128;

1. М. Г. Патока, А. И. Поздеев. Программа регионального геологического изучения Камчатской области в 1991 - 2005 гг. ТГФ, д. 5579;

1. М. Г. Патока, Г. П. Декин, Ю. Ф. Манухин. Государственная программа развития минерально-сырьевой базы и геологического изучения территории Российской Федерации. Камчатская область. 1992 г. ТГФ, д. 5636.

В 1974 году, когда Михаил Григорьевич работал начальником Ичинской партии, которая проводила геологическую съемку масштаба 1:200 000 в районе Ичинского вулкана, был обнаружен экзотический, неизвестный еще на Камчатке комплекс горных пород. В петрографическом отношении породы были совершенно неизвестными, никем не описанными. Михаилу Патоке это показалось интересным, и он занялся их изучением. В 1975 году сделал доклад об этой находке в Институте вулканологии. Доклад заинтересовал одного из крупнейших петрологов России Олега Назаровича Волынца. Тот предложил Патоке более серьезно заняться этим комплексом пород и написать диссертацию. Сам же взялся быть руководителем темы.

Михаил Григорьевич заочно поступил в аспирантуру Института вулканологии и окончил ее. В 1983 году в Дальневосточном геологическом институте защитил диссертацию по теме "Плиоцен-четвертичные кислые щелочные породы Центральной части Срединного хребта Камчатки. Структурное положение, петрография и проблемы генезиса" (164). Получил ученую степень кандидата геолого-минералогических наук.

"Кроме диссертации я написал вместе с Валерием Соломоновичем Шеймовичем монографию, которая была издана, опубликовал в различных научных журналах около 30 статей. До самой сметри Олега Назаровича Волынца работал с ним над своей темой", - рассказывает М. Г. Патока.

В период 1990 - 1992 годов Михаил Григорьевич работал главным геологом объединения "Камчатгеология". А 27 августа 1992 года был назначен председателем Комитета по геологии и использованию недр Камчатской области (Камчатгеолком). По сути, он создал этот комитет, подобрал его команду. 17 мая 1997 года Камчатгеолком был преобразован в Комитет природных ресурсов по Камчатской области и Корякскому автономному округу (Камчатприродресурс). Тем же приказом министра Михаил Григорьевич Патока был назначен председателем нового комитета.

Говоря о своем кредо на этом посту, Михаил Григорьевич делит его как бы на две части: сохранить геологическую службу Камчатки, не дать ей окончательно исчезнуть в стихии экономического кризиса, и второе - увидеть зарождение горнодобывающей промышленности на полуострове. "Первую часть я еще как-то выполняю, по мере нынешних возможностей, - признается он. - А вот со второй частью трудно. Этот вопрос, к сожалению, выше моих возможностей. Кризис все дальше и дальше отодвигает нас от этой цели. Но к ней мы придем. Пусть не я, пусть другой председатель на моем месте будет, но золото на Камчатке будут добывать. Камчатское золото будет служить России, я в этом уверен. Думаю, что крупица моего труда в этом будет…".