Вадим Михайлович НИКОЛЬСКИЙ

Когда в сентябре 1966 года Вадима Михайловича Никольского назначили начальником Камчатского территориального геологического управления, и он прибыл на полуостров, его встретили как старого знакомого. И действительно, он не был чужаком для камчатских геологов, как специалист и руководитель он вырос среди них, сначала долго работая в полевых партиях, а затем возглавляя Камчатскую геолого-съемочную экспедицию. В 1959 году он уехал работать в Хабаровск, и вот через восемь лет вновь вернулся на Камчатку, чтобы теперь уже руководить ее геологической службой.

Шел третий год, как геология Камчатки была структурно объединена в территориальное управление. Площадь работ управления составляла пол-Европы - от Курил до Чукотки, а силенок было маловато. Надо было впрягаться в большую, кропотливую работу, которая к тому же не сулила славы. Надо было выполнять геологические задания, развивать работы, строить, ругать и хвалить подчиненных, получать нагоняи в министерстве, переживать, радоваться, огорчаться… И Вадим Михайлович впрягся в эту работу. И тащил ее до лета 1973 года, пока не получил отставку и не уехал в Саратов руководить разведочной экспедицией ПГО "Нижневолжскгеология".

А все началось в октябре 1951 года, когда молодой Никольский, только что окончивший геологический факультет Саратовского университета, приехал работать на Камчатку. Здесь его определили в партию уже известного в то время геолога Георгия Михайловича Власова, занимавшегося месторождениями серы. Позже Власов написал в своих воспоминаниях: "В исследованиях вулканических серных месторождений, особенно курильских, активно участвовал энергичный, талантливый геолог Вадим Михайлович Никольский. Он увлекся этой проблемой и обещал разрешить ее до конца. Меня беспокоит мысль, что я напрасно увлек этого впечатлительного, с большими творческими задатками юношу на решение, по существу, узкого, в значительной степени экономического вопроса" (159).

А юноша действительно увлекся этим "узким, экономическим вопросом", несколько лет подряд участвуя в поисках и разведке серных месторождений Курильских островов, Северной и Южной Камчатки. "Работы носили комплексный характер, - пишет В. М. Никольский в автобиографии. - Они включали оценку проявлений руд металлов - ртути, меди, свинца, цинка, олова, а также термальных вод, угля и стройматериалов. В 1955 году занимался геологической съемкой масштаба 1: 1 000 000 в Центральной Камчатке, в процессе которой были открыты рудопроявления и месторождения серы".

Как видим, и здесь сера. Она действительно стала главным увлечением Никольского. В те годы серу для нужд местной промышленности привозили на Дальний Восток из Украины и Средней Азии, хотя ее было в избытке на месте, причем - вулканической, самородной, значительно лучшего качества. Перед геологами стояла задача найти и разведать такие месторождения. Работа не могла не увлечь творческого, любознательного человека с задатками и ученого, и практика одновременно.

С первых лет своей практической работы геологом Никольский проявляет интерес к геологии как науке. Он настолько углубляется в суть изучаемых и попутных вопросов, что получает избыток информации, которую стремится облечь помимо официальных отчетов о проделанной работе в научные статьи и доклады.

Он активно участвует в работе геологического кружка экспедиции, где делает несколько больших, интересных, масштабных по сути вопросов докладов - "О принципиальных моментах спора в геологии осадочных пород между академиком Н. М. Страховым и членом-корреспондентом Л. В. Пустоваловым (март 1952 г.), "Островные дуги Восточной Азии: Камчатка, Курилы, Япония, Филиппины, Индонезия (март 1953 г.) и "О рациональной классификации пирокластических и родственных с ними пород" (февраль 1954 г.).

Последний доклад был настолько научно обоснован, что его размножили и рекомендовали для практического использования геологами Дальнего Востока, в том числе Камчатки. Чуть позже появляются его публикации в различных сборниках: "К вопросу о поисково-съемочных работах на Камчатке и Курильских островах" (160), "Вулканические серные месторождения полуострова Камчатка" (161), "Стратиграфия Курильских островов" (162), "Вулканы острова Парамушир Большой Курильской гряды" (163).

По всему видно, что Дальневосточный регион с его необычной природой и необычными геологическими формами увлек молодого геолога, и он полюбил его, привязался к нему накрепко. Этого нельзя было не заметить. И коллеги видели, что Никольский быстро растет и как геолог-практик, и как ученый, и как организатор производства. И совсем недаром в феврале 1957 года он становится главным геологом Камчатской поисково-съемочной экспедиции с большим коллективом геологов и рабочих.

В составе Камчатской ПСЭ летом 1957 года было 7 полевых партий - три съемочные по государственному геологическому картированию масштаба 1: 200 000 в южной части Камчатского срединного хребта (М. И. Горяев, А. Ф. Марченко и М. М. Лебедев) и четыре поисково-разведочные: Анавгайская ртутная (А. И. Шипицын), Кирганикская медно - полиметаллическая (И. Н. Ильченко), Алнейская серная (Ю. А. Шаров) и Парамуширская серная (В. В. Бочкарев). Все лето Вадим Михайлович Никольский не вылезал с поля: прошел пешком с рюкзаком за плечами более тысячи километров, обойдя территории работ всех этих партий за исключением Парамуширской.

А осенью того же года в камчатской геологической службе произошли структурные изменения - было создано Камчатское районное геологическое управление с подчинением Северо-Восточному геологическому управлению в Магадане. В качестве начальника рйГРУ с Колымы приехал Дмитрий Алексеевич Бубнов.

"Я давал основные пояснения комиссии СВГУ по приемке Камчатки, - пишет Вадим Михайлович в одном из писем к автору. - Вскоре меня назначили, не спрашивая согласия, начальником Геолого-съемочной экспедиции. А в начале января 1958 года Д. А. Бубнов отправил меня в Магадан защищать сразу 32 (!) проекта геологических работ на Камчатке в начавшемся году. Я был там три с половиной месяца, это была целая эпопея, жутко вспомнить…".

Значит, показался, коль назначили руководить одной из ведущих структурных единиц рйГРУ и доверили защиту основы основ всей работы - проектов, под которые выделяются деньги, после чего только и возможна производственная деятельность предприятия.

В период работы В. М. Никольского начальником ГСЭ ведутся поисково-разведочные работы на нефть и газ, Ю. В. Жегалов проводит геологическую съемку масштаба 1:200 000 на Командорских островах, Я. Ш. Геворкян привозит с перевала Оганчи в Срединном Камчатском хребте образцы жильного кварца с золотосульфидным оруденением, которые позже приведут к открытию Оганчинского золоторудного месторождения.

Но, какой бы интересной ни была работа, а в марте 1959 года Вадим Михайлович по семейным обстоятельствам покидает Камчатку и переезжает на работу в Хабаровск, в Дальневосточное геологическое управление.

"В первый год работы в Хабаровске был начальником Золотогорской партии, проводившей геологическую съемку масштаба 1:200 000 в хребте Тукурингра на территории Амурской области в известных золотоносных районах Дальнего Востока, - пишет В. М. Никольский в своей автобиографии. - В 1960-61 годах возглавлял Хехцирскую партию, занимавшуюся комплексной геологической, гидрогеологической и инженерно-геологической съемкой масштаба 1:50 000 в Хабаровском районе Хабаровского края. Работами партии были изучены Хехцирское железорудное, Хабаровское и Базовское буроугольные месторождения и дана оценка подземных вод, стройматериалов и инженерной геологии района.

С февраля 1962 по июль 1963 года работал техническим экспертом по поискам и разведке серных месторождений в республике Индонезия, где разведал месторождения Телага Бодас, Телага Терус, Кова Иджин, Кова Путих и другие на острове Ява и составил прогнозную карту сероносности территории республики".

После возвращения из Индонезии В. М. Никольский был назначен начальником Поисково-разведочной экспедиции Дальневосточного геологического управления. И вновь для него начались будни руководителя большого, сложного коллектива. Продлились они до августа 1966 года, когда он получил предложение возглавить Камчатское территориальное геологическое управление. Он согласился и вновь вернулся на полюбившуюся ему Камчатку.

Как раз в 1966 году на полуострове начались геологоразведочные работы на Оганчинском золоторудном месторождении, вовсю шла разведка золотых россыпей в бассейнах рек Авачи и Быстрой. Вскоре геологи открыли Агинское и Сергеевское золоторудные месторождения. Таким образом, работы Камчатского ТГУ стали приобретать "золотую" специализацию. Но все так же продолжались работы на нефть, велась геологическая съемка, шли поиски других полезных ископаемых. Планом на 1968 год, например, Камчатскому ТГУ необходимо было дать прирост запасов по ртути, золоту, сере, торфу, передать в эксплуатацию 2 месторождения россыпного золота, дополнительно выявить 2 россыпи. Камчатское управление становится штабом больших и серьезных геологических исследований на огромной территории полуострова.

Но штабу нужны были финансы, материальные ресурсы, специалисты, чтобы всем этим насыщать перспективные объекты работ. Всё это приходилось буквально выбивать в Москве, доказывать чиновникам в министерствах, что Камчатке необходимо уделять гораздо больше внимания, чем оно имелось тогда. Этим и занимался, помимо всего прочего, Вадим Михайлович Никольский.

"В марте 1971 года я просил у нового министра геологии РСФСР Л. И. Ровнина открыть для Камчатки новую строку в финансировании по золоту - "рудное золото", специально под Агинское месторождение, - вспоминает В. М. Никольский в письме к автору. - Буквально умолял выделить нам дополнительно 200 тысяч рублей. Но меня не поддержали начальник Главвостокгеологии И. С. Бредихин и замминистра И. А. Кобеляцкий. И, все же, через день удалось "выцыганить" у Льва Ивановича Ровнина (кстати, моего однокашника по Саратовскому университету) 100 тысяч рублей. С этих "несчастных" ста тысяч и начались в 1971 году поисковые работы на Аге".

Вот так: "умолял", "выцыганил"… Доводы и ухищрения в разговорах с чиновниками и министрами были различными, порой совершенно неожиданными и даже экзотическими.

Однажды Никольскому пришлось применить для этого книгу - роман Дмитрия Еремина "Золотой пояс", вышедший в 1971 году в "Роман-газете". В основу романа положена история, имевшая место в 1920 году, когда калифорнийский миллионер Вандерлип просил у российского советского правительства Камчатку в концессию на 50 лет. Он добился встречи с В. И. Лениным, и тот дал согласие на концессию. Так бы Камчатка и ушла до 1970-го года к американцам, но все испортил сам Вандерлип: он слишком долго пробыл в России, проникся уважением к большевикам, прослыл на родине "красным" и потерял уважение и доверие коллег и президента страны. Сделка не состоялась.

Это очень интересная, не афишировавшаяся у нас история, но интересно здесь и другое: причина, побудившая Вандерлипа просить "попользоваться" территорией Камчатки. А причиной было золото, которого, кстати, тогда еще на полуострове открыто не было. Но Вандерлип, как человек умный и предприимчивый, понимал, что Камчатка - всего лишь противоположный берег "гигантского Северного вулкана", из недр которого уже в современную геологическую эпоху выперли вулканы поменьше - на Аляске, на Камчатке, на Алеутах, в Калифорнии. На всех этих территориях, по кольцу, были найдены месторождения золота. Значит, по аналогии, такие же месторождения есть и на Камчатке.

"Я спекульнул на этой книге, - пишет В. М. Никольский. - Подписал ее от имени камчатских геологов и подарил заведующему сектором геологии и минерального сырья ЦК КПСС Аркадию Андреевичу Ямнову. При этом съязвил:

- Вот, Аркадий Андреевич! Основатель нашего государства и КПСС великий Ленин склонился к тому, чтобы отдать Камчатку в концессию на 50 лет синдикату Вандерлипа. Теперь у Вас нет иного выхода, кроме как поддержать нас в поисках нефти, газа и золота на Камчатке. Или же… сдать ее в концессию. Шучу, конечно…

Жаркий и очень интересный для меня был тогда разговор с Ямновым. К его чести, он позвонил нашему министру геологии СССР А. В. Сидоренко, с которым дружил с 1946 года, и просил усилить геологоразведочные работы на Камчатке. Об этом мне сказал сам министр, вызвавший меня через два дня после этого. Мы поговорили, и работы по золоту были усилены. А в 1972 году Камчатка попала в постановление ЦК КПСС и Совмина СССР по рудному золоту в Охотско-Чукотском вулканогенном поясе. Это было в октябре 1972 года в Хабаровске. На региональном совещании по ртути, олову и вольфраму министр Сидоренко предложил обсудить и вопрос о поисках и разведке золота в Охотско-Чукотском вулканогенном поясе. Объемы работ планировались громадные. Выступали все начальники управлений. Когда очередь дошла до меня, я сказал:

- Александр Васильевич! Охотско-Чукотский вулканогенный пояс "заходит" на Камчатку своим краешком. Там у нас есть, конечно, ряд проявлений золота, в том числе и Сергеевское - наиболее яркое. Но я хочу Вам сказать, что на полуострове есть еще три "своих" вулканогенных пояса (я только что их выделил в своей кандидатской диссертации): Западно-Камчатский, Срединно-Камчатский и Восточно-Камчатский. Наиболее рудоносным из них является, конечно, Срединно-Камчатский, о чем камчадалы говорят уже много лет. И если Охотско-Чукотский вулканогенный пояс, по которому готовится правительственное постановление, характеризуется преобладанием кислого вулканизма, а отсюда и золотосеребряные оруденения, то наш Срединно-Камчатский вулканогенный пояс характеризуется средним вулканизмом, а значит, преимущественно золотым оруденением. Примером являются такие рудопроявления и месторождения, как Агинское и Оганчинское, в том числе рудопроявления на юге Камчатки, куда продолжается этот пояс. Поэтому я прошу Вас включить в постановление ЦК КПСС и Совмина СССР наш Срединно-Камчатский вулканогенный пояс. А для Агинского месторождения, в котором мы уверены, выделить специальные деньги.

Наступила тишина. И вдруг Д. В. Рундквист - директор ВСЕГЕИ (крупнейшего геологического института СССР), член-корреспондент АН СССР, неожиданно воскликнул:

- А что? Никольский, по-моему, прав. Я полностью поддерживаю его предложение.

Немного подумав, А. В. Сидоренко сказал, обращаясь к начальнику планового управления Мингео СССР В. А. Перваго - всесильному человеку:

- Владимир Александрович, рассмотрите. У нас там есть резерв, выделите ему под Агу на 1973 год, а далее - по результатам работ.

Перваго - бывший камчадал, и с ним мы быстро договорились. Отвалили нам сразу 2 миллиона рублей".

Вот так проходила работа в верхах. Не менее напряженной она была и внизу, на Камчатке.

"Я могу назвать только двух руководителей камчатской геологии, с которыми лично мне довелось работать, которые знали каждого специалиста в лицо, вели собственную, строгую кадровую политику, - Ускова и Никольского, - говорит геолог В. П. Романов, вспоминая прежние времена. - Вадим Михайлович Никольский был всегда за то, чтобы руководителями подразделений назначались только геологи, выросшие как специалисты здесь, на Камчатке".

Действительно, кадрам В. М. Никольский всегда уделял пристальное внимание, участвовал в работе с людьми сам, не перекладывая ее на соответствующие службы. Так, в докладе на партийно-хозяйственном активе КТГУ, состоявшемся 18 февраля 1969 года, Никольский говорил: "Текучесть кадров была недопустимо высокой. А почему уходят от нас люди? Причем не только рабочие, но и ИТР? Главная причина - отсутствие нормальных жилищно-бытовых и производственных условий в круглогодичных партиях. На текучесть кадров влияют, по-видимому, и низкие заработки, отсутствие четкой организации труда, слабая политико-воспитательная работа в коллективах. Выход один - резко улучшать условия труда и быта на наших первостепенных объектах, создавать на них крепкие семейные коллективы, окруженные заботой геологов всего управления…".

При Никольском каждые два года в Петропавловске сдавались жилые дома для геологов. Для Геолого-съемочной экспедиции был построен административный корпус, а рядом возвели прекрасное для того времени общежитие, в котором были не только комендант и уборщицы, но и инструктор по физической культуре. В Елизово были построены 12 обычных домов и дом со всеми удобствами для геофизиков. В поселке Термальном возникла новая база для гидрогеологов, в Мильково было начато строительство базы для геологов, изучающих Агинское золоторудное месторождение. В Корфе построили базу для разведчиков серы и ртути. У рыбаков был принят на баланс КТГУ поселок Ича, где разместили нефтяников. Там через лиман построили мост, а в поселок провели пресную воду из скважины, пробуренной на морской террасе.

Именно при Никольском началось строительство на берегу Авачинской губы здания химической лаборатории, а в Сероглазке - причала и складов. Флот пополнился судном водоизмещением 3000 тонн.

"Я до сих пор горжусь тем, что обеспечил жильем всех, включая молодых специалистов, - пишет В. М. Никольский. - К строительству домов для геологов подключил тресты "Камчатскстрой", "Облсельстрой", "Моргидрострой". И это не считая собственного стройуправления. Мелкие стройучастки были созданы почти во всех экспедициях. По выполнению строительных работ для геологов маленькая Камчатка занимала в те годы второе место вслед за гигантом Главтюменьгеологией".

Все складывалось хорошо, геологическая отрасль на Камчатке процветала, шла в гору. И результаты работ были хорошими. Но, как признается и сам Вадим Михайлович, и это подтверждают люди, он не смог удержаться внутри жесткой административно-командной системы - она не выносила людей самостоятельных, инициативных, вечно задающих неудобные вопросы, не терпящих бездельников, болтунов и проходимцев.

"Работать приходилось по 12 - 14 часов, нервы не всегда выдерживали, - пишет он. - Ежегодно меня дважды заслушивали на секретариатах обкома КПСС и один раз на бюро обкома. Раз в год приходилось отчитываться на коллегии Мингео РСФСР или же СССР. Прорабатывали меня в облисполкоме, горкоме, горисполкоме, воспитывали в облсовпрофе, ЦК профсоюзов рабочих и служащих геологоразведочных работ, в КЦ КПСС.

В связи с интенсивным ростом геологоразведочных работ на Камчатке сюда приезжало на работу много разных специалистов из регионов СССР. Многие из них были настоящими искателями приключений, а чаще всего - заработков. Это были люди мало дисциплинированные и беспечные. Поэтому резко возросли нарушения охраны труда и техники безопасности. Только за 1968 год в КТГУ погибли 11 человек. На коллегии Мингео СССР совместно с ЦК профсоюзов мне врезали так, что я получил первый инсульт. И это в 40 лет!..

А главный инженер управления и начальник геофизической экспедиции были сняты с работы, как я ни пытался защитить их. До сих пор вспоминаю эту коллегию с содроганием. А из серого здания ЦК КПСС я в 1971 году, после "дружеской" четырехчасовой беседы вышел, хватаясь за стены. Было, было…".

Вообще, отношения Вадима Михайловича Никольского с властью (партийной и советской) складывались в разные годы его камчатской жизни по-разному. В начальники Камчатского территориального геологического управления он был приглашен лично первым секретарем Камчатского обкома партии Михаилом Анатольевичем Орловым. "В первой же четырех с половиной часовой беседе он дал мне понять, что лично будет заниматься вопросами геологии области, и просил его постоянно информировать о них, - вспоминает В. М. Никольский. - Виделись мы с ним еженедельно, иногда чаще, объездили всю область, побывали вдвоем на всех новых объектах. Но весной 1971 года Орлова неожиданно сняли. Писал он мне письма после этого (3-4 письма в год) 25 лет!

А со следующим первым секретарем Д. И. Качиным дело не пошло. Я нигде с ним не был, ни на одном объекте. И стиль работы его абсолютно иной. Сначала он снял главного рыбника области, потом - главного моряка, затем - главного строителя, ну и… главного геолога области. В чем тут моя вина? Я сам написал заявление и … уехал с Камчатки. Со слезами на глазах".

Да, было. Как пишет П. А. Головин, который много лет, в том числе и в те годы, возглавлял отдел кадров управления, "у него (Никольского. - А. См.) было много амбиций. То поссорится в министерстве, то в обкоме. У него был большой талант наживать себе врагов".

Увы, со стороны это выглядело так… Но сам Вадим Михайлович уточняет: "Конечно, амбиции были, как у любого нормального человека. Но касались они только чести и любви к Камчатке (подчеркнуто Никольским - А. См.), за что я и боролся на всех уровнях в ущерб своему здоровью, карьере, положению семьи. Ни чванства, ни зазнайства, ни злопамятства во мне никогда не было".

В июле 1973 года карьера Вадима Михайловича Никольского на посту начальника Камчатского территориального геологического управления закончилась. Из его письма: "Покинув Камчатку, точнее сдав свой пост, я поехал сначала в отпуск и побывал в обоих министерствах геологии - СССР и РСФСР. Заместитель министра геологии СССР всесильный А. А. Рясной сказал мне:

- У Мингео СССР к Вам, Вадим Михайлович, никаких претензий нет. Мы довольны Вашей работой, и без работы Вы не останетесь.

Виктору Андреевичу Ярмолюку же он несколько раз повторил:

- Зачем? Почему он подал заявление об уходе? Кто его просил? Он что, не в себе?

На это я спокойно сказал Ярмолюку:

- Странная реакция. Ну не хочет первый секретарь работать со мной. Не хочет, и все тут. Вы что, пойдете против обкома КПСС? Да ни в жизнь!

Мне предложены были должности заведующего отделом (я только что защитил кандидатскую диссертацию) в институтах ДВИМС (Хабаровск) и КИМС (Симферополь), а также нерудного сырья (Казань). Я отказался. Мне предложена была и работа в Москве - первым заместителем начальника управления по твердым полезным ископаемым Мингео СССР и три должности в Мингео РСФСР. Но я не прошел … в ЦК КПСС. Впоследствии узнал, что Д. И. Качин, пытаясь избавиться от Никольского и зная, что в Мингео его могут не поддержать, побывал в секторе геологии и минеральных ресурсов ЦК КПСС и вел там разговоры обо мне. Какие?

Уезжая с Камчатки, 19 ноября 1973 года я зашел попрощаться в обком КПСС и побывал у Качина. Я задал ему два вопроса и сам ответил на них:

- Дмитрий Иванович, я не оспариваю Вашего решения по отношению ко мне и не держу на Вас ни обиды, ни злости. Но ведь Вы могли попросить на мою должность в порядке укрепления кадрами в ЦК КПСС любого сильного геологического руководителя. А Вы, на кого же Вы меня променяли? Жалко. Очень. Второе: зачем Вы, Дмитрий Иванович, говорили обо мне в ЦК КПСС? Вы ведь просто со мной могли поговорить. А Вы сделали это через третьего секретаря. Я ушел бы (и ушел) без лишних разговоров. А теперь в ЦК не дают согласия на меня ни на одну хорошую должность. Вы не только сломали судьбу мою и моей семьи, а и потеряли отличного помощника для Камчатки в Мингео. Почему такая жестокость?

Молчит. Так я оказался в Саратове, где мы стали жить у тещи".

В Саратове Вадим Михайлович Никольский начал работать начальником геологоразведочной экспедиции ПГО "Нижневолжскгеология". Экспедиция проводила поисковые и разведочные работы на горючие сланцы, подземные воды, серу, стройматериалы, выполняла региональные съемочные и тематические работы на нефть и газ. И здесь, на Волге, сера осталась главным увлечением В. М. Никольского. У себя в экспедиции он создает специальную серную группу геологов, которая по заданию Мингео СССР выполняет тематические работы по оценке перспектив сероносности территорий, лежащих в долине Волги. "Впервые в практике работ на серу в стране проводилась комплексная оценка различных видов серосодержащего сырья: серы самородной, газовой, в нефти, горючих сланцах и подземных водах, - пишет Вадим Михайлович в своей автобиографии. - В частности, в 1976 г. были подсчитаны запасы газовой серы в газоконденсатных залежах только что открытого Астраханского месторождения, в 1977 г. оценены запасы сульфидной и органической серы в горючих сланцах Волжского бассейна, в 1979 г. открыта и оценена первая серная залежь в Поволжье".

Серной специализацией отмечены и последующие годы трудовой деятельности В. М. Никольского. В 1983 - 85 годах он занимался тематическими работами по оценке перспектив сероносности Прикаспийской впадины. Итогом работ явилась прогнозная карта сероносности обширной территории. В марте 1986 года Никольский приступил к большой работе по прогнозу перспектив сероносности Новоузенской, Эльтонской и Баскунчакской зон соляных куполов Нижнего Поволжья.

Практическую и научную геологическую деятельность Вадим Михайлович не оставляет до сих пор. "Сижу над оформлением трех статей по докладам о геологии Поволжья и Западного Казахстана, сделанным 20 - 22 января 1998 года на Международной геологической конференции в Саратове, - пишет он автору в одном из писем. - Составляю два доклада на Международное вулканологическое совещание, которое состоится 12 - 16 мая в Туапсе. Тезисы докладов уже отправил оргкомитету…".

И далее, в следующем письме, датированном 6. 06. 1998 года, сообщает: "Вернулся с конференции. Оргкомитет разрешил мне объединить два моих доклада, а аудитория позволила говорить 1,5 часа вместо 20 минут по регламенту. Председатель оргкомитета академик РАЕН Е. К. Мархинин - один из крупнейших вулканологов мира - выделил мой доклад особо и наговорил кучу комплиментов. Но особенно приятно было пообщаться с крупными учеными - геологами Грузии, Узбекистана, Сибири, Якутии, Москвы, Краснодарского края, Камчатки. Но с Камчатки и Дальнего Востока вообще были лишь отдельные представители: дорого, немыслимо приехать.

Сразу же по возвращении из Туапсе засел за тезисы доклада "Сера - индикатор вулканического и гидротермального процессов" к российско-японскому полевому семинару 98 года "Минерало-рудообразование в вулкано-гидротермальных системах островных дуг" (г. Петропавловск-Камчатский, 25 июля - 1 августа 1998 г.) и отправил их в Институт вулканологии две недели назад. Не скрою, мне очень хотелось бы побывать на Камчатке, где я не только смог бы выступить с интересным докладом, а и быть экскурсоводом на Мутновский вулкан, куда планируется экскурсия, и где я был первопроходцем в 1954 г., изучая серные залежи и термальные воды Камчатки. Мог бы быть полезен и Бирюкову в чем-то, так как тщательно слежу за развитием геологии в России и в мире. Но "мои финансы поют романсы", а обратиться в оргкомитет семинара, тем более к губернатору области (он должен помнить меня), об оплате такой командировки у меня не хватает смелости. Да и не в моем характере афишировать себя".

Вот уже 25 лет работая вдали от Камчатки, Вадим Михайлович помнит ее, помнит людей, с которыми сталкивала жизнь, помнит геологию полуострова и ту историю геологических исследований, которая произошла здесь до него и при нем. "Я хотел бы Вам напомнить о прекрасной работе на Командорских островах Камчатки в 1903 году геолога Н. Морозевича. Кстати, в те годы русские купцы добыли и вывезли с острова Медного несколько пудов самородной меди, - пишет автору Никольский. - Как ни просил я в 1958 году Ю. В. Жегалова привезти с Командор побольше меди, но, кроме нескольких кусочков и тонких проволочек меди, он на Медном ничего не нашел. Всю вывезли. А может быть, не всю? Не ясно до сих пор…".

Работает Вадим Михайлович и в публицистическом жанре. Им написана вступительная статья к запискам геолога Г. М. Власова "Избранные страницы", опубликованным в девятом выпуске "Краеведческих записок" Камчатского областного краеведческого музея. Написан им большой очерк "Два Юрия", в котором рассказывается о геологах Ю. Н. Гринченко и Ю. Г. Кузнецове, погибших при загадочных обстоятельствах на полуострове Камчатского мыса в 1953 году. Никольский хорошо знал их, дружил с ними, в честь Никольского даже назван сын Кузнецова Вадим. Оставить в памяти людей этих замечательных геологов - такой была задача Вадима Михайловича.

Когда в 1978 году Вадиму Михайловичу Никольскому исполнялось 50 лет, он жил уже в Саратове. Но камчатцы помнили о нем. От гидрогеологов полуострова из поселка Термального он получил вот такое поздравление:

На Камчатке все в порядке,
То вулканит, то трясет.
Снег лежит покровом гладким,
Из разломов терма прет.
Где-то золото в глубинке,
Где-то нефть под шельфом спит.
Ветер воет под сурдинку,
С кедрача медведь сопит.
Эти кадры Вам знакомы
Наяву, а не в кино.
Вам была Камчатка домом
И не так уж и давно.
Есть места на белом свете -
Неразлучны, как судьба.
Тянут нас они как сетью,
Потому что здесь борьба.
За идею, за удачу,
За великий идеал.
Кто не знал тех мест, тот плачет,
Мало в жизни он видал.
А у Вас была Камчатка -
Уникальная страна!
По долинам, по распадкам
Вся исхожена не зря.
Есть что вспомнить к юбилею,
Чем гордиться - тоже есть.
А Камчатка-мать жалеет,
Что Вы все-таки не здесь.

Рассказывая о том юбилейном дне, Вадим Михайлович пишет: "Вот такие стихи от гидрогеологов Камчатки получил я спустя пять лет после вынужденного отъезда с полуострова. Адреса мне тогда прислали ГСЭ и аппарат КТГУ, геофизики. Съемщики прислали посылку с образцом молодой лавы последнего извержения Толбачика, фотографии.

Писали мне многие. Юрий Иванович Харченко дважды в год отчитывался передо мной в своих письмах, подробно сообщая в них в мае - о планах полевых работ текущего года, в декабре - об итогах, результатах полевых работ. И так - до конца своих дней. Кипа его писем у меня еще не обработана, ждет своего часа.

В последние годы у меня завязалась переписка с Борисом Константиновичем Долматовым. В мои "руководящие годы" это был один из лучших геологов и начальников партий ГСЭ. Поздравляя меня в 1996 году с Днем геолога в своем большом письме из Ставрополья, где он сейчас живет, он написал в том числе и такие строки:

"Поздравляю Вас с нашим праздником - Днем геолога! Вы единственный из руководителей Камчатского геологического управления, с которыми мне довелось работать, в полной мере являетесь настоящим профессионалом-геологом. Это, как Вы понимаете, не лесть, а мое глубокое убеждение, основанное на общении с Вами и многочисленных отзывах о Вас настоящих ученых. Я никогда не забуду техсовет, который Вы проводили 31 января 1971 года. Я тогда защищал Аянкинский лист 1: 200 000. Отчет окончательный, и писал я его один, затратив на него много душевных сил, почему и запомнил все до мельчайших подробностей… Спасибо Вам.

Свою вину перед Вами я тоже несу тяжким бременем почти 30 лет, да и не я один. Очень многие раскаялись в своем бездумном поступке по отношению к Вам. К сожалению, есть то, что невозможно исправить, а можно только принести покаяние…"

Вот такое неожиданное письмо. Я помню Долматова, его Аянкинский отчет, его работы на Карагинском острове и Усть-Камчатском полуострове. Хорошие работы.

Много лестных для меня писем получил я с Камчатки от бывших камчадалов вообще за последние 25 лет…".

В ноябре 1998 года Вадим Михайлович отметил свое семидесятилетие. И вновь были поздравления, в том числе от камчатцев. "Спасибо всем за поздравления, - написал он. - Печальная все же дата. Особенно в нынешнее время. Живем воспоминаниями о прошлом, прекрасной работе, могучем и великом СССР. Счастливая жизнь была".

Жизнь Вадимом Михайловичем Никольским прожита большая, сделано многое, обо всем не напишешь в очерке. Но главное можно подчеркнуть еще раз: Вадим Михайлович оставил заметный след в истории геологического изучения полуострова Камчатка, вообще в жизни полуострова в большой, далекий теперь уже период 1951 - 1973 годов.