Аметистовская эпопея

НАЧАЛО

В 1962 году Верхне-Уннэйваямская партия Пенжинской экспедиции проводила геологическую съемку масштаба 1:200 000 на территории листа карты Р-58-XXVIII на юго-западе Корякского нагорья. Руководил партией геолог Ананий Иванович Поздеев. Вместе с ним работали геологи Л. М. Карпасов, И. Г. Кирков, техник-геолог В. П. Воробьев. Основой их работы служили геологические данные, полученные в этих местах геологами П. Г. Тугановым (1949 г.), С. И. Федотовым (1955 г.) и Б. В. Лопатиным (1957 г.). Но предшественники Поздеева описали геологию лишь в общих чертах, а геологам Верхне-Уннэйваямской партии предстояло ее детализировать. И они это сделали. Геологическая карта этой территории вскоре запестрела различными цветами и условными значками, обозначающими и верхнемеловые, и палеогеновые, и неогеновые отложения, а также интрузии, жилы и проявления полезных ископаемых. Шлиховым опробованием в районе были выделены три ореола рассеяния золота, которое сопровождалось касситеритом, киноварью и шеелитом (107).

В 1967 году на соседнем, северном листе карты проводил геологическую съемку геолог той же экспедиции Семен Петрович Скуратовский (Ичигинская ГСП). Он подтвердил стратиграфическую схему, принятую Поздеевым, а в левобережье среднего течения реки Ичигиннываям выявил два рудопроявления золота, связанные с кварцевыми жилами - Аметистовое и Интересное. Находки и положили начало работ на рудное золото в этом районе.

В следующем, 1968 году на участок Аметистовый отправился поисковый отряд Пенжинской ГРЭ с задачей опоисковать территорию и дать ей оценку на рудное золото. Руководил отрядом Б. А. Михайлов.

Поиски проводились в маршрутах и с помощью небольшого объема ручных горных работ - проходки копушей и коротких канав. В результате было выявлено более 70 кварцевых жил с золотосеребряной минерализацией с максимальным содержанием 45 граммов на тонну. Геологи отметили приуроченность кварцевых жил к полям развития пропилитизированных пород и вторичных кварцитов. К сожалению, отряд плохо провел опробование руд и горных пород, а потому на следующий год пришлось это сделать дополнительно. Зато результаты анализов превзошли все ожидания: были выявлены настоящие геохимические аномалии золотоносности, линейно вытянутые вдоль открытых отрядом жил и зон (108). Территория получила название Тклаваямское рудное поле.

Следующими геологами, проводившими исследования этого рудного поля, были В. Н. Полунин и А. Б. Исаков. В 1973 - 74 годах они проводили там геологическую съемку масштаба 1:50 000. Им удалось не только значительно детализировать геологию района, но и выявить некоторую закономерность размещения полезных ископаемых. Геологи пришли к заключению, что "в пределах Ичигин-Уннэйваямского вулканогенно-рудного центра рудопроявления золота располагаются ближе к центральным частям вулканотектонических структур второго порядка для района. Кроме того, рудопроявления размещены в полях развития гидротермальноизмененных пород пропилит-кварцитового ряда" (109).

Полуниным и Исаковым площадь работ была разделена на несколько рудных и перспективных участков: в пределах Тклаваямского рудного поля - Аметистовый, Мазуринский, Рудный, за его пределами - Омега (Оммэго), Акрополь, Спрут, Гилян, Куюл.

На участке Аметистовом выделено 5 групп кварцевых жил - №№ 1, 2, 3, 4, 5. Жилы прослежены канавами и по делювиальным свалам на 500 - 700 метров. На Мазуринском участке - 4 жилы: №№ 6, 7, 8, 9. Три жилы (№№ 10, 11, 12) выявлены на участке Рудном. Максимальное содержание золота достигало 250 г/т, серебра - 2420 г/т. (110).

1 января 1975 года в Олюторской комплексной геологоразведочной экспедиции была создана Аметистовая поисково-разведочная партия, которую возглавил В. Л. Смирнов. Старшим геологом партии назначили Г. П. Шипицына, прошедшего разведочную школу на Сергеевском золоторудном месторождении, выявленном на севере Корякии немногим ранее. В задачи партии входили:

- Уточнение границ Тклаваямского рудного поля, изучение геолого-структурной позиции и масштаба распространения золотосеребряного оруденения с составлением геологической карты масштаба 1:10 000;
- Оценка перспектив выделенных рудных тел с поверхности и на глубину с подготовкой наиболее перспективных к предварительной разведке;
- Детальное изучение интрузивных, субинтрузивных и субвулканических горных образований с выяснением их металлогении;
- Изучение морфологии, структурных и текстурных особенностей рудных тел, характера распределения оруденения по простиранию;
- Проведение магниторазведки и электроразведки геофизиками ГФЭ КТГУ.

Партия была сразу создана как круглогодичная и должна была выезжать на зимние горные работы. В составе партии кроме упомянутых выше первых руководителей работали геолог А. Б. Исаков, техник-геолог Е. В. Баркова, горный мастер В. А. Кошелев, техник-геофизик И. В. Разживин. В зимние месяцы начали проходить канавы. Правда, из-за снежного покрова и плохого знания местности вначале были ошибки в привязке канав, но затем все стабилизировалось. В первую очередь началась проходка длинных магистральных канав на водоразделе ручьев Дождливый и Рудный. Эти канавы, соединившись, образовали одну горную выработку протяженностью 2,4 километра, вскрывшую все жильные группы Аметистового участка. В результате количество рудных интервалов увеличилось здесь до 18 (111).

В мае 1975 года началась организация колонкового бурения станком СБА-500. Специально для этого в партию был направлен опытный инженер-разведчик Виктор Борисович Уваров, который до этого работал старшим буровым мастером в Малетойваямской партии, в аппарате экспедиции, затем - старшим инженером по бурению на Сергеевке. Вместе с Уваровым в партию пришел работать техник-геолог В. Н. Васин, занявшийся изучением керна скважин. Правда, в сентябре Васин ушел, его сменил геолог Сергей Рычагов.

Места заложения скважин были предусмотрены проектом так, чтобы изучить на глубину 150 - 200 метров все выявленные жильные группы в одном-двух пересечениях. По ходу работ некоторые точки заложения скважин были переориентированы, что диктовалось целесообразностью изучить на глубину в первую очередь наиболее перспективные жильные группы (112).

Летом на участок прибыл геофизический отряд Геофизической экспедиции КТГУ. Руководил отрядом В. Волков. Геофизики провели наземную магнитную съемку масштаба 1:10 000 на площади в 37 квадратных километров и электропрофилирование методом срединного градиента по сети 50 х 10 метров на участке Мазуринском.

В это же время на Аметистовый участок прилетел доктор геолого-минералогических наук М. М. Василевский, который в Институте вулканологии взялся за разработку темы "Геология Таловской тектоно-магматической структуры и рудопроявления Аметистового, вещественный состав руд и закономерности их размещения в пространстве". Надо сказать, что над этой темой он работал и в следующем, 1976 году.

В апреле 1976 года сменился начальник партии. Им стал Александр Антонович Сальмин, пришедший из Сергеевской партии, где последнее время работал старшим горным мастером на подземных работах. Почти одновременно с ним в партию прибыли старшие техники-геологи Юрий Гаращенко и Людмила Афанасьева, а также техник-топограф Н. Беляева.

Юрий Гаращенко, проработавший в Аметистовой партии с марта 1976 по декабрь 1977 года, вспоминает: "Зимой там была не жизнь, а борьба за существование. Утром встаешь, топишь печь - и сразу одна мысль: где взять на день дрова. Заготовка дров занимала практически все время. Народу в партии было около 60 человек, дров надо было много, поэтому ежедневно брали большие сани, цепляли к трактору и ехали в тундру "копытить" стланик. Суровые были условия. Да и взаимоотношения были непростыми. Ничего мы там открыть не могли, потому что плохо представляли, где находимся, плохо знали геологию территории, не было опыта. Открытию мог способствовать только случай. На единственной буровой работы шли неплохо, боролись за выход керна, применяли пневмоударники. Правда, с рудных зон керн почти не поднимали, потому что зоны были сильно посеченными, глинистыми. И все-таки умудрились пересечь рудную зону на глубине, получить неплохие содержания золота, кажется, до 50 г/т".

В декабре 1976 года старшим геологом Аметистовой партии была назначена Тамара Ильинична Василенко. А чуть позже, в декабре, начальника партии Александра Сальмина сменил Евгений Стефанович Татаржицкий. Ушел из партии геолог А. Б. Исаков, пришел Владимир Лахтин. В июле пришла работать старший техник-геолог З. С. Соколова. Частая смена ответственных исполнителей работ, особенно геологов и старших геологов, приводила к тому, что новые люди заново изучали участок и его геологию. Опыт не копился, не передавался. Это сказывалось на результатах поисков. Например, Рудный участок практически не изучался, как и фланги участка Аметистового. Почти не изученным остался и участок Мазуринский. А в 1978 году, когда наступила пора писать отчет о проделанных четырехлетних работах, оказалось, что первичная документация находится в неудовлетворительном состоянии, а их авторы уже давно уволились или перешли на работу в другие партии. Авторами отчета стали геологи, проработавшие на участке менее половины проектного срока, - Т. И. Василенко, Л. Б. Афанасьева, Р. В. Пак, Р. М. Фахреева, В. В. Горелов. Раздел "Массовые поиски" был написан техником-геофизиком В. П. Быковских.

И все-таки работы позволили установить огромное количество рудоносных жил. На Аметистовом участке их насчитывалось около 200. Их объединили в четыре группы - 1, 2, 3 и Центральную. Много жил было установлено на участках Рудном и Мазуринском. Наиболее продуктивным участком выглядел Аметистовый, где жилы концентрировались на левобережье ручья Дождливого и водоразделе ручьев Дождливый и Рудный. Вертикальная глубина оруденения, установленная бурением, составила 220 метров. На заседании научно-технического совета КТГУ, состоявшемся 29 декабря 1978 года, было отмечено, что "район работ является перспективным для дальнейших, более детальных геологоразведочных работ. Необходимо подготавливать наиболее изученную часть месторождения для предварительной разведки, не ослабляя поисковых работ на флангах рудопроявления" (113).

В 1977 году в экспедиции были подготовлены два проекта работ, которые должны были детализировать поиски золота на флангах Аместитового участка и на участках Интересном, Мазуринском, Рудном, а также опоисковать участки Акрополь, Омега и Спрут. Флангами Аметистового участка занялась Аметистовая партия, для исследования остальной площади была организована Рудная партия. Правда, обе эти партии имели общую базу и общее руководство. База сложилась еще с прежних лет, когда партия только начала здесь работать. Состояла она из двух десятков балков и рубленых домиков, склада, пекарни, бани. Все эти постройки стояли на заболоченной террасе левого берега реки Ичигиннываям. Болото подпирало поселок со всех сторон, ему некуда было расти, а потому остро стоял вопрос о переносе базы на другой берег реки. Но сделать это было непросто, ведь Ичигиннываям - не ручей, а река, ширина которой достигала 30 метров.

Основными видами работ партий являлись геологические маршруты, проходка канав и магистральных траншей, а также колонковое бурение. Канавы проходились с взрывчаткой, а траншеи - бульдозерами. На флангах Аметистового участка вскрывались все новые и новые рудные жилы. К 1978 году наиболее перспективной вырисовывалась жила № 37 из 3-й, западной группы жил. Эта жила изучалась детально, и вскоре встал вопрос о поисково-оценочной стадии работ на ней с проходкой штольни (114).

Увы, для зарезки штольни партия не имела соответствующего проекта, хотя специалисты по проходке подземных выработок уже были. К тому времени закончились геологоразведочные работы на Сергеевском золоторудном месторождении, и Северо-Камчатская экспедиция, работавшая там и базировавшаяся в Первореченске, закрывалась. А потому многих ее специалистов переводили на работу в Корф, в Олюторскую экспедицию. Одним из первых перешел на новое место бывший начальник Сергеевской партии Локман Хусейнович Эркенов. У него был опыт организации проходки подземных горных выработок и колонкового бурения, до Сергеевки он работал в Якутии и на Колыме, а потому его поставили начальником производственно-технического отдела экспедиции и поручили заняться штольней на Аметистовом.

Татьяна Ивановна Ворогушина, работавшая тогда маркшейдером на подземных выработках Сергеевки, вспоминает: "Я впервые попала на Аметистовый участок в августе 1978 года, когда еще числилась в Сергеевской партии. Эркенов, уже переехавший на работу в Корф, попросил прилететь, чтобы вынести в натуру будущую штольню на Аметистовом. Я полетела. Топографическую съемку там уже сделал топоотряд партии под руководством Сосновского. Меня встретил начальник партии Евгений Стефанович Татаржицкий, поселил в балке. Вскоре мы с местным топографом Надей Жереховой начали выносить точку будущей штольни…".

А по другому проекту - Рудной партии, основные работы проводились на участке Интересном, который располагался на левобережье реки Ичигиннываям. Здесь были выявлены три группы жил и несколько отдельных жильных образований. Но золота в них практически не было. "Участок Интересный оказался не столь интересным, - говорит геолог Вениамин Петрович Зайцев, который лето 1978 года отработал начальником отряда на этом участке. - Ничего существенного выявить не удалось. Там отмечается повышенное содержание серебра, а золото очень слабенькое. Правда, есть небольшие россыпи".

В феврале 1979 года Вениамина Зайцева назначили начальником Аметистовой партии. Именно ему, а также инженеру по горным работам ПТО экспедиции Александру Александровичу Богатыреву и выпала честь зарезать первую штольню на этом месторождении. Горным мастером был Александр Сальмин. Разрешение на зарезку штольни дал под свою ответственность начальник Олюторской экспедиции (которая в это время уже именовалась Северо-Камчатской, так как включила в свой состав оставшиеся партии бывшей Северо-Камчатской ГРЭ) Юрий Павлович Рожков. Об этом говорит в своих устных воспоминаниях Л. Х. Эркенов:

"Зимой 1979 года Юрий Павлович послал меня в Сергеевку. Я привез оттуда тракторной колонной все необходимое оборудование для проходки штольни. Весной провели врезку. В плане она у нас не стояла. Это была личная воля Рожкова".

К этому времени защитили отчет по своему месторождению геологи бывшей Сергеевской партии. Это была сильная, спаянная команда специалистов - Сергей Зайцев, Виктор Хворостов, Рашид Газизов, Людмила Безрукова. Все они были молоды, но уже с опытом геологоразведочных работ на Сергеевке, а также с большим желанием продолжать работать именно на золоте. Им, как ранее Вениамину Зайцеву, предложили перейти на Аметистовый участок.

"Мне заранее удалось изучить геологические материалы по Аметистовому, - рассказывает Виктор Петрович Хворостов. - У меня появилась интуитивная уверенность в том, что это перспективный объект. Сергея Зайцева взяли на работу в Мильково, в Центрально-Камчатскую экспедицию, и я ему говорил: "Зря ты уезжаешь. Вот объект - Аметистовая. И мы его сделаем". Хотя, если честно, работы там шли ни шатко ни валко. Сколько лет уже были известны рудопроявления, а дело дальше поисков не шло. Там не было системы. Не было команды. Поэтому мы решили, что, несмотря на холодное отношение, с которым нас в Корфе принимали, мы перейдем туда и будем работать".

"С Сергеевской партии на Аметистовый брали тогда не только геологов, но и основной костяк проходчиков и буровиков, - вспоминает в свою очередь Рашид Баянович Газизов. - Нужно было переезжать жить из Первореченска в Корф, а я этот поселок сильно не любил. Когда еще был молодым специалистом, то довелось лететь из Первореченска в Петропавловск через Корф, и мне он такую тоску навеял… Иду я по центральной улице, выходит дама с помойным ведром и прямо у подъезда его выплескивает. У меня эта картина осталась в памяти на всю жизнь. Я тогда еще подумал: уж в этом поселке я ни за что жить не соглашусь. Но судьба - с 1979 по 1993 год прожил именно в Корфе. До сих пор не понимаю, зачем выбрали эту пустынную, дикую, песчаную косу для строительства поселка с населением в несколько тысяч человек? Ведь ни одного деревца, нет воды, туалеты и колодцы рядом, переливаются, ветры… А на берегу, через гавань, - поселок Тиличики, где совсем другой климат, есть вода, земля, наконец. И вот,пришлось в этом самом Корфе жить.

После написания отчета по Сергеевскому месторождению, я уехал в полугодовой отпуск, за четыре года. Вернулся на Камчатку в августе 1979 года. 20 августа вылетел на вертолете в Аметистовую партию. Прилетаем, садимся на бревенчатую площадку прямо в болоте. Неподалеку несколько перекошенных, ободранных балков. Я в костюме, с чемоданом, в ботинках. Первое желание: заскочить в вертолет и улететь обратно. Но здесь работал мой друг, однокурсник Виталий Федотов. Смотрю: бежит он к вертолету с сапогами. Я переобулся, и пошли мы с ним в его балок, где и мне предстояло поселиться. Балок назывался офицерским, в нем жили молодые ребята-геологи. Грязи в нем - несколько слоев, сроду не мыли. Но что делать… К тому же было очевидным, что Аметистовый - очень перспективный объект. И масштаб достаточно крупный, и гидротермальная проработка пород, и большое количество кварцевых жил, - все это говорило о настоящем объекте. Поэтому нужно было смириться и привыкать к новой, неустроенной жизни. Она действительно была там неустроенной. Работы велись распыленно, по нескольким проектам, менялись начальники и геологи, средства были разобщены по отдельным участкам, сроки затянуты. Много было вопросов…"

"После Сергеевской партии выбирать было не из чего, одна лишь партия работала на рудное золото - Аметистовая, - дополняет рассказ Людмила Александровна Безрукова. - Я не знала, хороший это объект или нет. В первое время, когда туда попала, мне не очень нравилось. Но не сам объект, а место. Это низкосопочник, болота, комары. Не очень хорошее место. А позже, когда перешли на разведку, появился профессиональный интерес".

"После защиты отчета по Сергеевскому я уехал в длительный отпуск. Вернулся в августе 1979 года, - о том же периоде рассказывает Виктор Хворостов. - Рашид Газизов и Люда Безрукова были уже на Аметистовом. А меня назначили туда старшим геологом вместо Тамары Ильиничны Деревянко. Я прилетел на Аметистовый в начале сентября. День был солнечный, теплый. Первое впечатление от увиденного было достаточно гнетущим. Поселочек - землянки, балки, посредине поселка, возле камералки, трактор тонул в грязи. И в географическом плане Аметистовый после Сергеевки сильно проигрывал. Там - яркая природа, лиственницы, строевой лес, много соболя, лося, в реках - рыбы. А здесь продувное место, мелкосопочник, болота вокруг.

Естественно, мне, как геологу, хотелось увидеть месторождение собственными глазами. Я изучил отчеты по нему, знал графику, живо представлял себе все месторождение. Но для меня важно увидеть объект в объеме, тогда я уже представляю его себе окончательно. Поэтому и решил пройтись по территории месторождения, сделать для себя ознакомительный маршрут. Поспрашивал, где здесь геолог Володя Лахтин, мне ответили, что он где-то на участке. Несколько дней не мог я его увидеть. Тогда решил пойти в маршрут один. Взял молоток, карту и ушел. Дни были сухие, ясные, красота кругом неописуемая. Ночевал на участке Мазуринском, а затем пошел в сторону Таловского озера. Шел по канавам. Кое-где лежали мешки с пробами, которые не были как следует оформлены. И вообще, у меня создалось впечатление, что работы ведутся совершенно не там, где нужно, поиски идут мимо.

После этого мы собрались все вместе - я, Рашид Газизов, Людмила Безрукова - разговорились о делах и планах. Нас удивляло, что партия работает на флангах, на второстепенных участках, а на самом Аметистовом работ, кроме еле живой проходки штольни, не ведется. Почему? На флангах кварц низкопродуктивный, даже визуально отличается от кварца из центральной части, где насыщенная тектоника, породы гидротермально проработаны, но работы в центре почти нет. Удивительно! Конечно, хромала дисциплина, геологи выполняли указания производственников, требующих план. Это сильно мешало".

"Мы понимали, что дальнейшая работа будет зависеть от того, какую политику начнем вести мы, геологи, - говорит Рашид Газизов. - А потому сразу взяли строгую политику, стали приучать производственников выполнять геологические программы, взяли это на свой контроль".

"Согласно имеющимся проектам, мы не могли приступить к изучению перспективного 37-го рудного тела, поэтому нужен был новый проект, а в нем - обоснование задним числом проходки имеющейся штольни и других, которые еще предстояло проходить, - продолжает Виктор Хворостов. - И мы взялись за составление такого проекта. Это были поисково-оценочные работы на южном фланге 3-й группы жил Аметистового месторождения. Срок проведения работ - с 1979 по 1981 годы".

ЯГОДКА, ЧЕМПИОН И ПРОЧИЕ…

Бывшие сергеевские геологи, прибывшие работать на Аметистовый участок, привыкли к дружному, творческому труду. Они не могли жить порознь, занимаясь каждый своим отдельным делом, своим отдельным участком, порученным именно ему. Им необходим был штаб, в котором бы кипела, варилась общая идея, заражавшая каждого, двигавшая всех без исключения сотрудников партии на интересную совместную работу. Такого штаба не было. Тогда они решили построить его.

"Надо было где-то собираться, чтобы обсуждать планы - рабочие и бытовые, - рассказывает Рашид Баянович Газизов. - И мы взялись устанавливать двадцатиместную палатку. Поставили ее на террасе реки Ичигиннываям. Освещалась палатка от генератора Ч-1, отапливалась печкой. И вот, перед самым Новым, 1980 годом, впервые партия собралась вместе. Как раз прилетел начальник экспедиции Юрий Павлович Рожков, и вечером, после рабочего дня мы собрались.

На улице стоял сильнейший мороз, а в палатке тепло, относительно уютно. Люди расселись, пригрелись, кое-кого от тепла сразу сморило. Уж на что Юрий Павлович умеет говорить, зажигать, но и он, напротив, лишь усыпил уставших рабочих. Говорил он о планах, перспективах. А когда закончил, вокруг - тишина. Юрий Павлович озирается, не поймет, в чем дело. И вдруг голос Лехи Анохина, канавщика: "Юрий Палыч, пашено будет, значит, и план дадим!". Народ сразу проснулся, загудел. Питание было самой больной темой. Как раз в стране начался период, когда стали урезать нормы питания. Раньше геологам вволю давали тушенки, сгущенки, а тут урезали настолько, что лишь проходчикам канав давали на месяц по 8 банок тушенки, остальным - почти ничего. Приходилось самим выезжать в Манилы за продуктами. Вот с этого и начался наш диалог с начальством, штаб заработал.

Конечно, большую роль в становлении объекта, да и поселка партии играли геологи. Мы являлись стержнем всей жизни там, движущей силой, вокруг нас формировался остальной коллектив. А всех нас вместе формировали обнадеживающие геологические результаты".

Да, результаты были обнадеживающими. К концу 1979 года окончательно "заиграла" жила № 37, которую назвали Чемпион.

Виктор Хворостов рассказывает: "В ноябре 1979 года я вылетел в Петропавловск, в управление, просить дополнительных денег на объект, который мы уже уверенно называли месторождением. Я специально для этого разговора с начальником управления Ремизовым подсчитал запасы по жиле Чемпион, у меня получилось 22 тонны золота. Правда, чтобы не делать эти данные совершенно секретными, я написал только 16 тонн. Показал Ремизову. Он согласился с тем, что нам необходимо финансирование увеличить.

После этого мы с Локманом Эркеновым специально летали на Агинское месторождение, чтобы познакомиться, как там ведут разведку, перенять опыт. Мне все это было очень интересно. У них я увидел буровую с П-образной мачтой, которая позволяла бурить скважины с наклоном от 70 до 45 градусов. Мы же менее 75 бурить не могли. Привезли чертежи, и Локман Эркенов в Корфе с рабочими и специалистами мехцеха сделал такую буровую. Привезли ее в Аметистовую, начали бурить в штольне. Отбурили скважины №№ 200, 201, 202, 203. Отбурили 209-ю скважину, она нам мощную жилу вскрыла, которая не увязывалась с Чемпионом, поэтому мы задали 210-ю, но она прошла мимо. Перетащили на новую точку, и тут буровая наша сгорела… Просто, горе…".

Жильная зона Чемпион представляла собой мощную стволовую жилу, локализованную в основном тектоническом нарушении участка с тем же названием. Жилу дополняла система субпараллельных и оперяющих жил и прожилков общей мощностью до 18 метров. Азимут падения жильной зоны варьировал в пределах 110-140 градусов. Рудными телами были наиболее обогащенные золото-серебряной минерализацией части этой жильной зоны, имеющие четкие геологические границы лежачего бока (115).

Штольня № 1, которая проходилась вдоль рудовмещающего разлома Чемпион по горизонту 220 метров, имела сечение 6,4 квадратных метра. Ввиду того что рудные тела имели очень сложную, изменчивую морфологию, из основной штольни через каждые 40 метров проходились рассечки средней длинной 13,8 метра, которые помогали отслеживать и опробовать жильную зону, когда она уходила в сторону от штольни.

Кроме того, прямо из штольни бурились горизонтальные скважины, которыми геологи подсекали изучаемые и новые жилы и зоны. На поверхности также шло бурение станком ЗИФ-650, смонтированным вместе с металлической мачтой на тракторных санях. По многолетней мерзлоте бурили с пневмоударником, далее переходили на обычное бурение с промывкой водой. Но больше всего в партии проходилось канав. Именно ими подсекались все новые и новые жилы.

Названия жилам и зонам давались оригинальные: Мария, Гюзель, Ягодка, Фантазия, Минская, Московская, Петровская, Изюминка.

"У нас в партии много было Петровичей, - рассказывает Виктор Петрович Хворостов, - а потому одну из жил мы назвали именем наших отцов - Петровской. Жилу Мария назвали в честь родившейся у Люды Безруковой дочери Маши. Гюзель - красивая - назвал Рашид Газизов. Жила Ягодка - это мое название. Очень красивое, ягодное место было, где я нашел впервые ее развалы. Минская - в честь того, что минское "Динамо" стало чемпионом. Изюминкой Коля Кизюлин жилу назвал. И так далее…".

Надо сказать, что в 1980 году геологи Аметистовой во главе с Виктором Хворостовым уже вполне изучили месторождение и закономерности залеганий и морфологии жил и рудных тел. Это позволило им составить математический макет месторождения, при помощи которого они сначала теоретически находили новые тела, а затем подтверждали умозрительные, просчитанные находки на месте.

"Мы видели все месторождение в объеме, - говорит по этому поводу Виктор Хворостов. - Вот Чемпион, далее допрогнозировали Ичигинскую, которая на берег реки Ичигиннываям выходила. Потом она оказалась разбитой кулисами. Там были разные тела, но мы соединили их в одно и не ошиблись. Мы видели, что послерудная тектоника их сместила, но мы уже могли просчитать, куда сместила и насколько. Уже в 1980 году мы точно знали, где необходимо зарезать штольню № 3 по Ичигинской жиле на горизонте 110 метров, и штольню № 2 по жиле Фантазия. Кстати, эту жилу мы вывели, что называется, на кончике пера. И назвали ее так, потому что сначала нафантазировали, а затем точно в этом месте нашли. Я сам давал телеграмму геологу Володе Лахтину продлить канаву № 25 на юг, так как там должна быть трехметровая жила. Володя продлил, и точно - вскрыл трехметровую жилу. Модель сработала".

Но модель - моделью, да не все просчитывалось, как на школьной доске. Геологической, черновой работы было больше. Ею занимались геологи Рашид Газизов, Людмила Безрукова, Раиса Фахреева, Владимир Лахтин. Вот что писал об этой работе Владимир Лахтин:

Где ты, жила? Кроха - жила.
Дух ли ты? Ответ - могила.
Бьем канавы вдоль и рядом,
А она виляет задом.

Надо сказать, что Владимир Лахтин написал очень интересные стихи, ярко и необычно иллюстрирующие жизнь коллектива Аметистовой партии того периода. Я не могу удержаться, чтобы не привести здесь одно из них под названием "Аметистовино", предваренное следующим посвящением: "Зимующие геологи геологам перелетным посвящают".

- Ты помнишь, дядя, лета время?
В тепле, цветах, как сад Эдема,
Грибные спели здесь места…

- М-да… Планы строили большие,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помним - мама мия! -
О днях строительства моста.

Кишел геолог тут по сопкам.
И даже в отпуск - боком, боком -
Он незаметно уходил.
Хватало нас. Тем паче, старший
Был запевалой в летнем марше.
Как славно! Вот бы так и дальше…
Но с холодами тух и пыл.

Увы, на зимние квартиры
Убрались геокомандиры,
А вслед кто мельче - прыг да скок…
Прикинул я: да, будет туго,
Опять она - верна ж, подруга -
Как бы во мне взрыдала вьюга,
Мертвя в помойках жизни сок.

Да, были люди в пору ягод.
Тогда не знал геолог тягот.
Э-эх, кто зимовщика поймет?
Плохая нам досталась доля:
Немногие остались в поле…
Не будь рубля и долга воля,
Мы наплевали б на отчет.

Канавщик - он вскормлен на воле.
И вот нашли большое поле,
Чтоб разгуляться мог он тут.
На воле мерзнет Соловейчик -
Раба "тельца" и жрица печек.
О-о, во Вселенной человечек,
Вруби! Коварен этот "Спрут".

Другим - не жизнь полусиделки
Ввиду технической безделки:
Полуработа, полусон…
И вот, о батюшки, свершилось,
Мехрота белкой закрутилась.
Бежали. Ватники не в милость -
Когда рысишь - поверх кальсон.

Мы с кашлем цугом пёрли лямку:
Шевченко - влево жилу-хамку,
Я - вправо, в каске набекрень.
Потом остался друг морозко
И зависть на дрова у Ёськи…
И вот сошедшего с авоськой
На снег Рашида пала тень.

И молвил он, уткнувшись яро
В фундамент корфских циркуляров:
- Ребята, в бой! Горит этап!
Так двинем фронт! Он здесь обширен!
Да будет штагой окостылен,
Продуктом мозговых извилин,
С осадой флангов и на храп!

Во все концы он заструился,
Как дымом пахнущая гильза,
Вбивая тут же вновь патрон:
На буровую, на канавы,
На штольню… Выбран без канклава
Миссией духа. Браво, браво!
Сползал начищенный погон.

Нинон была с рожденья хватом:
Слуга ветрам и мать кудлатым.
И вот - она на буровой.
От мерзлой тверди руки зябнут,
И Бог, и черт не раз помянут.
Спешит. Пурга кидает в аут.
"До штольни! До передовой!"

Вам не желал б такой юдоли:
Взбесилось мартовское поле,
И загнусил ползучий снег.
На дровнях мы путем корявым,
Прикрыты парусом дырявым
(А холод тело жмет удавом)
Катили к штольне час, как век.

А в овдовевшей камералке
Емели нет - и дров ни палки
Нельзя урвать в игре дилемм.
Ведь вот опять же заковыка,
Хоть шапку мни, как забулдыга,
Черт же один - зараз два фига.
То - начдвора и глух и нем.

В балке ж - развертки карт бодало.
То - брызжет жеваное сало
От любопытного жильца.
Скучали гости как попало,
Гремифасоль Ля Си визжало,
Глаза слипалися устало,
Работе не было конца.

Да, шлялось лето в хмеле ягод.
Тогда не знал геолог тягот.
Э-эх, кто зимовщика поймет?
Плохая нам досталась доля:
Немногие остались в поле,
Не будь рубля и долга воля,
Мы наплевали б на отчет.

Конечно, стихотворение написано с юмором, в виде зарисовки с натуры, но зримо отражает будни и работу аметистовцев в зимнее время. Кто смог - вылетел в Корф, а то и подалее, а те, кто остался на участке, вынуждены работать за всех, "гнать этап", ловить в канавах и скважинах жилы и руды. И при этом не тужить, относиться к жизни с юмором.

Что касается строительства моста, о котором сказано в самом начале стихотворения, то оно было отдельной, многолетней эпопеей Аметистовой партии. Дважды строился мост через реку Ичигиннываям, и оба раза по весне его сносило. Наконец, за дело взялся Локман Хусейнович Эркенов. Будучи в Петропавловске, он попросил главного инженера объединения "Камчатгеология" Валерия Петровича Маргулиса найти ему литературу по мостостроению. Вскоре тот нашел хорошую книжицу с чертежами и расчетами и послал ее в Корф. Эркенов выбрал подходящий вариант, сделал расчет. После этого сам руководил строительством. Мост получился на славу, Эркенов переходил по нему реку и через двенадцать лет после строительства.

Подводя итог главе, надо сказать, что геологическая служба на Аметистовом месторождении была отлажена благодаря энтузиазму и любви к своему делу геологов партии. После этого началось движение к улучшению организации труда и технологий на бурении скважин и проходке подземных горных выработок.