Глава 17. Гермиона, Невилл, Рон, Драко и Парвати: надо рисковать, или нет? Джинни Уизли: надо

Утром Джек Торренс забежал в сарай на пяток минут, принес воду и привел еще пару овец.

— Надеюсь, вы их ничем не заразите, — буркнул он сердито и покинул сарай.

После импровизированного завтрака и легкой зарядки, с инициативы Гермионы выполненной ими в течение получаса, девушка села на табуретку, строго сведя брови, и заявила:

— Постарайся не мешать мне, Невилл. Я буду искать выход из создавшегося положения.

И она замерла, глядя в одну точку на бревенчатой стене.

Невилл послушно достал свои листочки с таблицами и принялся их изучать.

Ближе к вечеру Джек Торренс принес хлеб и воду и привел еще одну овцу.

Внимательно осмотрев одну из животин, приведенных вчера, он поцокал языком и отогнал ее к дальней стене сарая.

Через некоторое время он вернулся, вытирая руки о белую тряпицу, а овца осталась в темном углу с двумя новорожденными ягнятами.

— Ну, вот, Белла, справилась, — довольно сказал он, нежно поглаживая раздувшийся бок крупной белоснежной овечки, — теперь очередь за тобой, моя королева. Смотри, мы все ждем принца. Или принцессу. А вы, — злобно посмотрел он в сторону Гермионы и Невилла, чтобы и не дышали сюда!

— Какой заботливый хозяин, — хмыкнула Гермиона, — и как неблагоразумно поступает, опрометчиво оставив нас в одном помещении с его драгоценными овцами!

Она достала пару бутербродов и поделилась с Невиллом.

— Если бы я не была такая запасливая, сидели бы на той пище, которую он отрывает нам от сердца.

— А хлеб у него ничего, — сказал Невилл, разжевывая корочку. — Теперь с тобой можно разговаривать?

— Еще как! — почти весело откликнулась девушка. — Наш негостеприимный хозяин только что подсказал мне отличное решение. Но ему бы оно не понравилось. Хочешь, расскажу?

Невилл кивнул с любопытством.

Он вообще не выглядел сильно расстроенным, Гермиона решила, что он уверен в их скором вызволении.

— Я сидела и думала, что мы с тобой можем сделать без палочек. Нападать на этого ненормального с голыми руками — от этого я отказалась сразу же. Несерьезно. И не в нашем с тобой стиле. Не обижайся, но уверена, что он легко одолеет нас в этом случае. Без магии, пусть даже самой простой нам не справиться. Еще можно бы было попробовать обмануть его, но меня он не слушает, а ты, как я убедилась вчера, актер уж совсем никудышный.

— Ничего бы не изменилось, даже будь я суперизворотливым притворой, — возразил ей Невилл. — Сомневаюсь, что его вообще может убедить нормальный человек.

— Поэтому мы не будем пытаться провести его. Мы используем другую возможность. Раз нам нужна магия, мы попробуем ее добыть. Чтобы извлечь волшебство, вспоминаем основы трансфигурации, надо или воспользоваться волшебной палочкой, действующей за счет какого-либо магического существа, либо что-то разрушить. И получить магию в свое распоряжение.

— Но, — робко возразил Невилл, — если бы мы могли что-нибудь разрушить, мы бы разрушили стену и выбрались на волю.

— Это и есть наша цель, Невилл! Разрушить стену и выйти наружу. Но магия нужна нам для того, чтобы сделать это! Под рукой нет ни феникса, ни дракона, ни единорога, ни вейлы. Эти магические существа могут дать нам воспользоваться их магией через волос, перо или другую частицу. Но через что можно передать магию колдуну от других существ?

— Не знаю...

— Кровь! Кровь, Невилл, вот, что одно живое существо может взять у другого и воспользоваться его силой!

— Чью кровь ты имеешь в виду, Гермиона? — хрипло спросил Невилл. — Мою? Это же черная магия, я и не знал, что ты знакома с темными искусствами.

Гермиона показала на овечек.

— Овцы тоже имеют отношение к магии. Только очень посредственное. Тебе на шею надели ошейник из овечьей шерсти. Овечья шерсть широко используется не только темными колдунами при приготовлении угнетающих зелий и произнесении обездвиживающих заклинаний. Ее часто используют целители при лечении ран, нанесенных магическими предметами или волшебными тварями. А что может быть лучше пледа из овечьей шерсти для восстановления сил? Овцами нельзя пренебрегать, это тоже волшебные твари. Пусть даже и в меньшей степени. А знаешь, из кого можно извлечь больше магии, чем из овцы?

— Нет. Возможно... Из барана?

Девушка торжествующе засмеялась.

— Не угадал. Из ягненка. Из новорожденного ягненка. Он вдвойне полезен для грамотного колдуна.

— Ягненок? — недоверчиво переспросил Невилл. — Ты хочешь убить ягненка и провести обряд, используя его кровь?

Гермиона молчала, ее глаза блестели в предвкушении избавления.

— Но они такие симпатичные... Мне их жалко.

— Не хнычь. Ты же любишь пирог с телятиной? А теленок, поверь мне, гораздо более симпатичен. У него большие умные глаза, он доверчиво на всех смотрит, может ткнуться в тебя мокрым носом. Телята любят, чтобы им почесали лобик в том месте, где у него могут прорезаться рожки. Но они никогда не прорежутся, потому что бедный теленок пойдет всеми своими частями в дело. И мясо, и внутренности, и кожа.

— Довольно! — взмолился Невилл. — Я больше не прикоснусь к твоим бутербродам.

Гермиона поняла, что немного переборщила. Но идея, посетившая ее голову, придала такое вдохновение, что так сильно захотелось пошутить над кем-нибудь. А рядом только Невилл Лонгботтом.

— Успокойся, Невилл. Если ты не заметил еще, то бутерброды были с тунцом.

— Сразу стало легче. Но ты же говорила, что главное в овце — это шерсть. Можно обойтись без кровавого жертвоприношения.

— Ты забываешь две вещи, — хладнокровно сказала Гермиона. — У новорожденного ягненка и шерсти толком нет. Как мы ее получим? Кроме того, мы не можем подобраться к ним, между нами и овцами решетка.

Невилл облегченно вздохнул. Гермиона опять почувствовала необъяснимое раздражение от его присутствия. Ягненка он пожалел! Поэтому будет сидеть и ждать волшебного избавления. Как всегда. Ни малейшей попытки самому решить свои проблемы.

— Не надейся, Невилл, — злорадно заявила Гермиона. — Я знаю, как добраться до ягненка. Но боюсь, что придется подождать до завтрашнего утра. Пока не придет Джек. И пока не появится новый ягненок. Наследный принц его мохнатого стада. Если он также блюдет чистоту породы у своих овец, как следит за чистотой крови у магов, то это будет настоящий Король баранов. И скрытой в его жилах магии хватит для нашего спасения.

— Мне все равно будет его жалко, — упрямо сказал Невилл. — Это выглядит как... Месть за наше бессилие перед темными магами. А мстим мы беззащитному существу.

— Забудь об этом. Лучше послушай, как я собираюсь действовать.

Невилл демонстративно отвернулся.

— Поступай как хочешь, Гермиона. Но знай, я всегда восхищался тобой и Гарри. Вы казались мне образцами благородства и чести. Я восхищался вашей храбростью и отвагой, я все уши бабушке про вас прожужжал... А Гарри меня использовал, чтобы сдать курсовую... Я все еще люблю его, но понимаю, что он далеко не идеален. А ты, Гермиона... Всегда готова прийти на помощь, решительная, умная. Вы спасли нас с Джинни в прошлом году, я никогда этого не забуду. Но сейчас я не могу тебя понять, извини. Ради оценки... Нет, тебе и оценка уже не нужна. Просто для того, чтобы доказать всем свое превосходство в колдовстве, что ты самая умная и эрудированная, ты собираешься прибегнуть к запрещенной черной магии? Вместо того, чтобы пару дней подождать. Делай, что хочешь.

Гермиона и сама уже собиралась объяснить ему все, хотела даже намекнуть, что их задание имеет более благородную цель, чем просто получение зачета... Но его несвоевременное нытье окончательно разозлило ее, и она сказала совсем другое:

— Правильно, пожалей ягненка. Мне тоже было жалко папашу Гойла, когда я сбила его с ног, прорываясь к вам с Джинни. А Рон рыдал, отбиваясь от Крабба и Нотта. Сейчас мы будем покорно ждать своей участи, пока он не захочет покончить с нами. Или пока его хозяин не соберет свое тело из тысяч молекул. Так? Но ты учти, что на наши поиски Дамблдор пошлет спасательный отряд только послезавтра, а Джек Торренс может догадаться, что я — колдунья, в любой момент. А убить меня ему много времени не понадобится.

Невилл поднял на нее изумленный взгляд и пробормотал:

— Прости, я не подумал как-то. Как же... Он не посмеет. Он же не принадлежит к Упивающимся, он знал молодого Тома Риддля? Его планы — просто мечты, его вера в Сама-Понимаешь-Кого — просто наивная вера. Он даже не знает, что произошло с его хозяином за время их разлуки, как он окончательно превратился из просто не очень щепетильного колдуна в то чудовище, которое мы все боимся. Но раз ты так боишься этого Торренса, то попробуй убежать.

«Да, именно боюсь. И подозреваю, что кое-кого он уже убил. И это мог быть чистокровный маг. Дамблдор рассчитал все правильно».

Они пожелали друг другу спокойной ночи и попробовали уснуть.

Гермиона немного мысленно поболтала с Драко, с Роном и Гарри... Даже с Джинни. Ей сейчас тоже нелегко. Невилл все никак не мог успокоиться после их разговора и ворочался бесконечно с одного бока на другой до тех пор, пока Гермиона ни попросила его не будить всех блох, живущих в этом сене. Тогда он тихонечко достал из кармана собранные растения и разложил их расправленными на краю своей мантии.

Засыпая, девушка слышала его бормотание на тему собственной никчемности. Его урожай годился только в качестве размягчающих припарок на мозоли или на приготовление противогномьей микстуры. Но никак не на проведение военных действий.

********

За завтраком в четверг Лаванда с Дином азартно спорили друг с другом на карточки из шоколадных лягушек: сколько баллов потеряет сегодня Хаффлпафф. Поводом для этого стало утреннее появление Джинни в Большом зале, сопровождающееся вычетом пяти баллов с двух второкурсников за то, что они не пропустили Джинни Уизли в дверях. А потом кто-то из хаффлпаффцев оскорбил ее излишне любопытным разглядыванием… А потом левый край стола Хаффлпафф слишком сильно шумел…

Профессор Спраут недоуменно следила за топазами, перемещающимися из нижней чаши песочных часов Хаффлпаффа в верхнюю. Дин показал на нее Лаванде и предположил, что она проиграет: не позволит декан Хаффлпаффа временной старосте Гриффиндора испортить их суммарные показатели. Но профессор Спраут, украдкой оглядевшая стол преподавателей и всех старост, видимо, поняла, чья это заслуга, и спокойно продолжила трапезу. Кроме нее проделки Джинни заметил только Снейп, но он только злорадно ухмыльнулся.

Улучив перерыв в активных действиях разошедшейся Джинни, Дин попытался урезонить ее.

— Не кажется ли тебе, что это очень по-детски? — спросил он, преследуя свои цели: ему хотелось выиграть спор у Лаванды и обезопасить Джинни от будущей расправы. Ведь Гермиона когда-нибудь приступит вновь к своим обязанностям?

— Уже кажется, — призналась Джинни, задетая выражением Дина «по-детски». — Но я не могу остановиться, как подумаю, что они сделали с Симусом… Но ты прав. Напишу Фреду и Джорджу, пусть пришлют мне что-нибудь из взрослого арсенала.

******

— Кошмар! — сказал Драко. — Я, конечно, всегда старался держаться подальше от твоей семейки, Уизли, даже Поттера предупреждал, что вы — неподходящая компания для приличного мага... Но чтобы настолько! Как же вы довели этого милого Вафулу, что он решился на преступление!? Ай-яй-яй...

Рон пошире расстегнул воротник рубашки и потер шею, будто ему внезапно стало душно.

— Да, мой отец был в Ордене Феникса... Но тайно... А если он помешал этим господам по официальной линии... Значит, они незаконно использовали магию против магглов, и эти факты были зафиксированы. Вполне возможно... Да, Малфой, если бы мне кто раньше сказал, что ярый сторонник Вольдеморта открыто ненавидит твоего папашу, я бы не поверил. Какие же вы, Малфои, жлобы и жмоты... Почему не дали ему денег на новые метлы?

— С какой это стати? — гордо вскинулся Драко. — Слышал же, что он сказал? Малфои не подают нищим. Так можно вообще без состояния остаться.

— Я и смотрю, — съехидничал Рон, — Малфои без состояния не остались. Кроме одного из них, который вообще ничего не получит.

— Гермиона все выболтала? — хмуро осведомился Драко. — Тебе-то что до этого? Вас, Уизли, вообще — целое стадо, а делить будете только вашу лачугу.

— Наш дом не лачуга! И в нем всегда будет место для любого Уизли и того, кто является нам другом!

Рон замолчал, внезапно вспомнив про Перси. Вернется ли он к родителям? Посетит ли хоть одно семейное торжество? И будут ли они сами в курсе его жизни, если Перси поссорится еще и с Джинни?

Ругаться им вдруг расхотелось. Нависшая над ними опасность, еще не вполне осознанная, но уже ощущаемая, немного притупляла чувства взаимной обиды.

Рон и Драко одновременно повернулись к Парвати.

— Просто удивительно, — протянул Драко, — почему он ничего не припомнил про твоего отца?

— Да, Парвати, как-то странно, ты вроде оказалась с нами не случайно, тебя твой шар привел, а мистер Вафф, которому англичане чем-то насолили, про твоих родственников даже не обмолвился?

Парвати спокойно пожала плечами.

— Мой отец — обыкновенный Целитель, он никому не причинял зла. Для него все одинаково равны: и темные колдуны, и борцы с ними... Наверное, если бы раненный Сами-Знаете-Кто постучался к нам в дом поздним вечером, папа впустил бы его и оказал помощь. Несмотря на то, что в прошлом году он едва не убил его дочь.

Сердце Рона болезненно сжалось, он вспомнил, как отчаянно пытались спастись девчонки во время той драки… И как им невероятно повезло... А ведь Парвати, Лаванда, Дин и Симус не знали, на что идут, и с чем им придется столкнуться. До прошлого года Вольдеморт был для них только старой ночной страшилкой, выдумкой несчастного Гарри и полоумного старика Дамблдора.

— Извини, Парвати, — сказал он. — Похоже на то, что тебе действительно, просто не повезло.

— Нет уж, нет уж! — воспротивился Драко.— Раз уж ее в лапы к Вафуле привел Шар, это не случайное совпадение! Наверняка, твой отец, Патил, тоже был на том матче и констатировал травмы, нанесенные местными игроками англичанам. В результате их удаляли с игры, а квоффлы не засчитывали. И Вафф поймал снитч, оставшись на поле только со своим вратарем. А наших к тому времени уже всех вынесли...

— Вполне возможно, — ответила Парвати. — Мой папа любит квиддич, и он вполне мог оказаться на матче. И, конечно, раненому спортсмену он бы никогда не разрешил продолжить игру. Если потасовка была жестокой, то...

— А почему он тогда ничего тебе не припомнил? — не унимался Драко.

— Наверное, потому, что у меня в семье нет особых примет: рыжей шевелюры или длинных белых волос.

Рон внимательно посмотрел на роскошные черные косы Парвати и согласился.

— Да, по этой примете тебя не узнаешь. Я ввидел твоих родителей в Косом переулке, по-моему твой папа несколько... — он замялся.

— Немного лысоват и седоват, — помогла ему Парвати.

— Но по каким причинам Вафула взъелся на нас, это одно дело, а вот как нам теперь выкручиваться?

Драко молча развернулся и попробовал удалиться тем путем, которым они пришли.

Рон посмотрел на звезды.

— Засекаем время, — предложил Рон. — Даю Малфою столько времени, сколько нужно Луне, чтобы скрыться за вон тем деревом.

Парвати посмотрела на свой холодный непрозрачный шар и согласилась.

— Я ничего не могу предсказать, будем надеяться на твою интуицию.

Через десять минут Драко появился между теми же самыми двумя деревьями, между которыми прошел, уходя.

— Интересные ощущения, — поделился он с Роном и Парвати своими впечатлениями. — Вроде как идешь вперед и возвращаешься обратно, но не по кругу, а прямо. Вы знаете как эта штука работает?

— Гермиона когда-то рассказывала про заклинания непроходимости. Но я ее не слушал, наверное, трактат для Снейпа писал, — сказал Рон. — Наш Запретный Лес такими же ограничен. Они, насколько я помню, не снимаются без ведома того, кто их сотворил. То есть, если они наберут денег для своей команды, то могут рассекретить стадион. Но от нас к тому времени может уже ничего не остаться. Но если кому-либо удается преодолеть барьер или найти то, что за таким заклинанием спрятано, то это можно сделать еще раз. Он же сам подсказал нам дорогу? Вот мы и сумели найти стадион. Поэтому он и не отпустил Парвати, если он ее выведет, то она сможет ходить туда-сюда и вытащить нас.

— А что он там бормотал про анимагов?

— Он сказал, что ты просто исчезнешь, Малфой, — охотно пояснил Рон, срывая какой-то ядовито-желтый фрукт с волосатой кожицей и пробуя его на вкус, а мы с Парвати еще немного поживем в животном виде.

— А уйти в животном виде вы не сможете?

— Может быть... Или мы уйдем, а обратно превратиться в людей не сумеем. Или... В общем, я не помню точно, в чем загвоздка, Гермиониным высказываниям я плохо вникал, но какие-то неприятности будут.

— И даже не попробуете? — лениво переспросил Драко, зевая и срывая такой же фрукт.

Рон повернулся к Парвати:

— Рискнем?

Девушка кивнула и встала.

— У нас ведь есть несколько дней? И мы не можем просто так сдаться.

— Подождите! — остановил их Драко. — А вдруг вы так и останетесь зверюшками? А я придумаю, как нам спастись? Буду убегать с двумя ласками на плечах?

— Я превращаюсь в мангуста, — обиженно сказала Парвати.

— Я ни разу не видел такого зверя, но сомневаюсь, что неделю, или сколько там я смогу прожить, пусть месяц, но мне удастся с вами общаться. А одному здесь довольно скучно.

— Зато втроем — веселье! Можно играть в квиддич с фруктами! — А есть еще веселые занятия...

— Лучше помолчи, Малфой, здесь девушка! И не ной, мы должны попробовать.

Драко еще не успел доесть мерзкий фрукт, а перед ним уже сидели две зверюшки с острыми мордочками. Рыжая ласка и серовато-коричневый мангуст.

— Патил, а ты гораздо симпатичнее Уизли и в таком виде, — сказал Драко.

Ласка исчезла в густой траве, а мангуст присел на задние лапки и внимательно посмотрел вначале на Драко, а потом на хрустальный шар.

— Да не возьмет его никто, не волнуйся, я прослежу!

Мангуст исчез между деревьями, а Драко попытался устроиться на ночлег. Он натянул мантию между ветками, скрюченными наподобие кресла, и улегся в этот импровизированный гамак.

Вскоре с противоположной стороны поляны показался мангуст. Зверек чихнул и превратился в Парвати.

Девушка поправила волосы и схватила свой шар.

— Опять ничего не видно! — она с досадой встряхнула шар.

— А ты хочешь, чтобы он заменял тебе свежую прессу и вовремя сообщал все новости? — спросил у нее Драко, глядя на звезды. — Радуйся, что опять стала человеком. От того, чем ты была минуту назад, по-моему, никакого толка. Ни крыльев, ни зубов, ни когтей. Совершенно бесполезный дар эта ваша анимагия.

— Зато я змей не боюсь.

— Да их здесь и нет!

Парвати вдруг начала встревожено вертеться.

— А Рон еще не вернулся?

Драко слегка прищурился.

— Вон он, ковыляет в траве, сейчас как раз в полосе света, — сказал он, позевывая.

Маленькая ласка, действительно, носилась по старому квиддичному полю, время от времени вставая на задние лапки и принюхиваясь. Иногда она пыталась выбежать за пределы поля и исчезала в темноте...

Но тут же возвращалась обратно.

Рон долго не сдавался, но и он, в конце концов, утомился и отказался от этого занятия. К тому времени уже Парвати «свила» себе гнездо наподобие Малфоевского и сладко задремала.

Рон грустно посмотрел на своих устроившихся на ночлег спутников и накрыл Парвати своей мантией.

— Храбрая девушка, — печально сказал он, просто ложась на траву под деревьями — ввязалась в такую передрягу, имея на вооружении только стеклянную бусину.

— Так ты тоже не веришь, что она может видеть что-нибудь полезное? — раздался сверху ехидный голос Драко. Он перевернулся на бок в своем гамаке и, слегка покачиваясь, поглядывал вниз.

— Не спится, Малфой? — тихо буркнул Рон. — Отстань от нее, вдруг она настоящая ясновидящая?

— Ясновидения не бывает, я точно знаю. Но про это знаем только мы в Слизерине. Никогда настоящий маг не будет надеяться на удачу, эмоции и чувства. А видение будущего или ответов на вопросы проявляется очень редко. И может иметь великое множество толкований. Будущее можно просчитать и предсказать, если есть достаточное количество фактов и способы влияния на мысли и действия людей. Но не с помощью бездушных предметов!

— Я не буду спорить с тобой, Малфой, — сонно ответил Рон, — хотя бы потому, что знаю лишь одно сбывшееся предсказание, сделанное Трелони. А уж верить в пророчества кентавров может только слабоумный. А если Парвати — особо одаренная? Ведь ее Шар на самом деле светится и что-то показывает...

— Нам на самом деле грозит смерть? — внезапно спросил Драко.

— Тише ты! — цыкнул на него Рон и кивнул в сторону Парвати, — разбудишь и испугаешь ее...

— Ну, так все же? — спросил Драко совсем тихо, решив не сообщать Рону, что ему сверху видно, насколько искусно Парвати изображает крепкий безмятежный сон. — Если наши дела настолько плохи, мы имеем право знать, с чем столкнулись? Или так и умрем в неведении?

— Я знаю ненамного больше тебя, — отмахнулся Рон. — И мне очень жаль, что так все получилось. Мы сгинем тут... И не поможем Гермионе и Гарри. Если здесь все такие гостеприимные, то им тоже не поздоровилось. И я не знаю ничего такого, что помогло бы нам.

— А если я скажу тебе про состояние Гермионы, ты будешь разговорчивее?

— Ты можешь что-то про нее сказать? — оживился Рон. — У тебя есть какой-то способ связи с ней?

Парвати заворочалась, и Рон замолчал. Постепенно освещение стадиона становилось все тусклее и тусклее, погружая их в темноту.

— Я знаю, что она в порядке, ничем не болеет и не очень сильно расстроена. Но и ликования не испытывает.

— Это хорошо... А Гарри с ней?

— Ты на самом деле думаешь, что я в курсе душевного и физического состояния Поттера? — фыркнул Драко.

— Да, конечно... Ты напоил ее чем-нибудь во время последней встречи?

— Нет, я подарил ей кольцо. Могу я подарить кольцо своей девушке, или это запрещено, если ее охраняют храбрые Поттер и Уизли?

— Смотря, какое кольцо. А вдруг ты его отравил?

— Да, на случай, если с ней что-нибудь случится, чтобы долго не мучалась, — разозлился Драко. — Не бойся, оно безопасное. В отличие от того дела, в которое вы ее все втравили... Если я правильно понял, она должна была идти по старым следам Сам-Знаешь-Кого?

— Боишься назвать его имя?

— Вот еще! Но я не могу называть его Темным Лордом, потому что не служу ему, и не могу назвать его Риддлем, потому что его давно нет. И не буду произносить те звуки, которыми он себя называет, потому что здесь темно и страшно, а в темноте имена имеют свойства заклинаний!

— Вот я и говорю, что боишься!

— Да ну тебя... А мой отец во всем этом замешан?

— Понятия не имею. Жизнь была бы гораздо лучше, если бы вас обоих не было.

— Грубиян ты, Уизли, вот я же не говорю, что вы мне жить мешаете. Наоборот, вы просто украшаете серую жизнь в Хогвартсе своими рыжими головами.

— У меня есть все основания честно и откровенно ненавидеть вас, — произнес Рон. — Когда я вижу тебя, то вспоминаю, что пришлось пережить многим хорошим людям из-за Люциуса Малфоя. А некоторым пережить не удалось. Считаешь, такое можно забыть и простить?

— И ты можешь поступить со мной так, как этот Вафула, только потому, что я похож на него?

— Ты не просто похож на него внешне, ты его сын, ты воспитан им, ты до недавнего времени был готов перенять все его дела, идеи и состояние! И пойти по проторенной им дорожке!

— Но все-таки, я — не он. Зовут меня Драко, а не Люциус, и я лично ничего еще никому не сделал, ни плохого, ни хорошего. Готов ты убить меня, как Вафула, только за то, что я такой, какой есть?

— Я не убийца.

— Он тоже. Тебе же объяснили, что благородные принципы не позволяют ему убивать нас? Так что?

Рон задумался. Драко уже показалось, что он заснул, но Рон все-таки ответил ему, испытвая страное чувство: смесь смущения, отвращения, недоумения, раздражения и неловкости.

— Я бы может и смирился с твоим существованием, и простил тебя, как это сделал Гарри... Но человек не может измениться мгновенно, если ему не стерли полностью память. Мой брат Перси тоже открещивается от нашей семьи, но это не значит, что он увлечется темными искусствами. Ты отказываешься от своего отца, потому что он первым отказался от тебя? И лишил тебя наследства? Или тебя внезапно протрезвило зелье Гермионы, и ты решил сменить образ жизни и мышления? Я не желаю тебе зла, но не проси у меня безграничного доверия. Я все равно не расскажу тебе полностью, куда и зачем отправилась Гермиона.

— Ну, и не надо. Я и без этого знания сольюсь с местным газоном. А ты превратишься в ласку, будешь ловить мышей и хранить свои секреты.