Смерть Василия Буслаева

Под славным великим Новым-городом,

По славному озеру по Ильменю

Плавает, поплавает сер селезень,

Как бы ярый гоголь поныривает;

А плавает, поплавает червлен корабль

Как бы молода Василья Буслаевича,

А и молода Василья со его дружиною хороброю.

Тридцать удалых молодцов:

Костя Никитин корму держит,

Маленький Потаня на носу стоит,

А Василий-то по кораблю похаживает,

Таковы слова поговаривает:

«Свет моя дружина хоробрая,

Тридцать удалых добрых молодцов!

Ставьте корабль поперек Ильменя,

Приставайте, молодцы, ко Нову-городу».

А и тычками к берегу притыкалися,

Сходни бросали на крутой бережок.

Походил тут Василий ко своему он двору,

И за ним идет дружинушка хоробрая;

Только караулы оставили.»

Приходит Василий Буслаевич

Ко своей сударыне матушке,

Матерой вдове Амельфе Тимофеевне.

Как вьюн, около нее увивается,

Просит благословение великое:

«А свет ты, моя сударыня матушка,

Матера вдова Амельфа Тимофеевна!

Дай мне благословение великое –

Идти мне, Василью, в Ерусалим-град

Со всею дружиною хороброю,

Мне-ка Господу помолитися,

Во Ердане-реке искупатися».

Что взговорит матера вдова

Матера Амельфа Тимофеевна:

«Гой еси ты, мое чадо милое,

Молодой Василий Буслаевич!

То коли ты пойдешь на добрые дела,

Тебе дам благословение великое;

То коли ты, дитя, на разбой пойдешь,

И не дам благословения великого,

А и не носи Василья сыра земля».

Камень от огня разгорается,

А булат от жару растопляется,

Материнское сердце распускается;

И дает она много свинца, пороха,

И дает Василью запасы хлебные,

И дает оружье долгомерное:

«Побереги ты, Василий, буйну голову свою!»

Скоро молодцы собираются

И с матерой вдовой прощаются.

Приходили они на червлен корабль,

Подымали тонки парусы полотняные,

Побежали по озеру Ильменю;

Бегут они уж сутки, другие,

А бегут уже неделю, другую,

Навстречу им гости-корабельщики:

«Здравствуй, Василий Буслаевич!

Куда, молодец, поизволил погулять?»

Отвечает Василий Буслаевич:

«Гой еси вы, гости-корабельщики!

А скажите вы, молодцы, мне прямого пути

Ко святому граду Ерусалиму».

Отвечают ему гости-корабельщики:

«А и гой еси, Василий Буслаевич!

Прямым путем в Ерусалим-град

Бежать семь недель,

А окольной дорогой полтора года.

На славном море Каспийскоем,

На том острове на Куминскоем,

Стоит застава крепкая,

Стоят казаки-разбойники,

Не много, не мало их — три тысячи,

Грабят бусы-галеры,

Разбивают червлены корабли».

Говорит тут Василий Буслаевич:

«А не верую я, Васенька, ни в сон, ни в чох,

А я верую в свой червленый вяз;

А бежим-ка мы, ребята, прямым путем».

И завидел Василий гору высокую,

Приставал скоро ко крутому берегу,

Выходил Василий сын Буслаевич

На ту ли гору Сорочинскую,

А за ним летит дружина хоробрая.

Будет Василий в полугоре,

Тут лежит пуста голова,

Пуста голова, человечья кость,

Пнул Василий ту голову с дороги прочь;

Провещится пуста голова человеческая:

«Гой еси ты, Василий Буслаевич!

Ты к чему меня, голову, побрасываешь?

Я, молодец, не хуже тебя был;

Умею я, молодец, валятися;

А на той горе Сорочинской-то,

Где лежит пуста голова,

Пуста голова молодецкая,

И лежать будет голове Васильевой».

Плюнул Василий, прочь пошел:

«Али, голова, в тебе враг говорит,

Али нечистый дух!»

Пошел на гору высокую,

На самой сопке тут камень стоит,

В вышину три сажени печатные,

В долину три аршина с четвертью;

И в том-то подпись подписана:

«А кто-де у каменя станет тешиться,

А и тешиться, забавлятися,

Вдоль скакать по каменю,

Сломит свою буйну голову».

Василий тому не верует,

Приходил со дружиною хороброю;

Стали молодцы забавлятися,

Поперек того каменя поскакивати,

А вдоль-то его не смеют скакать.

Пошли со горы Сорочинской-то,

Сходят они на червлен корабль,

Подымали тонки парусы полотняны,

Побежали по морю Каспийскому

На ту на заставу корабельную,

Где стоят казаки-разбойники —

На пристани их стоят сто человек.

А и молодой Василий на пристань стал;

Сходни бросали на крут бережок,

И вскочил-то Василий на крут бережок,

Червленым вязом подпирается.

Тут караульщики, удалы добры молодцы,

Все на карауле испугалися;

Много его не дожидалися,

Побежали с пристани корабельной-то

К тем атаманам казачиим.

Атаманы сидят, тому дивуются,

Сами говорят таковы слова:

«Стоим мы на острове тридцать лет,

Не видали страху великого.

Это-де идет Василий Буслаевич;

Знать-де полетка соколиная,

Видеть-де поступка молодецкая!»

Пошагал-то Василий со дружиною,

Где стоят атаманы казачие.

Пришли они, стали во единый круг.

Тут Василий им поклоняется,

Сам говорит таковы слова:

«Здравствуйте, атаманы казачие!

А укажите вы мне прямые пути

Ко святому граду Ерусалиму!»

Говорят атаманы казачие:

«Гой еси, Василий Буслаевич!

Милости тебя просим за стол хлеба кушати».

В ту пору Василий не ослушался,

Садился с ними за единый стол:

Наливали ему чару зелена вина в полтора ведра,

Принимает Василий единой рукой

И выпил чару единым духом,

И только атаманы тому дивуются,

А сами не могут и по полуведру пить.

И хлеба с солью откушали,

Сбирается Василий Буслаевич

На свой червлен корабль;

Дают ему атаманы казачие подарки свои:

Первую мису чиста серебра,

И другую — красна золота,

Третью — скатного жемчуга.

За то Василий благодарит и кланяется,

Просит у них до Ерусалима провожатого.

Тут атаманы Василью не отказывали,

Дали ему молодца провожатого

И сами с ним прощалися.

Собрался Василий на свой червлен корабль

Со своею дружиною хороброю;

Подымали тонки парусы полотняные,

Побежали по морю Каспийскому.

Будут они во Ердань-реке,

Бросали якори крепкие,

Сходни бросали на крут бережок,

Выходил тут Василий Буслаевич

Со своею дружиною хороброю

В Ерусалим-град.

Пришел во церкву соборную,

Служил обедню за здравие матушки

И за себя, Василья Буслаевича.

И ко святой святыне приложился он,

И в Ердане-реке искупался он.

И расплатился Василий с попами и с дьяконами,

И которые старцы при церкви живут,

Дает золотой казны, не считаючи.

И походит Василий ко дружине

Из Ерусалима на свой червлен корабль.

В ту пору Василий Буслаевич

Купался во Ердане-реке.

Приходила к дружине баба залесная,

Говорила таковы слова:

«Почто вы купаетесь во Ердане-реке?

А некому купатися, опричь Василья Буслаевича:

Во Ердане-реке крестился сам Господь Иисус Хрисгос;

Потерять его вам будет, большого

Атамана Василья Буслаевича».

И они говорят таковы слова:

«Наш Василий тому не верует,

А не верует Василий а ни в сон, ни в чох».

И мало время тому прошло,

Пришел Василий ко дружине своей,

Приказал выводить корабль из устья Ердань-реки.

Подняли тонки парусы полотняны,

Побежали по морю Каспийскому,

Приставали у острова Куминского.

Приходили тут атаманы казачие,

И стоят все на пристани корабельной-то.

А и выскочил Василий Буслаевич

Из своего червленого корабля,

Поклонились ему атаманы казачие:

«Здравствуй, Василий Буслаевич!

Здорово ли съездил в Ерусалим-град?»

Много Василий не бает с ними,

Прощался со всеми теми атаманами казачими,

Подымали тонки парусы полотняные,

Побежали по морю Каспийскому к Нову-городу.

А и едут неделю споряду, а и едут уже другую;

И завидел Василий гору высокую Сорочинскую,

Захотелось Василью на горе побывать.

Приставали к той Сорочинской горе,

Сходни бросали на ту гору.

Пошел Василий со дружиною,

И будет он в полгоры,

И на пути лежит пуста голова, человечья кость,

Пнул Василий ту голову с дороги прочь;

Провещится пуста голова:

«Гой еси ты, Василий Буслаевич!

Где лежит пуста голова,

Лежать будет и Васильевой голове!»

Плюнул Василий, прочь пошел.

Взошел на гору высокую,

На ту гору Сорочинскую,

Где стоит высокий камень,

В вышину три сажени печатные,

В долину три аршина с четвертью;

И в том-то подпись подписана:

«А кто-де у каменя станет тешиться,

А и тешиться, забавлятися,

Вдоль скакать по каменю,

Сломит свою буйну голову».

Василий тому не верует,

Стал со дружиною тешиться и забавлятися,

Поперек каменя поскакивати.

Захотелось Василью вдоль скакать,

Разбежался, скочил вдоль по каменю

И не доскочил только четверти

И тут убился под каменем.

Где лежит пуста голова,

И Василья схоронили там.

Побежала дружина с той Сорочинской горы

На свой червлен корабль,

Подымали тонки парусы полотняные,

Побежали ко Нову-городу.

И будут у Нова-города,

Бросали с носу якорь и с кормы другой,

Чтобы крепко стоял и не шатался он,

Пошли к матерой вдове, к Амельфе Тимофеевне,

Пришли и поклонилися,

Все письмо в руки подали.

Прочитала письмо матера вдова, сама заплакала,

Говорила таковы слова:

«Гой вы еси, удалы добры молодцы!

У меня ныне вам делать нечего;

Подите в подвалы глубокие,

Берите золотой казны, не считаючи.

Повела их девушка-чернавушка

К тем подвалам глубокиим,

Брали они казны по малу числу,

Пришли они к матерой вдове,

Говорили таковы слова:

«Спасибо, матушка Амельфа Тимофеевна,

Что поила, кормила, обувала и одевала добрых молодцов!»

В ту пору матера вдова Амельфа Тимофеевна

Приказала наливать по чаре зелена вина.

Подносит девушка-чернавушка

Тем удалым добрым молодцам,

А и выпили они, сами поклонилися,

И пошли добры молодцы, кому куда захотелося.