Традиционные необрядовые лирические песни

1. ОЙ, МЫ ПРОСО СЕЯЛИ, СЕЯЛИ

- Ой, мы просо сеяли, сеяли,

Ой дид-ладо, сеяли, сеяли!

- А мы просо вытопчем, вытопчем,

Ой дид-ладо, вытопчем, вытопчем!-

- А чем же вам вытоптать, вытоптать,

Ой дид-ладо, вытоптать, вытоптать?

- А мы коней выпустим, выпустим,

Ой дид-ладо, выпустим, выпустим!

- А мы коней переймем, переймем,

Ой дид-ладо, переймем, переймем!

- А чем же вам перенять, перенять,

Ой дид-ладо, перенять, перенять?

- А мы шелковым поводом, поводом,

Ой дид-ладо, поводом, поводом.

- А мы коней выкупим, выкупим,

Ой дид-ладо, выкупим, выкупим!

- А чем же вам выкупить, выкупить,

Ой дид-ладо, выкупить, выкупить?

- А мы дадим сто рублей, сто рублей,

Ой дид ладо, сто рублей, сто рублей!

- Нам не надо тысячи, тысячи,

Ой дид-ладо, тысячи, тысячи!

- А чего ж вам надобно, надобно,

Ой дид-ладо, надобно, надобно?

- А нам надо девицу, девицу,

Ой дид-ладо, девицу, девицу!

- Вам какую надобно, надобно,

Ой дид-ладо, надобно, надобно?

- Нам вот эту надобно, надобно,

Ой дид-ладо, надобно, надобно!

- В нашем полку убыло, убыло,

Ой дид-ладо, убыло, убыло!

- В нашем полку прибыло, прибыло,

Ой дид-ладо, прибыло, прибыло!

- В нашем полку слезы льют, слезы льют,

Ой дид-ладо, слезы льют, слезы льют.

- В нашем полку пиво пьют, пиво пьют,

Ой дид-ладо, пиво пьют, пиво пьют!

Старинная игровая хороводная песня. Играющие разбивались на две шеренги, одна против другой и взявшись за руки. Одна группа, образовав стенку, шла к другой, приспосабливая ритм пения к ритму движения: «Ой мы просо сеяли, сеяли». В конце этой музыкальной строфы исполнители останавливались и притопывали в такт пению. Затем на припеве «Ой дид-ладо...» отступали назад, останавливались на прежнем месте и снова притопывали в такт последним словам «...сеяли, сеяли!» Затем вторая группа точно так же под пение совершала проход вперед, притопывала и возвращалась назад.

Когда-то эта песня была заклинательной аграрно-магической. Слова «А мы просо вытопчем» означали не что иное как древний способ обмолота проса путем топтания. Позже обмолот стали совершать с использованием коней. Со временем слово «вытаптывать» стало означать порчу посевов, за которую полагалось платить штраф. Здесь в качестве «штрафа» выступает девушка-невеста. Первоначальный аграрный смысл песни был утрачен, в ней главной стала брачная тематика. Песня построена в форме диалога, очень характерного для композиции хороводных песен.

2. ВДОЛЬ ДА ПО РЕЧКЕ, ВДОЛЬ ДА ПО КАЗАНКЕ

Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке

Сизый селезень плывет,

Вдоль да по бережку, вдоль по крутому

Добрый молодец идет.

Сам со кудрями, сам со русыми

Разговаривает:

«Кому, мои кудри, кому, мои русы,

Вы достанетесь чесать?»

Доставались кудри, доставались русы

Старой бабушке чесать.

Она не умеет, она не горазда,

Только волосы дерет.

Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке

Сизый селезень плывет.

Вдоль да по бережку, вдоль по крутому

Добрый молодец идет,

Сам со кудрями, сам со русыми

Разговаривает:

«Кому, мои кудри, кому, мои русы,

Вы достанетесь чесать?»

Доставались кудри, доставались русы

Молодой вдове чесать.

Она не умеет, она не горазда,

Только волосы дерет.

Вдоль да по речке, вдоль да по Казанке

Сизый селезень плывет.

Вдоль да по бережку, вдоль по крутому

Добрый молодец идет.

Сам со кудрями, сам со русыми

Разговаривает:

«Кому, мои кудри, кому, мои русы,

Вы достанетесь чесать?»

Доставались кудри, доставались русы

Красной девице чесать.

Она и умеет, она и горазда:

Волос к волосу кладет.

Хороводная песня о выборе невесты. В центре круга ставили парня, изображающего героя песни, вокруг него двигался хоровод, затем разыгрывалось содержание песни. Поочередно выходили девушки, изображающие старуху, вдову и молодую невесту.

В хороводной песне нет портрета героя, описываются лишь чисто внешние признаки: молодой, русый. Кудри – устойчивый признак «добра молодца», показатель его молодости, силы. Расчесывание волос – символ любви. Здесь уже появляется психологизм. Молодец думает, кто ему будет причесывать волосы.

В песне трехчастная композиция. Эпизоды дословно повторяются, меняется только образ суженой. В начале каждой части используется психологический параллелизм: по речке плывет селезень (в лирических песнях это символ молодого парня, жениха) _ по бережку идет молодец.

3. СНЕЖКИ БЕЛЫЕ ЛИ ДА ПУШИСТЫ

Снежки белые ли да пушисты

Покрывали все поля,

Одного лишь не покрыли –

Горя люта моего.

Есть кусточек среди поля,

Одинешенек да стоит.

Он не клонит к земле да ветки,

И листочков нет и да на нем.

Только я одна, бедна-несчастна,

Все горюю по милом.

День горюю, всю я ночь тоскую,

Понапрасну слезы лью.

Слеза канет, снег да растает,

В поле вырастет да и трава.

Традиционная протяжная лирическая любовная песня о разлуке девушки с милым и ее осмыслении этой разлуки, причина которой неизвестна. Песня состоит из двух частей. В первой дана картина природы: все покрыли снега, только не покрыли «горя люта моего» – это прием выделения, вычленения чего-то очень важного. Девушка, оставшись одна, сравнивает картины природы со своим внутренним состоянием. Здесь есть элемент образного параллелизма.

Во второй части горе получает конкретное воплощение в образе одинокого куста, который «не клонит к земле ветки», то есть не повял, не засох, но в то же время «и листочков нет на нем». Значит, разлука девушки с милым временная: «Слеза канет, снег да растает, в поле вырастет … трава" – все забудется, будет новое счастье, милый вернется к ней.

В песне переплетаются два плана: план природы и переживания человека. Дополнительными средствами служат эпитеты: белые пушистые снежки, горе лютое, уменьшительные суффиксы, без которых песня потеряла бы свою эмоциональную выразительность.

4. ЛУЧИНА, ЛУЧИНУШКА БЕРЕЗОВАЯ

Лучина, лучинушка березовая!

Что же ты, лучинушка, неясно горишь?

Неясно горишь, не вспыхиваешь?

Или ты, лучинушка, в печи не была?

Или ты, лучинушка, не высушена?

Или свекровь лютая водой подлила?

Подружки-голубушки, ложитеся спать,

Ложитесь, подруженьки, вам некого ждать,

А мне, молодешеньке, всю ночь не спать,

Всю ночку не спать младой – постелюшку стлать,

Постелюшку стлать-то мне – мила друга ждать.

Первый сон заснула я – мила друга нет,

Другой сон заснула я – сердечного нет,

Третий сон заснула я – заря, белый свет!

По белой по зорюшке мой милый идет:

Сапожки на ножках поскрипывают,

Соболина шубушка пошумливает,

На шубушке пуговки погремывают.

Традиционная лирическая семейно – бытовая песня. Состоит из двух частей. В первой, символической картине, неясно горящая, не вспыхивающая лучина означает семейное неблагополучие. О причине говорится иносказательно, намеком: или «не высушена» (муж женился не по любви, не успел забыть другую), или «свекровь лютая водой подлила» (свекровь настраивает сына против невестки, мешает наладить отношения).

Во второй картине раскрываются реальные отношения: муж гуляет по ночам. Отношение лирической героини, молодой крестьянки к своему мужу помогают понять и ее действия: она долго не ложится спать, ждет его, просыпается среди ночи, и уменьшительно-ласкательные суффиксы: сапожки, ножки, шубушка, и эпитеты: милый сердечный друг.

5. НЕ КУКУШЕЧКА ВО СЫРОМ БОРУ КУКОВАЛА

Не кукушечка во сыром бору куковала,

Не соловушко в зеленом саду громко свищет,

Добрый молодец, во неволюшке сидя, плачет,

Обливается добрый молодец горючими слезами:

«Как берут меня, доброго молодца, во неволю,

Уж как вяжут мне, доброму молодцу, белы руки,

Что куют, куют добру молодцу скоры ноги,

Что везут, везут добра молодца, везут в город,

Отдают меня, добра молодца, в царску службу,

Что во ту ль, во ту службу царскую, во солдаты.

Уж никто по мне, добром молодце, не потужит:

Только тужит лишь одна матушка, мать родная,

Молода жена добра молодца проклинает,

Красны девушки про молодчика вспоминают,

Род и племя все меня, молодца, провожают:

«Послужи-ка ты, добрый молодец, верой, правдой,

Положи за нас буйную ты головку».

Традиционная лирическая рекрутская песня хорошо передает чувства и мысли молодого рекрута, не по своей воле идущего «во солдаты». Символические образы: кукушка – горюющая мать, провожающая сына, соловей – молодец. В рекрутских песнях всегда горюет не жена, а мать, это устойчиво.

6. УЖ ТЫ, ПОЛЕ МОЕ, ПОЛЕ ЧИСТОЕ

Уж ты, поле мое, поле чистое,

Ты раздолье мое, ты широкое!

Ничего ты, поле, не спородило,

Спородило, поле, част ракитов куст.

Как во этом кусту тело белое,

Тело белое, молодецкое.

В голове у него – сабля вострая,

В ретивом у него – пуля быстрая,

Во ногах у него – конь вороный его.

«Уж ты конь, ты мой конь, ты товарищ мой!

Ты беги, беги по дорожке вдоль,

По дорожке вдоль к отцу, к матери,

К отцу, к матери, к молодой жене.

Ты жене скажи, что женился я,

Что женила меня пуля быстрая,

Обвенчала меня сабля вострая».

Лирическая казачья песня о гибели казака в бою. Традиционный образ верного товарища – вороного коня, которому смертельно раненый воин дает последний наказ – бежать на родную сторону и сообщить родным о его гибели. В песне используются широко распространенные метафоры: смерть – женитьба, пуля – невеста, сабля – сваха.

7. СОЛДАТУШКИ, БРАВЫ РЕБЯТУШКИ

- Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваши сестры?

- Наши сестры – штыки, сабли остры,

Вот где наши сестры!

- Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваши деды?

- Наши деды – славные победы,

Вот где наши деды!

- Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваши матки?

- Наши матки – белые палатки,

Вот где наши матки!

- Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваши жены?

-Наши жены – пушки заряжены,

Вот где наши жены!

Солдатушки, бравы ребятушки,

Где же ваши детки?

- Наши детки – пули наши метки,

Вот где наши детки!

- Солдатушки, бравы ребятушки,

А где ж ваша хата?

- Наша хата – лагерь супостата,

Вот где наша хата!

Солдатская строевая песня. Первые две строки, содержащие вопрос, обычно пел запевала, самый звонкоголосый солдат, а затем вторую часть строфы – ответ подхватывали остальные. Песня исполнялась во время длинного перехода в строю, ритм ее помогал держать строй, чеканить шаг и вызывал чувство бодрости.

8. НЕ ШУМИ, МАТИ ЗЕЛЕНАЯ ДУБРАВУШКА

Не шуми, мати зеленая дубравушка,

Не мешай мне, доброму молодцу, думу думати,

Что заутра мне, доброму молодцу, в допрос идти,

Перед грозного судью – самого царя.

Еще станет государь-царь меня спрашивать:

«Ты скажи, скажи, детинушка, крестьянский сын,

Уж как с кем ты воровал, с кем разбой держал,

Еще много ли с тобой было товарищей?»

«Я скажу тебе, надежа православный царь,

Всею правду скажу тебе, всю истину,

Что товарищей у меня было четверо:

Еще первый мой товарищ – темная ночь,

А второй мой товарищ – булатный нож,

А как третий-то товарищ – то мой добрый конь,

А четвертый мой товарищ – то тугой лук,

Что рассыльщики мои – то калены стрелы».

Что возговорит надежа православный царь:

«Исполать тебе, детинушка крестьянский сын,

Что умел ты воровать, умел ответ держать!

Я за то тебя, детинушка, пожалую

Середи поля хоромами высокими -

Что двумя ли столбами с перекладиной!»

Старинная разбойничья песня. Раскрытию чувст героя помогает картина волнующейся от ветра дубравы, к которой обращается разбойник накануне суда и смертной казни. Традиционный мотив: разбойник не выдает своих друзей, называя товарищами темную ночь, булатный нож, тугой лук и каленые стрелы. Виселица, которой «жалует» царь за достойный ответ, иносказательно изображается как «хоромы высокие – два столба с перекладиной». В песне много постоянных эпитетов, тавтологические повторы: государь-царь, правда – истина.

9. КАК БЫВАЛО МНЕ, ЯСНУ СОКОЛУ, ДА ВРЕМЯЧКО

Как бывало мне, ясну соколу, да времячко:

Я летал, млад ясен сокол, по поднебесью,

Я бил-побивал мелку пташечку,

Как, бывало, мелкой пташечке пролету нет,

А нонче мне, ясну соколу, время нет.

Сижу я, млад ясен сокол, во поиманье,

Я во той ли в золотой во клеточке,

Во клеточке, на жестяной нашесточке.

У сокола ножки сопутаны,

На ноженьках путички шелковые,

Занавесочки на глазоньках жемчужные

Как бывало мне, добру молодцу, да времячко:

Я ходил-гулял, добрый молодец, по синю морю,

Уж я бил-разбивал суда-корабли

Я татарские, армянские, басурманские,

Еще бил-разбивал легки лодочки.

Как, бывало, легким лодочкам проходу нет,

А нонче мне, добру молодцу, время нет.

Сижу я, добрый молодец, во поиманье,

Я во той ли во злодейке земляной тюрьме.

У добра молодца ноженьки сокованы,

На ноженьках оковушки немецкие,

На рученьках у молодца замки затюремные,

А на шеюшке у молодца рогатки железные.

Старинная тюремная лирическая песня. Песня состоит из двух частей: в первой рассказывается о вольном ясном соколе, попавшем в неволю – «золотую клеточку», во второй – о добром молодце, сидящем в «земляной тюрьме». Здесь использован принцип психологического параллелизма, помогающий раскрыть состояние закованного в оковы молодца через сравнение его с вольным ясным соколом, попавшим в неволю, окованным путами.

10. СТЕПЬ ДА СТЕПЬ КРУГОМ

Степь да степь кругом, путь далек лежит,

В той степи глухой умирал ямщик.

Умирая, он, чуя смертный час,

Он товарищу отдавал наказ:

«Ты, товарищ мой, не попомни зла,

Здесь, в степи глухой, схорони меня.

Ты лошадушек сведи к батюшке,

Передай поклон родной матушке.

А жене младой ты скажи, друг мой,

Чтоб она меня не ждала домой.

Передай словцо ей прощальное,

И отдай кольцо обручальное.

Пусть она по мне не печалится,

С тем, кто сердцу мил, пусть венчается.

Про меня скажи, что в степи замерз,

А любовь ее я с собой унес».

Ямщицкая песня литературного происхождения на стихотворение поэта Х1Х в. И.З. Сурикова, которое было его творческой переработкой старинной ямщицкой песни «Степь Моздокская». Песня несколько отличается от оригинала, исполняется на народную мелодию, очень грустную и протяжную. Это и сегодня одна из самых популярных и любимых народом песен.

11. КАПУСТКА

Ах, капустка, рассадка моя!

Только милому досадка одна.

Ах, капустка легко стелется,

Двое ходят, третий сердится.

Ах, капустка, вилой кочешок,

У меня милой хороший женишок!

Плясовая частая песня. Она предназначена для пляски, поэтому главное в ней – не содержание, а ритм. Появилась парная рифма, повторяется междометие «ах», два предложения из трех – восклицательные.

12. ДУНЯ – ТОНКОПРЯХА

Жила – была Дуня, Дуня – тонкопряха,

Вали, вали, Дуня, Дуня – тонкопряха!

Пряла наша Дуня ни толсто, ни тонко,

Вали, вали, Дуня, ни толсто, ни тонко!

Ни толсто, ни тонко – потолще каната,

Вали, вали, Дуня, потолще каната!

Потолще каната, потоньше оглобли,

Вали, вали, Дуня, потоньше оглобли!

Стала наша Дуня холсточек сновати,

Вали, вали, Дуня, холсточек сновати!

Сновала, сновала, колья поломала,

Вали, вали, Дуня, колья поломала!

Стала наша Дуня холсточки ткати,

Вали, вали, Дуня, холсточки ткати!

В огороде ткала, колом прибивала,

Вали, вали, Дуня, колом прибивала!

Ехали бояре, «Бог помощь!» – сказали,

Вали, вали, Дуня, «Бог помощь!» – сказали.

«Бог помощь! – сказали, – рогоженьку ткати!»

Вали, вали, Дуня, рогоженьку ткати!

«Брешет ваша рожа, это не рогожа».

Вали, вали, Дуня, это не рогожа!

Это не рогожа – тонкая холстина!

Вали, вали, Дуня, тонкая холстина!

Стала наша Дуня рубашонку кроить,

Вали, вали, Дуня, рубашонку кроить!

Долотом примерит, обухом ударит,

Вали, Вали, Дуня, обухом ударит!

Стала наша Дуня рубашонку шити,

Вали, вали, Дуня, рубашонку шити!

Буравлем прокрутит, бечевкой протянет,

Вали, вали, Дуня, бечевкой протянет!

Стали нашей Дуне рубашку надевати,

Вали, вали, Дуня, рубашку надевати!

Семеро держали, девять надевали,

Вали, вали, Дуня, девять надевали.

Семь годов носила, смены не просила,

Вали, вали, Дуня, смены не просила!

Смены не просила, в баню не ходила,

Вали, вали, Дуня, в баню не ходила!

Популярная сатирическая бытовая песня о лентяйке и неумехе.