Алеша Попович и Тугарин Змеевич

(Текст былины дается вместе с комментарием.)

Из славного Ростова красна города

Как два ясные сокола вылетывали -

Выезжали два могучие богатыря:

Что по имени Алешенька Попович млад

А со молодым Якимом Ивановичем.

(Завязка – выезд богатырей из дому – традиционна для былин. Алеша отправляется из родного Ростова вместе со своим слугой и оруженосцем Якимом Ивановичем, который в данном варианте также приписан к богатырям).

Они ездят, богатыри, плечо о плечо,

Стремено в стремено богатырское.

Они ездили-гуляли по чисту полю,

Ничего они в чистом поле не наезживали,

Не видели они птицы перелетныя,

Не видали они зверя рыскучего.

Только в чистом поле наехали -

Лежат три дороги широкие,

Промеж тех дорог лежит горюч камень,

А на камени подпись подписана.

(Здесь используется традиционный прием: с помощью отрицания – ничего не видели – выделяется главное – то единственное и очень важное, что увидели: камень с надписью).

Взговорит Алеша Попович млад:

А и ты, братец Яким Иванович,

В грамоте поученый человек,

Посмотри на камени подписи,

Что на камени подписано».

И скочил Яким со добра коня,

Посмотрел на камени подписи.

Расписаны дороги широкие:

Первая дорога в Муром лежит,

Другая дорога – в Чернигов-град.

Третья – ко городу ко Киеву,

Ко ласкову князю Владимиру.

Говорил тут Яким Иванович:

«А и братец Алеша Попович млад,

Которой дорогой изволишь ехать?»

Говорил ему Алеша Попович млад:

«Лучше нам ехать ко городу ко Киеву,

Ко ласкову князю Владимиру».

(Развитие действия. Алеша выбирает дорогу не в Чернигов и Муром, а в Киев, который уже в IX-X вв. осознавался как центр Русской земли).

В те поры поворотили добрых коней

И поехали они ко городу ко Киеву...

А и будут они в городе Киеве

На княженецком дворе,

Скочили со добрых коней,

Привязали к дубовым столбам,

Пошли во светлы гридни,

Молятся Спасову образу

И бьют челом, поклоняются

Князю Владимиру и княгине Апраксеевне

И на все четыре стороны.

(Православный русский обычай требовал от гостя вначале помолиться в доме перед образами и только потом учтиво приветствовать хозяев).

Говорил им ласковый Владимир-князь:

«Гой вы еси, добры молодцы!

Скажитесь, как вас по имени зовут -

А по имени вам можно место дать,

По отчеству можно пожаловать».

(Очевидно, что Владимир впервые видит Алешу, он должен знать сословное положение гостей, чтобы определить, в какое место за столом их посадить.)

Говорит тут Алеша Попович млад:

«Меня, осударь, зовут Алешею Поповичем,

Из города Ростова, старого попа соборного».

В те поры Владимир-князь обрадовался,

Говорил таковы слова:

«Гой еси, Алеша Попович млад!

По отечеству садися в большое место, в передний уголок,

В другое место богатырское,

В дубову скамью против меня,

В третье место, куда сам захошь».

(По-видимому, Владимир понаслышке знает об Алеше как о богатыре. Любопытная бытовая подробность: как сын соборного священника он может занимать почетное место в переднем углу, то есть под образами. Как богатырю Владимир уважительно предлагает Алеше место напротив себя.)

Не садился Алеша в место большее

И не садился в дубову скамью -

Сел он со своим товарищем на палатный брус.

(Поскольку Яким не может претендавать на почетное место за столом, Алеша предпочитает сесть на самое скромное и незаметное место – на полатях возле печки вместе со своим товарищем).

Мало время позамешкавши,

Несут Тугарина Змеевича

На той доске красна золота

Двенадцать могучих богатырей,

Сажали в место большее,

И подле него сидела княгиня Апраксеевна.

(Образ Тугарина неясен. Он назван Змеевичем, но атрибутами змея не наделяется. Гиперболизируется огромность Тугарина – его несут двенадцать могучих богатырей. Ему оказывают особый почет, усаживая рядом с княгиней Апраксой. Архаичная деталь: Тугарина вносят в дом на золоченой доске, паланкине, как вносили, согласно ритуалу, татарских владык, не давая им коснуться земли).

Тут повары были догадливы -

Понесли яства сахарные и питья медвяные,

А питья все заморские,

Стали тут пить-есть, прохлаждатися.

А Тугарин Змеевич нечестно хлеба ест,

По целой ковриге за щеку мечет -

Те ковриги монастырские,

И нечестно Тугарин питья пьет –

По целой чаше охлестывает,

Котора чаша в полтретья ведра.

(Былина отмечает невоспитанность Тугарина, гиперболизирует его прожорливость и непомерное употребление вина. Русский обычай требовал есть не торопясь, пристойно вести застольную беседу).

И говорит в те поры Алеша Попович млад:

«Гой еси ты, ласковый осударь Владимир-князь!

Что у тебя за болван пришел?

Что за дурак неотесанный?

Нечестно у князя за столом сидит,

Княгиню он, собака, целует во уста сахарные,

Тебе, князю, насмехается.

А у моего сударя-батюшки

Была собачища старая,

Насилу по подстолью таскалася,

И костью та собака подавилася -

Взял ее за хвост, под гору махнул.

От меня Тугарину то же будет!»

Тугарин почернел, как осенняя ночь.

Алеша Попович стал как светел месяц.

(Алеша нарочно вышучивает и унижает Тугарина, сравнивая его со старой обжорой-собачищей, старается разозлить его и вызвать на бой – это один из его испытанных приемов в обращении с врагом. В отличие от Алеши князь Владимир проявляет беспомощность, никак не обнаруживает своих чувств. Дерзость Алеши по отношению к почетному гостю Тугарину усиливается тем, что он сидит не в «большем» месте, а на полатях, где обычно сидят слуги и дети).

И опять в те поры повары были догадливы -

Носят яства сахарные и принесли лебедушку белую,

И ту рушала княгиня лебедь белую.

Обрезала рученьку левую,

Завернула рукавцем, под стол опустила,

Говорила таковы слова:

«Гой еси вы, княгини-боярыни!

Либо мне резать лебедь белую,

Либо смотреть на мил живот,

На молода Тугарина Змеевича!»

(Княгиня ведет себя неподобающе. Она так засмотрелась на Тугарина, что порезала руку, разрезая традиционное блюдо – лебедь печеную.)

Он, взявши, Тугарин, лебедь белую,

Всю вдруг проглотил,

Еще ту ковригу монастырскую.

Говорит Алеша на палатном брусу:

«Гой еси, ласковый осударь Владимир-князь!

Что у тебя за болван сидит?

Что за дурак неотесанный?

Нечестно за столом сидит,

Нечестно хлеба с солью ест -

По целой ковриге за щеку мечет

И целу лебедушку вдруг проглотил.

У моего сударя-батюшки,

Федора, попа ростовского,

Была коровища старая,

Насилу по двору таскалася,

Забилася на поварню к поварам,

Выпила чан браги пресныя,

От того она лопнула.

Взял за хвост, под гору махнул.

От меня Тугарину то же будет!»

Тугарин потемнел, как осенняя ночь,

Выдернул кинжалище булатное,

Бросил в Алешу Поповича.

Алеша на то-то верток был,

Не мог Тугарин попасть в него.

Подхватил кинжалище Яким Иванович,

Говорил Алеше Поповичу:

- Сам ли бросаешь в него или мне велишь?

- Нет, я сам не бросаю и тебе не велю!

Заутра с ним переведаюсь.

Бьюсь я с ним о велик заклад -

Не о ста рублей, не о тысяче,

А бьюсь о своей буйной голове.

(Во второй раз Алеша высмеивает и оскорбляет Тугарина, но биться в палатах Владимира он не хочет, ему нужна не простая драка, а бой с врагом на смерть. Он уверен в своей победе и ставит в заклад, на спор, свою буйну голову).

В те поры князья и бояра

Скочили на резвы ноги

И все за Тугарина поруки держат:

Князья кладут по сто рублей,

Бояре по пятьдесят, крестьяне по пяти рублей.

Тут же случилися гости купеческие -

Три корабля свои подписывают

Под Тугарина Змеевича,

Всякие товары заморские,

Которы стоят на быстром Днепре.

А за Алешу подписывал владыка черниговский.

В те поры Тугарин взвился и вон ушел,

Садился на своего добра коня,

Поднялся на бумажных крыльях по поднебесью летать.

Скочила княгиня Апраксеевна на резвы ноги,

Стала пенять Алеше Поповичу:

«Деревенщина ты, засельщина!

Не дал посидеть другу милому!»

(Подобно Змею, Тугарин может летать, но крылья у него необычные – бумажные. Все присутствующие на пиру уверены в победе Тугарина над Алешей, поэтому ставят заклад на него, только черниговский владыка сочувствует Алеше и ставит на его победу.)

В те поры Алеша не слушался,

Взвился с товарищем и вон пошел,

Садилися на добрых коней,

Поехали ко Сафат-реке,

Поставили белы шатры,

Стали опочив держать,

Коней отпустили в зелены луга.

Тут Алеша всю ночь не спал,

Молился Богу со слезами:

«Создай, Боже, тучу грозную,

А и тучу-то с градом, дождя!»

Алешины молитвы доходчивы -

Дает Господь Бог тучу с градом, дождя.

Замочило Тугарину крылья бумажные,

Падает Тугарин, как собака, на сыру землю.

(Знаменательно, что Алеша обращается за помощью к Богу. Иноземец Тугарин воспринимается здесь как «поганый» – язычник, которого побеждает русский богатырь-христианин Алеша Попович.)

Приходил Яким Иванович, сказал Алеше Поповичу,

Что видел Тугарина на сырой земле.

И скоро Алеша наряжается, садился на добра коня,

Взял одну сабельку острую и поехал к Тугарину Змеевичу.

Увидел Тугарин Змеевич Алешу Поповича,

Заревел зычным голосом:

«Гой еси, Алеша Попович млад!

Хошь ли, я тебя огнем спалю,

Хошь ли, Алеша, конем стопчу,

Али тебя, Алеша, копьем заколю».

(Тугарин прибегает к традиционной угрозе врага «огнем спалить», что подчеркивает его «змеиную» сущность, конём стоптать, хочет запугать богатыря).

Говорил ему Алеша Попович млад:

«Гой ты еси, Тугарин Змеевич млад,

Бился ты со мной о велик заклад

Биться-драться един на един,

А за тобою ноне силы – сметы нет».

Оглянется Тугарин назад себя -

В те поры Алеша подскочил, ему голову срубил.

И пала голова на сыру землю, как пивной котел.

(Кульминация. Алеша в решительную минуту прибегает к хитрости, обманывает и побеждает опасного врага, которого не смог бы победить силой.)

Алеша скочил со добра коня,

Отвязал чембур от добра коня

И проколол уши у головы Тугарина Змеевича,

И привязал к добру коню,

И привез в Киев-град на княженецкий двор,

Бросил среди двора княженецкого.

И увидел Алешу Владимир-князь,

Повел во светлы гридни, сажал за убраны столы,

Тут для Алеши и стол пошел.

Сколько времени покушавши, говорил Владимир-князь:

«Гой еси, Алеша Попович млад!

Час ты мне свет дал.

Пожалуй, ты живи в Киеве,

Служи мне, князю Владимиру,

Долюби тебя пожалую».

В те поры Алеша Попович млад

Князя не ослушался,

Стал служить верой и правдою.

А княгиня говорила Алеше Поповичу:

«Деревенщина ты, засельщина!

Разлучил меня с другом милыим,

С молодым Змеем Тугаретином!»

(Развязка сюжета былины – Алеша после победы над Тугарином остается служить князю Владимиру. Необычно в развязке то, что княгиня не наказана.)

То старина, то и деяние.

(Последняя строка – былинный исход.)

САДКО

Садка день не зовут на почестен пир,

Другой не зовут на почестен пир

И третий не зовут на почестен пир,

По том Садко соскучился.

(Экспозиция рассказывает о предистории событий: когда-то Садко был неимущим бедным гусляром, он чем-то не угодил новгородским купцам, и они перестали звать его на свои пиры, по-видимому, лишив этим заработка).

Как пошел Садко к Ильмень-озеру,

Садился на бел-горюч камень

И начал играть в гусельки яровчаты.

Как тут-то в озере вода всколыбалася,

Показался царь морской,

Вышел со Ильмени со озера,

Сам говорил таковы слова:

«Ай же ты, Садко новгородский!

Не знаю, чем буде тебя пожаловать

За твои утехи за великие,

За твою-то игру нежную:

Аль бессчетной золотой казной?

А не то ступай во Новгород

И ударь о велик заклад,

Заложи свою буйну голову

И выряжай с прочих купцов

Лавки товара красного

И спорь, что в Ильмень-озере

Есть рыба – золоты перья.

Тогда ты, Садко, счастлив будешь!»

(Завязка: Садко своей "игрой нежной" завораживает водную стихию, персонифицированную в образе морского царя, мифического хозяина Ильмень- озера, который дает возможность бедному гусляру утвердиться среди людей, и даже стать богаче всех новгородских купцов).

Пошел Садко от Ильменя от озера,

Как приходил Садко во свой во Новгород,

Позвали Садка на почестен пир.

Как тут Садко новгородский

Стал играть в гусельки яровчаты.

Как тут стали Садка попаивать,

Стали Садку поднашивать,

Как тут-то Садко стал похвастывать:

«Ай, же вы, купцы новгородские!

Как знаю чудо-чудное в Ильмень-озере:

А есть рыба – золоты перья в Ильмень-озере!»

Как тут-то купцы новгородские

Говорят ему таковы слова:

«Не знаешь ты чуда чудного,

Не может быть в Ильмень-озере рыбы – золоты перья».

«Ай, же вы, купцы новгородские!

О чем же бьете со мной о велик заклад?

Ударим-ка о велик заклад:

Я заложу свою буйну голову,

А вы залагайте лавки товара красного».

(Развитие действия – Садко хвастает тем, что знает чудесную тайну: в Ильмень-озере есть рыба – золотые перья. И предлагает купцам спор на лавки с товарами, а сам ставит в залог свою буйную голову. В этом отрезке текста мы найдем традиционные эпитеты: почестен пир, т.е. пир в честь хозяина или праздника, гусельки яровчаты – из явора, белого клена, велик заклад – серьезный спор на денежный заклад, товар красный, т.е. ценный, рыба- золоты перья – плавники).

Три купца повыкинулись,

Заложили по три лавки товара красного,

Как тут-то связали невод шелковой

И поехали ловить в Ильмень-озеро.

Закинули тоньку в Ильмень-озеро,

Добыли рыбку – золоты перья.

Закинули другую тоньку в Ильмень-озеро,

Добыли другую рыбку – золоты перья,

Третью закинули тоньку в Ильмень-озеро,

Добыли третью рыбку – золоты перья.

(Кульминация – Садко выигрывает спор с новгородцами. В былине используется характерный прием трехкратного повторения действия).

Тут купцы новгородские

Отдали по три лавки товара красного.

Стал Садко поторговывать,

Стал получать барыши великие.

Во своих палатах белокаменных

Устроил Садко все по-небесному:

На небе солнце – и в палатах солнце,

На небе месяц – и в палатах месяц,

На небе звезды – и в палатах звезды.

(Развязка сюжета – Садко становится сказочно Описание палат разбогатевшего Садко – это типическое место, оно встречается и в других былинах, в нем используется прием анафоры – единоначатия).

Потом Садко-купец, богатый гость,

Зазвал к себе на почестен пир

Тыих мужиков новгородских –

Фому Назарьева и Луку Зиновьева.

Все на пиру наедалися,

Все на пиру напивалися,

Похвальбами все похвалялися.

Иной хвастает бессметной золотой казной,

Другой хвастает силой – удачей молодецкою,

Который хвастает добрым конем,

Который хвастает славным отечеством,

Славным отечеством, молодым молодчеством.

Умный хвастает старым батюшком,

Безумный хвастает молодой женой.

Говорят настоятели новгородские:

«Все мы на пиру наедалися,

Все на почестном напивалися,

Похвальбами все похвалялися.

Что же у нас Садко ничем не похвастает?

Что у нас Садко ничем не похваляется?»

Говорит Садко-купец, богатый гость:

«А чем мне, Садку, хвастаться,

Чем мне, Садку, похвалятися?

У меня ль золота казна не тощится,

Цветно платьице не носится,

Дружина хоробра не изменяется.

А похвастать – не похвастать бессчетной золотой казной:

На свою бессчетну золоту казну

Повыкуплю товары все новгородские,

Худы товары и добрые!

Не успел он слова вымолвить,

Как настоятели новгородские

Ударили о велик заклад

О бессчетной золотой казне,

О денежках тридцати тысячах:

Как повыкупить Садку товары новгородские,

Худы товары и добрые,

Чтоб в Нове-граде товаров и в продаже боле не было.

(Новая завязка, характерная для начала многих былин: «почестен пир». Здесь используется традиционный прием выделения героя: все хвастают, один Садко не хвастает. Типическим местом является описание похвальбы пирующих и првоцирование на похвальбу героя былины. Возможно, что гости нарочно провоцируют Садко на спор, желая его разорить).

Ставал Садко на другой день раным-рано,

Будил свою дружину хоробрую,

Без счета давал золотой казны

И распускал дружину по улицам торговыим,

А сам-то прямо шел в гостиный ряд.

Как повыкупил товары новгородские,

Худы товары и добрые,

На свою бессчетну золоту казну.

На другой день ставал Садко раным-рано,

Будил свою дружину хоробрую,

Без счета давал золотой казны

И распускал дружину по улицам торговыим,

А сам-то прямо шел в гостиный ряд.

Вдвойне товаров принавезено,

Вдвойне товаров принаполнено

На тую на славу на великую новгородскую.

Опять выкупал товары новгородские

Худы товары и добрые,

На свою бессчетну золоту казну.

На третий день ставал Садко раным-рано,

Будил свою дружину хоробрую,

Без счета давал золотой казны

И распускал дружину по улицам торговыим,

А сам-то прямо шел в гостиный ряд.

Втройне товаров принавезено,

Втройне товаров принаполнено.

Подоспели товары московские

На тую на великую на славу новгородскую.

(Развитие нового действия. Былина использует прием трехкратного повтора – три дня Садко скупает товары, но со всех городов и заморских стран прибывают все новые и новые товары больше прежнего)

Как тут Садко призадумался:

«Не выкупить товара со всего бела света.

Еще повыкуплю товары московские –

Подоспеют товары заморские.

Не я, видно, купец богат новгородский –

Побогаче меня славный Новгород».

Отдавал он настоятелям новгородским

Денежек он тридцать тысячей.

(Новая кульминация. Согласно былинной традиции, герой всегда должен выиграть спор. Садко богат, у него «бессчетна золота казна», но он приходит к выводу, что бесполезно спорить с Господином Великим Новгородом).

На свою бессчетну золоту казну

Построил Садко тридцать кораблей,

Тридцать кораблей черленыих.

На те корабли на черленые

Свалил товары новгородские.

(Новая, уже третья завязка внутри одного текста былины)

Поехал Садко по Волхову,

Со Волхова во Ладожско,

А со Ладожска во Неву-реку,

А со Невы-реки во сине море.

Как поехал он по синю морю,

Воротил он в Золоту Орду,

Продавал товары новгородские,

Получал барыши великие.

Получал барыши великие,

Насыпал бочки-сороковки красна золота, чиста серебра,

Поезжал назад во Новгород,

Поезжал он по синю морю.

(Развитие нового действия. Удивительно точно описывается в былине путь, которым шла новгородская торговля. Правда, за синим морем у него оказывается Золота Орда. Богатство Садко гиперболизируется: свои доходы он меряет бочками-сороковками).

На синем море сходилась погода сильная,

Застоялись корабли на синем море:

А волной-то бьет, паруса рвет,

Ломает кораблики черленые,

А корабли нейдут с места на синем море.

Говорит Садко-купец, богатый гость

Ко своей дружине ко хоробрые:

«Ай, же ты, дружинушка хоробрая!

Как мы век по морю ездили,

А морскому царю дани не плачивали.

Видно, царь морской от нас дани требует,

Требует дани во сине море.

(На море происходит чудо: буря бьет корабли, рвет паруса, но они не двигаются с места. Садко понимает, что морской царь требует дани).

Ай, же братцы, дружина хоробрая!

Взимайте бочку-сороковку чиста серебра,

Спущайте бочку во синё море».

Дружина его хоробрая

Взимала бочку чиста серебра,

Спускала бочку во синё море.

А волной-то бьет, паруса рвет,

Ломает кораблики черленые,

А корабли нейдут с места на синем море.

Тут его дружина хоробрая

Брала бочку-сороковку красна золота,

Спускала бочку во синё море.

А волной-то бьет, паруса рвет,

Ломает кораблики черленые,

А корабли нейдут с места на синем море.

Говорит Садко-купец, богатый гость:

«Видно, царь морской требует

Живой головы во сине море.

(Буря не прекращается – морской царь требует жертвоприношения).

Делайте, братцы, жеребья вольжаны,

Я сам сделаю на красном на золоте.

Всяк свои имена подписывайте.

Спускайте жеребья на сине море:

Чей жеребий ко дну пойдет,

Таковому идти во сине море».

Делали жеребья вольжаны,

А сам Садко делал на красном на золоте.

Всяк свое имя подписывал,

Спускали жеребья на сине море.

Как у всей дружины хоробрые

Жеребья гоголем по воде плывут,

А у Садка-купца – ключом на дно.

Говорит Садко-купец, богатый гость:

«Ай, же братцы, дружина хоробрая!

Этыя жеребья неправильны:

Делайте жеребья на красном на золоте,

А я сделаю жеребий вольжаный».

Делали жеребья на красноем на золоте,

А сам Садко делал жеребий вольжаный.

Всяк свое имя подписывал,

Спускали жеребья на сине море.

Как у всей дружины хоробрые

Жеребья гоголем по воде плывут,

А у Садка-купца – ключом на дно.

Говорит Садко-купец, богатый гость:

«Ай, же братцы, дружина хоробрая!

Видно, царь морской требует

Самого Садка богатого в сине море.

(Кульминация. Во всех вариантах былины всегда подробно описывается жеребьевка. Что бы ни предпринимал Садко, жребий всегда падает на него. В далекой древности тот, на кого падал жребий, должен был беспрекословно выполнять волю судьбы. Садко смиряется с неизбежным и готовится к смерти).

Несите мою чернильницу вальяжную,

Перо лебединое, лист бумаги гербовый».

Несли ему чернильницу вальяжную,

Перо лебединое, лист бумаги гербовый.

Он стал именьице отписывать:

Кое именьице отписывал Божьим церквам,

Кое именьице нищей братии,

Иное именьице молодой жене,

Остальное именье дружине хороброей.

Говорил Садко-купец, богатый гость:

«Ай, же братцы, дружина хоробрая!

Давайте мне гусельки яровчаты,

Поиграть-то мне в остатнее:

Больше мне в гусельки не игрывати.

Али взять мне гусли с собой во сине море?»

Взимает он гусельки яровчаты,

Сам говорит таковы слова:

«Свалите дощечку дубовую на воду:

Хоть я свалюсь на доску дубовую,

Не столь мне страшно принять смерть во синем море».

(Перед смертью Садко держится с достоинством, пишет завещание, и в последние минуты жизни опять чувствует себя гусляром).

Свалили дощечку дубовую на воду,

Потом поезжали корабли по синю морю,

Полетели, как черные вороны.

Остался Садко на синем море.

Со тоя со страсти со великие

Заснул на дощечке на дубовоей.

Проснулся Садко во синем море,

Во синем море, на самом дне.

Сквозь воду увидел пекучись красное солнышко,

Вечернюю зорю, зорю утреннюю.

Увидел Садко: во синем море

Стоит палата белокаменная.

Заходил Садко в палату белокаменну:

Сидит в палате царь морской,

Голова у царя как куча сенная.

(Переход Садко в подводное царство описывается как сон и пробуждение. Чтобы перейти в мир иной, герой должен умереть для земного мира. В этом контексте сон Садко воспринимается как временная смерть. По древним представлениям, подводный мир напоминает земной: там так же восходит заря, светит солнце, построены белокаменные палаты, в которых живет морской царь. В былине не дается портрет морского царя, можно только догадываться, что он антропоморфен и огромного роста, т.к. голова у него, «как куча сенная»).

Говорит царь таковы слова:

«Ай, же ты, Садко-купец, богатый гость!

Век ты, Садко, по морю езживал,

Мне, царю, дани не плачивал,

А нонь весь пришел ко мне во подарочках.

Скажут, мастер играть в гусельки яровчаты,

Поиграй же мне в гусельки яровчаты».

Как начал играть Садко в гусельки яровчаты,

Как начал плясать царь морской во синем море,

Как расплясался царь морской.

Играл Садко сутки, играл и другие

Да играл еще Садко и трети –

А все пляшет царь морской во синем море.

Во синем море вода всколыбалася,

Со желтым песком вода смутилася,

Стало разбивать много кораблей на синем море,

Стало много гибнуть именьицев,

Стало много тонуть людей праведныих.

(Морской царь, к которому попадает Садко, более высокого ранга, чем тот мифический хозяин Ильмень-озера, который когда-то наградил его. Он живет в океане, он слышал о Садко как об искусном музыканте, но никогда не слышал его игру. Былина отражает древние представления о том, что буря на море происходит от пляски морского царя. В данном случае в этом виноват Садко).

Как стал народ молиться Миколе Можайскому,

Как тронуло Садка в плечо во правое:

«Ай, же ты, Садко новгородский!

Полно играть в гуселышки яровчаты!»

Обернулся, глядит Садко новгородский:

Ажно стоит старик седатыий.

Говорит Садко новгородский:

«У меня воля не своя во синем море,

Приказано играть в гусельки яровчаты».

Говорит старик таковы слова:

«А ты струночки повырывай,

А ты шпенечки повыломай,

Скажи: у меня струночек не случилося,

А шпенечков не пригодилося,

Не во что больше играть,

Приломалися гусельки яровчаты.

Скажет тебе царь морской:

«Не хочешь ли жениться во синем море

На душечке на красной девушке?»

Говори ему таковы слова:

«У меня воля не своя во синем море».

Опять скажет царь морской:

«Ну, Садко, вставай поутру ранешенько,

Выбирай себе девицу-красавицу»

Как станешь выбирать девицу-красавицу,

Так перво триста девиц пропусти,

А друго триста девиц пропусти,

Позади идет девица-красавица,

Красавица девица Чернавушка.

Бери тую Чернаву за себя замуж…

Будешь, Садко, во Новее-граде.

А на свою бессчетну золоту казну

Построй церковь соборную Миколе Можайскому.

(Микола Можайский, или Николай Чудотворец, -христианский святой, особо почитаемый на Руси как «спасатель на водах». Он дает приказ перестать играть на гуслях и совет, как вернуться в Новгород).

Садко струночки во гусельках повыдернул,

Шпенечки во яровчатых повыломал.

Говорит ему царь морской:

«Ай, же ты, Садко новгородский!

Что же не играешь во гусельки яровчаты?»

«У меня струночки во гусельках выдернулись,

А шпенечки во яровчатых повыломались.

А струночек запасных не случилося,

А шпенечков не пригодилося».

Говорит царь таковы слова:

«Не хочешь ли жениться во синем море

На душечке на красной девушке?»

Говорит ему Садко новгородский:

«У меня воля не своя во синем море».

Опять говорит царь морской:

«Ну, Садко, вставай поутру ранешенько,

Выбирай себе девицу-красавицу»

Вставал Садко поутру ранешенько,

Поглядит: идет триста девушек красныих.

Он перво триста девиц пропустил,

И друго триста девиц пропустил,

И третье триста девиц пропустил,

Позади шла девица-красавица,

Красавица девица Чернавушка.

Брал тую Чернаву за себя замуж.

Как прошел у них столованье почестен пир,

Как ложился спать Садко во перву ночь,

Как проснулся Садко во Новее-граде,

О реку Чернаву на крутом кряжу.

(Садко-христианин следует советам Миколы Можайского и спасается от морского царя, соглашаясь жениться, будучи женатым, во второй раз. Это хитрость, с помощью которой он сможет вернуться на землю. Очень важно, какую девушку выберет Садко, ибо только женившись на Чернаве, он попадет в Новгород. Она оказывается родной рекой Чернавой, впадающей в Волхов).

Как поглядит- ажно бегут

Его черленые корабли по Волхову.

Поминает жена Садка со дружиной во синем море:

«Не бывать Садку со синя моря».

А дружина поминает одного Садка:

«Остался Садко во синем море!»

А Садко стоит на крутом кряжу,

Встречает свою дружинушку со Волхова.

Тут его дружина сдивовалася:

«Остался Садко во синем море,

Очутился впереди нас во Новее-граде,

Встречает дружину со Волхова!»

Встретил Садко дружину хоробрую

И повел во палаты белокаменны.

Тут его жена зарадовалася,

Брала Садка за белы руки,

Целовала во уста во сахарные.

Начал Садко выгружать со черленых со кораблей

Именьице – бессчетну золоту казну.

Как повыгрузил со черленыих кораблей,

Состроил церкву соборную Миколе Можайскому.

Не стал больше ездить Садко на сине море.

Стал поживать Садко во Нове-граде.

(Развязка – Садко возвращается к удивлению и радости жены и дружинников, строит обещанную церковь Миколе Можайскому и живет в богатстве и почете. В тексте, по существу, можно увидеть три сюжета: три завязки, три кульминации, три развязки. Перед нами редкое трехчастное произведение или контаминация трех былин).