Глава 5. Повидав наконец Сейшаса и выслушав его историю во всех подробностях, Бранка приуныла

Повидав наконец Сейшаса и выслушав его историю во всех подробностях, Бранка приуныла. Что же это за тандем, если в нем нет самого главного – общности интересов и единства цели? Сейшас озабочен только поиском дочери – после визита к Сезару он поверил в то, что его сын умер. А Бранке необходимо совсем иное – разорить Изабел, взять свои деньги и отдать их Милене. Как же совместить эти столь различные интересы?

– Боюсь, все кончится тем, что я помогу Сейша‑су найти дочку, – пожаловалась Бранка Лидии, которая была у нее теперь единственной подругой и советчицей, а мы с тобой опять останемся и без денег, и без внука.

– Ну я‑то на эти деньги никоим образом не претендую, – с достоинством произнесла Лидия.

У Бранки же на сей счет было другое мнение.

– Не скажи! Деньги пойдут Милене, а значит, и Нанду, и всем нам, – продемонстрировала она щедрость натуры. – Мы ведь теперь одна семья!

– Сначала эти деньги надо получить, – резонно заметила Лидия.

Бранке на такое замечание было нечего ответить. К ее намерению разорить Изабел Сейшас отнесся крайне скептически, сказав, что тех украденных миллионов Бранка уже никогда не сможет вернуть и лучше о них попросту забыть.

– Нет, почему же? – возразила ему Бранка. – Арналду не стал с ней связываться, поскольку боялся попасть в тюрьму за свои махинации. Но сейчас его нет в живых, и с него взятки гладки. Осталась одна Изабел, ей‑то я и предъявлю судебный иск. Скажи как юрист: имею я право подать в суд на женщину, которая вместе с моим бывшим, ныне покойным, мужем обворовала меня и моих детей?

– В суд можно обратиться с любым иском, это не проблема. Важно же выиграть процесс! А в твоем случае я не вижу такой возможности.

– Ты говоришь это потому, что сам замешан в махинациях Изабел, и тебе, так же, как Арналду, не хочется, чтобы твое имя трепали в суде.

– Ты права лишь отчасти, – поправил ее Сейшас. – Я готов был бы покаяться на суде в том, что содействовал Изабел в ее крупных финансовых аферах, если бы это помогло мне отыскать дочку и могилу сына.

– Ну раз ты не боишься предстать перед судом, то почему бы и не поставить Изабел ультиматум: или она говорит тебе, куда подевала детей, или ты ведешь ее в суд!

– Изабел не глупее меня. Она прекрасно понимает, что мне будет практически невозможно доказать ее вину.

– А может, ты просто боишься наказания за старые грехи? Так суд должен учесть, что в результате той аферы ты тоже оказался обманутым и обворованным! Или я чего‑то не понимаю?

– Если говорить откровенно, то ты совсем ничего не понимаешь, – огорошил ее своим ответом Сейшас. – Признаюсь, мне от незаконной сделки Изабел все‑таки кое‑что перепало. Правда, я потом перечислил эти деньги в фонд спасателей, так что наказание мне полагается минимальное, можно сказать, ничтожное, и меня оно не пугает. А проблема заключается в том, что Изабел аккуратно замела все следы своего давнего преступления и сейчас у нее имеются надежные связи во влиятельных кругах. Тягаться с ней бессмысленно.

– А если мы пустим в ход ту папку, что она мне когда‑то сама оставила? – продолжала искать выход Бранка. – Там собраны копии тайных счетов Арналду, с которых Изабел потом и сняла деньги, воспользовавшись своим правом подписи на финансовых документах фирмы.

– Все было не так. Деньги с тех счетов снял Арналду, перевел их на другой счет, и лишь потом в дело вступила Изабел.

– Вот видишь, тебе многое известно. И ты мог бы распутать этот клубок, если бы захотел! – с укоризной произнесла Бранка.

– А у меня нет такой уверенности. Это дело безнадежное, – повторил Сейшас.

– Но как ты собираешься воздействовать на Изабел? Думаешь, она сжалится над тобой и добровольно расскажет, каким образом избавилась от девочки?

– Я очень надеюсь на встречу с Консуэло, – пояснил Сейшас. – Наверняка она подскажет, где следует искать мою дочку.

– Ты заблуждаешься! Консуэло ведь не сыскной агент и не комиссар полиции. Она – гадалка! И говорит всегда иносказательно, оперируя какими‑то лишь ей понятными образами.

– Но ты же вот сумела верно истолковать ее подсказку!

– Не знаю, – с сомнением покачала головой Бранка. – Консуэло говорила, что тот король поможет мне уничтожить змею. А ты, похоже, и не помышляешь мне помогать. Так что я, наверное, ошиблась.

– Может, ты ошибаешься в другом? Может, уничтожить змею – вовсе не означает отобрать у нее деньги? – высказал Сейшас предположение, прозвучавшее для Бранки просто оскорбительно.

– Ты издеваешься надо мной? – задала она риторический вопрос. – Или совсем не знаешь, что из себя представляет Изабел? Она же помешана на богатстве! Отбери у нее награбленное, и ей придет конец. Потому что ничего другого, кроме денег, она не ценит и ни в чем ином не нуждается.

– Тут я с тобой согласен, – поддержал Бранку Сейшас.

– Ну так что ж ты мне голову морочишь? – рассердилась она. – Имей в виду: добиться от Изабел правды о детях можно только шантажом! Угрожай ей судом, разоблачением! Говори, что у тебя будто бы есть какие‑то неопровержимые доказательства ее преступлений! Пусть она от нас откупится – тебе расскажет о детях, а мне вернет хотя бы часть моих кровных денег. Если мы насядем на нее с двух сторон – она не устоит. Хотя бы огласки испугается! Любой скандал такого рода сильно ударит по ее нынешнему имиджу, и она постарается этого не допустить!

– Возможно, мне и придется прибегнуть к такому средству, но пока я ничего предпринимать не буду: дождусь беседы с Консуэло, – твердо произнес Сейшас, давая понять Бранке, что продолжать разговор на эту тему больше не стоит.

Вопреки ожиданиям Сейшаса посещение гадалки не прояснило ситуацию, а лишь еще сильнее запутало ее.

В полном смятении он приехал к Бранке после своей встречи с Консуэло.

– Теперь я совсем ничего не понимаю! – сказал он, устало опустившись в кресло. – Эта ведьма действительно изъясняется сплошными загадками!

– Я же тебя предупреждала, – напомнила ему Бранка. – Но ты хоть запомнил, что она говорила?

– Да, по‑моему, это обыкновенная шарлатанка. Всем талдычит одно и то де! Я просто взбесился, когда услышал от нее уже известную мне байку про «змею»!

– Странная у тебя реакция, – изумленно произнесла Бранка. – Я бы, наоборот, обрадовалась. Это же означает, что и мне, и тебе она говорила об одном и том же человеке – об Изабел!

– Ну, допустим, что так, – равнодушно махнул рукой Сейшас. – А как понимать все остальное? Она сто раз тыкала мне в нос какие‑то карты и твердила, что это мои дети – мальчик и девочка.

– Так чем ты недоволен? Не понимаю…

– А тем, что я задавал конкретные вопросы: жива ли моя дочь, где мне искать ее, где искать могилу сына? А твоя ведьма только смотрит в карты и твердит без конца, как заезженная пластинка: «Детей вижу, смерти не вижу, рядом с мальчиком вижу болезнь».

– Неужели я более сообразительная, чем ты? – сделала неожиданное открытие Бранка. – Мне кажется, тут все предельно ясно: твои дети живы! Оба! Понимаешь?

– Ты так думаешь? – заерзал в кресле Сейшас, и в глазах его отразилась слабая надежда.

– Если ты ничего не переврал, то иначе это истолковать невозможно, – уверенно произнесла Бранка.

– Но я же прямо спрашивал: «Мои дети живы или умерли?» А у нее на все один ответ: «Смерти не вижу, болезнь вижу».

– Так тебе и Сезар говорил, что дети родились болезненными, особенно мальчик.

– Да, но он сказал, что мальчик умер, и это зафиксировано в медицинской карте!

– Он мог что‑то напутать или забыть. А может, не имел права выдавать какую‑то врачебную тайну, – предположила Бранка. – Ты поговори с ним еще раз.

– Нет, он предупредил меня, что больше ничего не скажет, – возразил Сейшас. – Я и так слишком утомил его своими расспросами. Ты знаешь, ему даже плохо стало в конце нашей беседы.

– Так может, это неспроста? – ухватилась за последнюю фразу Бранка. – Может, он тоже как‑то замешан в этой истории? Что, если Изабел его подкупила, хорошо заплатив за молчание?

– Нет, на него это не похоже. Он производит впечатление честного, порядочного человека, – отрицательно покачал головой Сейшас.

У Бранки, однако, нашелся веский контраргумент:

– Помнится, у нас на фирме ты много лет имел прекрасную репутацию и производил такое же впечатление, как Сезар. Но все‑таки бес в лице Изабел тебя попутал! Но кто может поручиться, что с Сезаром не произошло нечто подобное?

– Твое допущение не лишено логики, – согласился Сейшас. – Но если оно верно, то тем более мне от Сезара больше ничего не добиться.

– А что, если мы подошлем к нему Атилиу? – вдруг осенило Бранку. – Сезар перед ним сильно провинился, потом покаялся, и они теперь дружат семьями. Атилиу найдет к нему нужный подход!

– Но захочет ли он в это ввязываться? – усомнился Сейшас.

– Захочет! Сам не так давно был в аналогичной ситуации. Кому же, как не ему, понять твое отцовское горе!

– Возможно, ты и права… Попроси его от моего имени.

– Конечно. Сегодня же позвоню ему. И более того – попрошу его поговорить со «змеей»! Он, мне кажется, по‑прежнему имеет влияние на Изабел. Чем черт не шутит! Вдруг Атилиу сумеет из нее что‑то вытянуть!

– Так звони ему прямо сейчас и договаривайся о встрече, – проявил нетерпение Сейшас. – По телефону мою проблему излагать трудно.

* * *

Атилиу принял беду Сейшаса близко к сердцу, но, исходя из собственного опыта, предупредил его, что, даже отыскав детей, не всегда можно вернуть их себе.

– Они могут быть официально усыновлены, жить в нормальных семьях и любить своих новых родителей. А тебе, насколько я понимаю, еще надо юридически доказать право на отцовство. Ведь ты никогда не состоял в браке с Изабел.

– Но она забеременела от меня! Я это знаю точно! – воскликнул Сейшас.

– Я бы на твоем месте не стал утверждать это столь категорично, – хитровато усмехнулся Атилиу и повернулся к Бранке: – Сделай милость, просвети его! Объясни невежественному человеку, какие сюрпризы могут ожидать его при установлении отцовства.

– Ты и сам можешь рассказать, как сдавал анализ на ДНК, – ответила Бранка. – Но по‑моему, в данном случае все указывает на то, что отец этих детей – Сейшас. Во‑первых, так утверждает Консуэло. А во‑вторых, это не отрицает даже Изабел. Она ведь могла попросту прогнать Сейшаса: дескать, какое тебе дело до чужих детей!

– Ну я же не настаиваю на этой версии, – пояснил свою позицию Атилиу. – Просто напоминаю, что и такое возможно.

– Так ты берешься вызвать Сезара на откровенность? – нетерпеливо спросил Сейшас.

– Попытаюсь, – пообещал Атилиу. – Но прежде я должен услышать от тебя, что, если дети отыщутся в каких‑нибудь благополучных семьях, где их любят, ты не станешь судиться с их нынешними родителями. Поверь, лучше поступить так же, как поступил я, чем наносить душевную травму детям и тем людям, которые обогрели их своей любовью.

– Ну, до этого еще далеко! – сказал Сейшас. – Мне бы только найти моих ребятишек, а там будет видно, что делать дальше.

– В таком случае я не стану тебе помогать, – твердо заявил Атилиу.

– Ты неверно меня понял! – вскочил с места Сейшас. – Я имел в виду, что дети могут находиться где‑нибудь в приютах…

– Сейшас, не надо увиливать! – одернул его Атилиу. – Я четко сформулировал свое требование и надеялся услышать от тебя такой же четкий ответ. Станешь ли ты судиться с людьми, которые подобрали твоих детей в трудную минуту и сделали из счастливыми? Да или нет?

– Нет, не стану, – ответил после некоторой паузы Сейшас.

– Бранка, ты слышала, что он сейчас пообещал? Будешь свидетелем! – на всякий случай внес дополнительную ясность Атилиу.

Сейшаса это обидело:

– Ну зачем ты со мной так? Не изверг же я, в самом деле…

– Ладно, не сердись, – примирительно произнес Атилиу. – Я тебя очень хорошо понимаю. Завтра попробую поговорить с Сезаром – мы как раз должны обсуждать предварительный вариант проекта его частной клиники. Возможно, он хоть чуть‑чуть приоткроет завесу над этой тайной. А от общения с Изабел прошу меня уволить! Я давно не имею с ней никаких дел и воздействовать на нее не смогу.

Положение, в котором оказался Сезар, было близким к критическому. После встречи с Сейшасом его охватил маниакальный страх, и он, плохо сознавая, что делает, велел Аните срочно укладывать вещи.

– Мы уезжаем! Немедленно!

– Куда?! Зачем? – испуганно спросила она, понимая, что Сезар сейчас не владеет собой.

– Этого никто не должен знать! Даже мои родители! Мы поедем в аэропорт и улетим первым же самолетом – не важно куда.

– Сезар, тебе, по‑моему, надо прилечь, – осторожно предложила Анита. – Ты, похоже, переутомился.

– Нет, со мной все в порядке. А где Луисинью? Он спит?

– Да.

– Я пойду в детскую и присмотрю за ним, пока ты будешь укладывать вещи.

– Но он же спит! Зачем за ним присматривать?

– Его могут украсть. Этот человек, который к нам приходил… Он наверняка обо всем догадался…

Анита поняла, что Сезар снова впал в такое же депрессивное состояние, какое у него было после подмены младенцев Элены и Эдуарды. Поэтому она повела себя разумно и осторожно.

– Хорошо, иди к Луисинью, – сказала она как можно мягче, – а я займусь укладкой вещей.

Когда же Сезар вышел, Анита приготовила две чашки чая, в одной из них растворила таблетку сильнодействующего снотворного и, поставив их на поднос, тоже отправилась в детскую.

– Давай выпьем перед дорогой, – сказала она Сезару. – Нам нужно взбодриться…

Он уснул прямо там, в детской, сидя в кресле, и проспал довольно долго. Анита сказала Мафалде и Антенору, что их сын заболел, не объясняя, конечно же, причины этой болезни.

Сон подействовал на Сезара исцеляюще. Проснувшись, он уже не рвался в дорогу, и вообще выглядел вполне спокойным, только пожаловался на сильную головную боль.

– Что со мной было? Я куда‑то провалился… – растерянно произнес он, глядя на Аниту.

– У тебя был шок, – ответила она. – Но теперь, кажется, все позади. Давай спокойно поговорим, и ты расскажешь о том человеке, который произвел на тебя такое сильное впечатление.

– Это был отец Луисинью и Анжелы, – начал с самого главного Сезар. – Он ищет своих детей и у него есть родинка за левым ухом.

Его сообщение повергло Аниту в ужас, но она все же сумела сохранить самообладание и, подробно расспросив мужа о том, что еще известно Сейшасу, заключила:

– Я не вижу причин для немедленного бегства. Этот человек находится только в начале поиска, и у нас есть достаточно времени, чтобы сделать операцию Луисинью и потом спокойно уехать.

– Как некстати этот доктор ушел в отпуск! – с досадой произнес Сезар. – Нам придется ждать еще целую неделю, пока он выйдет на работу и начнет готовить Луисинью к операции.

– Ничего, подождем. Ты только не падай духом. Сейчас тебе, наоборот, следует собраться с силами. Постарайся, пожалуйста. Сделай это ради нашего сына!

– Я постараюсь, – пообещал Сезар. – Хотя мое самочувствие, скажу честно, оставляет желать лучшего.

– Значит, будешь принимать антидепрессанты. Мы должны вести себя так, как будто ничего не случилось. И тогда никому не придет в голову нас в чем‑то подозревать.

На том они и порешили.

В последующие дни Сезар хоть и вяло, но все же вел переговоры с Атилиу по поводу проекта клиники. А кроме того, он принял приглашение Эдуарды, пообещав привезти всех своих домочадцев на день рождения Анжелы, который семейство Моту собиралось отметить в ближайшее воскресенье.

– Мне, конечно, будет трудно выдержать это испытание, – признался он Аните, – но другого выхода нет. К тому же пусть Луисинью пообщается с родной сестричкой перед сложной операцией. Может, это придаст ему какие‑то дополнительные силы.

В офис к Атилиу Сезар ехал с тяжелым чувством неловкости. Ведь ему предстояло обманывать Атилиу, изображая заинтересованность в проекте, который никогда не будет осуществлен на практике. Разумеется, Сезар оплатит проектные работы, но доводить дело до строительства уж точно не станет. Жаль, что это случится еще не скоро, и до той поры ему придется вести ненавистную двойную игру.

Из‑за этого мучившего его чувства неловкости Сезар и не стал задерживаться долго в офисе Атилиу. Быстренько посмотрев проект, полностью одобрил его и поспешил откланяться.

Но Атилиу не дал ему уйти:

– Подожди. Присядь… У меня к тебе есть еще один, весьма деликатный вопрос, а точнее – поручение…

И он заговорил о Сейшасе, о страданиях, которые тот испытывает, и уже от себя лично попросил Сезара помочь несчастному отцу, потерявшему своих детей.

Услышав имя Сейшаса, Сезар внутренне напрягся и приготовился к самому худшему. Однако из дальнейшего монолога Атилиу он понял, что Сейшас не слишком продвинулся в своем расследовании, и потому немного успокоился.

– Я знаком с этим человеком, – ответил он, выслушав просьбу Атилиу, – и очень ему сочувствую. Но все, что мне было известно, я уже рассказал.

– За исключением того, что составляет врачебную тайну? – продолжил вместо него Атилиу.

– Никакой врачебной тайны нет. Роды были сложные, мальчик родился с серьезной патологией и вскоре умер, а девочка выписалась вместе с матерью, – заученно произнес Сезар.

– Но у Изабел нет дочери. Она утверждает, что девочка тоже умерла, а у Сейшаса на сей счет имеется другое мнение. Возможно, Изабел отказалась от нее там, в клинике? И ты знаешь, кто удочерил девочку, только не хочешь подвести этих людей?

– Я ничего не знаю! – с раздражением ответил Сезар, и Атилиу принялся его успокаивать, говоря, что Сейшас не будет затевать тяжбу с новыми родителями своих детей.

Сезар, слушавший его с нескрываемой досадой, на последнем слове просто взвился:

– Детей?! Я не ослышался?

– У Сейшаса есть веские основания подозревать, что его сын тоже остался жив, – пояснил Атилиу.

– Да я сам отдавал Изабел свидетельство о смерти мальчика! Этот Сейшас не в своем уме!

– Нет, он всего лишь несчастный отец, живущий в неведении и оттого страдающий. Я сам прошел через такую же муку, потому и согласился ему помочь. Мне казалось, что со мной ты сможешь быть более откровенным.

– Но я действительно не знаю ничего такого, что могло бы представлять интерес для Сейшаса, – в который раз повторил Сезар. – А как следует из твоего рассказа, то Сейшас, похоже, осведомлен гораздо больше, чем я. Или это всего лишь плод его воспаленного воображения. Но в любом случае я ничем не могу ему помочь!

И он ушел, оставив Атилиу в глубоком раздумье.

Date: 2015-11-13; view: 395; Нарушение авторских прав