Глава 11. – Мы поживем с тобой недельку или две в уединенном местечке на берегу океана, – сообщила Изабел Лизе уже в машине

– Мы поживем с тобой недельку или две в уединенном местечке на берегу океана, – сообщила Изабел Лизе уже в машине.

– А потом поедем в Европу? – с любопытством спросила Лиза.

– Не уверена, – туманно ответила Изабел. – Посмотрим.

Лиза не стала больше ее расспрашивать, она понимала, что Изабел еще слишком слаба для дальних путешествий. Пока она будет приходить в себя, Лиза ей поможет с малышкой, а за это время Изабел найдет себе другую помощницу. Или будет искать ее уже в Европе. В общем, там будет видно. Конечно, Лизе было обидно распрощаться с мечтой о Франции, но кто знает, может, рано еще прощаться?

Лиза еще не выезжала из Бразилии, и ей все было интересно. Она с любопытством уставилась в окно машины. Лесистое предгорье, где приютились корпуса клиники, осталось позади, и машина ехала по необозримой степи. Летняя жара высушила траву, все вокруг было желто и безжизненно. Спустя полчаса Лиза увидела первые кактусы – огромные, причудливой формы, они стояли и сторожили дорогу, вместо травы под ними был песок. Они ехали теперь по полупустынной зоне. Но в машине было прохладно, работал кондиционер. Девочка, укачанная мягким ходом автомобиля, мирно спала в своей корзинке, укрепленной на сиденье рядом с Лизой.

Изабел смотрела вокруг с не меньшей жадностью. Она еще ощущала телесную слабость, но вся уже была само нетерпение. Ей хотелось окунуться в тот бурный водоворот жизни, к которому она привыкла и который обожала. Сколько возможностей она упустила за этот бездарно потерянный год. Но она их наверстает, непременно наверстает! Недели две, а то и месяц она проживет в уединении на своей вилле и окончательно восстановит здоровье. Стоило ей подумать о здоровье, как она понимала, что не права, когда говорит, будто год потерян даром. Нет, она благополучно вылезла из крайне неприятной передряги и теперь может наконец‑то жить как ей вздумается.

Так вот, месяц она проживет в уединении, найдет себе компаньонку. Жаль, что Рита негритянка, можно было бы выписать к себе и ее. Ну ничего, ей пока и Розиты хватит. А потом она закажет себе в Париже самые модные туалеты, завяжет нужные знакомства, чтобы не чувствовать себя одиноко, и вступит в какой‑нибудь клуб, куда принимают богатых иностранок вроде нее. В том, что через пять минут после ее появления в обществе вокруг нее будет увиваться целый хвост дельцов и поклонников, она не сомневалась. Еще бы – богатая иностранка! Каждому лестно пристроиться к ее денежкам. Но дел затевать в Европе она не станет. Развлечется немного, и только. Может быть, заведет освежительный роман. Может быть, съездит на карнавал в Венецию. Атилиу всегда говорил, что любовь, которая началась в Венеции, длится вечно. Может, и она встретит там свою любовь?

Пока мечты убаюкивали Изабел, машина мчала их по гладкой дороге, и пейзаж вокруг вновь изменился. Воздух повлажнел, появились сначала цветущие кусты, а потом и пальмы. Похоже, что они были уже у цели.

Вскоре они остановились у небольшой гостиницы. Приветливая женщина в белоснежном переднике повела их через сад к террасе и открыла дверь.

– Вот ваш номер, – сказала она, – гостиная, две спальни, холл и веранда. Вход отдельный. В саду бассейн. Здесь вас никто не потревожит с вашей малышкой. Если пожелаете, ужин вам будут приносить, но вокруг очень много симпатичных кафе и ресторанов, так что у вас всегда есть выбор.

– Спасибо, спасибо, – рассеянно сказала Изабел. – Мы хотим отдохнуть с дороги.

Она не ошиблась с выбором гостиницы. Как раз то, что надо: в меру людно, в меру уединенно.

Розита занялась вещами, Изабел села у окна в гостиной. Лиза поднялась наверх посмотреть спальни.

В одной спальне стояла детская кроватка. Договариваясь, Изабел предупредила, что с ними будет маленький ребенок.

– А как с детским питанием? – поинтересовалась Лиза.

– Отдай список хозяйке, – распорядилась Изабел, – пусть его приносят.

– Конечно, конечно, – закивала хозяйка. Хозяйка ушла. Лиза занялась девочкой.

– Наверное, после того как вы отдохнете, мы поедем по магазинам, – сказала Лиза. – Будем покупать все, что нужно для малышки.

Лизу радовало ожидающее ее впереди приятное времяпрепровождение – странствование из лавочки в лавочку, выбор хорошеньких детских вещичек. Надо будет непременно купить кенгурятник, это и удобно, и, как говорят все врачи, полезно.

– Наверное, – как‑то рассеянно отозвалась на предложение Лизы Изабел. – Тебе виднее.

Малышка раскричалась, пора было ее кормить, и Лиза дала ей бутылочку с молочной смесью. Потом вынесла корзинку на веранду и оставила в тени. Благодать теперь матерям, ни забот, ни хлопот, подумала она. И все‑таки ее удивляло отношение Изабел к ребенку. Маленькие они такие забавные, беспомощные, умилительные. Но Изабел всегда была сухарем. Для нее, наверное, самое главное, чтобы все было по науке.

– Лиза! – послышался голос Изабел, и Лиза вошла в спальню. Изабел лежала на золотистом, в алых маках, покрывале. Кремовые шторы были приспущены, жалюзи закрыты.

– Присядь, – распорядилась Изабел, – вот сюда, в кресло.

Лиза уселась в кресло возле кровати и приготовилась выслушать очередные распоряжения.

– У меня к тебе просьба, Лиза, – начала Изабел после недолгого молчания. – Я бы хотела, чтобы ты пристроила куда‑нибудь девочку. Но я не хочу, чтобы это было воспитательное учреждение. Пусть лучше она растет в семье. У тебя много знакомых семейств с детьми, ты можешь найти подходящее. Я плохая мать и не собираюсь становиться хорошей. Вся эта возня с детьми не по мне.

Рот у Лизы приоткрылся от изумления. Да мыслимо ли такое? Что она говорит?

Изабел продолжала, не обращая на Лизу внимания:

– Ты останешься здесь и проживешь столько, сколько захочешь. Я послезавтра улечу в Европу. Ты видишь, я даже не подхожу к ней, не хочу привязываться…

Тысячи мыслей пронеслись в голове Лизы: ну и положение! Да если бы она знала, для чего ее вызывает Изабел, она бы никогда не согласилась! Хорошенький отпуск: в чужой стране с чужим ребенком на руках, и вдобавок ночей не спать, думать, куда его пристроить.

– Нет, нет, Изабел, я не могу взять на себя такое поручение, – торопливо заговорила Лиза. – Что ж я, подбрасывать буду этого ребенка, что ли?

– А почему бы и нет? – усмехнулась Изабел. – Лиза, меня не будет даже интересовать, куда ты ее пристроила. Я этого знать не хочу. Я хочу одного – позабыть о существовании этого ребенка. За это я хорошо тебе заплачу. Ты получишь кругленькую сумму. Сможешь купить себе квартиру, справить свадьбу. Ты ведь мечтала о приданом? Ну так вот я дам тебе приданое.

Изабел смотрела на Лизу так, словно в ее предложении не было ничего особенного. А Лизу прошиб холодный пот. Как она может так говорить? О своем собственном ребенке? Забыть? Как это можно о нем забыть? Да Лиза и о своих воспитанниках не забывала. Всех до одного помнила. Да, хорошенькое приданое приготовила ей Изабел. Лизе вдруг стало противно до невозможности оставаться в одной комнате с этой женщиной. Изабел вызывала у нее почти физическое отвращение. Скорее бы уж уезжала.

– Я добавлю за молчание. Поклянись, что никогда, ни при каких обстоятельствах ты никому не скажешь, чья она дочь, – продолжала Изабел.

– Если возьмусь, болтать лишнего не буду, – горячо и решительно сказала Лиза, – не очень‑то приятно о таком болтать. Но и клятвы давать не буду. Не согласны, ищите себе другую помощницу. Вы меня знаете, я человек порядочный, на меня можно положиться, но лишнего брать на себя не хочу.

Лиза разрывалась между двумя желаниями: ей хотелось плюнуть Изабел в лицо и хлопнуть дверью, чтобы никогда ее больше не видеть. Но и девочку было очень жалко. Маленькая такая, беспомощная. Куда ее засунет такая мамаша? Как ей распорядится?

Про себя Лиза решила, что, если ничего другого не придумает, возьмет девочку себе. А Женезиу пусть себе гуляет, если ему это не понравится. Значит, она в нем ошиблась.

Лиза разнервничалась, распереживалась, сидела молча, не говорила ни да, ни нет.

Изабел ее не торопила, такие решения не принимаются наспех. Пусть подумает хорошенько.

– Я подумаю, – сказала Лиза и вышла.

Она пошла на веранду и села около девочки. Та зашевелилась, зачмокала во сне губами.

– Дурочка, – прошептала она, – какая же ты дурочка!

Через два дня Изабел улетела во Францию, на свою новую виллу. Она собиралась сначала окончательно поправиться, потом развлечься и развеяться, а потом уже решить, чем будет заниматься.

Несколько дней уже в своем доме она приходила в себя, потому что была еще очень слаба пусть и для комфортабельной, но все‑таки долгой и утомительной дороги. Она была рада, что теперь сможет целиком и полностью заняться собой. Что благодаря ее усилиям кошмар наконец развеялся. Еще неделя, две, и она забудет все, словно сон.

Встав с постели, Изабел с удовольствием обошла свой небольшой чистенький домик. На второй этаж вела скрипучая деревянная лестница.

Она обставляла свой дом по каталогам, находясь в клинике, и теперь смотрела, что из этого вышло. Гостиной с темной резной мебелью и белым камином она осталась довольна.

– Мебель моих предков, – с гордостью подумала Изабел, – первых португальских переселенцев.

А вот спальни ей не понравились – в каталоге они выглядели куда симпатичнее.

– Ничего, – утешила она сама себя, – придется переменить кровати и шторы. Нужно будет снова посмотреть каталоги и прицениться.

Было у нее и еще одно занятие – она изучала девушек, которые хотели наняться к ней в горничные. Розите и так хлопот хватало, она должна была ухаживать за ней, за Изабел. Желающих было немало – богатая иностранка предлагала хорошую плату. Ей приглянулась одна востроглазенькая, но она не торопилась. В первую очередь ей нужна была хорошая рекомендация.

Раздался звонок.

«Очередная кандидатка», – улыбаясь, подумала Изабел и сама открыла дверь.

На пороге стоял Сейшас с огромным букетом цветов, какими‑то коробками, свертками.

Изабел схватилась за сердце. Вот уж кого она не ожидала увидеть. Больше того, она просто позабыла о нем за это время. И все‑таки она пропустила его в дом, хотя правильнее было бы просто захлопнуть дверь у него перед носом.

– Оцени мое терпение, – сказал он, протягивая ей букет, – и вознагради. Я хочу знать все!

– А я хочу знать, откуда ты взял мой адрес.

– Такие роскошные женщины, как ты, Изабел, не могут не оставлять следов. Я шел по ним, и не ошибся. Как же я без тебя соскучился!

Сейшас оглядывал комнату и невольно прислушивался, стараясь уловить присутствие в доме младенца.

– Ты прекрасно выглядишь, – сделал он комплимент, – стройная, загорелая.

Честно говоря, он надеялся совсем на другую встречу. Он думал, что Изабел бросится ему на шею, а если не бросится, то сразу потащит с гордостью к детской кроватке. И около нее он обнимет Изабел за плечи, и они, тихие и умиротворенные, будут любоваться их совместным творением.

Но действительность совсем не походила на мечты. Изабел, деловитая, стройная, отстраненная, смотрела на него как на чужого и, похоже, совсем не собиралась вести его в детскую.

– Изабел, – начал он, – не скрывай от меня ничего. Я все знаю.

– Тогда тем более я не понимаю, зачем ты сюда приехал.

Сейшас опешил. Собственно, он знал только то, что сказала ему Рита, а она сказала: хозяйка родила, и родила благополучно, теперь она на своей вилле во Франции. И дала ему адрес.

– Как это зачем? – изумился Сейшас, – я хочу видеть нашего малыша. Хочу им полюбоваться, посмотреть, какой ты стала мамой, договориться, как мы будем жить дальше…

– Понятно, – сухо сказала Изабел. – Тогда посиди в гостиной. Я сейчас.

Она провела его в свою португальскую гостиную, усадила в резное кресло с высокой деревянной спинкой у камина и вышла.

«Мальчик или девочка? – гадал Сейшас. – Похож на меня или на нее?»

Сердце у него едва не выпрыгивало из груди, и он молил Бога об одном, чтобы Он дал ему увидеть долгожданного ребенка.

Все это время, день за днем, он мысленно готовился к встрече с Изабел и своим сыном. Почему‑то он чаще себе представлял мальчика. Хотя и девочке был рад тоже. Просто мальчика ему было легче себе представить. Может, он просто представлял себя маленьким. Мало‑помалу он стал покупать игрушки – те, в которые и сам бы поиграл с удовольствием со своим малышом. У него в детстве было мало игрушек, и он словно бы вновь вернулся в детство. Он и сейчас прихватил кое‑что из своей разросшейся игрушечной коллекции – то, что, по его мнению, скоро будет радовать малыша, – большого веселого зайца с барабаном, который пищал, стоило его дернуть за ухо.

Сейшас достал зайца и посадил его рядом с собой на стол. Потом он стал распаковывать свои свертки, и оттуда появились погремушки, электрическая машинка, резиновый бассейн для купания, мячик. Затем он выгреб из кармана пригоршню будущих воздушных шаров и принялся надувать их. Праздник так праздник! Он растопит сердце Изабел, она увидит, что он не только хочет, но и может быть отцом.

В чопорной гостиной царил веселый ералаш – на столе громоздились игрушки, на полу валялась цветная оберточная бумага и два шара, красный и желтый, Сейшас надувал третий – синий, когда Изабел остановилась на пороге.

Она за это время успела переодеться, на ней было длинное темное платье, в руках небольшая сумочка. Она подошла, села, будто бы не видя игрушек.

– Ты приехал так неожиданно. Все это время я лежала. Я никак не могу оправиться. И вообще не знаю, оправлюсь ли когда‑нибудь.

Изабел протянула Сейшасу какую‑то бумагу, и он, уже все понимая, но еще не веря, холодеющими руками взял ее. Буквы прыгали у него перед глазами и никак не складывались в слова, а когда наконец сложились, то хлынувшие слезы не дали сложить их во внятные фразы. Но главное он понял: их ребенок, их сын умер.

Изабел не ждала такого бурного горя. Этот человек со своими слезами, дурацкими игрушками был страшно неуместен и в ее гостиной, и в ее жизни.

– Оставь меня, – произнесла она едва слышным голосом, – мне тяжело на тебя смотреть.

Сейшас, шатаясь, вышел. Он и сам не знал, как добрел до гостиницы. Сутки он лежал не поднимаясь. Еще сутки бродил как потерянный по городу.

Почти год он жил мечтами о будущей своей жизни, они были для него реальнее и дороже всего на свете. И вот в один миг от них ничего не осталось. Что теперь делать? Куда идти? Он не верил, что Изабел может быть настолько жестокосердной. Если их не объединила радость, то объединит горе. Кто как не они поймут друг друга? Кто сейчас ближе их двоих?

Сейшас вновь отправился к Изабел. Он надеялся, что она стала спокойнее за это время, точно так же, как стал спокойнее и он. Он не хотел причинять ей лишние страдания своей болью, он хотел стать для нее опорой и помощью.

Дверь ему открыла хорошенькая горничная и уже открыла было рот, чтобы объявить, что мадам нет дома, но смуглый темноглазый господин посмотрел на нее с такой мольбой и беззащитностью, что она закрыла рот, так ничего и не сказав.

Сейшас прошел сразу в будуар, он изучил привычки Изабел и убедился, что они за это время не изменились.

При виде его Изабел вскрикнула. Он был для нее призраком прошлого, которое она честно прожила день за днем и с которым больше не хотела иметь дела. Ни за что. Никогда. Ее бесили все эти отвратительные сантименты, которыми Сейшас собирался замусорить ее жизнь.

– Оставь меня в покое, – сказала она с ненавистью. – Не смей больше врываться в мой дом. Его двери для тебя закрыты. Ты слышишь меня? Слышишь?

Она спрашивала потому, что Сейшас смотрел на нее широко открытыми глазами и ничего не отвечал. Его молчание только распаляло Изабел, доводило до белого каления.

– Ты виноват во всех моих несчастьях! Сколько ты причинил мне бед! Ты испортил мне здоровье, а теперь портишь нервы! Сколько раз тебе повторять, что я не хочу тебя видеть! Никогда!

Она наступала на него, тесня к двери. На глазах у нее дрожали слезы ярости.

– Я понял, Изабел. Между нами в самом деле все кончено. Больше я не буду отягощать тебя своим присутствием. Только скажи мне одно: где могила нашего мальчика? Пусть у меня хоть что‑то останется…

– Понятия не имею! – крикнула Изабел и захлопнула дверь. – Если вы увидите на пороге этого господина, не открывайте ему. А если он будет упорствовать, вызывайте полицию, – приказала она прислуге.

Date: 2015-11-13; view: 397; Нарушение авторских прав