Распределение и координация

Самоуправляющиеся предприятия должны были сбывать свою продукцию, самоокупаться. Они не могли рассчитывать ни на зарубежные инвестиции, ни на значительную помощь государства. Цены в Каталонии и Арагоне, а отчасти и в других регионах, контролировались НКТ, а в обмене между синдикатами деньги, как правило, не употреблялись. Благодаря существованию разветвленной сети синдикатов удалось организовать бартерный обмен между отраслями и между городом и деревней. «Они говорили, что им нужна обувь, – вспоминал Х. Доменек. – Мы обращались к влиятельному делегату НКТ по обувной промышленности и говорили: „Завтра нам понадобится 700 пар обуви“. И назавтра обувь была у нас»[454].

Однако когда прошел первый прилив энтузиазма и начались будни, неотлаженность системы распределения дала себя знать. Как менять продукцию села на продукцию города, чтобы обмен воспринимался как справедливый и селяне не считали горожан дармоедами? Какие эквиваленты могут действовать при обмене, и как быть, если поставки задерживаются? Отсутствие ясных ответов на эти вопросы вызывало конфликты. И. Эренбург рассказывает об одном из них, когда крестьяне поставили в город 5 вагонов хлеба, и теперь хотят получить в обмен обувь и одежду[455].

Несовершенство и системные недостатки прямого продуктообмена приводили к тому, что сохранялся рынок, где сельские и городские коллективы встречались как продавцы и покупатели. Рынок не вытеснил прямые поставки, но компенсировал проблемы, возникавшие в бартерном синдикалистском распределении.

По мнению участника событий А. Переса‑Барро, на территории, контролируемой анархо‑синдикалистами, «капитализм не был отменен, но его роль была сведена к минимуму»[456].

«Рыночный социализм», возникший в Каталонии, вызывал протесты у части актива НКТ. Так, лидеры синдиката деревообрабатывающей промышленности заявляли: «Мы согласны с коллективизацией всех отраслей, но с единой кассой, переходя к эгалитарному распределению. С чем мы не согласны, так это с тем, что будут коллективы бедные и богатые…»[457]8 декабря 1936 г. областной пленум ФАИ выступил против «частичных коллективизаций предприятий, являющихся прямым отрицанием духа социализации», за «социализированное распределение» против спекуляции[458].

Опасаясь «возрождения капитализма», Пленум НКТ 20 апреля 1937 г. объявил кампанию против «спекулянтов»[459]. Наступая на черный рынок, анархисты боролись с конкурентами своей системы распределения.

В феврале 1937 г. в Каталонии усилились трудности со снабжением, вызванные потоком беженцев из Малаги. ОСПК требовала централизованного распределения продовольствия[460]. Но оказалось, что это – лозунги. Департамент Женералитата, возглавляемый в это время лидером ОСПК Х. Коморерой, не нашел ничего лучше, как объявить свободу торговли. Это ударило по синдикалистской системе распределения, что больно сказалось на положении трудящихся, вызвав инфляцию. Анархо‑синдикалисты протестовали, но коммунисты настаивали на своем до апреля, когда экономическая ситуация заставила их согласиться на введение карточной системы[461]. Впрочем, в Барселоне цены росли медленнее, чем в целом в Республике, а весной их рост и вовсе затормозился[462].

Коллективное самоуправление способствует росту группового эгоизма. Решения принимает коллектив, и он вполне может противопоставить свои интересы другому коллективу. Коллективы не хотят делиться с синдикатами и региональными властями своими прибылями, но, как отмечал Антонов‑Овсеенко, «охотно делятся убытками, наседая на государство как в Каталонии, так и в Валенсии». Скажем, строители стимулировали спрос, требуя от властей ремонтировать здания[463].

Синдикаты имели право вмешиваться во внутренние дела коллективов для борьбы с групповым эгоизмом. Каталонский комитет ВСТ заслушал вопрос о злоупотреблениях в некоторых коллективах (завышения зарплаты, распределение предполагаемых доходов) и принял меры к их устранению и установлению персональной ответственности виновных[464].

Чтобы не допустить социального расслоения между рабочими разных коллективов, анархо‑синдикалисты пытались ввести единые принципы оплаты. Так, министр‑анархист Женералитата Фабрегас добивался проведения принципа семейной оплаты в металлической промышленности, в соответствии с которым первый работник семьи получает 100 % (70 песо в неделю), второй – 50 %, третий – 25 %, далее – 10 %[465]. По мысли министра‑анархиста, это должно было помочь экономить зарплату на больших семьях, члены которых работали вместе, вели совместное хозяйство, могли помочь друг другу (не будем забывать, что значительная часть пролетариата Каталонии недавно ушла из села и продолжала жить большими семьями). Сдерживание зарплаты было необходимо, чтобы остановить характерную для самоуправляющихся предприятий тенденцию к проеданию основных фондов. На эту угрозу указывается в донесении советского консульства во второй половине 1937 г.[466]Но на большинстве предприятий не пошли по пути полной уравниловки, ограничившись сближением уровней зарплат инженеров и рабочих. Так, на Испано‑сюизе инженер получал около 150 песо в неделю, мастер – 125, рабочий – 100[467].

Достижением анархо‑синдикалистов стало сведение к минимуму безработицы. Несмотря на обстановку экономического кризиса военного типа рабочие не увольнялись, а снижался рабочий день (в текстильной отрасли – до трех дней в неделю)[468]. Борьбе с безработицей способствовал и отток людей на фронт. Но безработица сохранялась. По данным газеты «Ла вангардиа», в августе 1936 г. в Каталонии было 81048 безработных (29720 – полностью, 51328 – частично)[469].

Если первоначально аскетическая мораль рабочего класса накладывала отпечаток на жизнь Барселоны, с улиц которой совершенно исчезла нарядная одежда, то со временем этот пуританизм ушел. Посетивший столицу Каталонии в январе‑феврале 1937 г. Ф. Боркено писал о «возрождении мелкобуржуазных элементов» и о том, что «девушки уже не боятся надевать свою лучшую одежду»[470]. Образ жизни Барселоны в 1937 г. напоминал советский НЭП – с ресторанами и очередями за дешевыми продуктами, бедными и богатыми, но все же с поддержанием минимальных социальных гарантий и с ощущением населения, что страна стремится к социализму. В отличие от СССР это стремление подкреплялось и реальными правами, которые рабочие имели в принятии производственных решений на своих предприятиях, в профсоюзах и партиях.

* * *

Серьезной проблемой для коллективизации была позиция государств Запада. Ведь Республика искала поддержки с их стороны, а конфискация предприятий, принадлежавших иностранному капиталу, никак этому не способствовала. После коллективизации завода Форда в Барселоне последовали протесты американского правительства[471]. Тогда НКТ выпустила список восьми британских компаний, предприятия которых не подлежат отчуждению[472]. Лидеры революции понимали, что конфликт со всем внешним миром чреват быстрой экономической катастрофой. «Если сырье приходило из‑за границы, – комментирует Х. Томас, – (а хлопок, использовавшийся на фабриках Барселоны, шел из Египта), фабрикам приходилось торговать с капиталистами»[473].

Министр‑анархист каталонского правительства Абад де Сантильян в интервью газете «Дженераль коммерс» разъяснял, что НКТ не выступает за автаркичную экономику: «Наше намерение – делать все возможное, чтобы покровительствовать обмену с другими нациями». Заводы «Дженерал моторс» производят грузовики из испанских материалов. Возобновлен экспорт с оловянных рудников Бельмунт, Осо, Мола, Марторель. Экспортируется медь, найден цинк, который тоже может быть направлен на внешний рынок. Вовлечение в международную торговлю способствует успеху коллективных предприятий. Рудники уже отдают займы государству[474].

Если интересы иностранного капитала были ущемлены, то Абад де Сантильян считает возможным исправить ситуацию: «Мы признаем все обязательства, сделанные с заграницей»[475].

По декрету 23 февраля 1937 г., в случае участия в предприятии иностранного капитала было необходимо получить разрешение Совета министров на его экспроприацию, что затрудняло ее.

Каталония продолжала активно торговать с внешним миром: ввоз в октябре‑декабре 1936 г. составил 42 млн песет, вывоз – 30 млн песет. При этом в статистику не попала часть вывезенного продовольствия[476].

Центральное правительство сохраняло в своих руках валютные резервы, что давало ему контроль над импортом и финансовой системой. Первое время правительство отказывалось кредитовать промышленность Каталонии, за что критиковалось на региональном пленуме НКТ в сентябре 1936 г.[477]. Только войдя в правительство, НКТ получила доступ к рычагам экономического регулирования, без которых республика, во всяком случае пока, не могла обойтись.

* * *

НКТ стремилась как можно скорее объединить все производства в единый организм, чтобы устранить конкуренцию между рабочими. Секретарь союза стекольщиков Х. Доменек так разъяснял эту идею представителям коллективов, которые теперь сами стали работодателями: «Хорошо, сеньоры, вы – работодатели, и мы с Вами находимся в водовороте революции. Сейчас, если мы так считаем, это то же самое, что всем сесть за руль одной машины, и тогда эта машина разобьется… Сейчас вы как работодатели конкурируете между собой самым нечестным и беззаконным образом». Х. Доменек критиковал стекольщиков за производство ненужной продукции, борьбу за сырье и т. д. «Это не должно далее продолжаться». Он призвал подписать документ о синдикализации производства, что вызвало протесты части собравшихся, так как рабочие не хотели «кормить лодырей», которые работают на менее прибыльных предприятиях. Но Доменек предложил систему экономического стимулирования, которая удовлетворила большинство. По его мнению, было необходимо произвести инвентаризацию, в зависимости от результатов которой распределять прибыль: «Тем, кто оказывается прибыльными, мы будем доплачивать каждые три месяца 10 % от среднего дохода, а кто будет в убытке – увы». Таким образом, практики анархо‑синдикализма отступали от уравнительных принципов, чтобы заинтересовать рабочих в синдикализации. Но больше энтузиазма вызывали мечты о будущем: «Я сказал им, что скоро мы будем строить дома из стекла, что скоро все уличные надписи будут из стекла, и так далее»[478].

Синдикалисты стремились к более строгой координации работы предприятий, к безденежному товарообмену, к созданию общей статистики и планирования. Но в условиях самоорганизации коллективов их можно было включить в широкую систему планирования только добровольно. Необходимые функции общей координации выполняли профсоюзные структуры и Экономический совет Каталонии, созданный 11 августа. Большинство мест в нем получили НКТ и ФАИ (5 членов), и по одному – ВСТ, Женералитат и ПОУМ. Совет претендовал на регулирование производства, однако мог делать это прежде всего через профсоюзы, рекомендуя производить ту или иную продукцию, договариваясь о поставках, настаивая на трудоустройстве безработных.

В сентябре Экономический совет опубликовал программу своих действий:

«1. Нормализация производства в соответствии с размерами потребления,

2. Контроль национальной внешней торговли,

3. Коллективизация крупной земельной собственности и соблюдение прав мелких землевладельцев,

4. Снижение квартплаты,

5. Коллективизация крупной промышленности, общественных предприятий и транспорта,

6. Секвестр и коллективизация предприятий, брошенных владельцами,

7. „Усиление кооперативного принципа в области распределения продуктов и особенно эксплуатирования оптовых торговых предприятий на кооперативных началах“.

Пункты 8‑11 предусматривали контроль над банками, рабочий контроль на частных предприятиях, вовлечение безработных в производство, электрификацию Каталонии, упразднение, по мере возможности, косвенных налогов[479]. Если не считать электрификацию, которая представляла собой длительный процесс, вся эта программа была выполнена в течение ближайших месяцев. В Каталонии и прилегающих областях после коллективизации стал преобладать кооперативный социалистический сектор экономики.

В октябре развернулась вторая, более систематическая, чем летняя, волна коллективизации. Было принято решение объединенного пленума НКТ и ФАИ: „Рабочие всех отраслей промышленности должны немедленно приступить к секвестру (здесь – конфискации – А. Ш.) всех предприятий путем их коллективизации. Это должно быть проведено в кратчайший срок, после чего избирается рабочий совет, который будет управлять промышленностью при помощи соответствующего технического персонала. В случае отсутствия такого персонала обращаться с заявками в технический контрольный комитет Национальной конфедерации труда. В состав совета должен быть привлечен представитель от Экономического совета“[480]. Таким образом, в октябре коллективизация планировалась уже как создание системы, в которой предприятия связаны с Экономическим советом.

24 октября 1936 г. Женералитат Каталонии декретировал коллективизацию большей части промышленности региона. Коллективизации подлежали предприятия, на которых было занято свыше 100 человек. Остальные предприятия также могли быть коллективизированы по особому решению рабочих. Несмотря на то, что декрет не требовал коллективизации мелких предприятий, фактически и они перешли под контроль синдикатов[481].

Предусматривалась единообразная система самоуправления: коллектив избирал совет, а совет – директора. Декрет легализовал около 2000 уже работавших коллективных предприятий и распространил принципы производственной демократии практически на всю промышленность Каталонии. Авторы декрета провозглашали: „Победа людей должна означать смерть капитализма“[482]. Этим декретом был юридически оформлен и приведен к общему знаменателю фактически прошедший с июля процесс захвата предприятий их коллективами. Рабочие приобрели уверенность в легальном статусе своих прав на предприятия, что создало дополнительные стимулы к труду. Предусматривалось, что предприятия будут координироваться отраслевыми советами.

Декрет о коллективизации был компромиссом различных политических сил. Идеалом НКТ с ее теорией анархического коммунизма была „единственная и неотчуждаемая собственность социального организма, осуществляемая при посредстве производящего класса, и в том числе организмов, которые объединяют производителей – синдикаты“[483]. Эта формулировка из циркуляра секретаря Национального комитета НКТ по экономике М. Роселя обосновывала соответствие практики фактической передачи собственности в руки синдикатов и коллективов идеям анархо‑коммунизма. Рабочие должны помнить – они лишь представляют интересы рабочего класса в целом и не должны „тянуть одеяло на себя“. В перспективе – социализация, превращение коллективизированных предприятий в часть единого организма, организованного как сеть самоуправляющихся коллективов.

Партии, входившие в Экономический совет, выступили против полной социализации. По словам А. Капдевильи, участвовавшего в этой дискуссии, „причина, по которой НКТ согласилась на коллективизацию, было то, что мы не могли добиться социализации, которая была нашей целью“[484].

Однако против социализации выступали не только партии, но и часть синдикатов. В сентябре 1936 г. на заседании пленума Каталонского комитета НКТ разгорелась дискуссия между сторонниками социализации и кооперативизации. Социализация предполагала передачу фабрик в руки синдикатов, которые регулировали бы их работу. Кооперативизация сохраняла права владения за коллективами, которые сами могли бы распоряжаться капиталом фабрики. Крупные синдикаты отстаивали первый вариант, мелкие тяготели ко второму. После двухдневной работы согласительной комиссии был выработан компромиссный вариант, выдвинутый членом Женералитата от НКТ и председателем Экономического совета Каталонии Х. Фабрегасом. Участник согласительной комиссии Х. Феррер так характеризует смысл соглашения: „Каждая коллективизированная фирма сохраняет свой индивидуальный характер, но при условии вступления всех предприятий данной отрасли в федерацию“[485]. Таким образом, за предприятиями сохранялась широкая внутренняя автономия, но они все же должны были войти в систему экономического регулирования.

Анархисты всячески сопротивлялись унификации внутреннего устройства предприятий и форм их взаимоотношений с синдикатами и регулирующими органами. Особенно последовательно против унификации выступал экономический советник (министр) Женералитата Д. Абад де Сантильян, сторонник „автономии и спонтанности работы“[486]. Рабочие советы, созданные на предприятиях, тоже часто сопротивлялись вступлению в федерацию[487]. Организации ФАИ критиковали возникающий социалистический сектор за бюрократизацию[488]. Но большинство коллективов предпочитали участвовать в общей системе регулирования, которая обеспечивала большую стабильность, снабжение сырьем, социальную поддержку синдикатов.

В октябре 1936 г. была создана новая регулирующая надстройка – Генеральный индустриальный совет, в который вошли представители профсоюзов, Экономического совета, совета предприятий и Женералитата. При Генсовете были созданы фонды, призванные сбалансировать развитие разных предприятий и областей. 50 % прибыли предприятий шло в фонд торгово‑промышленного кредитования, 20 % – в резервный фонд, 15 % – на социальные программы коллективов и 15 % распределялись по решению рабочих собраний. На крупнейших предприятиях избрание директора должно было быть одобрено Экономическим советом. Совет предприятий и Генеральный индустриальный совет планировали производство с целью добиться его максимальной социальной эффективности и ограничения конкуренции. Генеральный совет также обеспечивал связь с внешними рынками, взаимодействуя с правительством Испании. В случае если какой‑либо из субъектов этой системы выступал против решения Генерального индустриального совета, он мог апеллировать к советнику по экономике Женералитата[489].

Главные решения в этой системе принимались не в „надстройке“, где предполагалось согласование разных интересов, а на уровне предприятий и синдикатов. НКТ стремилась выстроить самоуправление и синдикалистские органы в стройную систему в масштабах всей Испании. 20 апреля 1937 г. пленум НКТ решил создать Конфедеративный орган экономического регулирования. Проект конкретной структуры представила каталонская организация. В нем говорилось: „Первое. Промышленный синдикат будет составляться из территориальных организаций на сессиях, которые представляют различные специальности и подразделения труда в каждой отрасли, синдикальном комитете, фабрике, мастерской, деревне, шахте, и, наконец, в каждом пункте производства и распределения… Второе. На месте труда или центра производства трудящиеся назначают различных товарищей, которыми создается фабричный комитет, который осуществляет профсоюзный контроль, идеологическую ориентацию и отношения, разрешает моральные конфликты, (поддерживает) нормы гигиены и безопасности на производстве“, посылает делегатов на пленум синдиката. Как видим, синдикалисты стремились к созданию сетевой структуры, где пересекаются территориальные и отраслевые интересы.

Синдикат создает административный совет из представителей секций, который формируется на Генеральной ассамблее. Региональная федерация формируется из представителей синдикатов. В ее комитете и секретариате должно быть сохранено равноправие различных отраслей путем ротации руководства. Национальный комитет должен формироваться на национальном съезде или референдуме организаций. Региональные и национальный комитеты создадут советы по экономике, контролю и статистике соответствующего уровня. „Главная задача этого совета – установить общую статистику для всех отраслей федерального региона, техническую организацию, административный контроль, распределение труда, компенсацию и взаимопомощь между отраслями, регулирование заработной платы там, и всех тех аспектов, которые имеют большее или меньшее отношение к общему интересу, также как и к порядку производства и распределения всех отраслей“[490]. Таким образом, стратегия социальных преобразований НКТ была основана на идее общества, которое развивается не хаотически, которое регулирует себя, но не через государственную бюрократию, а через демократические сетевые организации трудящихся, которые создают делегированные органы координации экономики.

Date: 2015-11-15; view: 329; Нарушение авторских прав