Письмо E.H. Осиновской сыну Л.А. Осиновскому

23 марта 1943 г. г. Тамбов

Здравствуй, мой дорогой, любимый и незабвенный сыночек! Как обидно читать твои письма, где ты пишешь, что 8 месяцев не имеешь от нас весточек, но их послано множество - и писем, и

телеграмм, и открыточек. Я почти через день посылала тебе открыточки и в обязательном порядке каждую неделю письмо. Я не знаю, чтобы я сделала с теми людьми, которые так бездушно относятся к письмам - или они их сжигают беспощадно, или еще что с ними делают. Ведь это так тяжело - не получать от своих близких вестей. Я тебе сочувствую, что это тебя волнует. Я знаю, как для тебя это тяжело. Для другого это, может быть, в порядке вещей, но для тебя, для нежного душой моего ненаглядного сыночка, это тяжело.

На этой неделе мы от тебя получили целых три письма. Если бы ты видел с каким волнением и трепетом я вскрываю для меня самое драгоценное. Нет у меня сейчас в жизни никакой радости, кроме твоих милых и дорогих для меня писем. Ты единственно заполняешь все мое существо, остальное для меня все мизерно, иногда глаза не глядят на свет Божий. Мучительная тревога за тебя и твое благополучие полностью овладела мною, тяжелое время я переживаю.

Читая твое лрследнее письмо и твои последние строчки ко мне, я еще больше тоскую о тебе. Скажи мне - кто может мне заменить тебя, кто так может бескорыстно меня любить? Никто и никогда. Вспоминая всю нашу прошедшую жизнь с тобой, я не нахожу ни одного момента, когда ты, мой любимый сынок, или грубо сказал, или повысил на меня свой голос. Есть ли еще такой сыночек, как ты? Нет, такого больше нет, с такой чуткой душой и неиспорченной натурой мало людей. И вот, все это вспоминая и взвешивая, я прихожу в такое отчаяние, и на меня нападает такая тоска о тебе, что я подчас и жизни не рада. Ложусь и встаю с мыслью о тебе, с мыслью о том, что я бессильна в том, [чтобы] хоть чем-нибудь облегчить тебе твое настоящее положение, и от этого бессилия еще более нападает тоска. И не видать конца всем людским страданиям и переживаниям.

Жизнь наша протекает однотонно, каждый день похож на прошедший день. Все живы и здоровы. Питаемся неплохо по настоящему времени, каждый день сыты. На прошлой неделе отработали с папкой 4 дня на очистке снега одного важного участка. Уходили на эту работу с 7-ми часов утра и до 6 ч. вечера. И там, на этой работе, хоть и трудновато мне подчас было, как-то чувствовалось, что и ты приносишь пользу фронту. Сидеть же в настоящее время в канцелярии подчас как-то неприятно, уж очень сейчас наша работа бесполезна. Несколько раз пыталась уйти со своей работы, но все мои усилия напрасны. А хочется пойти работать туда, где бы хоть немного ощущалась польза для фронта. Правда, года мои уж не те, нет былой энергии, нет той бодрости, какая была пять лет тому назад, когда ты был около меня. В то время я думала, что я до 70 лет буду такой

работоспособной, но горе сломило и меня. Старушка я стала, сынок, настоящая «бабуся».

Менее чем через месяц, т.е. 21 апреля, тебе исполнится 27 лет. Поздравляю тебя, дорогой Левушок, с днем твоего рождения. Я думаю, что это письмо придет вовремя к тебе. Желаю тебе, дорогой, жить еще по 27 лет три раза. Будь счастлив, здоров, дай Бог тебе беспечально прожить твою жизнь и быть во всем счастливым. С горечью вспоминаю то время, когда я тебе в этот день слала посылки в армию, а теперь и этого я не могу сделать. Обидно и тяжело встречать этот день четвертый год без тебя, а нынешний в такой напряженной обстановке. Ну, будем надеяться на Бога, который сохранит тебе жизнь и здоровье, пошлет тебе бодрости духа и тела.

Ты, мой дорогой Левушок, все, как детей, нас успокаиваешь. Ты пишешь, что все у тебя обстоит очень хорошо, и настроение у тебя великолепное. Нет, сынок, я читаю между строк, это ты вместо успокоительных капель нам в своих письмах преподносишь. Знаем мы, как в такой обстановке можно себя чувствовать, и какие нужны нервы, а у тебя они должны быть очень шаткими при твоей болезни сердца. Я помню, как после твоего ранения ты себя чувствовал, каково было твое самочувствие, попросту говоря, напрасно ты нам «втираешь очки». Но ты до такой степени чуткий человек, что тебе не хочется нас беспокоить ничем, но мы, сыночек, все понимаем и все чувствуем сами. Зоечка растет, шалит и капризничает по-прежнему, несмотря на то, что через три дня 6 лет. Она очень хорошо читает, ее чтению

[-----^-^^^^^^ научил дедуся, читает сказки и

вообще, что попадется в руки. Вот сейчас сидит на диване и чинит себе рейтузы шерстяные, собирается идти на улицу. Наколола себе пальчик иглой и захныкала, а когда я ее пристыдила и сказала: «А как же на войне теперь раненые себя чувствуют?», она сейчас же замолчала. Она становится совершенно взрослой, размышления у нее не шестилетнего ребенка. Я уж тебе в нескольких письмах писала, что она перенесла тяжелую Письмо шестилетней дочери Зои ^{болезнь} " Дифтерит, НО благодаря

Л.А. Осиновскому на фронт. 1943 г. хорошей медицинской помощи из ццнито. Ф. 9291 Оп. 7. д. 95. госпиталя она быстро поправилась,

л. 10,10 об. В настоящее время совершенно

здорова. Она тебе на фронт посылала открыточку, сама ее писала и вот до сих пор ждет от тебя ответа на нее.

Зина живет потихонечку, трудновато ей, ведь никто у них ничего не зарабатывает, а за стол садятся пять человек, и с ней мне горе -хочется помочь, а чем помочь? Миша почти все время находится в госпиталях, его болезнь очень обострилась, у него все время кровяная рвота, и теперь плюс к болезни истощение организма. Едва ли он вернется домой. Писем от него уж давно"йет.

Ну, сынок, кончаю тебе писать. Молю Бога о твоем благополучии, будь здоров, бодр и счастлив. Благословение Господне и мое будет с тобой на каждом твоем шагу. Крепко тебя целую и обнимаю.

Зоечка тебя крепко целует и желает тебе возвращения с победой. Привет от Зины и бабушек. Еще раз будь счастлив и здоров.

Твоя мамка