Глава 7 Сергей Кочергин

В начале одиннадцатого утра мы с Костей Воронцовым подъехали к Савеловскому рынку. Машину поставили на платную парковку, взяли сумку с камерами, оптикой и микрофоном и пошли на рынок.

Купили коробку конфет «Коркунов», покинули рынок через северный вход и, миновав по внешнему периметру грузовой двор, вошли в вестибюль монументального, довоенной постройки дома из серого камня.

Седой мужчина за конторкой вопросительно поднял бровь. Незнакомый товарищ — месяц назад его не было.

— Вы нас не помните? Мы здесь передачу снимали.

— Я неделю как работаю. Вы к кому?

— К Никифоровой из планового.

— В отпуске.

— Так... Тогда к Соловьевой.

— В отпуске.

— Шутите? Вы позвоните...

— Весь плановый в отпуске. За исключением... — седой глянул в список. — Татьяны Федоровой. А на службе я не шучу. Служба, она — служба. Чего хотели?

— Поговорить можно?

— Пожалуйста, — седой набрал номер и протянул мне трубку.

— Слушаю.

— Здравствуйте, Татьяна. Это Сергей, мы у вас кино снимали.

— Да-да, помню.

— Мы к вам по тому же вопросу. Не возражаете?

— Да, пожалуйста. Передайте трубочку. Передал. Седой выслушал, важно кивнул:

— Ваши фамилии?

— Во как! Теперь так, да?

— Да, теперь строго.

— Пугачев и Болотников.

— Хорошо, — седой опять важно кивнул (без намека на усмешку), записал в журнал фамилии. — Документы какие-нибудь есть?

— Нету. Зачем нам документы? Мы дома.

— Ну... — седой секунду посомневался и махнул рукой. — Проходите. Все равно вас знают...

Через пару минут мы уже по-хозяйски обустраивались для стационарной съемки на двух широченных подоконниках планового отдела, располагавшегося на третьем этаже. Татьяна, загорелая веселая пышка чуть за тридцать, заваривала чай, распаковывала конфеты и щебетала о последних новостях отдела. Новости были очевидны: все, кроме нее, в отпуске. Она только что вышла. Ездила в Крым с подругой — дикарями. Точнее, дикарками. Там все классно, только хохлы что-то уж совсем жадные стали... да, что-то татары там опять бучу затевают... а у них в учреждении новый начальник охраны... на море так здорово...

Вид отсюда — лучше не придумаешь. У нас в секторах — полрынка: весь грузовой двор, платная парковка с этой стороны, ворота с прилегающими окрестностями и вроде бы пешеходная стометровая аллея, по обеим сторонам которой расположились сотни полторы разнообразных машин. Это паркуются «свои люди», которые здесь «делают вещи» и парковками не пользуются в принципе, а также недисциплинированные сотрудники располагающихся рядом с рынком учреждений.

Это замечательное местечко мы обнаружили в конце мая сего года, когда начали исследовать Анвара как образчик типичного представителя столичного наркорынка.

Анвар старается проявлять изворотливость во всех аспектах своей деятельности. В частности, было замечено, что с разными людьми он встречается в разных местах. С некоторыми — прямо вот на этой аллее, с другими — на грузовом дворе. Позже удалось выяснить, что там он обычно раздает дилерам наркотики. Однако вначале мы не знали, чем он там занимается, а снимать и слушать на территории грузового двора не получалось: мешал забор. Посторонних туда не пускали — там не просто равнодушная охрана, а свои люди, из диаспоры, кровно заинтересованные, чтобы чужие здесь не шастали.

В общем, ходили мы здесь кругами и любовались на близлежащие дома. Уже была готова многоходовая хитрая комбинация конспиративного освоения одного из чердаков, оставалось лишь подобрать место получше.

Так, я сказал «мы ходили»? Ну, «мы» — привычное отождествление с командой, а в тот раз ходили конкретно Ростовский и Вася. Вася — главный спец по разведке, выбору и оборудованию наблюдательного пункта. Ростовский — первый опер на деревне.

Так... Да — тепло было. Люди в соседних с рынком учреждениях повсеместно распечатывали закупоренные на зиму окна и приводили их в порядок.

Помните школьное «мама мыла раму»? Теперь-то понятно, что детям не говорили всю правду. Чья мама, насколько молода и хороша собой, в какой позе и с какой степенью остервенения, на каком этаже, почему именно раму, а не все окно в целом, кто именно созерцал процесс мытья и довел до потомков крылатую фразу... Как видите, вопросов много.

Я в тот день на службе не был, привожу свидетельства очевидца — Ростовского.

Итак, гуляют Вася с Ростовским мимо этого замечательного дома и созерцают такую картину: на третьем этаже, аккурат над входом, дамочка моет окно. С тротуара взору гуляющих доступен только фрагмент дамы: розовое колено, изгиб бедра с произвольно задравшейся юбкой и туго обтянутая пышная округлость той прелестной части, что у дам находится ниже талии. Окружность эта ритмично двигается в такт моющим движениям, и выглядит все это в комплексе весьма завлекательно.

Звуковое сопровождение: женский смех, разговоры, радио, орущее очередной туповатый выкидыш современной эстрады.

— Мама мыла раму, — резюмировал Ростовский, обозрев вновь открывшиеся обстоятельства, и хлопнул по плечу Васю, который сосредоточенно смотрел наверх, задрав подбородок. — Пошли, хорошего помаленьку. Нам работать надо.

— Вот это ж...! — простодушно поделился Конан-Вася посетившим его сиюминутным драйвом. — Вот это бы я впендюрил!! Уххх, я бы ее...

И знаете, как порой бывает — попал точно в паузу. В этот момент как раз кончилась отвратительная песня по радио, отзвучал женский смех и на третьем этаже буквально на пару секунд воцарилась мертвая тишина.

Розовое колено тотчас же исчезло — и показалась дамская голова. Изрядно растрепанная, но вполне хорошенькая.

— На словах-то вы все гиганты, — с сомнением сказала голова. — А как до дела дойдет...

Терминатор Вася от неожиданности страшно сконфузился и стремительно удрал за угол.

— Ну вот, я же говорила, — печально констатировала голова и, получше рассмотрев Ростовского, с надеждой уточнила: — Вы монтажники?

Кто не в курсе — Ростовский у нас обаяшка. Чемпион-красавец, породистый такой коняка, видный.

— Ну... В общем, да — и монтажники тоже, — согласился Ростовский. — Бывает, знаете ли, на досуге смонтируем что-нибудь... Но вообще мы больше опера... эмм... операторы. Мы кино снимаем, ищем хорошие ракурсы.

— А что хотите снимать?

«Для начала блузку и юбку, а там видно будет», — подумал одухотворенный лицезрением розового колена Ростовский, а вслух сказал:

— Ну, в общем, некоторые сегменты рынка. Аллею вот эту, грузовой двор...

— Так подымайтесь к нам, — предложила голова. — У нас тут весь рынок как на ладони. Подымайтесь, я скажу, чтобы на вахте пустили...

Ростовский поднялся один — Вася отказался наотрез, так и остался торчать за углом. В отделе было пятеро дам от тридцати до сорока. Та, что оконфузила Васю, — начальник отдела, Ирина Никифорова. Окна отдела — просто идеальная позиция для съемок и индивидуального заслушивания отдельных личностей.

Однако пришлось отвечать на вопросы.

— С какого канала? Сотрудниц отдела покажут, нет? Что за передача?

Ростовский недолго подумал и решил, что хитрить не стоит — все равно в процессе все поймут. Показал свою красную «ксиву» (не сдал, когда увольнялся из органов) и признался:

— Вот такой у нас канал. Сотрудниц отдела по нему не покажут, и этому надо только радоваться. А передача называется «Ребятам — о зверятах». Наши ребята хотят знать, чем тут у вас занимаются эти развеселые зверята... Возражений не будет?

— Да ради бога! Давно пора тут порядок навести. Из окон стрелять не будете?

— Ну что вы! Мы же не варвары.

— А жаль. Было бы неплохо...

Снимали и слушали отсюда мы плодотворно и долго. У Ростовского с Ириной получилась непродолжительная тесная дружба. Воплотил он Васину мечту. А непродолжительной дружба была потому, что Ирина счастливо замужем, дама во всех отношениях практичная и умная. Наш Ростовский — трудный партнер, на него ведь буквально все женщины «западают». Иными словами, сплошная нервотрепка при минимуме удовольствия.

В общем, они довольно быстро разбежались. На отношении к нам это не сказалось, здесь нас принимали как и раньше. У Ростовского, при всех его недостатках, есть один уникальный талант: он умеет расставаться со своими дамами без скандалов, они потом вспоминают его по-доброму и почему-то не держат на него зла. Феномен!

Единственно, все время приставали с вопросами: когда же мы тут начнем порядок наводить?

— Что-то вы, ребята, слабенько работаете. Снимаете-пишете, а толку нет — зверят все больше и больше. Каким там местом ваши егеря груши околачивают?

* * *

...Без пятнадцати одиннадцать подъехали наши фигуранты.

Большого желтого плаката «ЭТО МЫ!!!» у них на машине не было, а узнали мы их так: когда плохонькая грязно-белая «Ауди» скромно пристроилась с самого конца скопища разнокалиберных авто у аллеи, из нее вышел дилер и начал крутить башкой, озирая окрестности.

— А вот и наши, — удовлетворенно буркнул Костя, разворачивая камеру. — Здравствуй, дружок...

Дилера зафиксировали в самом начале разработки Анвара. Парень из Черного Яра, имеется фото во всех возможных ракурсах, регулярно получает товар у Анвара на грузовом дворе.

Других данных на него нет. До сего момента он был нам неинтересен — так, одна из многих серых фигур, как-то связанных с Анваром. Черный Яр — захолустье, провинция, город инфантильных очкариков (там физики и ядерщики). Что там может быть для нас интересного? Все варится и крутится здесь, в столице.

Так вот, до недавнего времени это был отдельно взятый дилер, торговал себе помаленьку, никому до него дела не было. А сейчас с центром нашего оперативного мироздания (это Анвар — центр) собирается встретиться какой-то тамошний начальник из правоохранительных органов. Такая связка — это уже претензия на вливание черноярского «куста» в стройные ряды московской мафии. Растет наш ага (это его так Иванов иногда называет, Анвар, вообще, турецкое имя) вширь и вглубь, крепнет день ото дня. В научно-практическом аспекте эта новая связь может представлять некоторый интерес, поэтому мы ею и занимаемся.

Я развернул и отрегулировал микрофон, проверил, как работает приемник, попробовал выставить уровень записи. Помех много. Людей на аллее практически нет, машины поставили и ушли по делам, но рядом шумит рынок, создает мощный шумовой фон. Уровень настроить не получается: дилер молчит, с тем, кто сидит в машине, не разговаривает. Человека в машине не видно: она стоит к нам кормой, да и стекла тонированные. Почему, вообще, я решил, что в машине есть кто-то еще? Дилер вылез справа, с пассажирского места. Простая логика.

Без двух одиннадцать прибыл наш «основной». Ярко-красный «Ягуар» свернул с шоссе на аллею и встал в самом начале, с противоположной стороны от дилера. Это прогулочный автономный вариант: обычно Анвар катается на черном немецком внедорожнике, в сопровождении пары солидных шкафчиков. Значит, встреча эксклюзивного характера.

Неплохо. Не зря пришли.

Анвар вышел из машины, с ходу нащупал взглядом дилера, хозяйским жестом пригласил: давай ко мне. И встал, уперев руки в бока.

Костя снимал, я отложил камеру и приготовился настраивать микрофон: выводить уровень, разворачивать, если пойдут к Анвару.

— Это он? — глухо рявкнуло у меня в наушнике. Ага, надо убавить и низы чуток убрать.

— Да, он.

— Точно? Далековато будет — не обознался?

— Шутите? Я его за километр узнаю. Чего тут «далековато» — ста метров не будет.

— Хорошо. Зови его сюда.

— Может, сами пойдем? Неудобно — он уже позвал.

— Я сказал — зови!

Понял. Ничего менять не надо, болтать будут в дрянной «Ауди». А что-то товарищ начальник нервничает...

Дилер призывно замахал рукой. Анвар недовольно покачал головой, бросил «Ягуар» с раскрытой дверью прямо на аллее и пошел куда звали.

Я опять взял камеру и стал снимать.

— "Первый", объект подтвержден, — раздался в моем наушнике голос «начальника».

Не пронял, кому это он?

— Это точно он? — послышался сторонний голос на фоне характерного шипения рации.

— Он, он — можете работать, — подтвердил «начальник».

— Все понял. Приступаю...

— Ни фига себе... — удивлению моему не было предела. — Если я все правильно понял — похоже, сейчас Анвара будут брать!

— Титаны! — восхитился Костя. — На первой же встрече! Нормально... Ну, тут одно из двух: либо это провинциалы — отчаянно храбрые идиоты, которые совсем не в курсе обстановки... Либо «кремлевские» решили немного подрессировать «азеров». Наверное, мало отстегивают, от рук отбились...

Не надо удивляться насчет «кремлевских». В нашем слаженном коллективе в силу специфики работы существует устойчивое мнение, что у нас в стране ВСЕ структурные составляющие органов управления, исполнения и государственной власти — суть разнокалиберные ОПГ (организованные преступные группировки) с соответствующим укладом, «понятиями» и иерархией. То есть коррупции у нас не может быть в принципе. КОРРУПЦИЯ (от. лат. corruptio — подкуп) — это имеет смысл в цивилизованных странах, где большинство начальников честные, а кое-кого подкупают. У нас подкупать кое-кого смысла нет, потому что ВСЁ начальство по определению состоит в мафии. Тут масса оттенков и нюансов, но общий принцип устройства всех этих управленческих институтов один — ОПТ. Или ОПС (сообщество). По-другому в нашей стране пока просто не может быть. Понятно, что самые крутые из всей этой верхней братии — «кремлевские», у них и рычаги в руках, и силовые ресурсы, и много еще чего хорошего. В данном случае Костя судит несколько общо, относя правоохранительные органы к «кремлевским» (мы не знаем, кто встречается с Анваром — из милиции, чекистов, ФСКН?), — очень может быть, что какая-то отдельная ОПТ одного из перечисленных в скобках ведомств сейчас решает свои мелкие личные вопросы и могущественные «верхи» не имеют к этому никакого отношения...

* * *

— Кого-то будут арестовывать? — заинтересовалась Татьяна.

— Да, вот этого толстяка.

— Это который по аллее идет?

— Угу...

Из ряда припаркованных машин выскользнула серая «Хонда» и тихонько поехала вслед за Анваром. Так-так...

Татьяна взяла наш бинокль, посмотрела...

— Да он не толстяк. Очень даже симпатичный мужчина. Опрятный такой...

— Ну, опрятный — это ненадолго, — с эстетствующим злорадством ухмыльнулся Костя. — Сейчас грубые люди из группы захвата вытрут им пыль на всей аллее. И будет он неопрятным. И несимпатичным.

— А мы это дело снимем, — поддержал я. — И это будет кадр недели. А то и месяца.

— Да уж... В последнее время нам такие кадры частенько попадаются, — пробурчал Костя (наверное, вспомнил, что мы позавчера утром отсняли). — Были бы стрингерами — давно бы разбогатели...

Когда Анвару осталось каких-нибудь пятнадцать шагов до дилера, «Хонда» нагнала его и коротко посигналила. Наш «основной» принял влево, повернулся и недовольным жестом показал что-то из разряда: «Проезжай, да! Тебе что, аллея узкая, э?!».

«Хонда» начала объезжать Анвара с правой стороны.

— Какие мы нежные... — кровожадно пробормотал Костя. — А личиком в асфальт не желаем?

— "Ту-дух!" — глуховато шлепнуло из левого заднего окна «Хонды» на фоне короткой неяркой вспышки.

Анвара дернуло вбок, он завалился между машинами и перестал быть виден.

— Ни х... себе... — потрясенно пробормотал Костя, опуская камеру и поворачиваясь ко мне (он вообще-то воспитанный товарищ — а тут даже про присутствие дамы забыл!). — Они что, совсем...

— Снимай! — буркнул я, максимально «наезжая» на «Хонду».

Левая задняя дверь открылась, выпуская наружу субъекта в маске. Субъект подскочил к тому месту, где между машин лежал Анвар, и произвел еще один выстрел.

Контроль.

Затем нырнул обратно в машину и закрыл дверь. «Хонда» быстро, без рывков, разогналась, пулей вылетела с аллеи, мягко вписавшись в поворот шоссе, и спустя пару секунд исчезла из виду.

Эвакуация.

Такие знакомые термины.

Да, дела... А что — дилер?

Плавный перевод ракурса на дилера...

Однако! Парень застыл столбом, жестикуляция и движения отсутствуют. В шоке. Похоже, не ожидал.

Впрочем, монументом он работал недолго. Буквально в следующую секунду из «Ауди» высунулась рука, ухватила парня за ремень и одним рывком втащила в салон. Хлопнула дверь, «Ауди» с добротным рыком выскочила на аллею и умчалась прочь.

Все. Поди теперь, поищи их...

По аллее, со стороны ворот, бежали люди. Трое водителей, подъехавших припарковаться как раз в тот момент, когда все началось, неуверенно направлялись к тому месту, где между машинами лежало тело. Кто-то у ворот надсадно заорал, послышался женский визг...

— Бум! — раздалось у меня за спиной.

Я рефлекторно дернулся в сторону, одновременно разворачиваясь и принимая боевую стойку.

На полу лежала, закатив глаза, развеселая пышка Татьяна. Ее великолепный крымский загар словно ветром сдуло: дамочка была бледна как смерть...

* * *

Первым делом мы закрыли окна.

Кучка соплеменников Анвара, первыми прибывших на место происшествия, быстро разрасталась, тех троих мужиков, что имели неосторожность припарковаться в последний момент, уже взяли в оборот и с пристрастием допрашивали — крики были слышны даже без микрофона.

Если все соотечественники убиенного прибегут сюда с рынка, тут будет настоящая манифестация и обычный бардак. Возможно, будут таскать труп по городу — у нас уже такое случалось, когда одного зарезали.

А если кто-то умный все отрегулирует и подключит милицию, тогда будут обходить окрестные учреждения и опрашивать возможных свидетелей.

Мы привели в чувство Татьяну, коротко посовещались, потом Костя побеседовал с ней. Ситуацию довел практически в подлиннике, с небольшими купюрами в нашу пользу:

— Вот этот мужик, которого только что хлопнули, — крутой авторитет. Мы думали, что он будет встречаться с кем-то из правоохранительных органов, хотели это дело заснять. А это, оказывается, была «подстава»: от лица какого-то известного ему сотрудника органов его пригласила конкурирующая мафия и шлепнула. Это понятно?

— Да... — Татьяна кивнула головой, но понимания ситуации в ее глазах пока что не было: взгляд блуждающий, дамочка все еще в ступоре.

— Нет, так дело не пойдет. У нас времени нет... — Костя наклонился и грозно прошипел Татьяне в ухо: — Тебя убьют!

— Нет... — Губы Татьяны задрожали, глаза мгновенно наполнились слезами. — Нет!!! За что?!

— Если ты хоть кому-то скажешь, что ты видела, тебя убьют! — продолжал злобно и настырно шипеть Костя, жарко дыша в ухо несчастной женщины. — Дети есть?

— Да! И муж... Господи, за что...

— Если ты кому-то скажешь, что ты видела, убьют не только тебя, но и всю твою семью, это понятно?!

— Господи, да за что же...

— Если хочешь спасти свою семью, слушай меня внимательно.

— Я не знаю! Я ничего не знаю! За что?!

— Крики и слезы здесь не помогут, — тихо и медленно проговорил Костя. — Ты должна понимать, что попала в смертельную ловушку и обратного пути нет.

— О господи...

— Помочь тебе можем только мы. Слушай внимательно, я скажу тебе, что делать.

— Что делать?

— Я скажу тебе. Слушай внимательно... Ты готова?

— Да, готова. — Татьяна прерывисто вздохнула, вытерла платочком слезы и уставилась на Костины часы, которые он зачем-то снял с руки и, держа за браслет, покачивал сантиметрах в тридцати перед ее лицом.

— Мафия, к которой принадлежал этот человек, будет искать его убийц. Объявит большое вознаграждение за любую информацию. Но вопрос в том, что те, кто его убил, — тоже мафия. Так вот, если выяснится, что есть свидетель, который может дать какие-то ценные сведения, этого свидетеля мгновенно убьют. А для страховки — мало ли кому из близких он успел чего-то сказать — убьют всю его семью. Это понятно?

— О господи... Что же мне теперь делать?

— Танечка, все хорошо, не надо так убиваться. — Костя убрал часы, лучезарно улыбнулся, присел на корточки перед Татьяной и нежно взял ее за руки. — Ну? Все хорошо! Вот как раз делать-то ничего и не надо. Надо просто молчать. Понятно?

— А если придут... Спросят...

— Окна закрыты, радио кричит, ты вся в работе. И ничего не знаешь. Ни-че-го. «Да что вы говорите?! Убили?! Кого убили?! Вы что, серьезно?!» Вот в таком ключе. Понятно?

— Понятно...

— Это если придут сегодня. А если завтра — «Да, слышала, где-то рядом с нами убили человека. Надо же, какие страсти — средь бела дня, в людном месте... Куда страна катится!»

— Хорошо. Я все поняла. Ой, господи, вот беда-то...

— Танюша, никакой беды нет. — Костя отпустил Татьянины руки, распрямился и подпустил в голос металла. — Только что одни подонки шлепнули другого подонка, который жил за наш с тобой счет и при этом еще травил своей наркотой наших детей. Нам бы с тобой сейчас на радостях пойти в ресторан да напиться как следует!

— Ну скажешь тоже...

— Таня, беда будет, если из-за разборок этих подонков пострадают нормальные люди. Я, он, ты, твои близкие...

— Да я все поняла, хватит агитировать. Ничего не видела, ничего не знаю...

Костя оставил Татьяне номер своего мобильного — чтобы немедля звонила в случае каких-либо непредвиденных осложнений, и мы покинули это замечательное местечко. Нужно было скоренько мчаться в институт, чтобы огорошить последними новостями господина полковника.

* * *

— Значит, хлопнули нашего агу... Агу... Угу...

Шеф у нас умный — просто жуть. Он обладает поистине стратегическим мышлением и способен без единой пометки на бумаге родить в уме многоходовую оперативную комбинацию, не допустив при этом ни одной «технической» погрешности.

Но он страсть как не любит внезапных радикальных изменений обстановки. А тем более сноса основных ориентиров и отмены вроде бы незыблемых констант. Это в буквальном смысле повергает его в ступор.

Анвар был для нас константой и основным ориентиром. Мы тут ползали себе потихоньку в кустиках, на дальних подступах к вражьим позициям, делали на карте пометки, планы строили и все время поглядывали на основной ориентир: вот она, водонапорная башня, видна черт знает из какого далека. Ближе нам нельзя, не пустят, но, опираясь на данные авиаразведки, мы в курсе, что вокруг этой башни все крутится: там у них укрепления, где-то рядом штаб, парк техники, узел связи и так далее.

И вдруг в одно прекрасное утро какие-то похмельные артиллеристы (то ли наши, то ли противника — сразу и не разберешь!) случайным залпом снесли эту водонапорную башню к известной матери. Все, нету ориентира. К чему теперь делать «привязку», если вокруг все лысо, ничего более-менее приметного не торчит?!

...Иванов гонял по столу ручку и бездумно смотрел в окно. Никаких намеков на рождение продуктивных идей в его пустом взгляде я не уловил: полковник просто впал в нирвану и перестал реагировать на окружающий мир.

Понимаю. Не то чтобы мы Анвара полюбили, как родного. Мы знали его как облупленного, изучили всю его подноготную, привыкли. В принципе, как объект изучения он для нас уже утратил первоначальный интерес: изучать там было нечего, разобрали все по крупицам. Просто мы на него, образно выражаясь, имели виды. Планы строили. Знаете, в научной работе, помимо основного типа деятельности — пассивного наблюдения за объектом исследования, есть еще ряд разновидностей творческого труда. В том числе и эксперимент. Вот мы и собирались самую малость поэкспериментировать: если попросту — стравить две этнические группировки и посмотреть, что из этого выйдет. Если бы вышел толк, можно было бы рекомендовать такую практику к повсеместному применению, а наш патрон Витя наверняка получил бы за новации в методологии верховное «одобрям-с».

А тут получилось одно к одному: сначала случайно умер Андижо, потом, с интервалом всего в сутки, — Анвар. Теперь надо крепко подумать, как работать в этой непростой ситуации. Надо ведь не просто выйти из нее с наименьшими потерями (таджики еще долго будут искать виновных в смерти Андижо), но и попробовать извлечь из этого всю доступную пользу. Проще говоря, одним движением отодвинуть в сторону обломки рухнувшей системы, которую строили целый квартал, и на новом месте быстренько родить новую, ни в чем не уступающую той, что мы потеряли.

А это непросто. Я вот, например, умница, хороший аналитик, полиглот, схватываю все на лету... Но абсолютно без понятия, что мы будем делать в ближайшие сутки. Кроме как съездить в Черный Яр да заочно познакомиться поближе с этим загадочным «начальником», устроившим сегодня утром сафари на аллее у рынка, — ничего продуктивного в голову не лезет...

— Хороший повод для развязывания войны, — полковник наконец выпал из ступора и принялся размышлять вслух. — Позавчера — Андижо, сегодня — Анвар... Эгхм-кхм... Если отыскать факты красноречиво свидетельствующие о взаимосвязи этих двух событий, да правильно подать... Ннн-да... Знать бы, где начинать...

— "Начальник" из Черного Яра, — скромно напомнил я.

— Нет, это вряд ли относится к теме, — отмахнулся полковник. — Это совсем другая линия. Но линия еще та... Надо же — попросил дилера познакомить... Хм... И на первой же встрече — получи, фашист, гранату... Хе-хе... Ладно бы, долго работали вместе, чего-то там не поделили... Короче, линия до того загадочная и непонятная, что хочется все бросить и заниматься только ей. Уж больно интересно, что за всем этим кроется.

Согласен. Это что-то принципиально новое в нашей практике. При всем моем богатом воображении, верх экстрима, который можно было ожидать со стороны сотрудника правоохранительных органов по отношению к Анвару — это грубое задержание с «товаром» на руках. Так что хотелось бы разобраться в этом вопросе просто уже для того, чтобы удовлетворить свой сугубо познавательный интерес. Это что там за звери такие завелись, в провинции? А может, это система, а мы даже и не в курсе?!

— Так... Черный Яр — наукоград мирового значения. Хотя статус «закрытого города» с него и сняли, но особисты там должны работать в прежнем режиме. То есть легендироваться будет весьма сложно...

— У меня есть знакомые, которые там регулярно отдыхают, — сообщил я. — Могу навести справки.

— Отдыхают? У них там что — родственники?

— Насколько мне известно — нет. Просто ездят развеяться, на катере погонять по Волге, с удочкой посидеть и все такое прочее.

— С удочкой посидеть — у реактора?! Однако... — удивился Иванов. — Туда что, пускают всех подряд без разбора?

— Я могу поинтересоваться.

— Давай, интересуйся...

Я позвонил знакомым и за пять минут добыл всю нужную нам информацию. Оказывается, ничего сложного там нет и можно обойтись совсем без «легенды». Нужны только деньги и двадцать минут, чтобы добраться до турфирмы, которая в числе прочего продает путевки в пансионаты, располагающиеся на берегу Волги в районе Черного Яра.

Вечером того же дня авангард Бюро, состоявший из Ростовского, Васи Крюкова и вашего покорного слуги, убыл на двух служебных «девятках» в Черный Яр, имея на руках недельные путевки в пансионат с буйным названием «Торнадо».

— Осмотритесь, прощупайте обстановку, — напутствовал нас Иванов. — Задача одна: познакомиться с загадочным «начальником» и досконально выяснить, какую роль он играет в этой темной истории. А мы тут тем временем попробуем все-таки увязать «таджико-азербайджанский вопрос». Если что — не стесняйтесь, я с удовольствием подъеду проинспектировать вашу работу. Удачи...