Второе сражение у Красного

В начале ноября через город Красный в сторону границы двинулись пестрые полчища ослабленной и уже не слишком многочисленной Великой армии, следующей отдельными, растянутыми почти на 4 перехода колоннами.

2 ноября отряд генерал-майора А.П. Ожаровского, в котором, помимо кавалерии, состоял уже неоднократно нами упоминаемый 19-й егерский полк, совершил нападение на город и, разгромив неприятельский батальон, захватил часть обозов. Подошедшая дивизия М. Клапареда заставила отряд отступить, причем излишне уверенный в пассивности французов Ожаровский разместился на ночлег в селе Кутьково в трех верстах от города. Бой, очевидно, был достаточно ожесточенным: у егерей было ранено 4 офицера, один из них — смертельно.

3 ноября, незадолго до наступления темноты, к большой дороге между деревней Ржавкой и селом Мерлино восточнее Красного вышел авангард русской армии под командованием М.А. Милорадовича и, развернувшись вдоль дороги, начал обстрел отступающих колонн и обозов. Посаженные вдоль дороги березы, еще недавно прикрывавшие отступление Неверовского, теперь сослужили хорошую службу французам: между деревьями были установлены легкие пушки, а цепи стрелков заняли позиции перед посадками. 2-й корпус генерал-лейтенанта С.Н. Долгорукова частично повернул фронт в сторону Смоленска, а 7-й корпус Н.Н. Раевского — в сторону Красного. Некоторое время русские ограничивались артиллерийским обстрелом и наскоками легкой кавалерии, тем более, что стрелки 7-го корпуса встретили неожиданное препятствие: обледеневшие склоны оврага не давали возможности добраться до дороги. Наконец замыкающие колонны французов подверглись атаке 5-го егерского полка полковника Гогеля и нескольких гусарских и уланских эскадронов. Штыковым ударом егеря заставили одну из колонн положить оружие и захватили несколько пушек. Н.Н. Раевский так описывал этот эпизод: «… 5-й мой егерский полк, стоявший полевее, имел довольно значительную сшибку, в коей отнял с боем у неприятеля 4 пушки и взял в плен генерала Мериажа, ехавшего в коляске по причине раны… в ногу» [134, с. 79]. Кроме того, на дороге неприятелем было оставлено еще до 30 орудий, а количество пленных достигало 2000. Темнота положила конец активным боевым действиям русских, но, как оказалось, не французов.

Остановившийся в Красном Наполеон приказал генералу Ф. Роге с дивизией Молодой гвардии разгромить русский отряд Ожаровского. Ночью лагерь отряда у села Кутьково был атакован. Начальник русского отряда, по всей видимости, не смог должным образом обеспечить охрану позиций, а затем и правильно оценить силу неприятеля, поэтому пехота попала в практически безвыходное положение. К этому времени в 19-м егерском полку вряд ли насчитывалось более 400 человек. Почти все они ночевали в лагере перед селом, и быстро двигающиеся французские батальоны застали их врасплох. Генерал А.П. Ермолов в своих воспоминаниях отметил: «Приблизившись к Красному, не соблюл он (Ожаровский. — И.У.) должной осторожности, полагая, что отступающий неприятель ничего не предпримет. Ночью граф Ожаровский атакован стремительно гвардиею Наполеона в больших силах. Велика была потеря в храбром егерском полку; особенным счастием уцелела артиллерия, и при общем замешательстве темнота была спасительным покровом».

Сержант полка фузилеров гренадер Молодой гвардии Бургонь вспоминал об этих драматических моментах: «… В ту минуту, как мы пошли в атаку… мы увидали лежавших распростертыми на снегу несколько сот русских, которых мы сперва приняли за мертвых или за тяжко раненых. Мы миновали их, но едва успели мы пройти немного вперед, как они вскочили, подняли оружие и стали стрелять в нас, так что мы вынуждены были сделать полуоборот, чтобы защищаться. К несчастью для них, позади подоспел еще батальон… которого они не заметили. Тогда они попали между двух огней: в каких-нибудь пять минут их не осталось ни одного в живых; к этой военной хитрости русские часто прибегали, но тут она им совсем не удалась…

Пройдя через русский лагерь и атаковав селение, мы заставили неприятеля побросать часть артиллерии в озеро, после чего большинство их пехоты засело в домах, часть которых была в огне. Там-то мы и дрались с ожесточением врукопашную. Произошла страшная резня, мы рассыпались, и каждый сражался сам по себе… Перед нами был род мызы, где засели русские и где они были блокированы солдатами нашего полка. Единственным путем отступления был для них ход в обширный двор, но и тот был загражден барьером, через который они принуждены были перелезать.

Во время этого обособленного боя я заметил во дворе русского офицера на белом коне, который бил саблей плашмя своих солдат, порывавшихся бежать, перескакивая через барьер; в конце концов ему удалось овладеть проходом, но в ту минуту, как он собирался перескочить на ту сторону, лошадь его была ранена пулей и упала под ним, так что проход стал затруднительным. С этого момента бой стал еще отчаяннее. При свете пожара происходила сущая бойня. Русские, французы — вперемежку, в снегу, дрались, как звери, и стреляли друг в друга чуть не в упор…

^{«В штыки! Ура! Ура!». Художник В. Верещагин.}

Русские, засевшие на мызе и блокированные нами, видя, что им угрожает опасность сгореть живьем, решили сдаться; один раненый унтер-офицер под градом пуль явился к нам с предложением о сдаче. Тогда полковой адъютант послал меня с приказанием прекратить огонь… Но наши солдаты, сражавшиеся отчаянно, ничего не слушали и продолжали свое. Русские, потеряв надежду на спасение и, вероятно, не имея более боевых припасов, чтобы защищаться, попытались массами выйти из здания, где они засели и где их уже начало поджаривать; но наши солдаты оттеснили их назад. Немного времени спустя, не имея больше сил терпеть, они сделали новую попытку, но едва успели несколько человек выскочить во двор, как все здание рухнуло, и в нем погибли более сорока человек. Впрочем, тех, что успели выскочить, постигла участь не лучше…» [45, с. 88-91].

Д.В. Давыдов очень точно охарактеризовал это трагичное происшествие: «…Ожаровский поражен был в селе Кутькове. Справедливое наказание за бесполезное удовольствие глядеть на тянущиеся неприятельские войска и после спектакля ночевать в версте от Красного на сцене между актерами. Генерал Роге с Молодой гвардией подошел к Кутькову во время невинного усыпления отряда Ожаровского и разбудил его густыми со всех сторон ружейными выстрелами. Можно вообразить себе свалку и сумятицу, которая произошла от сего внезапного пробуждения! Все усилия самого Ожаровского и полковника Вуича, чтоб привести в порядок дрогнувшие от страха и столпившиеся в деревне войска их, были тщетны! К счастью, Роге не имел с собою кавалерии, что способствовало Ожаровскому, отступая от Кутьково, собрать отряд свой и привести оный в прежде бывший порядок, с минусом половины людей».

* * *

4 ноября М.А. Милорадович полностью перекрыл дорогу в районе села Мерлино силами 2-го корпуса с 11-й дивизией в первой линии. Войскам 7-го корпуса, ночевавшим в некотором отдалении, пришлось по целине нагонять двигавшиеся по дороге колонны французов. В это время полки 2-го корпуса вступили в бой. Авангард корпуса Е. Богарне, встретив многократно превосходящие силы русских, отклонил предложение о сдаче и двинулся в атаку. По мнению Ф. Сегюра, русские даже расступились, пораженные безумной храбростью противника; но, по всей видимости, фланговые батальоны просто повернулись под углом к дороге, концентрируя огонь. Залпы более 50 орудий и пехоты отбросили французов на исходные позиции. Следуя инструкциям Кутузова, Милорадович вел бой весьма осмотрительно, придерживаясь исключительно оборонительной тактики: своей волей он забрал в подкрепление 2-го корпуса 12-ю дивизию, а Раевский с 26-й дивизией занял позиции параллельно дороге, имея на правом фланге протяженный, но узкий лес, в котором расположились егеря 5-го полка. Только кавалерия время от времени переходила в атаку.

Собравшийся корпус Богарне еще несколько раз пытался пробиться вдоль большой дороги, но, отброшенный огнем, двинулся в обход правого фланга 26-й дивизии. Часть дивизии Ж. Брусье атаковала 5-й егерский и находившиеся возле леса пехотные полки; егеря, отступив, открыли 2 спрятанных на опушке орудия, залпы которых и последующая атака полков Паскевича заставили французов отступить. Одновременно на ослабленный левый фланг Раевского двинулись 2 неприятельские колонны. Атака Московского драгунского полка приостановила их движение и заставила свернуться в каре, а в это время подошел Орловский пехотный полк. В рядах полка к этому времени было не более 350 человек, но это были опытные бойцы. Раевский вспоминал: «Неприятель оставался в… бездействии. Я рассеял слабый Орловский полк в стрелки, кои немедленно окружили три неприятельские фаса. Эксцентрический огонь неприятеля мало наносил нам вреда, но огонь стрелков моих и с ними пришедшего орудия производил большое опустошение в колонне. После нескольких минут сей неравной битвы, драгуны мои и стрелки, видя колонну несколько расстроенной, вдруг бросились на нее по собственному побуждению: все пало под острием, рассеялось или положило оружие! Таким образом… генерал Елизер, 32 офицера, несколько сот рядовых и 2 орла были трофеями сего дня» [134, с. 82, 83]. Стемнело. Со стороны Красного было замечено движение отряда французской Императорской гвардии под командованием А. Дюронеля. Белозерский полк вступил в бой, а подоспевшая кавалерия заставила гвардейцев отступить. Между тем Богарне, сделав еще несколько безуспешных попыток пробиться, в конце концов бросил всю артиллерию и обоз и, обойдя позиции Милорадовича севернее, присоединился к войскам Наполеона в Красном.

^{План сражения при г. Красный 4-го ноября 1812 г. (Гулевич С.А. История Л. Гв. Финляндского полка 1806-1906. СПб. 1906-1909).}

^{Барон Г.В. Розен. Рисунок Луи де Сент-Обена. 1812-15 гг.}

Утром 5 ноября на Смоленской дороге появились колонны корпуса Даву. Кутузов, предполагая, что Наполеон ушел из Красного, решил перекрыть дорогу у села Доброе к западу от города и уничтожить попавшие в окружение войска французов. Поэтому Милорадович со 2-м и 7-м корпусами, установив массу артиллерии вдоль дороги, ограничился обстрелом подходящих от Смоленска колонн, генерал-лейтенант Д.В. Голицын с 3-м корпусом двинулся непосредственно на город с юга, заняв деревню Уварово, а генерал от кавалерии А.П. Тормасов с 6, 8 и 5-м (в порядке следования) корпусами пошел в обход города, выделив «малый» авангард в составе лейб-гвардии Егерского, лейб-гвардии Финляндского, двух лейб-кирасирских полков и роты гвардейской легкой артиллерии. В свою очередь Наполеон, стремясь спасти отставшие корпуса, двинул гвардию в сторону Лосмина и Уварова. В завязавшемся бою со стороны русских в этот день основные роли сыграли артиллерия и кавалерия. Стоит, пожалуй, отметить особенности боевого порядка 1-й гренадерской дивизии на оборонительных позициях: между батальонами было установлено по 2 орудия. К вечеру, заметив обходной маневр Тормасова, приостановленного сверхосторожным Кутузовым, Наполеон отступил по все еще свободной дороге на запад вместе с остатками корпуса Даву Последние колонны дивизии Фридерикса все-таки были атакованы у Доброго авангардом Тормасова.

Сохранилась весьма примечательная диспозиция Тормасова для атаки на неприятеля, в которой среди прочего говорилось: «Под прикрытием (малого) авангарда, 6-й корпус, прошед дер. Сорокину, строит немедленно полковые к атаке колонны и подвигается вперед, имея 8-е взводы первых батальонов и 1-е взводы вторых в голове колонн; в таком же порядке 8-й корпус, пройдя упомянутую дер. Сорокину, делает тот же маневр, составя вторую линию в колоннах к атаке; наконец 5-й корпус, пройдя в свою очередь дер. Сорокину, строится в третью линию в колоннах… Все движения во время действий делать без шуму и торопливости, стрелков много не рассыпать, и действовать более в густых колоннах и холодным ружьем» [70, с. 245, 246]. Таким образом, пехотный корпус должен был выстроиться в одну линию из 12 колонн. Колонна силой в два батальона (то есть на текущий момент, не более 400-600 человек) имела глубину в 24 шеренги, а длину — не более 25 рядов. Но основным силам Тормасова так и не суждено было в тот день вступить в бой.

Авангардная легкая бригада гвардейской дивизии двигалась шестирядными колоннами. Кутузов, задержав обходной маневр почти на два часа, теперь поторапливал, и егеря буквально бежали по заснеженной проселочной дороге. Выгнав французов из деревни Кутково, авангард развернулся в батальонные колонны у села Сорокина и, выслав вперед стрелков, двинулся к Доброму. Атака кирасиров полков не увенчалась успехом, но стрелковая цепь двух гвардейских полков, поддержанная всеми тремя батальонами Финляндского полка, опрокинула неприятеля к деревне. Штабс-капитан Финляндского полка Байков с солдатами захватил все 8 орудий дивизии Фридерикса. Французы еще некоторое время сопротивлялись в горящем селе, но ударившие с трех сторон егеря не оставили им шанса на успех.

Тормасов в своем докладе Кутузову сообщал: «Генерал-лейтенант князь Голицын, командующий 3-м пехотным корпусом и 2-ю кирасирскою дивизиею, нанес неприятелю сильное поражение, выгнал его из г. Красного и положил на месте более 2 тысяч человек. В то самое время авангард войск, назначенный к отрезанию неприятелю дороги, выгнал неприятеля из деревни Кутьково и преследовал его на большую дорогу, ведущую из г. Красного к селу Доброму, где неприятель, соединяясь с бегущими из города, старался пушечною пальбою удерживать стремление колонны наших и способствовать своему отступлению.

Генерал-майор барон Розен, командовавший сим авангардом, открыв с своей стороны пушечную пальбу и построя колонны к атаке, ударил двумя батальонами лейб-гвардии Егерского полка в штыки, истребил сильную неприятельскую колонну и принудил другую, таковую же, положить оружие. Лейб-гвардии Финляндский полк выгнал неприятеля из села Доброва, положа на месте более 1000 человек. 6-й, 8-й и 5-й корпуса между тем превозмогли все затруднения в проходе двух дефилей, где артиллерия по чрезмерной крутизне горы должна была движима быть руками, и выстроилась в боевой порядок, отрезав дорогу неприятеля. Тогда замешательство оного было совершенное, он гнан был штыками и преследуем кавалериею весьма быстро. Поле сражения было усеяно его трупами; часть оного, коя избегла гибели, рассыпалась в лесу, откуда беспрестанно приводят пленных… В плен взяты нами генерал один, штаб и обер-офицеров — 76, нижних чинов до 4 тысяч, 32 пушки с зарядными ящиками, фельдмаршальский повелительный жезл… и 2 значка» [49, с. 87].

Как ни странно, несмотря на ожесточенность боя, Финляндский полк потерял за весь день всего 9 нижних чинов ранеными [70, с. 249]; очевидно, изнурение французов дошло до предела, и их выстрелы почти не достигали цели… Уже ночью две роты лейб-егерей и две роты финляндцев рассеяли двигающуюся в обход Доброго неприятельскую колонну (или толпу?), взяв в плен 15 офицеров и более 1000 солдат с 3 орудиями; потерь у гвардейцев не было.

* * *

И все-таки самым трагичным для французов стал день 6 ноября, когда к Красному, вокруг которого уже стояла вся русская армия, подошел корпус маршала М. Нея.

К 15 часам войска Милорадовича заняли позиции за глубоким Лосминским оврагом. Французская дивизия Э. Рикара под огнем артиллерии сумела перейти овраг, но была атакована полками 12-й пехотной дивизии с фронта и 26-й дивизии с левого фланга. Остатки французской колонны отступили и присоединились к основным силам Нея.

^{Принц Е. Вюртембергский. Рисунок Луи де Сент-Обена. 1812-15 гг.}

Милорадович также перестроил свои полки: у большой дороги встал 3-й корпус генерал-лейтенанта П.А. Строганова с 1-й гренадерской дивизией в первой линии, правее него — 7-й пехотный корпус Н.Н. Раевского с 26-й дивизией в первой линии; позади основной позиции разместилась кавалерия и войска 2-го пехотного корпуса генерал-лейтенанта принца Е. Вюртембергского. Позиция 1-й гренадерской дивизии выглядела следующим образом: «Гренадеры всех 6 полков (очевидно, гренадерские роты. — И.У.) высланы были в стрелки и заняли крутой, длинный овраг, идущий вдоль дороги; по сю сторону оврага, на возвышениях, расположилась наша артиллерия. Батальоны укрылись перед самым оврагом, за отлогостью высоты» [148, с. 487].

Ней лично возглавил атаку дивизии Ж.Н. Разу, поддержанную огнем 6 орудий. 40 русских пушек громили приближающиеся колонны. «Едва неприятельская колонна приблизилась, как батарейная рота открыла огонь из всех орудий, пехотные стрелки били с боков, а казаки и гусары, заехав в тыл, произвели страшное опустошение. Французы видели неизбежную свою гибель, но бросились отчаянно», — вспоминал очевидец. Перед позициями 26-й дивизии французские колонны смогли перейти овраг. Милорадович в своем рапорте писал: «Невзирая на сильный картечный и ружейный огонь, неприятельские колонны шли прямо на наши батареи. Дивизия генерал-майора Паскевича двинулась им навстречу… При сближении колонн настала ужасная тишина по всей линии. Мгновенно неприятельские колонны штыками были опрокинуты» [49, с. 91, 92]. В этой атаке вновь отличились Орловский пехотный и 5-й егерский полки.

^{Гренадеры армейской пехоты в зимней походной форме. И. Каппи. 1815 г.}

На левом фланге Милорадович, видя решительное движение неприятеля, крикнул Павловскому полку: «Дарю вам эту колонну!» «Под командой своего полковника Павловские гренадеры обессмертили себя многими подвигами; без страху бросались они на неприятеля в штыки, залпами встречавшего их; у оврага пало от залпа около 95 рядовых, с храбрым своим капитаном Барыбиным; это еще более ожесточило павловцев, и они шли в рукопашный бой, били прикладами, эфесами и кулаками…» [147, с. 488]. Рядом с павловцами так же решительно действовали батальоны Екатеринославского, Таврического и Санкт-Петербургского полков.

«Лейб-гренадерского полка поручик Поричков, сняв с себя шинель и сюртук, оставшись только в шерстяной жилетке, взял от уральского унтер-офицера ружье и сумку, бросился с охотниками гренадерских полков в овраг; он подкрепил таким образом ранее высланных и дрался врукопашную…» [147, с. 487].

Французские колонны дрогнули и откатились назад. «Генералы их напрасно подавали разительные примеры храбрости. Один из них изрубил около себя трех наших гренадер, хотевших взять его в плен живым; только раненого штыками взяли его и привели к графу Строганову; он был уже сед и имел, по-видимому, более 60-ти лет…»

По свидетельству очевидца, вся эта атака продолжалась не более четверти часа… Ней, видя бесполезность своих усилий, все-таки решил до наступления темноты удерживать инициативу, а потому бросил подошедшую дивизию Ф. Ледрю на правый фланг русской линии. И вновь русские пехотные полки — Полтавский, Ладожский, Орловский — при поддержке артиллерии разгромили и отбросили наступающих. В быстро сгущающихся сумерках остатки многострадального корпуса укрылись в лесу и двинулись в сторону Днепра, через который и переправились по тонкому ненадежному льду, бросив последние орудия и обозы. На этом злоключения Нея не закончились. На следующий день у села Гусиное он подвергся атаке летучего корпуса Платова, в составе которого состоял 1-й егерский полк (20-й егерский к этому времени уже был оставлен в качестве гарнизона Смоленска). Платов чрезвычайно неудачно спланировал нападение, послав в глубокий обход французов егерский полк, численность которого не превышала 360 человек. Ней не стал дожидаться атаки, а сам отбросил казачьи полки и, постоянно преследуемый, теряя людей, в конце концов присоединился к главной армии. По мнению майора 1-го егерского полка М.М. Петрова, «если бы в обход балки не послали артиллерию и егерский полк, а оставили перед лицом неприятельской колонны удерживать ее отступление, наведя из засады батареи и стрелков чрез всю ночь, истребляя лавами казаков высылаемых из колонн застрельщиков французских, а с тылу отдалили всякое нападение и в то же время все прочие излишние казачьи полки быстро двинули с шестью орудиями на Оршу, стараясь отодвинуть как наивозможно дальше неприятеля, как я о том предлагал лично полковнику Кайсарову, то на другой день разве смерть спасла бы душу маршала Нея из плена русского!» [126, с. 209, 210].

^{Схемы действий при г. Красный 1-5 ноября 1812 г. (Гулевич С.А. История Л. Гв. Финляндского полка 1806-1906. СПб. 1906-1909).}

За несколько дней сражения французы по разным оценкам потеряли до 10 тыс. человек убитыми и до 30 тысяч пленными, свыше 200 орудий и 6 знамен. Потери русских не превышали двух тысяч.

Донесение Милорадовича о сражении в Красном прозвучало подлинным гимном пехоте: «Сие дело решило, что русская пехота первая в свете. Наступающие колонны неприятельские под сильным картечным и ружейным огнем, в отчаянном положении решившиеся умереть или открыть себе путь, были опрокинуты штыками храбрых русских, которые, ожидая их с хладнокровной твердостью, бросились на них с уверенностью в победе» [94, с. 172].

Справедливости ради необходимо отметить, что на всем протяжении сражения Кутузов всячески сдерживал войска, ограничивая тактическую инициативу командиров. Поэтому, за редким исключением, пехотные корпуса вели оборонительные бои, допуская лишь локальные контратаки. Единственным значимым исключением стал рейд авангарда барона Г.В. Розена на Доброе.

Date: 2015-10-21; view: 719; Нарушение авторских прав