Письмо 37

Кому: seerehwenfadha7et@yahoogroups.com

От кого: «seerehwenfadha7et»

Дата: 19 ноября 2004 г.

Тема: Такой же, как и все?

Живи полной жизнью будь она сладкой или горькой, и кто знает?

Может появиться новая любовь.

Человек, который избавит тебя от печали.

Ты вновь обретешь радость,

Забудешь старую любовь

И покинешь круг моей скорби.

Бадер бен Абдулмашин [46]

Некто Адел – полагаю, статистик – прислал сообщение, в котором критикует меня за то, что все мои письма разной длины, точно полы ультрамодного платья. Адел говорит, им недостает естественной дистрибуции. По его словам 95 процентов содержания должно группироваться вокруг центра (принимая разумеется, в расчет стандартную девиацию), тогда как содержание за пределами круга нормальной дистрибуции по обе стороны ядра не превышает двух с половиной процентов; таким образом, общая сумма стандартной девиации составляет пять процентов… С ума сойти.

Наступила неизбежная развязка, о которой Садим старалась не думать в течение трех с половиной лет. Через несколько дней после того, как она получила диплом и Фирас прислал девушке ноутбук в качестве обещанного подарка, он по секрету признался, что обручен. Слова падали медленно, точно капли из неисправного крана.

Садим уронила телефон, не обращая внимания на мольбы Фираса. Голова неистово закружилась; девушка почувствовала, что земля у нее под ногами разверзается. В эту минуту она хотела умереть.

Разве возможно, чтобы Фирас женился на другой? После стольких лет, которые они провели вместе? Отчего Фирас, такой сильный и влиятельный, не уговорил семью дать ему позволение на брак с разведенной женщиной? Или он просто не сумел убедить самого себя? Неужели Садим, невзирая на все старания, так и не достигла необходимого уровня совершенства, чтобы стать достойной Фираса?

Он не мог оказаться точной копией Фейсала! Садим считала Фираса сильным, мудрым, благородным и честным – в отличие от того жалкого, бессильного молокососа, который бросил Мишель. Но выяснилось, что оба сделаны из одного теста. Видимо, все мужчины одинаковы. Как будто Бог дал им разные лица лишь затем, чтобы женщины отличал и их друг от друга.

Фирас позвонил ей на мобильник двадцать три раза к течение семи минут, но в горле у Садим стоял комок – она не могла разговаривать. Впервые девушка не ответила на звонок, хотя раньше неизменно бросалась к телефону, как только слышала первые звуки песни «Я обрел душу, когда нашел тебя». Фирас начал посылать сообщения, и Садим, почти против воли, читала их. Он пытался объяснить свое поведение, но гнев девушки, вместо того чтобы улетучиться, все возрастал с каждой полученной эсэмэской.

Как он мог скрывать от нее весть о своей помолвке в течение двух недель – то есть пока Садим сдавала выпускные экзамены? Фирас разговаривал с ней по десять раз на дню, как будто ничего не изменилось! Может быть, именно поэтому он перестал звонить девушке со своего мобильника и начал пользоваться телефонными картами – чтобы родственники невесты не узнали об их отношениях, если им вздумается проверить его телефонные счета? Значит, он готовился к этому месяцами?

Фирас написал, что решил ничего не говорить, пока она не сдаст экзамены с отличием. Именно так и случилось: в последнем семестре Садим получила самые высокие баллы, как всегда со времени своего знакомства с Фирасом. Он считал себя ответственным за ее учебу; Садим передала любимому бразды правления и с радостью подчинялась его требованиям, поскольку они неизменно служили ей во благо. Она обогнала своих однокурсниц даже в этом семестре, хотя отец умер всего за полтора месяца до выпускных экзаменов. Теперь Садим жалела, что справилась так хорошо – что вообще сдала экзамены и получила диплом. Если бы она провалилась, то не мучилась бы угрызениями совести из‑за того, что принимает почести, когда отец лежит в могиле. И Фирас не ушел бы к другой еще по крайней мере целых полгода!

Неужели он оставит ее навсегда, как отец? Кто тогда о лей позаботится? Садим вспомнила, что Абу Талиб, дядя пророка Магомета (да благословит его Аллах), и Хадиджа, первая жена пророка (да будет доволен ею Аллах), умерли в один год, названный затем Годом скорби. Девушка попросила у Бога прощения, поскольку искренне считала, что ее собственные печали не уступают горестям всего человечества с первых дней истории.

Садим не ела три дня; прошла неделя, прежде чем она смогла выйти из комнаты, – мучительная неделя, проведенная в обдумывании ужасной вести, которая буквально парализовала ее, притупила чувства и разбередила раны. Впервые за несколько лет девушке предстояло принять решение, не посоветовавшись с Фирасом.

Он непрерывно слал сообщения и намекал, что готов остаться ее возлюбленным до конца жизни. Именно этого ему и хочется, но придется таиться от жены и родственников. Фирас клялся, что дело вышло из‑под контроля; обстоятельства оказались сильнее его; он страдает не меньше, чем Садим, но ничего не может сделать. Остается только терпеть.

Фирас пытался убедить Садим, что никто не в силах ее заменить. Он сочувствует своей невесте, которая обручена с человеком, ощутившим вкус совершенства. И этот вкус навсегда останется на его языке.

После того как Садим несколько лет провела в отчаянных попытках достигнуть духовного совершенства и стать достойной Фираса, он отшвырнул ее, отдав предпочтение обыкновенной женщине. Фирас признавался: она одна отвечала всем его чувствам. Он убеждал девушку – и главное, себя, – что это Божья воля, которой следует покориться, пусть даже причины им неведомы. Остальные женщины для него абсолютно равны. Ему все равно, на ком же питься, если не на Садим.

Оправившись от первоначального изумления, Садим решила держаться от Фираса подальше. Впервые она закончила разговор не попрощавшись. Она отказалась отвечать на звонки и читать умоляющие сообщения, хотя ее мучила нестерпимая боль, которую мог облегчить только любимый. Садим прикрывала скорбь по Фирасу скорбью по отцу, которая и вправду еще усилилась.

Девушка изо всех сил старалась пережить свое горе, не обращаясь за помощью к Фирасу. Но даже самые незначительные события могли вывести ее из равновесия. За обедом она вдруг разражалась слезами, глядя на сладкий пудинг, который так любил Фирас. Сидя перед телевизором с тетей Бадрийей, девушка еле сдерживала рыдания.

Тетя Бадрийя, переехавшая к ней после смерти отца (чтобы Садим, сдавая выпускные экзамены, могла жить дома) уговаривала племянницу перебраться в Аль‑Хобар, но девушка отказывалась. Она бы никогда не решилась переехать в родной город Фираса, не смогла бы жить под одним небом с ним после той боли, какую он ей причинил. Но тетя клялась, что ни в коем случае не оставит Садим одну в Эр‑Рияде, в отцовском доме, среди нелегких воспоминаний – и не важно, что она сделает, что скажет и какие предлоги изобретет!

Через несколько дней после разрыва Садим начала скучать по Фирасу, и это чувство превосходило обычную тоску. Несколько лет Фирас был для нее воздухом, и теперь девушка задыхалась, чувствуя себя лишенной кислорода. Он был ее миром, Садим привыкла делиться c ним всеми подробностями собственной жизни, словно кающаяся грешница. Она рассказывала Фирасу так много, что он даже принимался подшучивать, и они вместе смеялись, вспоминая те давние дни на заре их любви, когда приходилось буквально вытягивать из нее каждое слово.

Date: 2015-10-21; view: 272; Нарушение авторских прав