Лекция 8

Логика

Ромашку я нашла в капусте. Лошадь давно точила зубы на это селекционное чудо. Увидев кобылу на середине гряды, я даже не удивилась. Конюха, который мог бы ее приструнить, не было – он удрал на стрельбища, бросив нечищенными добрую половину стойл. А Вал чихать хотел на школьную капусту. Тролль сидел на верхней перекладине ограды и теребил растущий рядом подсолнух, сплевывая шелуху на грядки.

– Ну что, убедилась? – восторженно заорал он, увидев меня. – А я что говорил? Где упырь – быть беде!

– А где он? – перебила я.

– На кой гхыр он тебе сдался? Прибежит, не волнуйся. У нас его конь. Коня он не бросит.

– Ты думаешь?

– Уверен. Друзей бы еще бросил, вещи, деньги – бросил, а коня – шиш. Вернется. Жеребца я в конюшне запер. Вернется упырь – стребую откуп.

Насчет вещей и денег я была согласна, но в остальное что-то не верилось. Вал посмотрел на меня и от души расхохотался:

– Цыпа, ты наивна, как деревенская девка, прихваченная на сеновале! Думаешь, он вернется, чтобы поцеловать тебя на прощание? Да скорее я вернусь, а меня ты знаешь! Что для вампира верность, дружба, любовь? Пустые звуки, – Вал пренебрежительно сплюнул шелухой. – К тому же, скажу тебе по секрету, он ненавидит людей. Люто. Всех. Без исключения.

– А троллей, можно подумать, безумно обожает, – огрызнулась я, взбираясь на ограду рядом с Валом и притягивая к себе ближайший стебель подсолнуха.

– Ну, скажем так, чихал он на троллей, эльфов, гномов и всяких там лешаков с высокой колокольни, а вот людей, если б мог, с той колокольни на колья побросал.

– Выдумываешь, – неуверенно сказала я, механически ощипывая подсолнух и складывая семечки в карман.

– Угу. Утром я выдумывал, сейчас выдумываю. Впору баюном заделаться, по постоялым дворам байки сказывать да деньгу на своих враках заколачивать, потому как дураков на свете много, а ушей развесистых аккурат в два раза больше. Все банально, цыпа. Тобой воспользовались. Тебя сыграли, как двойку, и кинули в отбой.

– Что значит воспользовался? – возмутилась я. – Он от меня ничего не требовал. Ну, прогулялись по рынку, поболтали. Он за мной даже поухаживал – подругам на зависть.

– Вот уж не знаю. Сама догадайся, чего он от тебя хотел. И получил ли. И если получил, то… – тролль бросил в рот целую горсть семечек и сосредоточенно заработал челюстями.

– То?

– …то ты никогда его больше не увидишь, – невозмутимо докончил Вал, сплевывая шелуху.

* * *

Сидя в придорожных кустах, я выжидала. Вернее, сидела я на Ромашке, а придорожные кусты были в меру высоки и кучерявы. Дорога, у которой я так удачно засела, была кратчайшим путем от загородной рыночной площади к королевскому замку. Над моей головой перебранивались сороки, невдалеке поскрипывал колодезный ворот. Прежде эту дорогу очень уважали удалые разбойнички – по ней возвращались в город расторговавшиеся на ярмарке купцы. Но потом город разросся, придорожный лес повырубили, настроили домов, набуравили колодцев, как говорится, нарушили экологическое равновесие и разбойники вымерли. И лишь маленький отрезок леса вдоль дороги – локтей сто – остался в неприкосновенности. В нем-то я и пряталась. Нет, я не собиралась грабить купцов. Беда в том, что я не могла вернуться на рынок, а мне крайне важно было кое-что разузнать.

Где-то спустя час моя тактика принесла плоды. Из города выехал маленький отряд, овеваемый королевским штандартом и длиннющими усами десятника. Почти сразу же в другом конце дороги показался конный разъезд вольных стрелков-арбалетчиков – законопослушный аналог удалых разбойничков. Мохноногие кони в золотистых чепраках с лязганьем грызли удила, капая слюной. По крутым шеям стекала пена. Отряды поравнялись как раз напротив моего укрытия. Десятник короля и атаман наемников обменялись приветственными взмахами, не нарушая строя. Сизый, запыленный труп волка, привязанный за задние лапы, волочился за буланым конем атамана.

– Поймали?

– А то как же! – самодовольно усмехнулся атаман. – Знатное дельце провернули, поди, обломится маленько золотишка.

– С кого требовать будете? – поинтересовался десятник.

– С градоправителя, с кого же еще?

– Вези во дворец, – посоветовал десятник. – С монетного двора всю ночь дым на площадь гнало, глядишь, заплатят новенькими монетками. Вечером жду тебя в «Лиловом первоцвете»!

Атаман молча кивнул, и отряды разминулись. Я выехала из кустов и увязалась за вольными, подкидывая на ладони тяжелую золотую монету. Лысеющий арбалетчик, замыкавший строй, проявил заметный интерес, даже осадил коня. Я пришпорила Ромашку, и она поравнялась с золотистым чепраком.

– Да вас можно поздравить с добычей, господин вольный, – насмешливо сказала я, еще раз подбрасывая монетку. Блеснув на солнце, она скрылась в широкой, привычной к арбалету ладони. – Не потешите ли меня увлекательным рассказом?

Еще одна монетка совершила перелет в один конец. Арбалетчик расправил плечи, приосанился.

– Можете спать спокойно, госпожа. Я лично всадил в эту тварь две стрелы.

– Да хоть четыре, – поморщилась я. – Меня интересует не результат, а сам процесс. Где и как вы его упустили?

Арбалетчик подскочил как ошпаренный. Коняга недовольно всхрапнула, сбиваясь с шага. Я поспешила утешить стрелка еще одной монеткой.

– Не вешайте лапшу на уши. Оборотень был белым, как снег, а этот седой и облезлый. Матерый волчара, но, к сожалению, почти без зубов. Где вы его раздобыли?

Арбалетчик поежился, помялся, но четвертая монетка распахнула шлюз его красноречия.

– Ехали мы, значит, полем… – наклонившись к моему уху, жарко зашептал он. – С дозора ехали. И тут – волчище. Близенько пронесся, локтях в ста. Кони спокойные, привычные, мы их развернули – и в погоню. Ух, как он улепетывал! С борзыми не догонишь. Хорошо, степь кругом, ни кустика, ни речушки, далеко видать. Версты полторы мы его гнали, да только хрен догнали б, не нырни он в рощицу. Ма-аленькая такая рощица, осин десяток да лозняки. Ну, мы спешились, оцепили рощицу и давай палками по стволам молотить! Аж в ушах засвербело! Матерый сразу выскочил, мы его живенько уделали, глядим – не тот! Стали дальше сходиться, однако ж без толку! Ей-ей, каждый кустик обшарили, все деревья осмотрели – нету! Негде ему было спрятаться! Видно, обернулся нетопырем и полетел в свой гроб!

– Несомненно, – с серьезным видом поддакнула я, натягивая поводья. Ромашка послушно остановилась на обочине. Мы постояли, подумали. Дело близилось к ночи, солнце коснулось горизонта и побагровело, раскалив тучи. Искать по темноте некий лесок, а в том леске – вампира, ускользнувшего от зорких глаз дюжины стрелков, было безнадежной затеей. Да и вряд ли Лён оставался там больше десяти минут после отъезда вольных.

Мне ничего не оставалось, как вернуться в Школу.

* * *

Вала не было видно, черный жеребец стоял в стойле и со скрежетом грыз огромный сочный сахарный бурак. Конюх никого не видел, ничего не слышал, ничего о Лёне не знал, зато набросился на меня с красочной байкой об «агромадном страховидле» с зубами «вот отседова и доседова», сожравшем и покалечившем «жуткую уймищу» народу на ярмарке, а как стали его ловить, так он «летаить, хохочить и шиши кажить!».

– Ну-ну, – кисло поддакнула я, вручая конюху Ромашкин повод. – Учитель вернулся?

– Вот токо-токо. Говорят, сошелся он со страховидлом в смертном бою и одолел бы, не заплюй ему страховидло глаза и одежу сверху донизу. А с кобылой-то что? Вся в мыле, бедолага.

– Вот и займись, – отрезала я. – Ты конюх или сказочник-потешник?

Парнишка что-то буркнул себе под нос и повел Ромашку в глубь конюшни.

Я помялась у парадного входа Школы, но заходить не стала. Испугалась. Пошла в обход. В холле я могла наткнуться на Учителя, а если влезть в окно столовой, то можно по пожарной лестнице подняться прямо на шестой этаж.

* * *

Дракон сидел ко мне спиной, вздрагивая лопатками, зловеще чавкая и похрустывая.

– Рычи?

– Вольх-х-ха? – дракон повернул ко мне окровавленную морду, облизнулся. – С-с-слышала о новом правиле? Теперь адептов не отчис-с-сляют, а с-с-скармливают… Вкус-с-снятина…

– Очень смешно, – мрачно сказала я.

Дракон опустил морду и вгрызся зубами в торчащие ребра выпотрошенной туши. Когда он мотнул головой, вырывая лакомый кусок, туша перевернулась и я увидела запрокинутую баранью голову с остекленевшими глазами.

– С-с-слышал, у тебя неприятнос-с-сти… – дракон захрустел бараниной, жмурясь от удовольствия.

– Может, сообщишь мне что-нибудь новенькое? Скажем, ты не видел здесь такого высокого, светловолосого парня в золотом обруче с изумрудом?

– Парня – нет, – дракон задумчиво разглядывал тушу. – Пробегал тут с-с-с утра один вампир, вроде бы где-то я его раньше видел… В Догеве, что ли? С-с-славное местечко, я туда раньше на водопой летал, на ц-с-селебные воды, от ис-с-зжоги лечилс-с-ся.

– С утра не считается.

– Я не обратил бы на него ос-с-собого внимания, – невозмутимо продолжал дракон, – ес-с-сли бы не камни.

– А поподробнее? – насторожилась я, присаживаясь на толстый драконий хвост.

– У него была пропас-с-сть драгоценнос-с-стей… – мечтательно прошипел Рычарг. – Рубины, изумруды, с-с-сапфиры, алмаз-с-сы, о, миленькие алмаз-с-сы! Я почуял их за верс-с-сту. Вампир нес-с-с их в такой увес-с-сис-с-стой с-сумочке за пояс-с-сом. У меня было такое ис-с-скушение его с-с-съесть…

– Так съел бы! – в сердцах бросила я. Никакой сумочки я у Лёна не видела. Ни один из карманов его облегающего одеяния не топорщился, в руках вампир ничего не держал. Выходит, он избавился от сумочки – или ее содержимого? – до встречи со мной. Куда он дел целую пропасть камней, настоящих, по словам Рычарга (в том, что касается драгоценностей, драконы никогда не ошибаются)? Пропил? Раздал нищим? Черт его подери, раздал! Не нищим, а лучникам! Вот в чем разгадка их неумелой стрельбы! Лён подкупил самых достойных конкурентов, дав им двойную, а то и тройную стоимость приза, и те вышли из игры, предварительно отсеяв своей ударной стрельбой дилетантов. Те, кого вампир не смог или не успел завербовать, были подло выведены из строя в последнем туре. Не легче ли было выкупить меч у реального победителя? Видимо, нет. Люди гораздо охотнее продадут возможность на выигрыш, чем сам выигрыш. Лён не хотел рисковать. Меч не должен был попасть в чужие руки. Вампир стрелял превосходно, но, если бы лучники-профессионалы были заинтересованы в победе, ему пришлось бы здорово попотеть. Говорят, Лэриэн Подгайский мог четырьмя стрелами распять бабочку, сидящую на стволе дерева, едва видимого человеческим глазом. Оседлые эльфы не честолюбивы, дай ему настоящий алмаз вместо эфемерной бирюзы – он возьмет да еще спасибо скажет.

Н-да, разговора с Учителем не избежать… Как только выдержать первые волны его гнева, как вклиниться между ревущими гребнями? Вот беда, Магистр не терпел, когда его перебивали. Мог и голоса лишить, а потом, не слушая оправданий, телепортировать ослушницу на кухню, поставив перед фактом почистить мешок картошки.

Тяжкие раздумья все замедляли и замедляли мои шаги. На подходе к учительской до меня донеслись раздраженные голоса, и я остановилась, жадно вслушиваясь.

Разговаривали трое – школьный секретарь, градоправитель и Учитель.

– …и это не считая деревенского дурачка, затертого толпой, поломанных палаток, треснувшей стены и двух выкидышей на нервной почве! – слышно было, как градоправитель, закончив монолог, шуршит пергаментом, скатывая в трубку длинный перечень убытков, нанесенный городу по недосмотру магов.

– Палатки мы на складе купеческой гильдии под ваше поручительство брали, – робко подал голос секретарь.

– Хватит. И без вас тошно, – оборвал его Учитель. – Как только Вольха объявится, приведите ее ко мне. И как можно скорее приготовьте документы об отчислении!

В глазах у меня потемнело. Ах, мерзавцы! Нашли крайнюю! Поручили мне работу, с которой я заведомо не могла справиться и за которую сами они боялись взяться. И теперь, чтобы обелить себя перед лопоухим монархом, устроят образцово-показательное отчисление некомпетентной мерзавки. Виновная будет наказана по закону. Еще заставят плакать, унижаться, кланяться им в ножки, благодарить, что только отчислили, а могли бы и в темницу бросить!

Нет уж, не доставлю я им такого удовольствия.

Я на цыпочках отступила от двери и понеслась по коридору, как привидение – беззвучное, обиженное на людей, а тем паче на вампиров, пылающее жаждой мести… но абсолютно безвредное, и это злило меня больше всего. Кто боится бестелесного духа? Кого волнует судьба адептки-девятикурсницы?

Да никого.

Хвала богам, Велька удрала на гульбища – к двери была приколота записка «Встретимся у палатки с притираниями». Я шмыгнула в комнату, задвинула засов, подбежала к окну, на ощупь (уже совсем стемнело) захлопнула ставни, и лишь тогда решилась сотворить маленький пульсар.

В комнате посветлело, но у меня сразу же потемнело в глазах.

Лён безмятежно спал на моей кровати. Не просто там прикорнул или вздремнул – нет, вампир предавался глубокому, крепкому и заслуженному сну, а постель являла собой несомненные следы гульбищ и игрищ – простыня смята, одеяло подметает углом пол, одна подушка лежит на полу, вторая встала на дыбы. И посреди колоритного бедлама – живое воплощение потаенной девичьей мечты, золотоволосый мужчина в самом расцвете сил и возможностей, соблазнительно разметавшийся по кровати.

Но мне было не до соблазнов. Захлебнувшись глухим протяжным рыком, я схватила ведро с колодезной водой, свежей и холодной, и опрокинула его над головой вампира. Судя по реакции Повелителя, этот способ побудки был ему неизвестен. Вскочив, как ошпаренный, он выругался такими словами, что ведро выпало у меня из рук. Постель не просто отсырела. Достаточно сказать, что подушка всплыла. Лён не промок до нитки лишь по одной причине – он спал нагишом. Но подобные мелочи не могли смутить ни меня, ни его – у нас было что сказать друг другу.

– Ах, так ты в гости приехал, да? – с издевкой вопрошала я, наступая на вампира. – Из лука пострелять, на других посмотреть, себя показать?

Несмотря на явное физическое превосходство, Лён поспешил отгородиться от меня кроватью. Я стала неспешно обходить кровать, перебирая руками по ее спинке. Зловещую тишину нарушало мелодичное журчание воды, сочившейся сквозь пружинное днище.

– Может, поговорим? – робко предложил Лён.

– А ты надеешься, что я с тебя статую лепить буду? Или портрет поясной намалюю?

Вампир едва уловимо покраснел и запахнулся в крылья.

– Вольха, ты все не так поняла…

– Я вообще ничего не поняла.

– Ну, хорошо, – вздохнул он. – Сдаюсь. Слушай.

* * *

Дом Совещаний быстро заполнялся вампирами. Вдоль стен выстроились шеренги подданных – в большинстве своем мужчин, галантно пропустивших вперед пару-тройку политически активных женщин и одного ребенка, судорожно цеплявшегося за материнскую юбку. Старейшины заняли почетные стоячие места по правую руку Лёна, матерый волк растянулся у его ног.

Гонец почтительно склонился перед троном:

– Приветствую вас, Повелитель.

Самый изысканный этикет рано или поздно начинает раздражать правителя. Но истинный правитель не выкажет этого ни единым жестом.

– Приветствую тебя, Райден, – ровным голосом ответил Арр’акктур тор Ордвист Ш’эонэлл, последний из клана Виствольфтов. Небрежным жестом приказал гонцу встать, а сам сел, откинув плащ. Волк дернул рваным ухом и поднял на вампира желтые тоскливые глаза.

– Я нашел то, что Вы искали, Повелитель. Я видел его.

Повелитель не задавал дополнительных вопросов, но под его пристальным взглядом гонцу захотелось распластаться на земле и, поскуливая, униженно завилять хвостом.

Дождь шелестел по крыше, разбавляя тишину.

Да, тот. Заглянув в память гонца, Повелитель словно увидел его воочию. Тот самый. Тринадцатый камень, утерянный в суматохе прорыва человеческой армии в сердце Догевы. Безвестный воин, первым ворвавшийся в храм, успел выломать его из пасти мраморной статуи и кому-то передать, ибо сам обогатиться за счет трофейного камушка не успел – повис, хрипя, на трех остриях гворда. Тогда защитники храма выбили людей из ритуального зала. Ценой сотен жизней они сумели ненадолго сдержать захватчиков, но камень был утерян – казалось, навсегда.

– Хорошо, – наконец сказал Повелитель, и по Дому Совещаний пронесся облегченный вздох, почти сразу переросший в возбужденный гул голосов, – ты достоин награды, Райден.

– Служить Повелителю – лучшая награда, – четко следуя этикету, отрапортовал гонец.

Тот же этикет заставил Повелителя искривить губы в благосклонной улыбке. «Улыбка должна быть в меру легкой, но не презрительной и ни в коем случае не саркастической, она не должна обнажать клыки, но и поджимать губы тоже не следует», – учил покойный ныне Реншер. «Удалась гримаса» – мимоходом отметил Повелитель. Потом, позже, он зайдет к упрямому отцу Виольны и прикажет – нет, посоветует, выдать дочь за молодого, перспективного служаку по имени Райден тор Мельтрион. Этикет в чем-то прав: лучшая награда – служить тому, кто не забывает о наградах.

Синеглазый Старейшина откашлялся, встал и склонил голову перед Повелителем.

– Полагаю, вам следует принять приглашение на старминские стрельбища и выставить своего участника.

«Хорошая идея, – злорадно подумал Повелитель, – как это я сам не догадался?»

Но вслух сказал:

– Да, это самое разумное решение. Если есть возможность получить камень легально, мы должны ею воспользоваться.

– В таком случае, – продолжал Старейшина, не выходя из почтительного наклона, – не прикажете ли составить список лучших догевских лучников?

– В нем нет нужды.

Старейшины удивленно переглянулись. Список, составленный еще час назад и ждавший своего времени в широком рукаве Старейшины, выскользнул на пол и покатился к подножию трона. Повелитель живо наклонился, подобрал свиток и, не читая, вернул Старейшине.

– Вы хотите предложить свою кандидатуру? – сдвинул брови Старейшина.

– Вот именно.

Повелитель ослепительно улыбнулся. Этикет затрещал по швам.

– И на чьи же плечи вы решили возложить груз ответственности за наши судьбы?

– Полагаю, мои плечи его выдержат.

Повелитель ожидал этого удивленного ропота. Он даже не стал его унимать – просто сидел и ждал, пока не пройдет шок, вызванный его заявлением. Чужие мысли вились вокруг Лёна, как пчелы над потревоженным ульем.

«Это невозможно!»

«Мы не должны его отпускать, риск слишком велик».

«Почему именно он? Разве мало у нас хороших стрелков?»

«Мама, я хочу домой. У меня ножки устали».

«Неужели он мне не доверяет?»

«Мальчишка совсем рехнулся. Может, подпоить его валерианой?»

Повелитель отыскал глазами Келлу и послал ей ласковую улыбку. Травница возмущенно фыркнула и скрестила руки на груди.

«А вдруг с ним что-то случится? Не могу даже представить…»

«Возможно, нам удастся его переубедить».

– Не удастся, – покачал головой Повелитель, обращаясь к ближайшему Старейшине.

«Он все равно поступит по-своему».

«А как насчет охраны?»

– Она только помешает.

«Может, стоит сделать ее тайной? В первую очередь, от него…»

Повелитель только улыбнулся. Синеглазый Старейшина покраснел.

«Упрямый, как козел. Весь в отца».

«Пусть делает, что хочет. Лишь бы он смог замкнуть круг».

«В конце концов, он Повелитель. Ему виднее».

«Мама, ну пошли домой… Мне скучно…»

– Дари, время позднее, ребенку давно пора в постель, – мягко сказал Лён. Молодая вампирка, смутившись, послушно подхватила мальчика на руки и вышла.

– Я решил, – объявил Повелитель, поднимая руку ладонью вперед. – Обсуждение закончено. Чтобы успеть на стрельбища, я должен выехать завтра утром. На время своего отсутствия передаю управление Догевой в руки Совета Старейшин.

Но уехал он еще ночью. И тайная охрана его не догнала, хотя очень старалась.

* * *

Исповедь Лёна я выслушала с немалой досадой.

– Трудно было сразу объяснить? – укоризненно спросила я. – Ну и что тут сверхсекретного?

– А если дело не сверхсекретное, то нужно оповещать о нем всех и каждого?

– Но мне-то мог сказать!

– Ах, так вот в чем дело? – рассмеялся Лён. – Чувствуешь себя уязвленной?

– Больно надо!

– Тогда что тебе не нравится?

– Я с тобой даже разговаривать не хочу!

– Угрозы, Вольха, одни угрозы, – вампир со смешком застегивал штаны. – Ты ведь поедешь со мной?

– Куда?

– Возвращать свой приз.

– Ты собираешься обчистить сокровищницу валдаков? – осенило меня.

– Мы собираемся это сделать, – Лён сделал ударение на первом слове.

– Я еще не давала своего согласия!

– Но дашь, не так ли? – коварно осведомился беловолосый.

– Лён, ты… ты… вампир!

– О да! – с самодовольной ухмылкой согласился он.

– И что нам теперь делать?

– Прежде всего поищем для меня подходящую обувь. Сумку с запасной одеждой я выкрал с постоялого двора – как это унизительно, красть свои же вещи! Но другого выхода не было, как и вторых сапог – во время трансформации вся одежда распыляется и исчезает. Ты мне поможешь?

– Моя жизнь – служение вам, Повелитель, – едко ответила я.

– Всегда бы так, – невозмутимо заметил вампир.

* * *

Мы приобщились к преступному миру, «одолжив» сапоги у Алмита. Это было несложно. Вымытые и начищенные до блеска штатными домовыми, сапоги преподавателей стояли напротив их комнат. Нет, мы не просто схватили первую попавшуюся пару и бросились наутек, Лён перемерил не меньше десятка, но ему то жало, то скрипело, то хлябало, то краска облупилась. По-моему, он делал это специально, чтобы подразнить меня, но с таким непроницаемо-серьезным лицом, что доказать это было невозможно.

Запасная куртка у Лёна была – та самая, обшарпанная, в которой он разгуливал по Догеве и в ней же приехал в Стармин.

– Что теперь? – Происходящее казалось мне дурным сном, тем более что на дворе прочно утвердилась ранняя и темная осенняя ночь. Свет в холле не горел, что было нам только на руку, хотя несколько замедляло спуск по пустынной лестнице.

– В конюшню. Берем лошадей и как можно скорее выезжаем из города. Ближайшее валдачье поселение находится к западу от Стармина в трех днях пути. Точнее выяснить не удалось, но можно порасспрашивать у гномов-торговцев в деревеньках – обе расы большую часть жизни проводят под землей и наверняка многое знают друг о друге.

– Лён, ты рехнулся! – не выдержав, вспылила я. – Что за ерунда?! Ты покидаешь Стармин ночью, тайком, как какой-нибудь тать из разбитой банды, вместо того чтобы прямо попросить помощи у Ковена Магов! Неужели ты думаешь, Учитель тебе откажет?

– Да, – отрезал он, предупредительно распахивая передо мною входную дверь.

– Ну почему ты так считаешь?

– Прежде всего, он захочет узнать, для чего мне понадобился этот камень.

– Не только он, – пробормотала я себе под нос.

– Вольха, ты мне друг? – Вампир неожиданно остановился и, развернув меня к себе лицом, пытливо заглянул в глаза.

– Ну… да, конечно.

– Так будь другом и не задавай лишних вопросов! – отрезал он, ныряя в темный коридор конюшни.

– С друзьями так не обращаются… – неуверенно заикнулась я.

Лён фыркнул, уверенно распахивая Ромашкино стойло. Ну конечно, Вольт снова был там.

– А с кем, по-твоему? С врагами?

– Какие, к лешему, враги? Ехал бы с Учителем… он наверняка знает, где валдачий город, да и защитит, если что. А то нашел кого в подручные брать!

– Я предпочитаю неопытного друга опытному чужаку, – сказал, как отрезал, Лён.

Но от меня не так-то просто «отвязаться».

– Учитель, Учитель… – проворчала я, затягивая пряжку на Ромашкиной уздечке. – Странно ты как-то к нему относишься. Словно презираешь и уважаешь в то же время. Признавайся, что тебя с ним связывает?

– Жизнь, – просто ответил Лён. Я ожидала продолжения, и он добавил: – Моя жизнь.

– Он твой отец?! – возопила я в священном ужасе.

– Тьфу, сплюнь! – открестился вампир, возмущенный не меньше меня. – Нет, все произошло чуть позже. Я выбрал самое неподходящее время и место для появления на свет – шел третий день битвы за Догеву, люди прорвали первое кольцо обороны и, воодушевленные успехом, бились со вторым. Ночная атака была внезапной, вчерашний тыл превратился в передовую, и большинство мирных жителей не успели ее покинуть. Старики, дети… не говоря уж о рожающей женщине. Отец защищал ее до последнего…

* * *

– Гля, парни, упыриный выродок! – хохотнул воин, брезгливо поднимая за ножку розовый вопящий комочек. Обступившие его дружки с жадным любопытством разглядывали новорожденного. Ребенок был совершенно нормальный, доношенный и симпатичный. Любая мать пришла бы в неописуемый восторг, приняв из рук повивальной бабки подобного младенца. Но воины взирали на ребенка с нескрываемым ужасом, замечая лишь зачатки крылышек на спине. Державший его человек оглянулся в поисках стенки или ствола, чтобы прекратить несмолкающий, противный писк. Не обнаружив ничего подходящего, наемник вышел из палатки, таща ребенка в вытянутой руке. Кое-кто из его дружков задержался, обшаривая изрубленный труп вампира.

В воздухе плавали хлопья копоти. Дымились огромные костры – тела вампиров надлежало сжечь до заката, а пепел развеять по ветру, чтоб поганцы не посмели воскреснуть. Наемник с наслаждением пошевелил горбатым носом, недоуменно глянул на ребенка и, приняв логичное решение, вразвалочку подошел к ближайшему костру. Размахнулся и бросил.

Маг, немолодой уже человек с нитками седины на коротко подстриженных висках, неожиданно матюгнулся и кинулся наперехват. Успел, упал, сжимая в руках захлебывающееся плачем тельце. Чудом не раздавил.

– Рехнулся, папаша?

Маг медленно сел, не удостоив воина ответом. Куртка, брюки, ребенок – все было покрыто слоем грязи пополам с кровью. От крика младенца звенело в ушах.

– Оглох, кудесник? Чего руки мараешь? Упыриное отродье-то, щас за руку цапнет и поминай тебя как звали. А нам без чаровников с упырьем биться несподручно. Бросай в костер, пока одежу не изгадил!

Уже лежа на земле и пытаясь восстановить сбившееся дыхание, воин осознал свою ошибку. Никогда не стоит перечить магам. Какая бы дурь ни взбрела им в башку.

– Чего это он? – удивленно осведомился друг, помогая ему подняться.

– Пес его знает. Может, чучелу из гаденыша набить хотел аль в декокте сварить. Дык сказать надобно было, а не молоньями швыряться. Тронутые они все малость, чаровники-то. Чародействование, оно по мозгам шибко ударяет!

– Зато силища-то в ём какая! – глубокомысленно добавил друг.

* * *

… – Примерно через три недели Ковен Магов собрался в полном составе, чтобы принять судьбоносное решение. Магам опротивела война. Она мешала заниматься наукой, воспитывать подрастающее поколение и, как ржавчина, разъедала нравы, – продолжал Лён. – Бандитизм, убийства, грабежи, ставшие нормой поведения; расплодившиеся упыри, средь бела дня пожирающие младенцев; заброшенные пашни; толпы вдов и сирот, умирающих с голоду. А тут еще эльфы сформировали двенадцать отрядов лучников и бросили их на оборону Долин, причем наконечники, которые вытягивали из трупов, были кованы элгарскими гномами и заговорены рирскими друидами. Пора, давно пора было что-то предпринять. Но в чью пользу? Споры затянулись на четыре дня. Большая часть магов принадлежала к человеческой расе, но, надо отдать им должное, высказывалась объективно, и скрытое голосование было проведено в спокойной, дружественной обстановке.

Люди сначала не поверили свалившемуся на них «счастью». Часть магов дезертировали из рядов человеческой армии, часть переметнулись на сторону противника. Придворные маги предъявили своим королям ультиматум – либо капитуляция, либо раскатаем дворец по бревнышку. Один-таки раскатали, остальные монархи присмирели, как мыши под веником. Просто на мир соглашаться не было смысла. Он был равнозначен победе людей со всеми вытекающими последствиями – межнациональной рознью, угнетением побежденных, беспределом на отвоеванных землях. А так, скрепя зубы, пришлось хапнутое вернуть. И выплатить немалую контрибуцию. Короли опасались восстаний – как это так, возмущался народ, уже почти победили – и сдаться?! Но обошлось, усталость взяла свое. Людям тоже надоело воевать, и десяток повешенных для острастки наемников-лихоимцев послужил уроком для остальных. Где-то через год волнение улеглось, жизнь вошла в привычное русло, и Ксандр отвез меня в Догеву. Ну что, ты довольна? Можем ехать?

– Поехали, – согласилась я. Лён едва слышно вздохнул, запрыгивая в седло. Это был вздох узника, из которого раскаленными клещами вырвали признание в малой толике содеянного и на время оставили в покое, чтобы чуть погодя возобновить пытки с удвоенным энтузиазмом.

Размытая сумерками фигура преградила нам дорогу. Всадник спешился и пошел к нам навстречу, ведя лошадь в поводу.

– Куда это вы намылились? – со всегдашней издевкой осведомился тролль.

– Тебя не спросили, – буркнул Лён. – Что тебе надо, Вал?

– Да вот, стою, наемщика своего жду. Холод собачий, думал, окочурюсь, пока придет.

– И кто же тебя нанял? – больше из вежливости спросила я. Тролли не брезговали никакими поручениями; ему вполне могли заплатить как за голову вампира, так и за чистку конюшни.

– Да вот этот упырь! – Вал бесцеремонно ткнул пальцем в сторону Лёна.

– Неужели? – хмыкнул вампир, опасно сужая глаза. – Когда же это я успел?

– Не успел – так еще успеешь, я не тороплюсь.

– А мы торопимся. Уйди с дороги.

Вал лениво посторонился, пропуская нас и коней, а затем ловко вскочил на свою животину и потрусил следом.

– Я могу проводить вас до валдачьей слободки, – равнодушно сказал он в пустоту. – Если хотите, конечно.

– Сколько? – коротко бросил Лён.

Тролль расцвел в ухмылке:

– Ну, если рассуждать логически, меч интересует тебя не с практической точки зрения. Сталь у него неплохая, гномья, однако не заговоренная. Драконоборцу здорово повезло, коль скоро он одолел легендарного Ожога с помощью этой железяки. Заслуживает внимания драгоценный камень в оголовье. Но и он не шибко дорогой. Бирюзу меньше ста каратов гномы отдают по цене горного хрусталя. Выходит, тебе понадобился конкретный камень. Опять-таки, зачем? Наслышан, наслышан о догевском Ведьмином Круге.

– Короче? – оборвал тролля вампир.

– Сто кладней, – торопливо сказал Вал, – и премиальные за риск.

– Никаких премиальных!

– Идет, – тролль даже не пытался спорить. За сто золотых можно было купить племенного жеребца-трехлетку. Для наемника это очень приличный гонорар.

– Но как ты догадался? – спросила я, когда сивый мерин Вала вклинился между Ромашкой и Вольтом.

– Интуиция, цыпа, – подмигнул тролль. – Наемник без интуиции – как баба без…

– Хватит, хватит, я поняла. Давай я подкину еще пару монет, и ты не будешь выражаться до конца операции.

– За невыполнимые задания не берусь, – с достоинством ответствовал тролль.

Date: 2015-10-21; view: 256; Нарушение авторских прав