Глава 8. Джереми ждал на крыльце бунгало

Джереми ждал на крыльце бунгало.

У него был ключ, он мог войти, но не хотел. Предпочитал сидеть на ступеньках. И медленно накаляться. Болтать с Родни — одно дело, а лгать об этом — совсем другое. Лекси солгала. Она отменила ужин, позвонила ему и солгала о том, где находится.

Он ждал ее возвращения, стиснув зубы.

Джереми было все равно, какова причина. Для подобных происшествий объяснения нет. Она всего лишь должна была сказать ему, что хочет поговорить с Родни, поскольку переживает за него, и что волноваться не стоит. Конечно, он не пришел бы в восторг, но смирился бы. К чему скрытность?

Так не должно быть. Лекси не следовало обращаться таким образом с ним — да и с любым человеком, который ей небезразличен. А если она будет так себя вести и после свадьбы? Хочет ли он и впредь проводить дни в сомнениях?

Ни за что. Никоим образом. В семье такого быть не должно. Он не уйдет отсюда, не сдастся, не позволит себя обмануть. Лекси любит его либо нет — вот и все. Она отменила ужин ради того, чтобы побыть с Родни, — разве не ясно, каковы ее чувства к Джереми?

Ему плевать, что они с Родни друзья, плевать, что Лекси, по ее мнению, всего лишь выказывает ему сочувствие. Все, что она должна была сделать, — сказать правду.

Джереми должен был признать, что он не только рассержен, но и обижен. Он переехал сюда из Нью-Йорка, чтобы разделить с Лекси ее судьбу. Из-за нее. Не из-за ребенка, не из-за того, что мечтал о домике с белым заборчиком или втайне верил в романтику Юга. Он приехал в Бун-Крик, потому что хотел быть со своей женой.

И вот Лекси ему солгала. Не один раз, дважды. Джереми чувствовал странную пустоту в животе и не знал, что делать — то ли в ярости стукнуть кулаком по стене, то ли разрыдаться...

* * *

Час спустя, когда Лекси вернулась, он все еще сидел на крыльце. Она вышла из машины и удивилась, увидев его, а потом пошла вперед как ни в чем не бывало.

— Привет, — сказала она, перебрасывая сумочку через плечо. — Что ты тут делаешь?

Джереми встал.

— Жду тебя, — ответил он. Взглянув на часы, он заметил, что уже начало десятого. Поздно, но не слишком...

Хотя Джереми не подошел к ней, Лекси тем не менее потянулась за поцелуем. Если она и заметила его холодность, то не подала виду.

— Рада тебя видеть, — сказала она. Джереми взглянул на нее; невзирая на гнев (а точнее, страх), он не мог не заметить, как она красива. Сама мысль о том, что кто-то другой заключает ее в объятия, была отвратительна.

Ощутив, что он в смятении, Лекси потянула Джереми за рукав.

— С тобой все в порядке?

— Да.

— Выглядишь расстроенным.

Это была прекрасная возможность высказать все, но Джереми замялся.

— Просто устал, — ответил он. — Как там Дорис?

Лекси заправила прядку волос за ухо.

— Сильно беспокоится. Рейчел так и не позвонила.

— Она по-прежнему думает, что с ней что-то случилось?

— Понятия не имею. Ты же знаешь Дорис. Если она что-нибудь вобьет себе в голову, то надолго, причем без всяких логических объяснений. Мне кажется, она думает, что с Рейчел все в порядке, хотя бы относительно, но причина, по которой она уехала... — Лекси снова покачала головой. — Честно говоря, понятия не имею, что думает Дорис. У нее предчувствие, что Рейчел не следовало уезжать.

Джереми кивнул, пусть даже он не вполне понимал.

— Если она в порядке, значит, все как-нибудь наладится, да?

Лекси пожала плечами:

— Не знаю... Я уже не пытаюсь понять, как у Дорис работает голова. Знаю только, что обычно бабушка не ошибается. Я не раз в этом убеждалась.

Джереми наблюдал за ней и чувствовал, что она говорит правду... о времени, проведенном с Дорис. Лекси ни словом не обмолвилась о том, где она была после.

Он выпрямился.

— Значит, ты провела целый вечер с Дорис, да?

— В общем, так, — ответила Лекси.

— В общем?

Судя по всему, она пыталась понять, много ли он знает.

— Да, — наконец ответила Лекси.

— И что это значит?

Она промолчала.

— Я проезжал сегодня вечером мимо дома Дорис, — сказал он, — но тебя там не было.

— Ты ездил к Дорис?

— В том числе.

Лекси слегка отступила и скрестила руки на груди.

— Ты следил за мной?

— Называй это как хочешь, — сказал Джереми, стараясь сохранять спокойствие. — Так или иначе, ты не сказала мне правды.

— О чем ты?

— Где ты была сегодня вечером? После того как уехала от Дорис?

— Поехала сюда, — ответила она.

— А до того? — спросил Джереми, надеясь, что она скажет сама. Он молился, чтобы Лекси призналась сама, и чувствовал, как растет пустота в желудке.

— Ты следил за мной.

В ее тоне было осознание собственной правоты, поэтому Джереми взорвался.

— Дело не во мне! — огрызнулся он. — Просто ответь на вопрос!

— Что ты кричишь? — поинтересовалась Лекси. — Я сказала тебе, где была.

— Нет, не сказала! — заорал Джереми. — Ты всего лишь сказала, где была перед тем, как поехать куда-то еще. Ведь ты была где-то еще, после того как уехала от Дорис?

— Почему ты кричишь? — повторила Лекси, повысив голос. — Что на тебя нашло?

— Ты была у Родни! — рявкнул он.

— Что?

— Ты поехала к Родни! Я тебя там видел!

Лекси сделала еще шажок назад.

— Ты меня преследуешь?

— Нет, — ответил Джереми. — Не преследую. Я поехал к Дорис, потом сюда, потом отправился тебя искать. И угадай, что я нашел?

Лекси помолчала, как будто задумавшись над ответом.

— Это не то, что ты думаешь, — выговорила она куда мягче, чем он ожидал.

— А что я думаю? — поинтересовался Джереми. — Что моей невесте не следует бывать у другого мужчины? Что, наверное, она должна была сказать, куда едет? Что могла бы и предупредить, если доверяет мне? Что не следовало отменять наш ужин и проводить время с другим, если я ей небезразличен?

— Ты тут ни при чем, — сказала Лекси. — И я не отменяла наше свидание. Я спросила, можно ли перенести его на завтра, и ты согласился!

Джереми придвинулся ближе.

— Проблема не только в свидании, Лекси. А в том, что ты сегодня вечером была у другого.

Лекси стояла на своем.

— И что? Ты думаешь, я спала с Родни? Думаешь, мы трахались на кушетке? Мы разговаривали, Джереми! Только и всего! Дорис устала, поэтому я, перед тем как ехать домой, решила заскочить к Родни и выяснить, что случилось. Я заглянула к нему, и мы поговорили о Рейчел, вот и все.

— Ты должна была мне сказать.

— Я сказала бы! Тебе даже не пришлось бы спрашивать. У меня нет от тебя тайн.

Джереми приподнял брови.

— Правда? А как насчет того дня на набережной?

— Какого дня на набережной?

— Месяц назад я видел, как вы с Родни держались за руки.

Лекси уставилась на него так, будто видела впервые в жизни.

— И давно ты за мной шпионишь?

— Я не шпионю! Но я действительно видел, как ты держала его за руку!

Она продолжала смотреть на него.

— Что ты за человек?

— Твой жених, — ответил Джереми, повысив голос. — И полагаю, что пора объясниться. Сначала я вижу, как вы держитесь за руки. А потом выясняю, что ты отменила свидание, чтобы провести время с...

— Заткнись! — крикнула Лекси. — Просто молчи и слушай!

— Я слушаю! — заорал он в ответ. — Но ты не говоришь правды! Ты врешь!

— Не вру!

— Нет? Тогда почему ты не рассказала мне о том, что вы встречались на набережной?

— Ты делаешь из мухи слона...

— Да неужели? — перебил Джереми. — А если бы ты застукала меня с бывшей подружкой или узнала, что я тайком провожу с ней время?

— Я ни с кем не провожу время тайком! — возразила Лекси. — Ты же слышал... весь вечер я была у Дорис, но мне хотелось выяснить, что происходит. Я волнуюсь за Рейчел. Поэтому я заехала к Родни, чтобы спросить, не знает ли он чего-нибудь.

— Разумеется, сначала вы подержались за руки.

Глаза у Лекси блеснули; когда она заговорила, ее голос дрожал:

— Нет. Не держались. Мы сидели на заднем крыльце и разговаривали. Сколько раз нужно тебе повторить?

— Лучше признай, что ты врешь.

— Я не вру!

Джереми жестко произнес:

— Врешь и сама это знаешь! — Он укоризненно ткнул в нее пальцем. — Ложь ужасна сама по себе, но мне больно не только поэтому. Мне больно потому, что ты пытаешься все отрицать.

С этими словами он сошел с крыльца и зашагал к машине, ни разу не обернувшись.

Джереми мчался через город, не зная, что делать. Он не собирался возвращаться в «Гринлиф коттеджес» и не хотел ехать в «Эй, я тебя люблю!» — единственный бар, открытый допоздна. Хотя он уже бывал там пару раз, сегодня у Джереми не было никакого желания проводить остаток вечера за стойкой — он понимал, что начнутся пересуды. Он прекрасно знал, что в маленьких городах новости, особенно сплетни, распространяются быстро. Джереми не хотел, чтобы все начали болтать о нем и Лекси. Он просто сделал большой круг без определенной цели. Бун-Крик — не Нью-Йорк, здесь некуда деваться человеку, который хочет затеряться в толпе. Здесь нет толпы.

Иногда Джереми ненавидел Бун-Крик.

Лекси могла говорить что угодно про прелестный пейзаж и соседей, которые для нее как родные. Видимо, следовало этого ожидать. Будучи единственным ребенком и вдобавок сиротой, Лекси в отличие от Джереми не знала, что такое большая семья, и иногда ему хотелось сказать, что она понятия не имеет, о чем говорит. Большинство людей в Бун-Крике были любезны и дружелюбны, но Джереми начал подозревать, что это всего лишь притворство. Под маской доброжелательного интереса таилось любопытство, секреты и махинации, точь-в-точь как и везде, но люди пытались их скрывать. Например, Дорис. Когда он задавал вопросы, Дорис и Лекси обменивались тайными знаками, и все для того, чтобы держать его в неведении. Или мэр Геркин. Вместо того чтобы просто помочь ему с разрешением, он повел собственную игру. В пользу ньюйоркцев можно кое-что сказать, подумал Джереми. Когда они злятся, то не скрывают этого и не пытаются подсластить пилюлю, особенно если речь идет о семье. Люди просто говорят то, что думают.

Жаль, что Лекси не похожа на них. Катаясь по городу, Джереми никак не мог понять, сердится он или успокаивается, не знал, ехать ли ему обратно к невесте, чтобы поговорить, или разбираться во всем самостоятельно. Очевидно, она что-то скрывает, но что? Невзирая на гнев и очевидные улики, Джереми не в силах был поверить, что у Лекси тайная интрижка с Родни. Если только она не водит его за нос (что маловероятно), сама мысль об этом нелепа. Но что-то изменилось между ними, а Лекси не решалась это обсудить. И еще письмо...

Джереми покачал головой. Сделав третий круг, он выбрался за город и ехал несколько минут, затем повернул и вскоре остановился перед кладбищем Седар-Крик — местом, где появлялись таинственные огни, которые некогда привели его сюда.

Здесь он впервые увидел Лекси. Прибыв в Бун-Крик, он пришел на кладбище, чтобы сделать несколько фотографий, — Джереми до сих пор отчетливо помнил, как она внезапно появилась перед ним той ночью. Помнил, как она двигалась и как ветер трепал ее волосы. Именно на кладбище Лекси рассказала ему о ночных кошмарах, которые мучили ее в детстве.

Выйдя из машины, Джереми поразился, как обыденно выглядит это место без тумана. В ту ночь, когда он впервые увидел загадочные огни, окутанное туманом кладбище казалось затерянным во времени, потусторонним местом. Сегодня, в ярком свете луны, Джереми различал отдельные надгробия и даже сумел разглядеть тропинку, по которой он некогда шел, пытаясь запечатлеть огни на пленку.

Он миновал кованые железные ворота. Тишину нарушало только поскрипывание гравия под ногами. Джереми не был здесь со времен своего возвращения в Бун-Крик; пробираясь мимо полуразрушенных надгробий, он думал о Лекси.

Она сказала ему правду? Отчасти. Призналась бы сама, где была? Возможно. Имел ли он право сердиться? Да.

Впрочем, Джереми не хотелось с ней спорить. И ему не понравилось то, как Лекси смотрела на него, поняв, что он за ней следил. Он признал, что слежка неприятна ему самому. По правде говоря, Джереми жалел о том, что вообще застал Родни и Лекси на набережной. Случай сделал его подозрительным. Он напомнил себе, что нет никаких причин ревновать. Да, она отправилась повидать Родни, но ведь Рейчел исчезла, и, без сомнения, помощник шерифа был тем человеком, с которым следовало поговорить.

Но письмо...

Он не хотел думать о нем.

Джереми вдруг показалось, что вокруг посветлело. Конечно, это невозможно — призрачные огни появлялись только в туманные ночи, — но он протер глаза и убедился, что ему не мерещится. На кладбище действительно стало светлее. Джереми прищурился в замешательстве и услышал звук мотора, а потом оглянулся и увидел свет фар. Джереми задумался, кто может ехать сюда, и с удивлением заметил, что автомобиль остановился.

Невзирая на темноту, он узнал машину мэра Геркина; в следующее мгновение из нее появилась смутная фигура.

— Джереми Марш! — позвал мэр. — Ты здесь?

Джереми кашлянул. Он не знал, отвечать или нет, а потом сообразил, что машина все равно его выдала.

— Да, господин мэр, я здесь.

— Где? Тебя не видно.

— Я возле большого дерева.

Мэр двинулся к нему, одновременно продолжая говорить:

— А тебя действительно тянет в странные места, Джереми, вот что я скажу. Хотя, наверное, мне не следовало бы удивляться, я ведь знаю, как ты связан с Седар-Криком. И все-таки я мог бы назвать десяток мест получше, куда человек может пойти, когда хочет побыть один. То есть преступника всегда тянет на место преступления, э?

Он подошел к Джереми. Даже в темноте тот разглядел, что мэр одет в красные нейлоновые штаны, фиолетовую рубашку и желтый спортивный пиджак. Геркин смахивал на расписное пасхальное яйцо.

— А что вы здесь делаете, господин мэр?

— Разумеется, приехал, чтобы поговорить с тобой.

— Об астронавте? Я оставил вам сообщение...

— Нет, конечно, не об этом. Сообщение я получил, так что можешь не беспокоиться. У меня не было сомнений, что ты не подведешь, ты ведь знаменитость и все такое. Дело в том, что я работал у себя в офисе, приводил в порядок бумаги и вдруг увидел, как ты промчался мимо. Я помахал, но ты, наверное, не заметил, и я спросил себя: интересно, куда это Джереми Марш так торопится?

Джереми вскинул руку, пытаясь его остановить.

— Господин мэр, я не в настроении...

Мэр продолжал, как будто не слыша:

— Разумеется, ничего такого я не подумал. По крайней мере сначала. Но потом ты проехал мимо во второй раз и в третий, и я решил, что, возможно, тебе хочется с кем-нибудь поговорить. Тогда я сказал себе: куда, интересно, он поехал, и... — Мэр сделал паузу для пущего эффекта и хлопнул себя по бедрам. — И тут меня осенило. Конечно, Джереми Марш едет на кладбище!

Джереми уставился на него.

— С чего вы взяли, что я еду на кладбище?

Мэр довольно улыбнулся, но вместо прямого ответа указал на роскошную магнолию, которая росла в центре кладбища.

— Видишь это дерево, Джереми?

Тот проследил направление его взгляда. Магнолия, со скрюченными корнями и раскидистой кроной, росла тут, должно быть, не меньше ста лет.

— Я когда-нибудь рассказывал тебе его историю?

— Нет, но...

— Эту магнолию посадил Колман Толлс, один из самых уважаемых жителей города, незадолго до войны с Севером. Он продавал корм для скота и держал бакалею, а еще у него была самая красивая жена в округе. Ее звали Патриция. Ее единственный портрет сгорел во время пожара в библиотеке. Мой отец клялся, что порой приходил туда специально ради того, чтобы взглянуть на него.

Джереми нетерпеливо покачал головой.

— Господин мэр...

— Дай мне закончить. Полагаю, это прольет некоторый свет на твою проблему.

— Какую проблему?

— Которая у тебя с Лекси. На твоем месте я бы тоже не пришел в восторг, если бы выяснил, что она проводит время с другим.

Джереми в ответ только моргал.

— Как я уже сказал, Патриция была красавицей. Колман ухаживал за ней много лет, прежде чем женился. Разумеется, парни со всей округи за ней увивались — а Патриция обожала внимание, — но старина Колман завоевал ее сердце, и свадьбу устроили королевскую. Наверное, они могли бы жить долго и счастливо, только не получилось. Колман был ревнив, Патриция охотно принимала ухаживания от других. Колман этого не переносил.

Мэр покачал головой.

— В итоге они страшно поссорились, и этот стресс доконал Патрицию. Бедняга заболела, две недели пролежала в постели, а потом отправилась в лучший мир. Колман чуть с ума не сошел; после похорон он посадил здесь это дерево в ее честь. Вот оно и растет — что-то вроде нашего собственного Тадж-Махала.

Джереми взглянул на мэра.

— Это правда? — спросил он.

Мэр поднял правую руку, как будто приносил присягу.

— Разрази меня гром, если нет.

Джереми не знал, что и сказать; и уж тем более он понятия не имел, кто посвятил мэра в его проблемы.

Геркин сунул руки в карманы.

— Как видишь, все довольно логично, учитывая твои обстоятельства. Огонь влечет мотылька, а это дерево вполне могло привлечь тебя на кладбище.

— Господин мэр...

— Знаю, о чем ты думаешь, Джереми. Ты удивляешься, отчего я не рассказал об этом раньше, когда ты собирался писать статью о Седар-Крик.

— Не совсем.

— Значит, гадаешь, отчего с нашим славным городом связано столько чудес. Могу сказать лишь, что Бун-Крик — обломок истории. Я мог бы поведать тебе о половине городских зданий такие подробности, от которых всякий придет в восторг.

— Нет, я думаю не об этом, — ответил Джереми, по-прежнему пытаясь понять, что происходит.

— Значит, ты пытаешься понять, откуда я узнал про Лекси и Родни?

Джереми встретился с Геркином взглядом.

Мэр пожал плечами:

— В маленьких городках вести разносятся быстро.

— То есть все уже в курсе?

— Нет, конечно. По крайней мере не о вас. Полагаю, в курсе всего несколько человек, и они не собираются распространять слухи, которые могут кому-нибудь повредить. Я, как и остальные, обеспокоен загадочным отсутствием Рейчел. Вчера я провел некоторое время с Дорис, прежде чем к ней приехал ты, и она была страшно расстроена. Она любит эту девушку. Кстати, я был там, когда приехал Родни, и заглянул еще раз вскоре после того, как ты вернулся в «Гринлиф коттеджес».

— А как насчет остального?

— Простая дедукция, — сказал Геркин, пожав плечами. — Родни и Рейчел встречаются, но у них проблемы. Родни дружит с Лекси. Ты наматываешь круги по городу с бешеной скоростью, как ненормальный. Нетрудно сделать вывод, что Лекси отправилась к Родни поговорить, а ты разозлился, потому что у тебя и так сплошной стресс.

— Стресс?

— Конечно. Свадьба, дом, беременность Лекси...

— Вы и об этом знаете?

— Джереми, сынок, раз уж ты стал жителем нашего славного города, то должен усвоить — в здешних краях люди чертовски проницательны. Тут практически нечем заняться, кроме как чужими делами. Но не беспокойся, я буду хранить молчание, пока об этом не будет объявлено официально. Будучи избранным главой города, я стараюсь быть выше всех местных сплетен.

Джереми решил по возможности не высовывать носа из «Гринлиф коттеджес».

— Но главное, почему я хотел тебя разыскать, так это чтобы рассказать одну историю...

— Еще одну?

— Ну, это не столько история, сколько урок. Речь о моей жене, Глэдис. Она самая замечательная женщина на свете, но иногда и ее доводилось уличать во лжи. Меня это долго раздражало, порой мы друг на друга кричали, но в конце концов я понял: если женщина действительно тебя любит, не ожидай, что она всегда будет говорить правду. Женщины чувствуют тоньше, чем мужчины. Если они не говорят правду, то чаще всего потому, что, по их мнению, правда может ранить наши чувства. Но это не значит, что они нас не любят.

— То есть для женщины естественно лгать?

— Нет. Я хочу сказать — если женщина лжет, так это потому, что она о тебе заботится.

— А если я хочу, чтобы она была откровенна?

— Тогда, сынок, лучше приготовься принять правду в том виде, в каком ее тебе преподнесут.

Джереми задумался и ничего не сказал.

Мэр Геркин вздрогнул.

— Однако становится холодно, как, по-твоему? Напоследок скажу вот что: в душе ты уверен, что Лекси тебя любит. Дорис это знает, я это знаю, да и весь город тоже. Когда люди видят вас вместе, никто не сомневается, что вы счастливы. Поэтому нет повода беспокоиться о том, что Лекси отправилась повидать Родни, когда у него возникли проблемы.

Джереми отвел взгляд. Пусть даже мэр стоял рядом с ним, он вдруг ощутил себя невероятно одиноким.

Вернувшись в «Гринлиф коттеджес», Джереми задумался, звонить Элвину или нет. Он знал, что если поговорит с другом, то целый вечер будет думать об одном и том же, а ему этого не хотелось. Не то чтобы он был готов принять совет мэра. Может быть, для Геркина ложь жены — это и впрямь пустяки, но Джереми не хотел того же в браке с Лекси.

Он покачал головой, утомленный своими проблемами, свадебными планами, ремонтом, неспособностью писать. С тех пор как он приехал сюда, его жизнь превратилась в череду неудач — и ради чего? Любви к Лекси? Но почему вся тяжесть падает на него, а она держится так, будто все в порядке? Почему он вечно должен быть козлом отпущения?

Нет, подумал Джереми, это несправедливо. Лекси тоже испытывает стресс. Не только в связи со свадьбой и ремонтом; она беременна. Она просыпается в слезах посреди ночи и тщательно следит за тем, что ест и пьет. Видимо, Лекси просто лучше справляется с проблемами, чем он.

Джереми рассеянно сел за компьютер, прекрасно понимая, что не сможет работать, но решив по крайней мере проверить почту. Открыв первое письмо, он застыл.

Она сказала тебе правду? Прочитай тетрадь Дорис. Там ты найдешь ответ.

Date: 2015-10-19; view: 312; Нарушение авторских прав