Дети некрещеные

К числу «нечистых» покойников восточные славяне относили и детей, умерших некрещеными. Из таких детей происходят разные мифологические существа. Русские и белорусы верили, что из таких детей получаются кикиморы, а по украинским поверьям, мавки – разновидность русалок.

В языческую эпоху умершие дети причислялись к «нечистым» покойникам потому, что они умерли в самом начале своей жизни, не успев прожить предназначенного им срока. Умершие дети пополняли ряды неуспокоенных, а значит, опасных покойников. После принятия христианства важным в поверьях стало другое обстоятельство – все эти дети умерли некрещеными. А значит, их души не смогут попасть в рай. Они не получат христианского спасения, навеки останутся в руках нечистой силы и сами станут демонами. Несмотря на разную логику, и с языческой, и с христианской точек зрения, эти дети одинаково воспринимались как «нечистые» покойники. Они требовали к себе особого отношения и соблюдения мер предосторожности.

Еще в начале XX века считалось грехом хоронить детей, умерших некрещеными, по христианскому обряду на общем кладбище. Поэтому в способах их захоронения сохранялись многие языческие черты. Археологические раскопки свидетельствуют, что древние славяне хоронили умерших членов семьи, особенно детей, под полом дома. Делали это потому, что видели в живых и мертвых членах семьи представителей единого рода. Об обычае хоронить умерших младенцев в доме под порогом, под передним углом или в подполье, недалеко от домашнего очага, свидетельствуют многочисленные этнографические сведения. У славян был широко распространен обычай хоронить таких детей также под деревьями, ведь в деревьях видели не только пристанище душ умерших, но и одно из возможных воплощений души.

Наличники окон русской избы

Восточные славяне верили, что души таких детей летают близ своих могил или просто носятся в воздухе в виде вихря или птиц. Особенно часто их можно слышать перед грозой, бурей, вообще – в непогоду. Они жалобно кричат, требуя окрестить их. Тот, кто услышит крик такой души, должен снять с себя что‑нибудь из одежды, в крайнем случае оторвать рукав или кусок подола платья, бросить в то место, где раздается крик, перекрестить его и произнести: «Если ты пан, то будь Иван, а если ты панна, то будь Анна». Часто таким душам давали имена первых людей и нарекали их Адамом или Евой. После этого душа ребенка считалась окрещенной и поднималась на Небо, в то блаженное место, где находятся безгрешные души крещеных детей.

Если же в течение семи лет душу некрещеного младенца никто не окрестит, то она навсегда переходила в собственность дьяволу, поступала в ад и сама превращалась в нечистую силу.

Верили, что спасти душу некрещеного ребенка или, по крайней мере, облегчить его участь можно, если поминать их на Троицкой неделе или в четверг на седьмой неделе после Пасхи. Если поминать в эти дни некрещеных детей и русалок, можно выкрестить их и ввести в Царствие Небесное. Для этого женщина, у которой дети умирали до крещения, должна была купить двенадцать крестиков (по числу апостолов) и раздать их чужим детям, – тогда двенадцать детских душ будет спасено по молитвам апостолов.

4. Проклятые и обменённые дети

Если человек совершил серьезное прегрешение против родителей, и прежде всего против матери, – поднял на них руку, оскорбил, солгал, то он мог навлечь на себя родительское проклятие. Восточные славяне верили, что про́клятый человек мог или умереть сразу же после произнесения проклятия, или он продолжал жить, как и обычные люди, а сила проклятия проявлялась уже после его смерти. Проявлялось это в том, что земля не принимала тело проклятого, оно не истлевало. Такой человек был обречен мучиться в могиле, как и любой другой «нечистый» покойник. Снять с него заклятие мог только тот родитель, который его проклял. Тогда проклятый человек освобождался от участи «нечистого» покойника.

Люди, проклятые своими родителями, в реальности не были мертвыми. Но в народной традиции они воспринимались как «нечистые» покойники. Считали, что сразу после проклятия они поступали в распоряжение нечистой силы и становились демоническими существами: лешими, водяными, домовыми, русалками. По поверьям, все демоны – это «бывалошние» (то есть древние) люди, когда‑то проклятые своими родителями. Поэтому они вынуждены существовать в облике нечистой силы с тяготеющим над ними проклятием.

Эти люди живут на земле – в озерах, болотах, лесных чащах. Они находятся на границе между миром живых и мертвых. У них есть свои жилища и семьи. Они ведут жизнь, похожую на человеческую, но они не могут вступать в общение с живыми людьми, к которым зачастую относятся очень враждебно. Например, некоторые из проклятых по ночам выезжают на лошадях на дорогу и предлагают прохожим подвезти их. Кто на это согласится, навсегда останется у них. Проклятых людей можно отличить по тому, что их одежда всегда запахнута на левую сторону.

Считали, что к проклятым относились и те дети, которых мать по неосторожности, в минуту раздражения, выбранила, например, сказала: «Понеси тебя леший!», «Леший бы тебя взял!» или «Иди ты к черту!». В народе верили, что в сутках бывает такая минута или такой час, когда подобная брань исполняется. Тогда такой ребенок действительно оказывается собственностью лешего или черта. Поскольку неизвестно, какой час хороший, какой плохой, нужно быть очень осторожным в своих выражениях и сопровождать свою речь словами: «В добрый час молвить (или сделать)». По этой причине детей запрещалось «лешакать», то есть бранить подобными выражениями с упоминанием нечистой силы, чтобы они не поступили в разряд проклятых. Вот как об этом рассказывается в быличке.

Нельзя детей ругать. Настоящая мать так не скажет, а если скажет, так потом сама намучается. Скажет: «Понеси тебя леший!» – леший и понесет. Ребенок должен домой прийти, а его не видать. Потом пойдут искать людей, которые знаются с лесным, чтобы отыскать ребенка. Были такие случаи. Девушка в лес ушла по ягоды с подругами, подруги‑то пришли, а девушка осталась в лесу ягоды собирать. А мать‑то в это время и заругалась, чтобы ее леший унес. Ну вот ее леший и унес. Сама потом девушка рассказывала, что со старушкой шла (а это леший старушкой обернулся). «Что, – спрашивает старушка, – устала? Так не садись, пойдем». Потом что‑то затрещало, ветер повеял, в лесу ужасная темень, ничего не видно. Старушка эта потерялась, девушка не знает, куда идти. Стала глядеть – на тропинку ее вывела старушка. Тропинка довела ее до реки, перешла она мост и вышла к деревне. Так эта старушка – лесной был. Он всякий вид может принимать. Может и мужчиной быть, и женщиной. А у других, я слыхала, дедушка вел.

Верили, что ребенок, обруганный своей матерью в злую минуту, тотчас подхватывается нечистой силой и уносится в пределы потустороннего мира. Если ребенка увел леший, то он оказывается в лесу, где‑нибудь на высоком дереве. Если это был черт, то искать его нужно где‑нибудь в канаве, яме или на перекрестке. Такой ребенок уже не может сам вернуться домой. Даже если он находится близко от своего дома, то все равно не может к нему приблизиться. Он может видеть живых людей и слышать их голоса, но не способен окликнуть их и попросить о помощи. Он сам находится за чертой, отделяющей мир живых от мира мертвых. В некоторых преданиях подчеркивается, что унесенный ребенок попадает в такое место, где он встречается с умершими родственниками, чаще всего с дедом и бабкой, то есть в загробный мир.

Полагали, что проклятые дети питаются тем, что им приносят их похитители. Они могут брать в любом доме хлеб, еду и вещи, если те положены без крестного знамения. Впрочем, ребенок, попавший в иной мир, не должен есть ничего, ни одной ягоды, иначе он уже никогда не вернется домой – так считали в некоторых местностях.

Ребенок, унесенный нечистой силой, не знает покоя. Он носится в вихре, черти его переносят с елки на елку, его гоняют нечистые, леший водит за руку с места на место или носит на плечах. Поэтому проклятые дети всегда измученные, исхудалые, оборванные.

Наши предки верили, что проклятый ребенок может навсегда остаться во власти нечистой силы, если родители тотчас же не предпримут специальных мер для его возвращения. А сделать это очень трудно. Нечистая сила не отпускает его назад. А главное, такой ребенок становится невидимым для своих родителей. Увидеть его могут только чужие. Чтобы не дать нечистой силе унести ребенка из человеческого мира, необходимо деревню обойти три раза с иконой. Демоны делают все, чтобы помешать этому. Поднимется сильный встречный ветер или вихрь, в лицо идущему с иконой будут хлестать ветви деревьев. Возвращаясь домой, он не должен оборачиваться, иначе ему не удастся вызволить ребенка. После того как ребенок станет видимым для людей, необходимо как можно быстрее надеть на него крест и обвязать его поясом. Это не позволит нечистой силе к нему подступиться.

В восточнославянской мифологии также широко известны представления о детях, обмененных нечистой силой. Их называли обменами, обменышами, обминниками. По поверьям, все они происходят из некрещеных младенцев. Пока новорожденный ребенок не окрещен, его нельзя оставлять одного в доме, поскольку его легко могут подменить демоны. Они уносят его с собой, а на его место кладут своего обменыша – обжорливого, глупого, грязного и уродливого. Чаще всего обменом детей занимается черт, банник, леший или русалка. Такой обменыш не растет, не умеет ходить, а все время сидит в люльке и просит есть. Чтобы вернуть ребенка, родители должны вынести обменыша во двор и бить его колючими ветками, невзирая на его крики. Тогда явится его мифологический родитель и скажет: «Я с твоим ребенком хорошо обращаюсь, а ты моего бьешь. На́ тебе твоего ребенка и отдай мне моего». После этого демон швырнет матери ее настоящего ребенка, а своего заберет.

По некоторым преданиям, демон, забрав человеческое дитя, вместо него мог подложить в колыбель не своего ребенка, а просто березовое полено или старый веник, который родителям будет казаться их ребенком. Только посторонний человек может различить обман и ударить по венику или полену топором. После этого чары рассыплются и родители поймут, что нянчили полено, но спасти ребенка в подобных случаях не всегда удается.