Глава 12 Заговор

«Смерть стоит того, чтобы жить,
а любовь стоит того, чтобы ждать»
В. Цой «Легенда»
Земли горных долин, граничащие со срединными, не были столь плодородны и щедры, как вулканические земли Кирбитов или Трюмперов. Здесь практически не было воды, и семьи горцев, хоть и владели обширными земельными угодьями, часто даже большими, чем лорды центральных долин, имели меньше урожая, да и места для постройки замков приходилось выбирать очень тщательно. С одной стороны, любому укреплению нужна была свежая вода, а с другой, замок должен был надежно охранять своих жителей и всех, кто пожелает в нем укрыться.
Семья Халей, владевшая долинами, пограничными со срединными землями, чаще всего подвергалась нападениям. Разбирательство в небольших пограничных конфликтах и участие в периодических стычках были их давним уделом. Поэтому в хорошо укрепленном, но очень маленьком замке было все необходимое для лечения раненых. И тех немногих, кто выжил, пробираясь через первый горный перевал, хорошо лечили.
Трюмперам выделили отдельные покои и личных слуг. С малле обращались с большим уважением, но с каждым днем он все четче понимал, как шатко его положение. Подстрекаемые Стоунами долины действительно задумались о своем будущем. В заверения семей Кирбит и Трюмпер о том, что они не собираются объединять свои земли и войнов, и как только появиться наследник, закрепят за ним титул лорда Кирбит, многие не верили. Ведь сейчас фактически вся власть была сосредоточена в руках Тома, и никто не знал, что может взбрести ему в голову.
Глава семейства Халей не зря думал, что вытащил счастливый билет: все лекари как один утверждали, что Том не жилец, а значит, на какое-то время его долины останутся без вожака, а малле – безо всякой поддержки. И тут необходимо было правильно выбрать, на чьей стороне оставаться. У Трюмперов был младший сын и наследник, а вот долины рода Кирбит и все их вассалы опять оставались без покровителя.
Сепаратистские настроения на севере были как никогда сильны. И лорды, владеющие пограничными землями, всегда были готовы к войне. Если бы они только имели доступ к богатствам отдаленных долин, то вопрос об обеспечении военных действий любой продолжительности отпал бы сам собой. И Халей нацелился на земли Кирбитов. Он разослал письма с абстрактными и туманными намеками всем, кому мог доверять. Ему оставалось только ждать.
Том не приходил в себя уже три дня, и любой лекарь с чистой совестью уже бы отрекся от него, признав, что он безнадежен, но упрямый малле продолжал надеяться на чудо. Он не желал сдаваться, практически не отходил от мужа, обтирая его измученное жаром тело, поя водой и пытаясь накормить бульоном. Лекари качали головой, что непомерно раздражало Билла, и к полудню он решился на довольно опасное предприятие.
Тщательно вымыв и прокалив свои кинжалы, он распорол швы на боку мужа и принялся вычищать смердящую, истекающую гноем плоть, оставляя чистые края. Из раны хлынула кровь, но он быстро заговорил ее. Он знал, что если кто-то узнает о его методах лечения, то всю вину за смерть Тома возложат на него, но не мог смотреть, как муж умирает, и хотя бы не попытаться…
Билл уже давно потерял счет времени, и только тусклый свет, пробивающийся сквозь окна, затянутые бычьим пузырем, давал ему знать, день сейчас или ночь. Ему было не важно, в каком положении он окажется, если Том умрет, он вообще не думал об этом, из суеверного страха навлечь беду. Ему было наплевать на свою судьбу и на планы их вассалов, он только знал, что совсем не сможет без Тома. Что-то глубоко внутри рвалось на части, стоило ему только представить, что мужа не будет с ним рядом, что он не обнимет его. Ведь за всю свою жизнь Билл не подпускал никого ближе.
Но самыми странными для ассасина оказались мысли о детях. Малле проводил пальцами по широкому, горячему лбу Тома и думал, каким бы был их ребенок, на кого он был бы похож, чей характер бы унаследовал. И в минуты, когда Билл представлял их малыша, все согревалось у него внутри, и жизнь вновь принималась струиться в его венах.
Ассасин больше не злился, теперь он не видел в этом никакого смысла. Все их размолвки казались ужасно глупыми и мелкими, ведь у них было главное – желание быть друг с другом. Он знал, что все разрешится, лишь бы только Том остался в живых.
- Все наладится, – прошептал он, усаживаясь около кровати и обнимая мужа за ноги, – все не может вот так закончиться. Ты сильный…
Том не отликался. К вечеру он стал дышать реже, и Билл понял, что это его последние часы. Отчаяние, черное и густое, накрыло ассасина с головой, ему хотелось выть от безысходности и боли. Вместо этого он цеплялся за мужа, чувствуя, какой он теплый, даже горячий, как все еще толкается кровь в его жилах, и с ума сходил от беспомощности.
Том значил в этот момент так много, что мысли о мести казались чем-то совершенно неважным, не стоящим его жизни, недостойным того, чтобы управлять их поступками, и слишком мелким, чтобы отказываться из-за этого от детей. Его отчаяние было настолько велико, что привыкший всегда и во всем полагать на себя, он обратился к Богам.
- Прошу вас! – как полоумный шептал он. – Не отнимайте его у меня, у меня же совсем ничего не осталось! Никого, с кем бы я мог разделить свою жизнь, поделиться мыслями и печалями, кто бы понял меня и хотел бы обладать мной только потому, что… – Билл запнулся, переводя дыхание, – потому что это я, – с каким-то удивлением наконец вымолвил он.
И лишь в этот момент малле осознал в полной мере, что ценность его с Томом отношений заключалась как раз в том, что они не имели ничего общего с политикой, богатством и властью, ничего общего с расчетом и корыстью. Возможно, так могло казаться со стороны, но мотивы их поступков были далеки от рациональных и разумных. Обстоятельства заставляли их действовать, доверяясь лишь собственному сердцу, и поэтому внутри их маленькой семьи все было пропитано чувствами друг к другу, и загнать их в рамки логики и здравого смысла, как бы ассасин ни старался, не получится. И Билл смирился, сдался, позволяя эмоциям захватить себя, опускаясь на самое дно океана безнадежности и любви.
Обессиленый бессонными ночами, постоянным волнением и ожиданием, он внезапно для себя уснул, а проснулся от того, что кто-то тихо его позвал. Он подпрыгнул, как ошпаренный, не понимая до конца, что это не сон. Он пристально вглядывался в лицо мужа, как будто ждал подвоха, но тот сделал еще одно усилие и поднял веки.
Едва заглянув малле в глаза, Том сразу понял – что-то изменилось. Билл как-будто стал мягче, теплее. В его взгляде читалась сумашедшая радость и даже неверие. Он щупал лоб, заросшие щетиной щеки мужа, как будто не мог поверить своим глазам.
- Ты очнулся, – наконец, шепотом вымолвил он.
Тому большого труда стоило открыть рот и прохрипеть:
- Давно я?.. – к его удивлению силы закончились, и он больше не смог вымолвить ни слова.
- Около недели, – Билл схватил будюк с водой и преподнял голову мужа, помогая ему напиться. – Сейчас, сейчас… – суетился он, укладывая Тома повыше.
Он приказал немедленно принести свежий бульон и бадью с водой, ассасин хотел поскорее смыть с Тома запах болезни и смерти. Тот же был очень слаб, и сам удивлялся своей немощности, тело первый раз так подводило его, казалось, даже для того, чтобы дышать, надо было делать сознательные усилия. Но это было все же лучше, чем валяться в беспамятстве. Он наблюдал за Биллом, проворно убирающим тазы, тряпки, подставки. Ассасин расчищал место около кровати для бадьи.
А когда слуги принесли ее и поставили, он аккуратно снял повязки с мужа, и рана порадовала его своими ровными, чистыми краями. Поставив в бадью небольшую подставку, чтобы Том мог сидеть, а вода не доставала до его ранения, Билл перетащил туда больного с кровати.
Малле мыл мужа медленно, стараясь не пропустить ни одного участка кожи, тот же тратил все свои силы на то, чтобы сидеть и не мешать Биллу. Он никак не мог понять, что случилось, почему его малле на себя не похож, и, стремясь в очередной раз заглянуть ассасину в глаза, Том завалился на бок. Заботливые руки тут же подхватили его, а нежный голос уговаривал потерпеть еще немного, совсем чуть-чуть.
Когда водные процедуры были закончены, и совместными усилиями супругам удалось водрузить Тома на кровать, Билл уложил его повыше и, ласково погладив по только что выбритой щеке, принялся кормить с ложки. Трюмпер чувствовал себя маленьким ребенком, которого защищают и оберегают, которого любят.
- Ты простил меня! – сам себе не веря, задыхаясь, прошептал Том, едва малле отставил миску с бульоном. Он легко потянул ассасина на себя, и тот, поняв, чего хочет муж, крепко обнял его, прижимаясь.
- Ты не пожалеешь, – поспешил убедить Трюмпер малле, – я обещаю тебе.
Билл только улыбался на эти слова. Он устроился под боком у мужа, и вскоре оба крепко заснули.
Известие о том, что лорд Трюмпер очнулся, явилось для лорда Халей неприятным. Он уже так далеко зашел в своих планах по отделению севера и захвату власти, что отказаться от них уже не приходило ему в голову. Он не хотел останавливаться, ему казалось, что все готово, и единственным препятствием на его пути теперь был Том.
Тот же в свою очередь под неустанной заботой малле быстро шел на поправку. Скоро он смог вставать, а затем и гулять, ведь, как любой воин, которого уже не раз ранили в бою, он прекрасно знал о целительной силе свежего воздуха.
Трюмпер понимал, что эта передышка и предоставленная крыша над головой будут стоить им с Биллом дорого, поэтому постоянно прислушивался и приглядывался к окружающему. Вскоре ему стало ясно, что идут какие-то приготовления, еще не явные и, по-видимому, расчитанные на продолжительный срок.
- Этот шакал Халей что-то замышляет, – поделился Том своими соображениями с мужем.
- Да, он сам не свой с тех пор, как ты пошел на поправку, – нехорошо хмыкнул ассасин. – Уже, наверное, поделил мои земли.
- Нам надо уезжать отсюда как можно скорее, необходимо прекратить все эти розни. Не хватало нам еще между собой воевать!
- Я не хотел волновать тебя, но от нашего отряда осталось лишь двенадцать человек, – Билл вздохнул. – А вчера, когда я намекнул Халею, что мы собираемся домой, он вполне ясно дал понять, что безопаснее нам оставаться здесь.
- Безопаснее для кого? – усмехнулся Том, а затем, покачав головой, заметил. – Никогда мне еще не приходилось планировать побег от собственного вассала. Пока мы тут, у Халея развязаны руки.
- Мы с тобой сможем уйти, когда захотим, но я не смогу вывести отсюда двенадцать человек. А оставлять здесь верных нам людей будет предательством.
- Значит, они должны уйти раньше, – кивнул Том, будто что-то прикидывая.
Отправить под каким-либо предлогом своих людей из замка Трюмперы не могли – слишком велика была вероятность, что их перехватят и перебьют, поэтому те из свиты, кто выжил, исчезали из замка небольшими группами. И когда спустя неделю Халей хватился людей Трюмперов, было уже поздно.
К этому моменту лорды всех близлежащих земель знали, что чета Трюмперов закрыта в замке Халей в качестве заложников. И владельцу замка необходимо было немедленно принять решение. Ведь то, что знают все, скоро узнают верные Трюмперам и Кирбитам вассалы и выдвинутся к пограничным долинам, чтобы освободить сюзеренов.
И Халей решился – вся еда, которую подали Трюмперам в обед, была отравлена. И когда мальчик-разносчик с криками ужаса выбежал из покоев, отведенных супругам, никто не сомневался, что план удался. Лорд с сыновьями кинулись посмотреть на результат своих трудов. За их спиной дверь захлопнулась с грохотом, и путь к выходу им преградил ассасин. Он даже и не думал скрываться: языки пламени лизали его клинки, а подле него страшно скалился неровными острыми зубами демон.
- Ты знаешь, – послышалось из глубины комнаты, где опираясь локтями о кресло с высокой спинкой, стоял Том, – последнюю неделю я все размышлял, что мне делать с вассалом, посмевшим думать о моей смерти. Теперь же ты облегчил мне задачу. Участь убийц тебе известна. Прошу к столу, – Том сделал широкий жест, предлагая Халею отведать поданного им мяса, хлеба и эля. – Не стесняйтесь. Тех, кого не устраивает подобная смерть, будет рад забрать с собой приятель моего малле.
- Лорд Трюмпер, – сглатывая и стараясь выглядеть как можно увереннее, промолвил Халей, – я принял вас раненного в своем доме. Я ни в чем не отказывал ни вам, ни малле.
- И отравить нас пытался нечаяно? – подняв бровь, иронично осведомился Том. – Садись, ешь, мне надоело ждать.
- Вы не выберетесь отсюда! Мои люди не дадут вам покинуть эти земли живыми! – почти истерично залепетал хозяин замка.
- Я выйду, куда и когда захочу! Я пока еще лорд этих земель. Даже если ты об этом забыл, – Том начал выходить из себя. Ему противно было смотреть на наглеца, посмевшего нарушить вассальную клятву.
Лорд Халей упал в ноги Трюмперу:
- Отпусти хотя бы моих сыновей!
- Чтобы они потом напали на меня исподтишка? Ты раньше должен был заботиться об их благополучии. Вставай! Я не собираюсь марать руки об тебя!
Один из сыновей Халея, самый младший, в панике метнулся к выходу и был тут же схвачен демоном, который, радостно рыча, растворился в воздухе, оставляя после себя жгучий запах серы.
В комнате повисло страшное, напряженное молчание. Халеи по одному уселись за стол и несмело принялись за еду. Том видел много смертей, и смерть от яда не считал достойной, поэтому он не смотрел на своих обреченных вассалов – он любовался Биллом, его фигурой, длинными ногами, красивым плетением мышц рук, волосами, спускающимися до плеч и завивающимися непослушными колечками.
Несмотря на все обстоятельства – ситуацию, в которую они попали и из которой еще придется выбираться, необходимость поиска нового лорда для долин Халей и наведения порядка на отбившихся от рук землях – Том чувствовал себя счастливым и полным сил бороться, отомстить за семью Билла.
Вечером того же дня подходящие к долине Халей отряды как сторонников, так и противников Трюмперов увидели зарницу, все сильнее и сильнее озаряющую небо – это пылал замок Халей.
К утру стало известно, что лорд Трюмпер и его малле спаслись из плена. Напуганные неизвестностью и неясностью происходящего, отряды Стоунов были развернуты назад. Лишенные их поддержки, отряды лордов пограничных земель так же предпочли отступить. Том и Билл же присоединились к войскам, перекинутым из долины Хампер, возглавляемым старшим Трюмпером.