Исторический комментарий

Зима 1943–1944 годов была мрачной для немецкой армии практически повсюду. За исключением частей двадцатой горной армии в Северной Карелии все немецкие части в столкновениях с Красной Армией были отброшены назад на значительное расстояние к концу зимы. В Италии, так как вторжение Союзников в начале сентября привело к свержению итальянского правительства и выходу большей части итальянской армии из войны, немцы вынуждены были увеличить группировку еще на двадцать дивизий, шесть из которых были переброшены с Восточного фронта. Но даже этого было недостаточно, чтобы препятствовать Союзникам устроить новые авиабазы, чтобы бомбить Рейх с нового направления. Хотя немецкие войска сдержали Союзников у Анцио, сражения там и на линии Густава к югу были жестокими, и ни в одном случае инициатива не была на стороне немцев.

Первый Украинский фронт Советов (как с октября 1943 года назывался Воронежский фронт) наступал через степи в конце декабря 1943 года, угрожая окружить четвертую танковую армию группы армий Юг. Получив запрет Гитлера на отступление, два немецких корпуса – XI и XLII – были окружены к югу от Черкасс.

Советы теперь сводили счеты с их немецкими противниками. Так же как и немцы в их стремительном наступлении лета и осени 1941 года, Советы быстро окружили отрезанные XI и XLII корпуса двадцать седьмой армией и четвертой гвардейской армией. Одновременно Советы установили внешнее оборонительное кольцо из шестой танковой армии и пятой гвардейской танковой армии, чтобы не дать немцам высвободить окруженные части.

Вспоминает Карл фон Кунов…

В результате этих массированных атак 28 января 1944 года русские завершили окружение наших XI и LXII корпусов в кармане под Черкассами. 88‑я пехотная дивизия, до того наш сосед справа, была отброшена назад на север, и наша 198‑я пехотная дивизия была отброшена назад на юг и юго‑восток. В результате образовался огромный разрыв. Чтобы устоять перед новым вызовом, нам пришлось выполнить разворот почти на 180 градусов, так что наш фронт был снова обращен на восток. Теперь он проходил между Ризино и Виноградом, а 308‑й гренадерский полк оборонял правый фланг дивизии. Это «смещение» на юг произошло в течение ночи 26–27 января, при упорном сопротивлении многих частей русских. Только 11 февраля началась обошедшаяся дорого попытка прорваться к окруженным частям.

Наш 308‑й гренадерский полк был поддержан многими танками III танкового корпуса. После пятнадцатиминутной артподготовки с участием тяжелых «Небельверферов», а также нескольких вылетов звена «Штук» на штурмовку позиций противника под Жубенным Ставом мы начали продвигаться вперед. Впоследствии мы захватили Жубенный Став и подошли к окрестностям городка Яблоновка. Там, из‑за некоторых проблем в Винограде, мы сменили 326‑й гренадерский полк, который уже занял тот район и теперь должен был наступать прямо на Виноград.

Ночью 11–12 февраля наш полк получил приказ наступать за Яблоновку к Тихоновке, потому что предыдущим днем части противника в том районе уничтожили конвой с припасами одной из наших танковых дивизий. Мой коллега из 1‑го батальона и я разделяли мнение, что наши совершенно выдохшиеся люди физически не могли выполнить эту задачу, которую пришлось бы выполнять ночью по колено в грязи. Эта оценка с нашей стороны оказалась удачной, потому что командиры полка и дивизии неукоснительно требовали выполнения этой задачи, и соответственно они собирались выделить нам значительные танковые силы в поддержку.

Для моих людей и меня атака на Тихоновку была точным повторением ночной атаки на Луку. Мы направляли танки через глубокую грязь и кромешную темноту фонарями с зелеными линзами. И вот началось. Выстроившись в линию перед Тихоновкой, «пантеры» первым делом обстреляли городок из пулеметов, поджигая множество зданий трассерами. И снова горящие дома освещали нам цель. Как только цели стали видимыми, длинноствольные 75‑мм орудия «пантер» начали сеять опустошение среди ошеломленных оборонявшихся русских. К тому времени, когда мы, пехота, проникли в город, русские едва оказывали сопротивление. Среди наших людей практически не было потерь, и мы захватили множество пленных до того, как ночь уступила путь дню.

Эта атака была бы невозможной днем. III танковый корпус продвинулся примерно на тридцать километров и остановился приблизительно в тринадцати километрах от окружения, на линии Лисянка – Октябрь – Чишинцы, но энергия его удара иссякла.

Поэтому ночью 16–17 февраля окруженный корпус получил приказ на прорыв. В конечном счете он произошел ценой болезненных потерь людского состава и полной утраты тяжелого вооружения. Приблизительно 20 000–25 000 наших солдат были наконец спасены позади наших тонких линий обороны. Еще раз один из этих глупых приказов удерживать позиции, на сей раз для двух армейских корпусов на Днепре, привел к катастрофе… именно которой и были Черкассы, несмотря на захватывающие дух прорывы. Людские потери и потери материальной части от упрямой обороны позиций и так называемых «крепостей» после Сталинграда были невообразимы и просто не могли быть восполнены. Русские таким же образом могли избежать своих больших потерь в 1941 году, если бы они вовремя отступали в огромную глубину своих земель. В 1942 году часто это им весьма удавалось. Мы потеряли всякую инициативу. Мастерство Манштейна по нанесению сокрушительных ударов даже при отступлении было в 1944 году более невозможно из‑за отсутствия сил для подобных контрударов.

Date: 2015-10-19; view: 295; Нарушение авторских прав