Похитители тел Берк и Хэр

Хотя Джек Потрошитель считается самым известным преступником Великобритании, до 1880‑х этот сомнительный титул принадлежал эдинбуржцам Уильяму Берку и Уильяму Хэру. Совершенные ими убийства связаны с такой специфической страницей английской истории, как похищение трупов с последующей перепродажей в анатомические театры. Ночные бдения на кладбищах, работа мотыгой на еще свежей могиле, извлечение трупа, на который уже заявили права могильные черви, бегство от полиции или скорбящей родни – вся эта романтика была не для них. Считая вскрытие могил работенкой тяжелой и грязной (тут их можно понять), Берк и Хэр добывали тела иначе – посредством убийства. За 12 месяцев, с 1827 по 1828 годы, они умертвили 16 человек – троих мужчин, 12 женщин и ребенка. Подельники работали по проверенному сценарию. Вместе с женой Хэра Маргарет и сожительницей Берка Хелен они заманивали к себе жертв и поили их до потери сознания, после чего душили «фирменным» способом – ложились на грудь жертвы, зажимая ей рот и нос (этот метод удушения получил название – burking – по фамилии злодея).

На стезю порока парочка ступила «случайно». Началось все с того, что в ноябре 1827 года внезапно скончался жилец Хэра, некий Дональд. И не просто скончался, а имел наглость задолжать лендлорду 4 фунта. Это обстоятельство особенно огорчало 20‑летнего Хэра и его жену Маргарет, ведь они, как владельцы доходного дома, должны были распорядиться о похоронах. Оплачивать похороны из своего кармана им бы не пришлось, бедняков хоронили за счет прихода, но все равно, столько возни с выносом тела и доставкой его на кладбище.

О своих горестях Хэр поведал старшему приятелю, 35‑летнему Уильяму Берку. Выходец из Ирландии, он перебрался в Шотландию в поисках лучшей доли. Ирландские эмигранты селились в тесных каморках на узеньких улочках Эдинбурга, в кварталах возле Каугейт, Грассмаркет, Уэст‑Порт. Некоторые приезжали в качестве сезонных рабочих, собирать урожай или рыть каналы, но так и оставались в «маленькой Ирландии» в качестве носильщиков и уличных торговцев. Подобным образом сложилась и судьба Уильяма Берка: отслужив несколько лет в армии в качестве денщика, он переехал в Шотландию, где занимался рытьем каналов. Познакомившись с шотландкой Хелен М’Дугал, он осел в Эдинбурге, где подрабатывал сапожным ремеслом. По сравнению с нищей Ирландией, заработки здесь были повыше, но денег все‑таки часто не хватало. Поэтому Берк, выслушав жалобы друга, предложил ему гениальный в своей простоте план. Почему бы не продать труп в анатомический театр? Доктора рады будут заплатить за покойника круглую сумму. С такой мыслью приятели отправились в Эдинбургский университет, поискать, кому из господ профессоров нужен труп.

Сейчас предложение вроде «Купите труп, недорого отдадим» вызвало бы подозрения, но в те годы покойники были расхожим товаром. По закону в анатомические театры для практики передавали тела преступников, но их катастрофически не хватало. В парламенте давно уже велись разговоры о том, что неплохо бы отдавать врачам трупы бродяг и, почему бы нет, обитателей работных домов. Раз они столько лет сидели на приходском обеспечении, пусть хоть после смерти принесут какую‑то пользу. Однако простые англичане принимали все новое в штыки. Посмертное вскрытие считалось позорным, учитывая, что так поступали только с телами воров и убийц. Кроме того, бедняки опасались, что врачи начнут нарочно морить их в больницах, лишь бы получить вожделенный труп. В 1832 году парламент все же принял Анатомический акт, согласно которому врачи получали в свое распоряжение тела неопознанных нищих, заключенных и бедолаг из работных домов.

Однако до принятия акта врачи тоже не сидели сложа руки. Большим спросом пользовались услуги расхитителей могил, так называемых «воскресителей». После похорон те приходили на кладбище и, разрыв могилу, забирали труп, хотя при случае могли выкрасть его прямо из дома еще до погребения. Разграбление могил было уголовно наказуемым преступлением, но это не останавливало ни «воскресителей», ни заказчиков.

Сцена на кладбище. Рисунок из «Энциклопедии острот и юмора». 1864

Воровство трупов наблюдалось как в Англии, так и на севере, в Шотландии. Престиж врачебной профессии возрастал, все больше студентов записывалось в Эдинбургский университет, лучший по подготовке медиков во всей Великобритании, но где же взять анатомические пособия? Понимая, что альма‑матер обеспечит их скорее теорией, нежели практикой, студенты слушали курсы по анатомии на стороне. Одним из частных анатомических театров заведовал доктор Роберт Нокс. Его заведение находилось на площади Серджен‑сквер, между Королевским колледжем хирургов и Королевским медицинским обществом. Как раз к нему и направил Берка с Хэром какой‑то студент‑доброхот. Осмотрев тело, доктор Нокс заплатил за него 7 фунтов 10 шиллингов. Доктор также сообщил, что и в будущем рад будет купить любой бесхозный труп (мало ли, вдруг где‑то завалялся). Лишних вопросов Нокс не задавал. Уже много лет он пользовался услугами «воскресителей» и даже импортировал трупы из Ирландии. Стоили тела недешево, но расходы полностью окупались: каждый студент платил за курс 3 гинеи и еще 3 за возможность собственноручно провести вскрытие. Чем больше трупов, тем больше студентов. Выгода налицо. Впоследствии, когда Берк и Хэр начали доставлять ему подозрительно свежих покойников, умерших одной и той же смертью, доктор Нокс спокойно отсчитывал фунты.

Получив легкие деньги, Берк и Хэр вошли во вкус. Одна беда – жильцы падают замертво не каждый день. Поразмыслив, друзья решили, что проще всего пустить убийства на поток. Преступники не отличались ни хитростью, ни садизмом, но в погоне за деньгами они шли напролом, даже не думая заметать следы. Вместе с тем, их способ убийства был, если можно так выразиться, удачным. При удушении коронер (должностное лицо, расследующее подозрительные смерти, убийства. – Ред.) рассчитывал увидеть следы удавки на горле, но как раз они отсутствовали. Такой метод годился не для всех, и здоровый мужчина смог бы стряхнуть с себя убийц. Но Берк и Хэр охотились исключительно на престарелых, слабых и больных и вдобавок поили их виски до бессознательного состояния. Убийства происходили как в квартире Берка, так и в доходном доме Хэра, откуда трупы переносили к Ноксу в ящиках из‑под чая или бочках из‑под селедки.

Злодеяния Берка и Хэра вросли в городские легенды Эдинбурга, но наибольшее число историй связано с их пятой жертвой, проституткой Мэри Патерсон, убитой в апреле 1828 года. Проведя ночь в участке и окончательно протрезвев, Мэри и ее подруга Дженет Браун отправились за завтраком, причем в магазинчик спиртных напитков. Многие эдинбуржцы разливали виски прямо в чашки и пили вместо чая, вот и подруги решили опохмелиться с утра пораньше. В лавке их встретил Берк и любезно пригласил позавтракать дома у его брата Константина, тоже вовлеченного в темные делишки. Там девиц накормили хлебом с яичницей и копченой рыбой и, конечно же, напоили допьяна. Захмелевшая Мэри уснула прямо за столом, а к Константину тем временем пожаловала Хелен М’Дугал. Прямо с порога она подняла крик. Что это за посторонние девки? Откуда они тут взялись? Драка с чужой подружкой не входила в планы Дженет, и она поспешила улизнуть, оставив Мэри похрапывать на постели. Больше она подругу никогда не видела. Константин утверждал, что гулящая девица сбежала, ведь все они такие: сегодня здесь, а завтра там. На самом же деле труп Мэри в тот же день отвезли доктору Ноксу, который так восхитился красотой девушки, что на три месяца поместил ее в ванну с виски. История обросла подробностями, и годы спустя эдинбуржцы рассказывали о юной кокотке, в которую был влюблен один из студентов Нокса. Потеряв подругу из вида, он долго тосковал, и вот представьте себе – увидел ее на столе в анатомическом театре.

За Мэри последовали другие жертвы – нищие старухи, умственно отсталый мальчик лет двенадцати и местный дурачок по прозвищу Глупый Джейми. Последний был так хорошо известен в округе, что его тоже опознали студенты Нокса, но доктор замял дело.

Трущобы Эдинбурга в середине XIX века

Удивительное совпадение – последнее убийство пришлось на хеллоуин. Накануне Дня Всех Святых (накануне 31 октября. – Ред.) веселится нечисть, да и люди не отстают: пьют виски, хватают ртом яблоки из чанов с водой и вырезают фонари из репы. И, конечно же, дерутся и громко вопят, так что в их чумовых криках легко утонут предсмертные хрипы жертвы. Так и произошло. Как и остальные убийства Берка и Хэра, это было «низкобюджетным». 30 декабря 1828 года Берк повстречал бойкую старушку Мэджи Доэрти, по мужу миссис Кэмпбелл, приехавшую из Ирландии навестить сына. С сыном Мэджи разминулась и отправилась бродить по улочкам Эдинбурга, мимо кабаков, бакалейных лавок, мастерских и рынков, с которых неслось блеяние скота. Авось повстречается земляк и накормит ее кашей, а еще лучше – нальет рюмочку виски. В одной из лавок старушка наткнулась на добряка‑сапожника. Откуда она родом, из Ирландии? Так и он оттуда! А как она прозывается? Доэрти? Ба, и его так зовут! Однофамилец пригласил ее отпраздновать хеллоуин в своих апартаментах, и старушка, обрадовавшись, поковыляла за ним.

Благодетель, который оказался не кем иным, как Уильямом Берком, привел ее в свою однокомнатную квартиру в безымянном переулке на северной стороне Вест‑Порта. Свернув в переулок, а затем в темный проход, гостья оказалась в комнате (5 на 2 метра). Здесь, в тесноте да не в обиде, проживал сам Берк, Хелен М’Дугал, а также ее родственница Энн Грей вместе с мужем Джеймсом и маленьким ребенком. Никто не возражал против новой постоялицы. Одним человеком больше, одним меньше – разница невелика.

Вместе с тем у Берка возник вопрос – как обстряпать убийство в густонаселенной квартире? Ведь не просить же родню отвернуться, пока он будет душить старушку. Тогда Берк выставил Греев за дверь, объяснив свое решение тем, что их склоки мешают ему культурно отмечать хеллоуин. Пусть идут в доходный дом Хэров. Там будет просторно, ведь Хэры этой ночью будут гулять у Берка. С хозяином не поспоришь, и Греям пришлось удалиться.

Пока Берк и Хелен готовились к вечеринке, Мэджи Доэрти досаждала соседке Энн Конвей, проживавшей через стену от Берка. Энн потчевала гостью виски, но многозначительно кивала на дверь. Сама Энн не собиралась праздновать хеллоуин. Какой уж тут праздник, если придется просыпаться в три ночи, чтобы затопить очаг и приготовить завтрак для мужа, который выходит на работу в 4:30. Но той ночью Конвеям не удалось выспаться. Как только Мэджи вернулась в квартиру Берка, оттуда послышались звуки буйной пирушки: пение, пьяный смех, топот, а в 11 вечера еще и возня. «Спасите, убивают!» – вдруг раздался женский крик. Но мало ли почему женщина будет кричать. Может, спьяну. Бакалейщик Олстон, чья квартира находилась этажом выше, все же сбегал в полицию, но никого не доискался – констебли тоже где‑то развлекались.

Наутро Хелен рассказала соседкам, что Берк и Хэр затеяли потасовку, да так лихо молотили кулаками, что она закричала от страха. Так что все хорошо. Никого не убили. А что старушки нигде не видно, так Хелен ее выгнала, после того как неблагодарная тварь полезла к ее мужу. Да ну ее, старушку эту. Давно пора ее забыть. Хотя соседки не знали таких мудреных словечек, как «установить алиби», поведение Берка и его подруги показалось им подозрительным. Уж слишком они были разговорчивыми и улыбались как‑то натянуто.

А все потому, что в квартире под соломенным матрасом лежал труп Мэджи Доэрти. В самую страшную ночь года Берк и Хэр навалились на свою гостью, зажав ей рот и ноздри. Лицо старухи посинело, волосы растрепались, из‑под пальцев убийц потекла кровавая слюна. Когда Мэджи была мертва, Берк, Хэр и женщины раздели ее, кое‑как отерли кровь с пола и пошли прямиком к Дэвиду Патерсону, ассистенту Роберта Нокса. Они рассчитывали, что Патерсон, услышав, что для доктора «кое‑что припасено», сразу же пошлет служителя за трупом. Но какая работа в хеллоуин? Во всем Эдинбурге трезвого не сыщешь. Патерсон пообещал забрать «гостинец» завтра.

Таким образом, возник второй вопрос – где в густонаселенной квартире спрятать труп?

Утром с постоялого двора вернулись Греи и сразу почувствовали неладное. Как‑то странно топорщился соломенный матрас, да и Берк нервничал и отгонял от кровати даже тех, кто имел на нее законные права – под кроватью Энн Грей хранила картошку. Стоило Берку уйти за носильщиком, как супруги Грей побежали рыться в соломе. Словно в готическом романе, под соломой они увидели голую женскую руку, а потом и голову с окровавленным ртом… Через несколько минут Греи собрали вещи и направились прочь из нехорошей квартиры.

По дороге им повстречалась Хелен и, догадавшись обо всем, упала на колени, предлагая за молчание огромные деньги, по 10 фунтов каждую неделю. Но Греи были неподкупны. Они пошли прямиком в участок Фаунтенбриджа, где поведали о страшной находке инспектору Джону Фишеру. В сопровождении Джеймса Грея он проследовал в квартиру Берка, где от трупа, конечно, уже и след простыл. Тем не менее Фишер обнаружил на полу кровь и, допросив Берка и Хелен, заметил, что они путаются в показаниях. Подозреваемых препроводили в участок для дальнейших расспросов, а в ходе обыска в квартире была найдена одежда Мэджи. Проживавшая по соседству служанка сообщила, что видела, как Берк, Хэр и их женщины выходили из дома вместе с носильщиком, который тащил ящик для чая, полный соломы. Любопытная девица сунула в солому руку и нащупала что‑то мягкое…

Фишер не сомневался, что из квартиры вынесли труп. Но кому он может понадобиться? Однозначно, докторам. Следующим утром полицейские нагрянули по адресу Серджен‑сквер, 10, где давал уроки Роберт Нокс. Не желая отпираться, Патерсон показал ящик, в котором покоились останки ирландки, так неудачно встретившей хеллоуин.

Казалось бы, всем четверым болтаться в петле, но лорд‑адвокат Уильям Рей засомневался в таком исходе. Дело в том, что у полицейских не было весомых улик. Врачи разводили руками: пьяная старушка могла умереть без чужого вмешательства, просто захлебнувшись рвотой. Если же шотландские присяжные не были на сто процентов уверены в вине подсудимого, они редко отправляли его на виселицу – зачем брать грех на душу? Оставалась вероятность, что после суда вся четверка разойдется по домам. Но когда эдинбуржцы услышали слово «убийство», сразу же началась суматоха. Горожане вспоминали о пропавших знакомых или просто о нищих, которые то маячили на улице, а то вдруг куда‑то исчезли. Быть может, они тоже стали жертвами душегубов? Но, опять же, где доказательства?

Вся надежда была на доносчика, и он, в конце концов, нашелся. Им стал Уильям Хэр, которому была предложена возможность Crown’s evidence – уличить сообвиняемого в обмен на свободу. Хэр намертво вцепился в этот шанс. Процесс по делу Уильяма Берка и Хелен М’Дугал, на котором супруги Хэры выступали главными свидетелями, начался накануне другого праздника – Рождества, словно бы в подарок горожанам. Присяжные сочли вину Хелен недоказанной и отпустили женщину на свободу. Доктор Нокс вообще не подвергался судебному преследованию, но снискал недобрую славу и презрение коллег, и газетчики еще долго трепали его имя. Зато Уильям Берк ответил за свои злодеяния: он был повешен 28 января 1829 года. По английским законам (и, конечно, по закону бумеранга) тело висельника было передано в Эдинбургский университет для публичного вскрытия. Производивший вскрытие профессор расписался на протоколе кровью, взятой из головы Берка, а скелет и выдубленную кожу преступника выставили в медицинском музее.

В одночасье Берк и Хэр стали мировыми знаменитостями. Их дурная слава не угасла по сей день. Пример тому – фильм 2010 года «Берк и Хэр», где история убийц преподносится с изрядной долей черного юмора. Что уж говорить о 1830‑х, когда память о преступлениях еще не успела ни остыть, ни окоченеть. Злодеяния вызвали небывалую шумиху в прессе: эдинбургские газеты ежедневно публиковали последние новости о суде над убийцами, о них писали не только в Лондоне и Дублине, но также в Нью‑Йорке и Бостоне. Вальтер Скотт обсуждал это происшествие с друзьями, а в 1884 году другой шотландец, Роберт Льюис Стивенсон, написал под влиянием былых событий рассказ «Похититель тел». Карикатуристы и рифмоплеты, что строчили бульварные баллады, тоже не остались в стороне. Каждый настаивал, что уж у него‑то читатель найдет самое точное, самое подробное описание злодейств – и всего за несколько пенсов!

Когда на трон взошла королева Виктория, темные делишки Берка и Хэра стали символом былой отсталости, всего того, что империя должна оставить позади. Но радость была преждевременной. Викторианцы повидали еще немало леденящих кровь преступлений, самыми известными из которых стали безумия Джека Потрошителя.