Тяжелые цепи Гименея

Наравне с детьми, женщины оставались самыми бесправными членами общества. Замужняя дама не имела права заключать контракт от своего лица, распоряжаться имуществом или представлять себя в суде. Подобное бесправие иногда приводило к всевозможным казусам. Например, в 1870 году воришка стянул кошелек у Миллисент Гаррет Фосетт, суфражистки[6]и жены либерального члена парламента. Когда женщину пригласили в зал суда, она услышала, что вора обвиняют в «краже у Миллисент Фосетт кошелька с 18 фунтами 6 пенсами, являющегося собственностью Генри Фосетта». Как сказала пострадавшая: «Мне казалось, будто меня саму обвиняют в воровстве». Правовая грамотность была настолько низкой, что многие женщины узнавали об отсутствии прав, лишь когда дело доходило до судебных разбирательств. До тех же пор они считали, что уж в их‑то жизни все благополучно и беда обойдет их стороной.

За правонарушения представительниц слабого пола порою наказывали строже, чем мужчин. Взять, например, такое преступление, как двоеженство (двоемужие). Бигамия была противозаконной, но встречалась совсем не так редко. Например, в 1845 году рабочего Томаса Холла привлекли в суд по этому обвинению. Его жена сбежала, а поскольку кто‑то должен был присматривать за маленькими детьми, Холл женился повторно. Чтобы получить развод, требовалось разрешение парламента – дорогостоящая процедура, на которую у подсудимого не хватило бы денег. Принимая во внимание все смягчающие обстоятельства, суд приговорил его к одному дню заключения. Женщины, обвиненные в двоемужии, не могли отделаться таким легким приговором. В 1863 году перед судом предстала некая Джесси Купер. Первый муж покинул ее, пустив слухи о своей смерти, чтобы обмануть кредиторов. Поверив молве, Джесси снова вышла замуж. Когда ее первого мужа арестовали и обвинили в растрате, он в свою очередь донес на жену. Новый муж Джесси поклялся, что на момент заключения брака считал ее вдовой, поэтому расплачиваться пришлось ей одной. Женщину признали виновной и приговорили к нескольким месяцам тюремного заключения.

Как упоминалось выше, бесправие женщины проявлялось еще и в том, что она не могла распоряжаться собственными заработками. Казалось бы, все не так страшно – пускай кладет честно заработанные деньги в общий котел. Но реальность была куда мрачнее. Некая дама, проживавшая на севере Англии, открыла ателье, после того как ее муж потерпел крах в делах. Много лет супруги жили безбедно на доходы от этого заведения, но после смерти мужа предприимчивую портниху ожидал сюрприз: оказывается, покойник завещал всю ее собственность своим незаконнорожденным детям! Женщина осталась прозябать в нищете. В другом случае, женщина, брошенная мужем, открыла собственную прачечную, а заработанные деньги хранила в банке. Прослышав, что у жены дела пошли в гору, изменник отправился в банк и снял с ее счета все до последнего пенса. Он был в своем праве.

Супруг мог отправиться к нанимателю своей жены и потребовать, чтобы ее жалованье выплачивали непосредственно ему. Так поступил муж актрисы Джулии Гловер, который оставил ее вместе с маленькими детьми в 1840 году, но объявился позже, когда она уже блистала на сцене. Поначалу директор театра отказался выполнить его требование, и дело было передано в суд. Выразив сожаление, судья все же вынес решение в пользу мужа, потому что права последнего защищал закон.

Размолвка. Рисунок из журнала «Кэсселс». 1886

Настоящим кошмаром обернулась семейная жизнь Нелли Уитон. После нескольких лет работы гувернанткой она накопила денег и купила дом, приносивший ей годовой доход в размере 75 фунтов. В 1814 году она вышла замуж за Аарона Стока, владельца маленькой фабрики в Уигане. В 1815‑м Нелли родила дочь, но в том же году написала в дневнике: «Мой муж это мой ужас, моя беда. Не сомневаюсь, что он станет и моей смертью». Три года спустя мистер Сток выгнал ее на улицу, когда она пожаловалась на невозможность распоряжаться своим доходом. За этой сценой последовало недолгое примирение, но вскоре мистер Сток добился ареста жены, якобы потому что она посмела поднять на него руку. Если бы не помощь друзей, уплативших залог, Нелли коротала бы дни в исправительном доме. В 1820 году женщина получила разрешение на раздельное проживание. Теперь муж обязан был выплачивать ей 50 фунтов в год – меньше, чем ее доход до брака. В свою очередь, Нелли обязывалась жить не ближе трех миль от Уигана и видеться со своей дочерью лишь три раза в год, потому что опека над ребенком опять‑таки доставалась отцу.

Несмотря на вопиющую несправедливость, законодатели защищали такое положение дел: «Зачем жаловаться? Лишь один муж из тысячи злоупотребляет своими полномочиями». Но кто даст гарантию, что одним из тысячи не окажется именно твой муж? Наконец, благодаря стараниям как женщин, так и мужчин – их отцов, в 1870 году парламент принял Акт об имуществе замужних женщин, позволивший женам распоряжаться своими заработками, а также собственностью, полученной в качестве наследства. Все остальное имущество принадлежало мужу. Но была и другая загвоздка – раз уж женщина как бы растворялась в своем супруге, она не отвечала за свои долги. Иными словами, приказчики из модного магазина могли явиться к мужу и вытрясти из него все до последнего гроша. Но в 1882 году еще один парламентский акт даровал женщинам право владения всей собственностью, принадлежавшей им до вступления в брак и приобретенной после замужества. Теперь супруги отвечали за свои долги раздельно. Многие мужья нашли это обстоятельство удобным. Ведь кредиторы мужа теперь не могли потребовать, чтобы жена продала свое имущество и расплатилась с его долгами. Таким образом, состояние жены выступало в роли страховки от возможного финансового краха.

Помимо финансовой, существовала и еще более мучительная зависимость – отсутствие прав на детей. Рожденный в браке ребенок фактически принадлежал своему отцу (в то время как за незаконнорожденного несла ответственность мать). При разводе или раздельном проживании ребенок оставался с отцом или с опекуном, опять же назначенным отцом. Матерям разрешались редкие свидания. Разделению матерей и детей сопутствовали душераздирающие сцены. Так в 1872 году преподобный Генри Ньюэнхэм обратился в суд с ходатайством об опеке над своими дочерьми, которые проживали с их матерью, леди Хеленой Ньюэнхэм, и дедушкой, лордом Маунткэшлом. Поскольку старшая дочь уже достигла 16 лет, она могла принимать самостоятельные решения и предпочла остаться с матерью. Но судья распорядился, чтобы младшую, семилетнюю девочку, передали отцу. Когда судебный исполнитель привел ее в зал, она кричала и вырывалась, повторяя: «Не отсылайте меня. Когда я вновь увижу маму?» Судья заверил, что мама будет видеться с ней очень часто, а когда малышка спросила: «Каждый день?», он ответил утвердительно. Однако лорд Маунткэшл, присутствовавший при этой сцене, заявил: «Учитывая то, что я знаю, вряд ли это получится. Он (т. е. зять) настоящий дьявол». Тем не менее рыдающую девочку передали отцу, который унес ее из зала суда. Статья в газете, посвященная возмутительному делу, растрогала многих матерей, которые даже не подозревали о существовании таких законов.

Чтобы защитить своего ребенка, женщина могла попытаться затеять судебный процесс или же просто сгрести его в охапку и пуститься в бега. Последний путь выбирали чаще, но он был опаснее. В частности, так поступила главная героиня романа Энн Бронте «Незнакомка из Уайлдфелл‑Холла». Энн наименее известна из триады Бронте, но, как нам кажется, ее роман ничем не уступает сочинениям старших сестер. «Незнакомку из Уайлдфелл‑Холла» зовут Элен Грэхем. В молодости она выходит замуж за очаровательного Артура Хантингтона, который на поверку оказывается алкоголиком, вертопрахом и удивительно аморальной личностью. После рождения их сына Артура мистер Хантингтон начинает ревновать жену к ребенку. С годами конфликт между супругами обостряется. Но если Элен еще может переносить нескончаемые любовные интрижки мужа, его удивительно неотцовское отношение к маленькому Артуру становится последней каплей. Когда Элен замечает, что Хантингтон не только учит ребенка сквернословить, но и начинает его спаивать, она решается бежать. Поскольку в романах все чуточку благополучнее, чем в жизни, побег ей удается, но Элен вынуждена скрываться от мужа. В этом ей помогает ее брат, и, кроме того, Элен зарабатывает на жизнь продажей картин. Тем не менее, если бы не помощь брата – а как мы знаем, не все братья столь милосердны – одними картинами она вряд ли бы прокормилась. В конце романа, раскаявшись, муж Элен умирает, а сама женщина обретает любовь и семейное счастье. Она его заслужила.

Увы, в жизни все не так романтично. Реальным примером битвы за детей является случай с Каролиной Нортон. Красавица Каролина в 18 лет вышла замуж за аристократа Джорджа Нортона. Ее муж не только обладал невыносимым характером, но был еще и юристом, так что прекрасно разбирался в своих правах. В течение 9 лет он регулярно избивал ее. Причем в некоторых случаях Каролина убегала в отчий дом, и тогда Нортон умолял о прощении, и ей не оставалось ничего иного, как вновь с ним воссоединиться. На карте стояло благополучие сыновей, которые по закону должны были оставаться с отцом. Мужу постоянно не хватало денег, и миссис Нортон стала неплохо зарабатывать литературной деятельностью – редактировала дамские журналы, писала стихи, пьесы и романы. Все гонорары шли на домашние нужды.

В конце 1835 года, когда избитая Каролина гостила у родственников, Нортон отослал сыновей к своей двоюродной сестре и запретил жене с ними видеться. Затем он подал иск против премьер‑министра лорда Мельбурна, обвиняя его в любовной связи с Каролиной. Тем самым он надеялся отсудить хоть сколько‑нибудь денег, но, ввиду отсутствия доказательств, дело было закрыто. Супруги разъехались, но Джордж отказался сообщить жене, где находятся их дети. Он уклонился от законов, разрешавших матери хоть изредка навещать детей, уехав в Шотландию, куда не распространялась юрисдикция английского суда.

Каролина не сдалась. Она начала кампанию с целью изменить правила опеки над несовершеннолетними. Отчасти благодаря ее усилиям в 1839 году парламент принял акт, разрешавший женщинам опеку над детьми до семи лет (женщины, виновные в прелюбодеянии, утрачивали эти права). К сожалению, когда закон все же был принят, один из сыновей Каролины Нортон уже умер от столбняка. Мальчик проболел целую неделю, прежде чем Джордж удосужился известить жену. Когда она приехала, то нашла сына уже в гробу. На этом ее беды не кончились. Коварный муж не только присвоил наследство Каролины, но еще и конфисковал у издателей ее гонорары. Каролина тоже не осталась в долгу и отомстила ему по‑женски – по уши влезла в долги, выплачивать которые обязан был Джордж. По закону. Можно только представить себе, с каким необыкновенным горьким наслаждением она покупала самые дорогие наряды и драгоценности!

Акт 1839 года позволял женщинам видеться со своими детьми, но в завещании муж имел право назначить опекуна по своему усмотрению. Иными словами, даже после смерти супруга‑тирана женщина не могла забрать детей. Как тут не впасть в отчаянье! Только в 1886 году был принят Акт об опеке над несовершеннолетними, принимавший во внимание благополучие ребенка. Отныне у матери появилось право опеки над детьми, а также возможность стать единственным опекуном после кончины мужа.

Помимо психологического и финансового давления, мужья не брезговали и физическим насилием. Колотили своих жен представители разных сословий. Избиение жены считалось делом заурядным, чем‑то вроде шутки – вспомнить хотя бы Панча и Джуди, которые гоняются друг за другом с палкой. Кстати, о палках. Широко известно выражение «rule of thumb» («правило большого пальца»), В экономике – это правило принятия решений, исходя из лучшего, имеющегося на данный момент варианта. В других случаях, «правило большого пальца» обозначает упрощенную процедуру или же принятие решений, основанных не на точных, а на приблизительных данных. Считается, что эта фраза восходит к судебному решению сэра Фрэнсиса Буллера. В 1782 году он постановил, что муж имеет право бить жену, если палка, применяемая для вразумления, не толще большого пальца. Острые языки окрестили Буллера «Судья Большой Палец».

В некоторых случаях родственники жены пытались защитить ее от деспота, но материальные соображения часто превалировали над моральными. В 1850 году лорд Джон Бересфорд так сильно избил свою жену Кристину, что ее братья сочли нужным заступиться. По прибытии в имение Бересфорда они узнали, что его брат, маркиз Уотерфорд, только что сломал шею на охоте, так что титул переходит к Джону. Призадумались братья. Теперь родственник‑самодур выглядел куда привлекательнее. В конце концов они развернулись на 180 градусов и убедили сестру терпеть побои в обмен на титул маркизы. Кристина вымещала гнев на детях. Ее сын, лорд Чарльз Бересфорд, клялся, что на ягодицах у него навсегда остался отпечаток от золотой короны, украшавшей мамину щетку для волос.

Частым поводом для побоев была слишком тесная дружба с соседками. Если женщины собираются вместе, жди беды. Наверняка начнут перемывать кости мужчинам да отлынивать от работы. Мужья часто объясняли в суде, что были вынуждены колотить жен, чтобы удержать их от общения с другими женщинами, в частности с их сестрами и матерями.

Хотя английские законы были неласковы к прекрасному полу, кое‑какую защиту женщины все же получали. В 1854 году был принят Акт о предотвращении нападений на женщин и детей, благодаря которому мировые судьи могли сами разрешать дела, связанные с избиениями. Прежде подобные дела направлялись в вышестоящий суд. Но помня, что «милые бранятся – только тешатся», судьи со снисходительной улыбкой выслушивали избитых жен. Один судья посоветовал жертве нападения больше не раздражать мужа. Другой отказался выносить приговор, пока не удостоверится, заслужила ли женщина побоев своим брюзжанием или же муж поколотил ее без вины.

Жизнь женщины ценилась невысоко. В 1862 году богатого фермера из Кента, майора Муртона, обвинили в том, что он до смерти забил жену, когда она не позволила ему привести в дом двух проституток. Приговаривая Муртона к 3 годам тюремного заключения, судья сказал: «Я знаю, что это будет суровым наказанием, потому что прежде вы занимали высокое положение в обществе». Муртон был потрясен бесчеловечным приговором. «Но я всегда был так щедр с ней!» – воскликнул он. В 1877 году Томас Харлоу убил жену одним ударом за то, что она отказалась купить ему выпивку на деньги, заработанные уличной торговлей. Судья признал его виновным, но смягчил приговор в силу того, что Харлоу был спровоцирован. С другой стороны, когда на скамье подсудимых оказывалась мужеубийца, на милость она могла не рассчитывать. В 1869 году Сьюзан Палмер зарезала своего мужа, который избивал ее на протяжении 10 лет. Отчаявшись, женщина забрала детей и сбежала в надежде начать жизнь заново. Палмер отыскал беглянку, отнял и перепродал все ее имущество. Тогда она бросилась на него с ножом. Женщину приговорили к длительному тюремному заключению, и никому не пришло в голову, что ее тоже спровоцировали.

Сцена у кабака. Рисунок из «Английского иллюстрированного журнала». 1887

Как можно заметить, жизнь женщин XIX века была далеко не так безоблачна, как можно судить по картинам салонных художников. Быть может, роскошные шелковые платья скрывают следы синяков, а нежные матери, трогательно обнимающие своих детей, через несколько лет будут рыдать в зале суда. Тем не менее они не сдавались и продолжали бороться за свои права – те права, которыми мы пользуемся сейчас.

Date: 2015-10-19; view: 380; Нарушение авторских прав