Басинский

БАК

Дми́трий Петро́вич Ба́к (род. 1961) —филолог, литературный критик, журналист.

Кандидат филологических наук. Специалист в области истории русской классической литературы и литературной критики, современной русской поэзии и прозы, истории отечественного образования.

Проректор по научной работе РГГУ.

В 1983 г. с отличием окончил филологический факультет Черновицкого госуниверситета, специальность по диплому: «Филолог. Преподаватель русского языка и литературы». С 2003 года Дмитрий Бак —директор Центра новейшей русской литературы. Он разработал и реализовал несколько проектов по изучению современной поэзии и прозы.

· Член Союза писателей с 1995 г.

· Член Союза журналистов с 1997 г.

· Печатается с 1981 года. Более 250 публикаций — литературно-критические работы, рецензии, публицистические статьи в центральных газетах и журналах («Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Вопросы литературы», «Новое литературное обозрение», «Литературная газета», «Новая газета» и многие другие), публикации в сети.

· Опубликовал также несколько подборок стихов в отечественных и зарубежных периодических изданиях и сборниках.

Основное поле деятельности – современная литература, литература начала ХХI в. Пишет Дмитрий Бак преимущественно о поэзии (С. Гандлевский, Д. Быков, О. Николаева), но и прозу вниманием не обходит (Ю. Малецкий, Е. Датнова, А. Покровский).

Сто поэтов начала столетия

О поэзии Дмитрия Быкова и Марии Степановой. Дмитрий Быков, или “Непостоянства общего заложник…”

"быков может по-всякому, Быков говорит, как пишет, а дышит, как говорит, – так думают все, кто упускает из виду тот очевидный факт, что Дмитрий Быков не только и не просто прозаик, переводчик, обозреватель, фельетонист, телерадиоведущий, документалист (и прочая, и прочая, и прочая), но еще и поэт; нет, пожалуй, поэт в первую очередь, по преимуществу. Не потому, что опубликовал несколько поэтических книг, – это нынче не велика невидаль! – но по той простой причине, что именно с поэзии начинается его литературное зрение, причудливо воплощенное во множестве разножанровых книг."

в СВОЕЙ СТАТЬЕ Бак говорит о том, что "Быков многие годы играет с читателем в одну и ту же игру." и выделяет четыре "пункта" этой игры: "Пункт первый: я говорю то, что думаю, нет, даже не так: я и есть на самом деле тот, кто говорит моими стихами, тождество биографического Быкова и, простите за банальность, литературного героя всячески подчеркивается. <...> Пункт второй: Быков прямо говорит о том и о тех, что и кого не любит. Настолько прямо, что его стихи кажутся зарифмованной прозой, а иногда и выглядят как проза: стихи записаны в строчку, в подбор! <...> Пункт третий: Быков, прямо говорящий о своих антипатиях, фобиях и идиосинкразиях, предпочитает последовательно умалчивать о своих прямых симпатиях. Быков предпочитает говорить о собственной переменчивости, непостоянстве. Пункт четвертый: Дмитрий Быков при всей своей откровенно демонстрируемой всеохватности и любвеобильности никогда (или почти никогда) не скатывается ни до одной из плоских и банальных крайностей. Он не становится ни сентиментально всеядным, ни циничным и желчным, сохраняет в неприкосновенности живую сердцевину поэтического протеизма, многим не нравящейся способности говорить противоположное, несводимое к единому знаменателю. С одной стороны, подчеркивание посюсторонности мира, его богооставленности, избавленности от четвертого, метафизического измерения: “Ни божественное слово, ни верещащий соловей не значат ничего другого, кроме бренности своей”. С другой стороны, стихи зрелого Быкова просто-таки переполнены метафизикой, за бренностью брезжит вечность:

Мне страшно жить и страшно умереть.

И там и здесь отпугивает бездна.

Однако эта утварь, эта снедь

Душе моей по-прежнему любезна.

Любезен вид на свалку из окон

И разговор, что все насквозь знакомо, –

Затем, что жизнь сама себе закон,

А в смерти нет и этого закона."

Пордводя итог, Бак говорит о том, что Быков несомненно сохранил всё лучшее от литератора, что успел пронести сквозь последнее5 десятиление.

БАСИНСКИЙ

Па́вел Вале́рьевич Баси́нский (род. 1961) — российский писатель, литературовед и литературный критик. Член Союза российских писателей (1993), академик Академии русской современной словесности (1997). Входит в постоянное жюри премии А. Солженицына (1997).Работает в Литинституте (1986—1995, с 2010). С 1981 года печатается как критик в «Литературной газете», журналах «Новый мир», «Октябрь», «Знамя», «Дружба народов», «Наш современник», интернет-журнале «Русский переплёт». Редактор отдела культуры «Российской газеты». Член жюри литературной премии «Ясная Поляна».Составил сборники произведений Максима Горького, Леонида Андреева, Осипа Мандельштама, Михаила Кузмина; антологии «Деревенская проза»: В 2 тт. (М.: Слово, 2000), «Русская проза 1950—1980 гг.»: В 3 тт. (М.: Слово, 2000), «Проза второй половины XX века»: В 3 тт. (М.: Слово, 2001), «Русская лирика ХIХ века»(М.: Эксмо-Пресс, 2009). В 1993 году вышла первая книга П. Басинского: сборник статей и рецензий «Сюжеты и лица» (М., 1993). В соавторстве с Сергеем Федякиным написал книгу: «Русская литература конца ХIX — начала XX века и первой эмиграции» (М., 1998). Лауреат премии «Антибукер» в номинации «Луч света». В настоящее время работает литературным обозревателем «Российской газеты».

Лауреат премии «Антибукер» в номинации «Луч света». В настоящее время работает литературным обозревателем «Российской газеты». В 2008 году Павел Басинский предпринял литературный эксперимент — создание универсального русского романа. Книга «Русский роман, или Жизнь и приключения Джона Половинкина» претендует на объединение в себе различных жанров и разновидностей романа: детектива, «love story», мистического романа, политического романа, приключенческого романа и т. д. Основные составляющие романа, по мнению Басинского, — герой и интрига.

23 ноября 2010 года книга «Лев Толстой: бегство из рая» была отмечена первым местом в Национальной литературной премии «Большая книга»[2].

Поддерживает реалистов. Не защитник «советчины», но и не является её ярым противником. Басинскому близок христианский традиционализм. Цитата: «… чем менее писатель доверяет высшему замыслу, полагаясь в своем опыте на собственный произвол, тем менее он является “реалистом” в строгом смысле. Именно здесь, в онтологической области, лежит граница между реализмом и модернизмом, не где-то еще; и каждый художник находит ее сам, интуитивно, и сам же ее в каких-то случаях теряет, иногда навсегда» (ст. «Возвращение»)

Опубликовано в журнале:«Октябрь» 2000, №4 Литературная критика

Постфеминизм

У РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ БЫЛА ЖЕНСКАЯ ДУША

Жилое и нежилое

“Прогнозы на третье тысячелетие неутешительны для литературы. Будущее прозябание словесности на обочине цивилизации... кажется всем настолько очевидным, что как бы и не о чем особо рассуждать... Но вот другой, противоречащий вышесказанному факт: за последнее десятилетие в российской прозе... появилось необычно много ярких женских имен (следует перечисление.— П. Б.)....Почему возникновение женской прозы... противоречит концу литературы? Потому что женщина никогда не идет на нежилое место. В женской генетической программе не заложено быть расходным материалом эволюции. В экстремальной ситуации, когда мужчина обязан погибнуть, женщина обязана выжить... Отсюда мощный инстинкт самосохранения, часто принимаемый, например, за специфическую русскую жертвенность... На самом деле она (женщина. — П. Б.) предпринимает свои усилия, чтобы не выпасть из жизни, и при этом очень мало считается с истинными чувствами объекта своей заботы, ставшего — по стечению обстоятельств — единицей ее житейского груза и героем ее сюжета. Точно так же и в литературе: нравится это кому-то или нет, но представительницы эгоистического пола приходят сюда и делают то...” и т. д.

Прошу прощения за столь пространную выписку из материала новой рубрики Ольги Славниковой “Терпение бумаги” (“Октябрь”, 2000, № 3), но она необходима для того, чтобы читатель, возможно, не знакомый со статьей, понял, в чем же ее главная мысль. Тем более что мысль эта давно носится в воздухе, и хорошо, что О. Славникова так ярко и четко ее выразила. Литература в упадке. Но в нее идут женщины. Женщина не пойдет на нежилое место. Следовательно, литературу ждет расцвет.

Басинский говорит о том, что мысль интересная, хоть и достакточно спорная и начинает разбирать - когда же женщина появилась в русской литературе как автор и почему именно в этот период? "женщины не шли потоком в литературу по другой причине: из-за специфики образования и отношения к литературным занятиям вообще." хотя в логике ольги славниковой есть здравое зерно, по мнению П.Б. - женщина не приходит на целину, в том смысле, что литературное поле уже распахано, и не приходится осваивать что-либо впервые. Женские литературные фенгомены крайне малочисленны, и если взять словарь “Русские писатели. 1800—1917”, он будет напоминать скорее,"список членов мужского клуба, в коем женские имена встречаются как исключения". Одним из таких исключений является

Марко Вовчок (настоящие имя и фамилия — Мария Александровна Вилинская, в замужестве Маркович), которую приводит в пример БАСИНСКИЙ. Одна из самых популярных писательниц середины XIX века. БАСИНСКИЙ ОТМЕЧАЕТ ИНТЕРЕСНУЮ вещь - её биографию, начиная с того момента, когда она ребёнком воспитывалась в доме Писаревой - тётки знаменитого критика и заканчивая многочисленными знакомствами с крупными писателями.

"Речь вовсе не о том, что Марко Вовчок светила отраженным светом. Речь о том, что, в точности согласно рассуждениям О. Славниковой, женщина-литератор в XIX веке приходила именно на жилое, то есть уже обжитое пространство. Феномен Марко Вовчка вряд ли был бы возможен в карамзинско-пушкинскую эпоху, когда светская русская литература только искала пути своей самобытности. Должна была накопиться критическая масса литературной культуры, возникнуть “жилое место”, чтобы в словесность явилась “хозяйствовать” женщина." По мнению О. Славниковой, в литературу приходит автор-женщина, которая “предпринимает свои усилия, чтобы не выпасть из жизни, и при этом очень мало считается с истинными чувствами объекта своей заботы, ставшего — по стечению обстоятельств — единицей ее житейского груза и героем ее сюжета”. Приходит в “экстремальной ситуации, когда мужчина обязан погибнуть”.

По закону противоположности это должна быть иная литература, жесткая, расчетливая, эгоистическая, но — главное — воплощающая в себе мужской “ндрав”. Иначе зачем огород городить?