Часть одиннадцатая 1 page

ПОНЕДЕЛЬНИК УЖЕ БЛИЗИЛСЯ К ВЕЧЕРУ. День был теплым, не жарким; солнце уже уходило к закату, а Стивен Ренделл сидел в кафе “Дони” на Виа Венето, ожидая Роберта Лебруна.

С совершенно отсутствующим видом он двигал нетронутый бокал с кампари, поворачивая головой то влево, то вправо, как будто находился на теннисном матче, якобы он всего лишь следил за прохожими, движущимися по дорожке между столиками.

Все это ужасно утомляло — все время чего-то ожидать, и Ренделл сказал сам себе, что Лебрун должен появиться здесь именно тогда, когда обещал, после чего попытался расслабиться. Он массировал шею, мышцы были напряжены как туго натянутые канаты, после чего он разрешил себе краткую роскошь позволить своим мыслям разбрестись в разные стороны.

Все это время, начиная от прощания с Лебруном вечером в субботу, до этого часа их встречи вечером в понедельник, могло бы быть просто невыносимым, потому-то Ренделл и заставлял себя занять каждый час этого времени работой. Нет, в субботу вечером делом он не занимался, это правда. После ухода Лебруна, и уж точно — после конфликта с Уилером по телефону, он был слишком взволнован, чтобы заняться чем-то осмысленным. Вместо этого он заказал легкую закуску в номер, поел и начал рассматривать свое возможное ближайшее будущее. Что если — вопреки насмешкам Уилера над возможностью подделки — Лебрун принесет абсолютное доказательство собственной мистификации? Каким тогда должен быть следующий шаг Ренделла? Должен ли он отправиться к Уилеру и Дейчхардту, чтобы выложить это доказательство перед ними и заставить их принять то, чего больше они уже не смогут отрицать или не смогут отмахиваться? С другой стороны, а что если они попросту отвергнут правду? Что тогда? Не слишком похоже, чтобы они проигнорировали какое-либо реальное доказательство подделки, ну а если все-таки проигнорируют?

Были возможны и другие альтернативы, и теперь Ренделл рассматривал любую возможность. Единственное, чего он не мог видеть, то это то, что это принесет лично ему, если не считать удовлетворения от раскрытия истины. Слишком слабое удовлетворение, поскольку открытие правды сопровождалось разрушением его недавно обретенной веры; но — слабое или нет — оно было способно придать его внутреннему бытию новые измерения.

Вчера, целый день и большую часть вечера, он действительно занимался работой. Что ни говори, но Воскрешение Два платило ему зарплату, и он чувствовал себя обязанным выдать то, чего от него ожидали. Только все валилось из рук, что-то все время ему мешало писать сообщения для прессы, раскрывающие чудо Международного Нового Завета. Все это было ужасно, поскольку являлось подготовкой прославления того, что сам он уже считал пустышкой, подделкой, которая никогда не должна была увидеть свет.

И еще, что вчера, что сегодня, он неоднократно звонил в Амстердам, не менее полдюжины раз, сотрудничая со своим отделом. О, они все торчали на месте в воскресенье, увлеченные своей работой: ОўНил, Александер, Тейлор и де Боэр. Они читали Ренделлу свои материалы, а он предлагал свои поправки, исправления, делал последние указания. В свою очередь, он и сам диктовал свои заметки для окончательного редактирования и размножения.

Во время одного из таких разговоров Джессика Тейлор сообщила ему, как нечто совершенно случайное, что Анжела Монти вернулась из Рима, спрашивала о нем и крайне удивлялась, что он сам до сих пор не вернулся. Услышав это, Ренделл попросил Джессику передать Анжеле, что он задерживается в Риме — какие-то назначенные встречи, какие-то интервью — но что во вторник он уже вернется. Что передать еще? Нет, больше ничего, разве что пусть наведет порядок и следит за его телефонными звонками.

В отличие от Уилера, никто из его команды не спросил, какого черта он делает в Риме в столь напряженное время.

И вчера были сделаны еще две вещи. Первая, жизненно необходима, а вторая, по-своему, крайне важная.

Жизненно необходимая вещь. Ренделл позвонил своему адвокату, Тэду Кроуфорду, разбудив его в Нью-Йорке, и приказав позвонить рано утром в понедельник в банк, где, используя свою доверенность юриста, перевести Ренделлу в Рим двадцать тысяч долларов. И еще проследить за тем, чтобы деньги поступили наличными, в американской валюте.

Ответственная вещь — крайне важная лишь потому, что Уилер подверг сомнению достоверность рассказа Лебруна или же отсутствие такой достоверности — состояла в том, чтобы действовать более уверенно с бывшим каторжником. Старый приятель Ренделла — они вместе занялись публицистикой уйму времени назад — давным-давно отказался от рекламной деятельности в пользу своей первой любви, журналистики; и теперь работал в парижском бюро “Ассошиэйтед Пресс” на рю де Берри. Это был Сэм Хелси, с очень острым умом, еще не побежденный рутиной, чью дружбу Ренделл весьма ценил и чьим общением наслаждался во время длительных выпивок, когда Сэм проезжал через Нью-Йорк по дороге в отпуск домой.

Так что вторым делом было найти вчера Сэма Хэлси в Париже, и по счастью Ренделл обнаружил его «прикованным» к столу ночного дежурного в Ассошиэйтед Пресс, такого же веселого и богохульного как и всегда.

Ренделл сразу же заявил, что ему нужна услуга, нужно провести кое-какие расследования, но чтобы ответ поступил ему не позднее начала вечера следующего дня. Имеется ли у Сэма кто-то такой, кто мог бы провернуть это? Тогда Сэм спросил, а чего, собственно, Ренделл хочет. Ренделлу хотелось знать, было ли во французской армии подразделение, называемое Экспедиционный Корпус Дьявольского Острова, которое было бы сформировано в 1915 году. Еще Ренделлу хотелось знать, имеются ли хоть какие-нибудь записи в делах Министерства Правосудия, касающиеся молодого француза по имени Роберт Лебрун, который был арестован и осужден за подделки в 1912 году, и который был бы осужден на пребывание на каторге Дьявольского Острова. Заинтригованный Сэм Хелси вызвался провести все исследования утром следующего дня, чтобы позвонить затем днем.

Сегодня, утром понедельника и до самого полудня Ренделл не работал на Воскрешение Два. Совсем наоборот, и на это обстоятельство Уилер несомненно указал бы, если бы только узнал, что Ренделл работал против своих обманутых работодателей.

Тэд Кроуфорд справился с тем, что Уилер — снова Уилер, черт его подери! — назвал бы тридцатью сребрениками. Ренделл снял двадцать тысяч американских долларов в агентстве «Эмерикен Экспресс» неподалеку от площади Испании. Вся наличность, представлявшая собой купюры крупного достоинства, лежала в сейфе гостиницы «Эксельсиор» и была готова для передачи Лебруну в обмен на доказательства его подделки.

Но перед этим были два телефонных звонка из Парижа от Сэма Хелси. В первом разговоре он сообщил, что после длительного выкручивания рук и убеждений в отделе связи с прессой Министерства национальной обороны их представитель все же дал Сэму разрешение покопаться в бумагах Исторического армейского отдела в Винсенне. Здесь смотритель проявил больше понимания и желания сотрудничать. Пересмотрев старинные документы вместе с американцем, он подтвердил, что в 1915 году действительно существовало подразделение, составленное из преступников-добровольцев, прибывших из Французской Гвианы и сражавшихся под названием Экспедиционного Корпуса Дьявольского острова, находясь под командованием генерала Петэна. Но здесь имелась одна неожиданность: в списке не имелось никого по имени Роберт Лебрун. Самым похожим было имя Роберта Лафоржа. Только Сэм этим не удовлетворился. Он направился в Министерство Юстиции, чтобы продолжить свои изыскания там; и он пообещал перезвонить Ренделлу через несколько часов.

Во второй раз Сэм Хэлси позвонил буквально через час. В запыленных папках Министерства Юстиции за 1912 год не было ни одного преступника по имени Роберт Лебрун. Но Сэм не сдался, своим длинным носом он чуял, что разгадка где-то рядом, и потому сделал запрос на имя Роберта Лафоржа.

— И знаешь, Стив, в этом случае выпало очко: в 1912 году фальшивомонетчик с пятью псевдонимами, один из которых был «Роберт Лебрун», был приговорен к пожизненным каторжным работам во Французской Гвиане.

Итак, с Лебруном было все ясно. Вопреки словам Уилера, Лебрун не был приговорен за единичную подделку. Вера Ренделла в историю фальшивых документов и возможность существования доказательств была полностью восстановлена.

С этой верой без десяти пять вечера Ренделл прибыл в кафе «Дони», чтобы ожидать появления Роберта Лебруна.

Ренделл заставил себя не думать о своих приключениях, приведших его в это место. Он поглядывал на часы, все время занятый тем, что же ему покажут. Сейчас было уже ровно двадцать шесть минут шестого. Он поглядел по сторонам. Тротуар был заполнен фланирующими прохожими, очень много незнакомцев, слишком много различных лиц, но ни одно из них не было лицом, глубоко впечатанным в память Ренделла.

Прошло полчаса с момента, на который Роберт Лебрун назначил их встречу.

Ренделл попытался сосредоточиться на непрерывном параде пешеходов: мужчины, старики, представляя себе возбуждение, которое обязан был испытать при виде хромца с неровной походкой, с крашеными каштановыми волосами, с очками в тонкой проволочной оправе, с чертами лица, подточенными временем и похожими на высохшую черносливину, человека, несущего два крайне ценных предмета — первый должен был представлять собой небольшой пакет с выполненной симпатическими чернилами и кричащей о подделке надписью на вытертом кусочке пергамента, а второй, побольше размером — небольшую железную коробочку с отсутствующими фрагментами древней головоломки, которую следовало собирать по частям, и которая была бы реквиемом по Иакову Юсту и центуриону Петронию.

Минуты уплывали, уже десятки минут, но никого похожего так и не появлялось.

Бокал с кампари, стоявший до сих пор на столе, был опорожнен одним глотком.

Тем не менее, Роберт Лебрун так и не появился.

На сердце у Ренделла делалось все тяжелее и тяжелее. Его надежды были сметены землетрясением, внутренней катастрофой, и в пять минут седьмого достигли каменистого дна отчаяния.

Уилер предупреждал: Он не прийдет к тебе, Стив.

И Лебрун действительно не появился.

Ренделл чувствовал себя раздавленным, затем пришло ощущение негодования из-за того, что его обманули. Что могло случиться с этим сукиным сыном? Неужто он испугался своей вспышки гнева и сменил настроение? А может он решил не доверять своему новому партнеру и отступить от сделки? Или же он делал свое предложение всем кому ни попадя, в надежде получить большие деньги и уже добился этого? Ну а может он посчитал, что не стоит выставлять свою подделку миру?

Какими бы не были ответы на эти вопросы, Ренделлу хотелось знать, почему Лебрун в последнюю минуту решил отказаться от их договоренности. Ладно, если Лебрун не пришел к нему, тогда, черт подери, он сам обязан идти к Лебруну. Или, во всяком случае, ему надо хотя бы попытаться достать Лебруна.

Ренделл бросил банкноту в 500 лир на стол, поднялся с места и отправился искать своего собственного эксперта по Лебруну — своего личного командира кафе «Дони», старшего официанта Джулио.

Тот стоял в открытых дверях между уличным кафе и помещением ресторана, поправляя свой галстук-бабочку. Ренделла он встретил очень тепло:

— Все в порядке, мистер Ренделл?

— Не совсем, — мрачно ответил тот. — Я должен был встретиться здесь с одним знакомым, вы знаете, с тем, кого вы называете Тоти или Дукой Минимо — с Робертом Лебруном. Мы назначили деловую встречу здесь в пять часов вечера. А теперь уже начало седьмого. Не мог он, случаем, прийти сюда до пяти?

Джулио отрицательно покачал головой.

— Нет. В кафе совсем мало посетителей. Я бы обязательно заметил его.

— Позавчера вы говорили мне, что, насколько вам известно, он всегда приходит в кафе пешком. Мы согласились с тем, что по причине своего протеза он не может ходить далеко. Выходит, что он должен жить где-то по соседству.

— Полагаю, что так оно должно и быть.

— Джулио, подумайте хорошенько. Не вспомните ли вы, чтобы когда-нибудь слышали, где он может жить?

Старший официант казался обеспокоенным.

— Никогда не слышал. И вообще, понятия не имею об этом. Видите ли, мистер Ренделл, у нас довольно много посетителей, даже постоянных. — Джулио изо всех сил пытался помочь. — Понятное дело, здесь поблизости не так уж много частных апартаментов, но даже и так, Тоти — Лебрун — синьоре Лебрун явно не мог бы проживать в них. Мне кажется, он бедный человек.

— Да, он беден.

— По этой же причине он не может постоянно проживать в гостинице. В этом районе есть и не такие дорогие отели — ими, в основном, пользуются уличные девицы — но даже они были бы для вашего приятеля довольно дороги. Мне так кажется, что он должен снимать маленькую квартирку. Здесь неподалеку такие имеются, и оттуда можно пройти пешком до «Дони». Но остается вопрос, по какому адресу? Лично я сказать не могу.

Ренделл достал бумажник. Даже в Италии, где местные жители гораздо чаще готовы прийти с помощью иностранцу, чем где-либо еще, несколько лир всегда могут помочь установить более тесное сотрудничество. Ренделл сунул в руку Джулио банкноту достоинством в 3000 лир.

— Джулио, пожалуйста, мне очень нужна ваша помощь…

— Вы очень добры, мистер Ренделл, — ответил официант, пряча деньги.

— … или же, возможно, вы знаете другого человека, кто мог бы мне помочь. Один раз вы уже помогли мне встретиться с Лебруном. Может вам удастся и сейчас.

На лбу старшего официанта прорезались глубокие морщины.

— Одна маленькая возможность имеется. Только я ничего обещать не могу. Будьте добры подождать.

Джулио вышел в проход и щелкнул пальцами, созывая официантов: «Per piacere! Facciamo, presto!»

Официанты быстро отозвались на зов своего старшего. Ренделл насчитал семь вновь прибывших. Джулио оживленно говорил им что-то, размахивая руками и даже пантомимой представил протез Лебруна. Когда он закончил, несколько официантом отреагировали на его речь, всего лишь пожав плечами. Двое или трое почесали в голове, стараясь ускорить процесс мышления. Но это ни к чему не привело. В конце концов Джулио поднял руки в жесте беспомощного отчаяния и отпустил своих подчиненных. Шесть официантов отправились на свои места. Но один остался на месте, задумчиво почесывая челюсть.

Джулио уже начал было поворачиваться к Ренделлу. На его лице было выражение обманутой в своих ожиданиях борзой, которая упустила добычу. Он уже собрался что-то сказать, когда стоявший за ним официант проявил признаки жизни.

— Джулио! — воскликнул он, хватая начальника за плечо. Тот повернулся к нему, подставляя свое ухо, внимательно вслушиваясь в шепот своего подчиненного. Официант поднял руку, указывая пальцем через улицу; Джулио кивнул, постепенно его лоб разгладился, а на лице засияла улыбка.

— Bene, bene, — сказал он, похлопав официанта по спине. — Grazie!

Ренделл, заинтригованный всем этим, стоял в дверях, когда Джулио вернулся к нему.

— Это возможно, возможно, мистер Ренделл, вот только с этими женщинами… никто не знает, как с ними может выйти, — начал старший официант. — Мои ребята знают большинство девиц, что охотятся на улицах, вы понимаете, я говорю о проститутках. Как и везде в Европе, они имеются и в Риме, повсюду — в Саду Пинчио, в парке Каракаллы, на виа Систина возле площади Испании — но самые красивые идут на виа Венето, чтобы дарить улыбки прохожим и заниматься своим делом. Как раз в это время многие делают перерыв на aperitivo — кое-кто приходит и к нам, в «Дони», но гораздо больше идет через улицу, к нашим конкурентам, в «Кафе ди Пари» — иногда там им веселее. И вот Джино, тот самый официант, что только что разговаривал со мной, вспомнил, что Тоти — ваш Лебрун — дружит с многими проститутками. Джино говорит, что на одной из них он даже собрался жениться.

Ренделл согласно закивал головой.

— Да, да, я тоже об этом слышал.

— Ага, так вот, Джино говорит, что имеется одна такая девушка, на которой Лебрун собрался жениться, когда сделается богаче. У нее имеется подружка, с которой они живут вместе, и вот эта подружка всегда занимает место в «Кафе де Пари» как раз в это время. Ее зовут Марией. Я знаю ее тоже. Джино считает, что она может сообщить, где живет Лебрун. Конечно, она может и не сказать, но… — он сделал характерный жест пальцами — немножко денег помогает развязать язык, не так ли? Джино считает, что она сейчас на месте. Он посмотрит, а потом я отведу вас.

— А вы не могли бы сделать это прямо сейчас, Джулио?

— Уйти с работы, чтобы поболтать с красивой девушкой — для итальянца тут нет никаких проблем, — улыбнулся тот. — Это удовольствие.

Джулио направился через дорогу, Ренделл следовал за ним. Они прошли к перекрестку возле гостиницы «Эксельсиор» и подождали, когда на светофоре загорится зеленый свет. На другой стороне улицы Ренделл увидал красный навес с буквами CAFE DE PARIS RESTAURANT. Частично скрытые деревьями и кустами столики, казалось, были заполнены сильнее, чем в «Дони».

Наконец светофор позволил пешеходам пересечь улицу. Ловко обходя скопившиеся у перекрестка автомобили, Джулио сказал:

— Я вас представлю как своего американского знакомого, который только желает познакомиться. После этого я оставлю вас одного. Так будет лучше всего. После этого вы объясните этой девушке, что вам нужно. Они все говорят по-английски. В том числе и Мария.

Когда они вместе уже дошли до киоска на другой стороне улицы, Ренделл придержал своего проводника.

— Что я должен предложить ей?

— Итальянец должен был бы заплатить девушке такого класса десять тысяч лир — около пятнадцати долларов — но уже с туриста, тем более, американца, дорого одетого и не умеющего торговаться, она запросит, наверное, тысяч двадцать — то есть тридцать долларов, а если поторговаться, то меньше. Эта сумма рассчитана максимум на полчаса пребывания в постели — в какой-нибудь дешевой гостинице. Вы платите за время. Если же хотите поговорить, это будет стоить то же самое. Но, — тут Джулио подмигнул своему собеседнику, — вы можете и разговаривать и заниматься любовью. Эти девицы здесь гордятся тем, что могут все делать быстро. Полчаса обычно означают минут десять. Они могут доставить удовольствие мужчине всего за десять минут. Они у нас очень умные. А теперь посмотрим, на месте ли Мария.

Похлопывая по спине знакомых, толпящихся у киоска, Джулио подошел к красному навесу и проглядел ряды столиков, тянущиеся до самой виа Венето. Ренделл следовал за ним в небольшом отдалении. Джулио осматривал сидящих за столиками, затем на его лице появилась улыбка. Он обернулся, махнул Ренделлу рукой и направился в самую гущу кафе.

Она была прелестным молодым созданием, побалтывающим надкусанную оливку в стакане с мартини; приветствуя Джулио, девушка подняла руку. У нее были длинные черные волосы, обрамлявшие лицо, напоминавшее о мадонне, прямо тебе картинка чистоты и невинности, несколько нарушенная легкой летней блузкой с глубоким вырезом, открывавшим половинки объемистых грудей; обтягивающая юбка едва прикрывала полные бедра.

— Мария… — пробормотал Джулио и сделал жест, который должен был имитировать поцелуй ее поднятой руки.

— Синьоре Джулио, — ответила девушка голосом, в котором чувствовалось приятное удивление.

Джулио остался стоять, он лишь наклонился и обменялся с девушкой несколькими быстрыми фразами на итальянском. Слушая, она дважды кивнула головой и быстро глянула на Ренделла, который чувствовал себя не в своей тарелке.

Джулио отступил шаг и вытолкнул Ренделла вперед.

— Мария, это мой приятель из Америки, мистер Ренделл. Окажи ему любезность. — После этого он выпрямился и усмехнулся своему визави:

— Она будет добра с вами. Присаживайтесь, пожалуйста. Arrivederci.

Старший официант испарился, а Ренделл присел на стуле рядом с Марией, все еще чувствуя себя весьма неуверенно. Ему казалось, будто все только и пялятся на него. Но на самом деле никто из посетителей кафе не обращал на него ни малейшего внимания.

Мария придвинулась поближе, и валы ее грудей провокационно задрожали. Она скрестила ноги, губы девушки сложились в полуулыбку.

— Mi fa piacere di vederla. Da dove viene?

— Боюсь, я не говорю по-итальянски, — извинился Ренделл.

— Ой, простите, — спохватилась Мария. — Я сказала, что мне приятно встретить вас, а еще спросила, где вы живете.

— Я из Нью-Йорка. Я тоже очень рад нашей встрече, Мария.

— Джулио сообщил, что вы тоже дружите с Дукой Минимо. — Ее улыбка сделалась шире. — Это правда?

— Да, мы друзья.

— Замечательный старик. Он хотел жениться на моей лучшей подружке, Гравине, но не смог ее содержать. Очень жаль.

— Вскоре у него могут появиться деньги, — сообщил Ренделл.

— О? Правда? Я тоже надеюсь на это. Я передам Гравине. — Глаза Марии не отрывались от лица Ренделла. — Я вам нравлюсь? Я кажусь вам красивой и приятной?

— Вы очень красивы, Мария.

— Bene. Не хотите заняться со мной любовью сейчас? Я сделаю для вас все, что угодно. Хорошая любовь. Регулярная любовь. Любовь по-французски. Что вам будет угодно. Вы будете довольны. Всего лишь двадцать тысяч лир. Это немного за хорошую любовь. Не хотите пойти сейчас с Марией?

— Видите ли, Мария, наверное, Джулио не сказал вам — но есть кое-что более важное, что мне нужно от вас.

Она моргнула, как будто Ренделл сказал какую-то дикость.

— Более важное, чем любовь?

— В данный момент — так. Мария, вам известно, где Лебрун… Дука… Дука Минимо… Вы знаете, где он живет?

Девушка мгновенно насторожилась.

— А зачем вы спрашиваете?

— У меня был его адрес. Но я его потерял. Мы должны были встретиться час назад. Джулио думал, что вы мне поможете.

— И это все, ради чего вы пришли ко мне?

— Это крайне важно.

— Для вас — да. Но не для меня. Простите. Я знаю его адрес, но не скажу его вам. Он просил меня и мою подружку обещать, что мы никому его не сообщим. И я не могу нарушать свои обещания. Ну а теперь, будет у вас время заняться с Марией любовью?

— У меня есть время только на то, чтобы встретиться с ним, Мария. Если вы и вправду дружите с ним, то могу сказать, что хочу встретиться с ним, чтобы помочь. — После этого Ренделл вспомнил наставления Джулио и вытащил бумажник из внутреннего кармана пиджака. — Вы сказали, что займетесь любовью за двадцать тысяч лир. Хорошо. Двадцать тысяч — это нормальная цена за то, что вы удовлетворите меня другим образом.

Он уже вытаскивал крупную купюру из бумажника, когда девушка, нервно оглянувшись по сторонам, оттолкнула деньги:

— Не здесь, пожалуйста.

— Простите. — Ренделл вернул бумажник в карман, оставив купюру зажатой в руке. — Меня эта цена устраивает. И вам ничего не нужно делать. Только покажите, где он живет.

Мария жадно смотрела на купюру, наполовину спрятавшуюся в руке Ренделла. После этого хитро глянула на американца.

— Я поклялась никому не говорить. Но ведь вы же хотите ему помочь. Хотите сделать его богатым?

Ренделл готов был согласиться с чем угодно.

— Да.

— Если это все ради него, тогда я, конечно же, покажу. Его дом тут рядом.

Ренделл облегченно вздохнул.

— Спасибо.

Не теряя ни минуты, он оплатил ее мартини, подал девушке руку, и уже вместе они покинули «Кафе де Пари». Они прошли мимо киоска на углу, дождались зеленого света и перебежали через улицу Виа Венето к гостинице «Эксельсиор».

Мария указала на широкую улицу, тянущуюся вдоль боковой стены гостиницы.

— Виа Бонкампаньи, — сказала она при этом. — Он живет на этой улице, неподалеку. Три — четыре квартала. Мы можем пройтись.

Девушка подхватила Ренделла под руку, и довольно быстрым шагом они пошли по улице Бонкампаньи. На ходу она что-то бубнила себе под носом, но после того, как они прошли квартал, она внезапно остановилась. Мария протянула руку.

— Вы заплатите мне сейчас, — сказала она.

Ренделл положил в ее ладонь скомканные лиры. Мария высвободила вторую руку и тщательно пересчитала деньги. Удовлетворенная результатом, она положила банкноты к себе в сумочку.

— Я отведу вас к вашему приятелю, — сказала она.

После этого Мария тронулась с места, вновь бормоча под нос, а Ренделл пошел за ней.

Когда они уже дошли до третьего квартала, американец спросил, а откуда вы знаете, где проживает Дука?

— Вам я скажу, но ему об этом не говорите. Этот человек с большой гордостью. Но иногда, когда я или Гравина и еще одна или две из наших девушек, когда мы не можем получить номер в гостинице, где все занято, мы договариваемся с Дукой воспользоваться его квартирой, чтобы обслужить своих клиентов. За пользование его комнатой мы платим ему половину своих доходов. Нам это подходит, потому что удобно. А ему помогает выплачивать квартплату.

— И сколько же она составляет?

— За одну комнату, ванную и маленькую кухоньку он платит пятьдесят тысяч лир в месяц.

— Пятьдесят тысяч? То есть, около восьмидесяти долларов. И он находит такие деньги?

— Он живет здесь, как говорит, уже много лет. Это с тех пор, как был богачом.

Они перешли через виа Пьемонте, и дошли до четвертого квартала.

— И когда же это он был богачом? — спросил Ренделл.

— Он говорит, что четыре — пять лет назад.

«Все сходится», — подумал Ренделл. «Пять лет назад он получил свою долю от Монти за открытия в Остиа Антика».

— Мы на месте, — объявила Мария.

Они стояли перед доходным семиэтажным домом неопределенного возраста; фасад из выцветшего камня был обильно сдобрен копотью. Вход в здание находился между дверью «Ираниан Экспресс Компани» и лавочкой с надписью «BARBIERRE», за дверью которой стояло одинокое парикмахерское кресло.

Над входом в дом, где проживал Лебрун, в камне была высечена надпись: CONDOMINIO <Жилой дом с квартирами, сдающимися внаем>. Под надписью была массивная двойная деревянная дверь, сейчас раскрытая настежь, а за ней можно было видеть стеклянную дверь, ведущую в фойе, за которым был внутренний дворик.

— Я оставлю вас здесь, — сказала Мария, протягивая руку. — Мне пора возвращаться на работу.

Ренделл пожал протянутую ладонь.

— Спасибо вам, Мария, но вот где я могу…

— Проходите в дверь. Справа вы увидите стойку, где portiere получает почту. Слева имеется лифт и лестница наверх. Но сначала вам необходимо увидеться с портье; скажете ему, что вы хотите повстречаться с Дукой. Если за стойкой портье не будет, вы найдете его во внутреннем дворике. Там сбоку есть окошко с растениями на подоконнике, именно там он проживает со своей женой. Позовите его. А уже он проведет вас к вашему приятелю. Buona fortuna. — Мария уже собралась идти, как вдруг вспомнила:

— Мистер Ренделл, когда вы встретитесь с ним, не говорите, что сюда вас привела Мария.

— Не скажу, Мария. Обещаю вам.

Ренделл проследил, как девушка пошла по направлению к виа Венето, он смотрел на ее покачивающиеся ягодицы и сумку, затем повернулся к двери дома.

«Роберт Лебрун», — подумал он. «Наконец-то».

Ренделл прошел по грязному мраморному полу у входа, открыл высокую стеклянную дверь и вошел в фойе. За стойкой portiere никого не было. Ренделл направился в полутемный внутренний дворик.

В центре дворика громоздились искусственные растения, а слева от прохода, в открытом окне очень смуглый молодой человек, по виду явно сицилиец, поливал стоящие на подоконнике цветы в горшках. Он прекратил свое занятие и с любопытством поглядел на пришельца.

— Привет, — сказал Ренделл. — Вы говорите по-английски?

— Si. Немного.

— Где я могу увидеть портье?

— Это я портье. Вы что-то хотеть?

— Здесь живет один мой приятель. Мне бы хотелось…

— Минуточку. — Портье исчез в глубине комнаты и уже через секунду возник в боковой двери, ведущей в дворик. Это был маленький, бойкий человечек в синей майке и заплатанных джинсах. Уперев руки в бок, он встал перед американцем. — Вы кого-то хотеть видеть?

— Приятеля. — Ренделл раздумывал над тем, какое имя назвать. Он забыл спросить у Марии, под каким именем живет здесь старик. Скорее всего, под итальянским. — Синьоре Тоти.

— Тоти. Простите, но никакой Тоти здесь не живет.

— Он пользуется псевдонимом. Дука Минимо.

— Дука…? — Портье энергично потряс головой. — С таким именем здесь тоже никого нет.

«Тогда это должен быть Лебрун», — решил Ренделл.

— Ну, он француз. В основном, мы все знали его как Роберта Лебруна.

Портье уставился на Ренделла.

— Здесь есть один Роберт, француз — но не Лебрун. Может быть, вы имеете в виду Лафоржа? Роберт Лафорж?

Лафорж. Ну, конечно же. Это было то самое имя, под которым Сэм Хелси, сотрудник агентства «Ассошиэйтед Пресс» в Париже, отыскал Лебруна в архивных записях. Это было настоящее имя Лебруна.

— Ну да! — воскликнул Ренделл. — Именно он. Всегда я путаю его фамилию. Роберт Лафорж именно тот, кого я хочу видеть.

Портье как-то странно поглядел на Ренделла.

— Вы ему родственник? — спросил он.

— Я его близкий приятель. Синьоре ожидает меня. Мы должны обсудить одно очень важное деловое предложение.

— Но это невозможно, — сказал портье. — Вчера в полдень возле Восточного вокзала он попал в аварию. На него наехал какой-то сумасшедший водитель и тут же скрылся. Старик скончался на месте. Примите мои соболезнования, синьоре, но ваш приятель умер.

* * *

МОЛОДОЙ, СОГЛАСИВШИЙСЯ ПОМОЧЬ ПОЛИЦЕЙСКИЙ вывел Стива Ренделла из здания Квестуры, главного полицейского управления в Риме, махнул проезжающему такси, назвал водителю адрес: «Obitorio, Viale dell' Universita», и вдобавок протарахтел по-итальянски, несколько раз повторив слово «Obitorio», а потом указал более точный путь: «Площадь дель Верано, 38».

Date: 2015-10-19; view: 281; Нарушение авторских прав