Когда недостаточно слов. Горе и реакции на него

Бенте Арнтзен, Анна-Лиза Оксневад, Тронд Гроннестад, 2003. - статья является главой из информационного буклета «Первая психологическая помощь при катастрофах, несчастных случаях и в кризисах».

До сих пор мы обсуждали реакции на стрессы и кризисы, особенно в острой фазе. Мы находим те же самые симптомы во время острой фазы процесса переживания горя. Тем не менее, реакция всегда будет более сильной в случае внезапной и неожиданной смерти. Потеря близкого человека, является одним из самых больших потрясений, которые переживают люди. Горе - это та цена, которую мы часто должны платить за любовь и дружбу, и как результат потеря, которая всегда болезненна. Эли Визель сказала: «Страдания для живых, а не для мертвых». Горе и переживание горя - неотъемлемая составляющая жизни людей. Если даже все реагируют не одинаково, существует много общих черт в процессе переживания горя. Следовательно, может быть полезным взглянуть на наиболее общие реакции на горе и стадии его переживания.

Стадии переживания горя

Мы разделяем процессы переживания горя на четыре стадии. Первую, острую стадию, мы определяем какфазу шока. Она может длиться от нескольких дней до нескольких недель. После этого наступает фаза реакций, продолжительностью в три-четыре месяца. Потом следует выздоровление - или фаза преодоления (копинга), также длительностью от трех до четырех месяцев. Наконец приходит фаза, которую мы называем фазой новых ориентиров, которая длится от полугода до полутора лет. Таким образом, нормальный процесс переживания горя имеет продолжительность от года до двух лет. Это разделение может показаться искусственным, однако примечательно, что люди, переживающие горе, проходят именно эти фазы, причем в указанные периоды времени.

Даже если мы говорим, что переживание горя для большинства завершается через год-два, в отдельных случаях все может происходить иначе. Переживание горя — процесс индивидуальный. Мы обращаем серьезное внимание на то, что нет рецепта для того, как людям следует реагировать на горе. Нет «правильного способа» его переживания. Вероятно, след от горя остается на всю жизнь, даже если сама боль не была долгой. Потеря того, кто нам близок, всегда оставляет после себя пустоту и шрам в нашей душе.

Фаза шока

Как было указано выше, наиболее типичной реакцией во время фазы шока является нереальность. Особенно это касается внезапной и неожиданной смерти. Человек не в состоянии принять реальность и отрицает то, что случилось. Вернемся к предыдущим разделам буклета и обратимся к различным реакциям, которые человек может переживать во время этой фазы. Переполняют эмоции и блокируют нормальное протекание наших психологических реакций; все сконцентрировано на потере того, кто умер. Созданное таким образом душевное напряжение должно быть ослаблено. Наиболее оптимальный выход - это быть с семьей и близкими друзьями.

Всегда полезно поделиться мыслями и эмоциями и поплакать от отчаяния и беспомощности. Важно также быть в состоянии поговорить с другими о покойном и вместе вспомнить о нем.

В период скорби лучшая помощь - это разделить горе с другими и почувствовать товарищество и поддержку со стороны тех, кто сопереживает вместе.

Проективный текст «Случай с Сергеем»

Действие происходит в центре психологической помощи, где квалифицированные психологи проводят индивидуальную и групповую работу. Сергей пришел на консультацию и рассказал о себе следующее:

«Мне 25 лет. Я — студент психологического факультета. Недавно решил специализироваться в области психологического консультирования. Я окончил три курса, прослушал спецкурсы по психологии личности, общения и даже прошел группу личностного роста. Я решил, что если собираюсь работать с людьми как консультант, то мне следует прежде всего лучше взглянуть на себя.

В свои 25 лет я чувствую, что прожил большую часть своей жизни впустую. К настоящему моменту я бы хотел уже закончить университет и работать, а вместо этого я всего лишь студент. Я понял, что без основательного понимания себя человек не может полноценно жить, и решил специализироваться в области консультативной психологии и работать консультантом с проблемными детьми. Мне помог в свое время один человек, и я бы также хотел помогать подросткам. Но все же моя личностная проблематика далека от настоящей проработки. У меня мало друзей, я испытываю страх и робость со сверстниками или людьми старше меня. Я чувствую себя хорошо с детьми, потому что они еще искренни. Я очень беспокоюсь по поводу того, достаточно ли я подхожу для практической работы в качестве психолога-консультанта. Одна из моих проблем — я много курю и, бывает, выпиваю. В основном это случается, когда мне одиноко и кажется, что я всегда буду никому не нужным. Я боюсь людей вообще, но особенно сильных и привлекательных женщин. Возможно, я всегда думаю о том, что они меня оценивают, и боюсь, что они считают меня недостаточно мужественным. Мне кажется, что я не соответствую их ожиданиям в отношении мужчины. Я действительно далек от образца мужской «модели». У меня не мужественное лицо, я довольно мягок в обращении и часто задумываюсь, соответствую ли я вообще современным представлениям о мужском идеале.

Довольно часто меня охватывает тревога, особенно по ночам. Иногда мне хочется куда-нибудь сбежать, чтобы никто меня не видел. Часто я страдаю от того, что считаю себя неудачником. Я вообще часто зацикливаюсь на себе, на мыслях о собственной бесполезности. В такие моменты я себя ненавижу. Мне кажется в тяжелые минуты, что лучше мне вообще было не родиться или даже что лучше — умереть. Тогда бы я, по крайней мере, перестал страдать. Если быть откровенным, я не могу сказать, что кого-нибудь когда-нибудь любил всей душой. Да и меня никто никогда не любил по-настоящему.

Но все, конечно, не так мрачно, так как у меня нашлось достаточно настойчивости, чтобы поступить в университет, тем более на факультет психологии. Мне нравится то, что я хочу работать над собой и прилагаю усилия в этом направлении. Я знаю, что мне нужен человек, который помог бы мне. Мне нравится в себе то, что я осознаю свои страхи, что спо­собен остро чувствовать и что могу рискнуть, даже если чего-то боюсь.

Что было у меня в прошлом? Какие наиболее значительные события и поворотные моменты моей жизни? Главным поворотным моментом было, как ни странно, общение с ко­мандиром взвода в армии, молоденьким лейтенантом. Он воодушевил меня на поступление в университет, он говорил, что видит во мне способности, требуемые для работы с подростками. Мне трудно было вначале поверить в это, но его вера помогла мне. Следующим значительным событием была моя женитьба и развод. Наши семейные взаимоотношения длились недолго, жена ушла от меня. Это было страшным ударом по моему мужскому самолюбию. Она была очень сильной женщиной, доминантным типом. Жена не упускала случая подчеркнуть, что я — «не деловой», «не мужик». С тех пор я опасаюсь сближаться с женщинами из-за страха, что они меня станут подавлять.

Мои родители не разводились, но лучше было бы, наверное, чтобы они это сделали. Они часто ссорились. Насколько я понимаю, именно мать была инициатором. Она была до­минирующей личностью и часто «катила бочку» на отца, который был слабым, пассивным и робким по сравнению с матерью. Он никогда не возражал ей. Кроме того, мои «предки» всегда сравнивали меня не в мою пользу со старшим братом, который был «замечательным» ребенком, удачливым и прилежным учеником. Я сам не знаю, как случилось, что я оказался неудачником.

Я помню, отец кричал: «Ты что, тупой? Соображать надо! Идиот ненормальный! Ты никогда ничего не добьешься!» Моя мать обходилась со мной так же, как она обходилась с от­цом. «Ты — тряпка, а не мужчина. Когда ты уже вырастешь и уедешь? Хоть глаза не будешь мозолить, чтоб сердце мое не болело!» Вот что я от нее слышал. Помню, мне было лет 10 или 12, я пытался заснуть ночью, чувствуя себя совершенно ненужным. Мне хотелось построить свой домик и в нем жить.

Мы жили в маленьком городке. В отцовской семье не было разговоров ни о религии, ни о чем таком... По правде говоря, я часто ловил себя на мысли, что я — сын не своих родителей.

У меня, по-моему, классический комплекс неполноценности. Мне бы хотелось уважать себя больше. Надеюсь, что я смогу научиться любить. Мне хочется также избавиться от чувства вины и тревожности и относиться к себе как к нормальному человеку. Я действительно хочу стать хорошим детским консультантом, а для этого мне надо глубоко понять себя. Правда, я не совсем определился, что это означает. Но знаю твердо, что мне нужно освободиться от саморазрушительных склонностей и научиться больше доверять людям. Может быть, вы сможете мне помочь».

Психоаналитический подход.

Психоаналитический подход предполагает прежде всего исследование неосознаваемой психодинамики поведения Сергея. Основные моменты психотерапевтической работы суть следующие:

1. Углубленная работа с тревогой, связанной с подавленными сексуальными и агрессивными импульсами. В прошлом Сергей вынужден был подавлять эти импульсы, контролировать их, в противном случае попадал в трудное положение.

2. Принятие к сведению сильного суперэго, сформировавшегося у Сергея под влиянием интернализации родительских норм и ценностей. Перфекционистские цели и нормы диктуют Сергею основное правило, согласно которому он может быть любим только при условии, что будет совершенным. Естественно, что нереалистичность подобных установок привела лишь к интернализации агрессии и вины. Вместо того, чтобы направить эти чувства на родителей и брата, он обратил их на себя.

3. Приверженность курению может трактоваться как «оральная фиксация». В связи c тем, что в раннем детстве он недополучил любви и принятия, он до сих пор страдает от депривации, ища одобрения и принятия со стороны других.

4. Половая идентификация Сергея прошла неблагополучно. Являясь свидетелем постоянной борьбы родителей друг с другом, он идентифицировался со слабым отцом и перенес боязнь матера, сильной и доминирующей, на всех женщин. Возможно, он даже женился на женщине, похожей на его мать и вызывавшей у него те же чувства неполноценности.

5. Сердцевина психоаналитической терапии — установление отношений трансферт и их проработка. Вполне логично допустить, что к психотерапевту Сергей станет относиться как к матери (тем более, если это будет женщина) или — как к отцу, и анализ этих отношений даст ему возможность осознать неосознаваемые детерминанты собственного поведения.

6. Значительное внимание следует уделить анализу прошлого: отношений с родителями, братом, испытанным в детстве чувствам. Типичные вопросы к Сергею могут быть следующими: «Что ты делал, когда чувствовал себя нелюбимым? Когда ты был ребенком, мог ты выражать свои негативные чувства? Что ты делал с ними? Какое влияние на тебя оказали твои отношения с матерью?»

7. Особо следует выделить момент повторения в текущем поведении опыта детских пере­живаний, в частности воспроизведение его неосознаваемой зависимости от матери. Застревание на симбиотической зависимости и неспособности по-настоящему отделиться от родителей свидетельствуют о незавершенности процессов индивидуации и интеграции, о неза­вершенности конфликта, борьбы, связанной с независимостью, что ведет к формированию чувства собственной малоценности.

Адлерианский подход. Базисные цели адлерианского психотерапевта соответствуют четырем этапам консультирования:

1) установлению и поддержанию хороших рабочих отношений с Сергеем;

2) исследованию его динамики;

3) поощрению его к развитию инсайта и понимания;

4) помощи ему в поиске новых альтернатив и выборов.

Первая цель — развитие взаимного доверия и уважения. Терапевт должен внимательно отнестись к субъективным переживаниям Сергея и попытаться уяснить, как тот реагировал на поворотные моменты в жизни. Поскольку консультирование npeдполагает отношения равенства, терапевт должен исследовать с Сергеем его чувство неравенства с большинством других людей. Цели консультирования устанавливаются совместно.

Вторая стадия предполагает анализ и оценку стиля жизни Сергея (например, с помощью специализированного опросника). При этом (в течение нескольких сеансов) анализировались бы: социальные связи Сергея, его профессиональная ответственность, его мужская роль и чувства, связанные с самим собой. Значительное внимание было бы уделено жизненным целям и приоритетам. Обобщив прошлый опыт Сергея, терапевт особенно бы выделил то, что называется у адлерианцев «базисные ошибки», т.е. ошибочные умозаключения о жизни и деструктивные — о самом себе. В случае с Сергеем такие ошибочные умозаключения, образующие сердцевину жизненного стиля, суть: не сближаться с людьми, ибо это ранит; так как родители меня не жалели и не любили, меня не полюбит никто; если бы я мог стать совершенным, возможно, люди меня и приняли бы; быть мужчиной означает не показывать эмоций. Обобщение и интерпретация терапевтом всей информации должны, по сути, привести Сергея к инсайту, связанному с тем, что он вводит себя в депрессию сам, а не является жертвой заболевания. Иначе говоря, Сергей увидит, что он нуждается не в лечении, а в подбадривании и в переориентировке в жизненных целях. В ходе детального анализа его верований, целей, намерений Сергей увидит неточности в его субъективной логике. Так, сердцевина его жизненного стиля может быть объяснена таким образом:

1) меня не любят, со мной не считаются;

2) мир опасен, жизнь несправедлива;

3) следовательно, я должен искать пути обеспечения собственной безопасности. В ходе третьего этапа терапевт интерпретирует жизненный стиль, цели, задачи и субъективную логику Сергея. От последнего ожидается выполнение домашних заданий, связанных с переводом его инсайтов в новое поведение.

На последнем этапе, в фазе переориентации, ожидается, что Сергей вместе с психотерапевтом будет работать над рассмотрением альтернативных установок, верований и действий. К этому времени Сергей увидит, что он вовсе не должен замыкать себя в паттернах прошлого. Он также откроет, что у него достаточно сил для перемены жизни, и что для изменений недостаточно одних инсайтов, а требуется план, ориентированный на действие. Сергей почувствует и поймет, что он способен создать новую жизнь для себя, а не оставаться жертвой обстоятельств.

Экзистенциальный подход. Консультант исходит из того, что Сергей располагает способностями расширить свое сознание и определить для себя будущее направление своей жизни. Прежде всего терапевт обращается к Сергею, побуждая его осознать, что тот не должен быть жертвой прошлого, а, наоборот, способен быть архитектором в реконструкции будущего. Сергей может освободить себя от детерминистских шор и принять ответственность, которая приходит вместе со свободой направления собственной жизни. Данный подход делает упор не на психотехнику, а 'на постижение мира Сергея терапевтом в процессе подлинных взаимоотношений как средства самопонимания.

Сергею можно также противостоять в его попытках избежать свободы посредством алкогольно-никотиновой зависимости. Беспокойство Сергея (тревога) — это не то, что требует «лечения». Скорее, он нуждается в обучении тому, что реалистическое беспокойство — витальная составляющая жизни в свободе и неопределенности. В связи с тем, что гарантий не существует и человек одинок, вина и даже отчаяние — суть нормальные сопутствующие этому переживанию.

Экзистенциальный терапевт склонен рассматривать воображаемое самоубийство Сергея как символ умирания его личности. Использует ли Сергей свой человеческий потенциал? Избирает ли он, так сказать, путь утверждения жизни или путь смерти? Можно было бы занять позицию конфронтации по отношению к смыслу и цели его жизни. Есть ли причина (резон) для него продолжать хотеть жить? Каковы проекты обогащения его жизни? Что он может сделать, чтобы обрести смысл, значимый для него? В жизни Сергея доминирует вина. Однако в основном его вина невротическая, так как она основана на том, что ондумает, будто подводит других людей и не удовлетворяет ихожиданиям. Сергей должен обучиться тому, что вина мажет выполнять ценную функцию, если она основана на осознании недостаточного ис­пользования собственных потенций. Сергею необходимо также принять ту реальность, что временами он может чувствовать себя одиноко, так как самостоятельный выбор и жизнь со своего собственного центра сопряжены с чувством одиночества. Экзистенциальный психотерапевт рассмотрел бы также надежду Сергея в процессе учебы открыть свой собственный личностный центр и жить собственными ценностными смыслами. В формировании такого собственного психологического центра своей жизни Сергей смог бы стать более основательной личностью и стал бы ценить себя выше. По мере становления такой центрации (я — центр собственного мира) он бы меньше искал одобрения других, в частности родителей или их заместителей. Вместо установления зависимых отношений он смог бы относиться к другим с позиций своей силы (достоинства). Только тогда возникла бы возможность преодоления чувства изолированности и отделенности от других.

Роджерианский подход. Психологическая автобиография Сергея четко показывает, чего он хочет для своей жизни. Он ставит цели, он мотивирован к изменению, и у него достаточно беспокойства, чтобы работать над собой. Поэтому роджерианский психотерапевт прежде всего начал бы с веры в способность Сергея найти свой собственный путь и в его собственные силы. Иначе говоря, эта парадигма акцентирует не диагноз и не информацию о прошлом, а прежде всего предполагает свободное высказывание чувств — неадекватности, фрустрации, безнадежности и т.п. Терапевт предоставляет свободу и безопасность для исследования угрожающих аспектов личностного бытия, воздерживаясь от суждений и критики чувств. Здесь мало простого отражения чувств путем вербализации. Терапевт стремится полностью пережить в текущий момент, что это значит — жить в мире Сергея. Подлинные отношения с Сергеем включали бы в себя: доброту, глубокое понимание, безусловное принятие и теплоту, а также желание позволить клиенту любые из его чувств в ходе терапевтического времени. Терапевт должен был бы передать Сергею основные установки понимания и принятия, и через это положительное отношение Сергей получил бы шанс отбросить свои опасения и более полно и свободно исследовать свои личные заботы. В сущности, Сергей рос бы личностно во взаи­моотношениях с терапевтом, который должен был бы оставаться искренним. Сергей использовал бы эти отношения, чтобы научиться больше принимать себя со своими досто­инствами и ограничениями. Сергею была бы предоставлена возможность открытого выражения чувства страха по отношению к женщинам, ощущений себя неудачником и «слабаком» и т.д. и, главное, возможность исследовать, как он себя ощущает, когда его оценивают другие — родители, начальство. Он получил бы возможность выразить чувство вины, т.е. что он живет не так, как ожидали от него родители; что он никогда никого не любил, что он одинок и т.п.

Делясь своими чувствами, Сергей перестал бы ощущать свое одиночество, ибо он рискнул бы впустить в свой частный мир другого, т.е. психолога. Посредством таких личностный отношений с терапевтом Сергей постепенно смог бы сосредоточится на своих переживаниях и прояснить свои чувства и установки. А терапевт увидел бы его как человека, спссобного развить свои собственные силы и принимать самостоятельные решения. Словом, терапевтические отношения освободили бы его от саморазрушительных тенденций. Вера и забота психолога увеличили бы его собственную веру и уверенность в своих способностях разрешать Трудности и открывать новые пути бытия.

Подход гештальттерапии. Гештальттерапевт прежде всего сосредоточился бы на незавершенном действии Сергея по отношению к родителям и бывшей жене. Скорее всего, это чувство негодования, но Сергей направил его в свою сторону. Поместив в центр работы его нынешнюю ситуацию, психотерапевт учел бы также и то, что Сергей нуждается в повторном переживании прошлых чувств, которые иначе вмешиваются в нынешнюю жизнь. Однако в гештальттерапии проработка прошлых чувств осуществляется не в реминисценциях, а в ситуации «здесь и теперь», в воображаемых сценках из жизни с бывшей женой. Сергей как бы анимировал ситуацию, обращаясь «непосредственно» к жене. Он мог бы прямо сказать ей о своих отрицательных чувствах и тем самым завершить незавершенное. Ему нужен также символический разговор с матерью и отцом. Здесь важно именно содержание его речей, обращенных к родителям, содержание, которое не проявлялось в реальной жизни. При этом психотерапевт может побуждать высказываться следующими вопросами: «Что вызывает у тебя самое большое возмущение в отношении этих людей? Чего ты желал получить от них и не получил? Как бы ты хотел, чтобы они к тебе относились? Что тебе надо сказать им сейчас, чтобы высказать все свое негодование и обиду?» Через осознание того, что он сейчас делает и как удерживает себя в замкнутом пространстве прошлого, Сергей может принять ответственность за свою жизнь. Вовлекая его в диалог между разными «частями» его личности, психотерапевт предоставляет Сергею возможность сыграть разные «Я» и установить между ними более сбалансированные отношения. Можно при этом использовать технику порожнего кресла. Посредством этого Сергей может осознать те мазохистские игры, которые он ведет с собой. Учитывая, что Сергей теряется при женщинах, можно предложить ему сыграть роль маленького мальчика и с этой утрированной позиции поговорить с могущественной женщиной (в пустом кресле), а затем он мог бы сам стать этой сильной женщиной и с этой позиции ответить «маленькому мальчику». Основной момент здесь его конфронтация с собственными страхами и диалог тех полюсов, которые существуют в нем. Цель — не извлечь наружу чувства, а научиться жить с ними, т.е. почему, собственно, он должен быть либо «маленьким мальчиком», либо «суперменом»? Почему бы ему не научиться быть человеком, которому временами свойственна слабость и опасения? Большинство техник гештальттерапии служат одной, но главной цели: помочь Сергею получить более полное чувство того, что, собственно, он делает в настоящем, чтобы продолжать удерживать внутри себя значимые фигуры. По мере достижения осознания того, насколько зависимым от них он позволяет себе быть, у него будет появляться возможность обретения центра внутри себя и желание жить ради своих собственных целей, а не оставаться под контролем значимых для него фигур.

Трансактный анализ (ТА). В связи с тем что трансактный анализ — контрактная форма терапии, следует начать с оговаривания желаемых согласно контракту изменений и тех областей, в которых они должны произойти. Общая область, которую хотел бы изменить Сергей, судя о всему, это как научиться чувствовать себя хорошо. Для ТА существен анализ нынешнего поведения, взаимодействия с другими и отношений к себе, хотя анализ прошлого также важен, ибо в нем содержатся важные ранние решения, влияющие на теперешнее поведение. Их надо раскрыть. Так, для Сергея таким ранним решением было следующее: «Я глуп, и лучше, чтобы меня здесь не было. Я неудачник». В дополнение к этому раннему решению Сергей принял такие формулы, как: «Лучше бы тебя не было»; «Будь совершенным»; «Не верь женщинам»; «Быть мужчиной — значит всегда быть сильным»; «У тебя ничего не получится». Возможно, главная формула: «Лучше бы тебя не было». Разными путями Сергей программировался посланиями типа «Хоть бы тебя не видеть, чтобы сердце не болело» и т.п. Сергей получал много отрицательных под­креплений (ударов), и его личностная ценность девальвировалась. Теперь ему трудно вступить в близкие отношения и принимать поглаживания. Он вложил значительную энергию в накопление отрицательных отношений и эмоций (тревоги, вины, самоуничижения, даже суицидальных мыслей), которые необходимо прорабатывать в психотерапевтическом процессе. Скорее всего, психотерапевт данного направ­ления займет по отношению к Сергею позицию конфронтации, указав те игры, в которые он играет: «Бедный я бедный»; «Жертва»; «Беспомощный»; «Страдалец». Его «рэкет» — это собирание чувств, которые он использует для оправдания своего жизненного сценария и в частности ранних решений, которые зафиксированы в «рэкете вины» и «депрессии». По всей вероятности, Сергей склонен накапливать чувства вины и депрессии, а игры, в которые он играет, в качестве приза содержат именно эти чувства. В этом случае он как бы оправдывает в своих глазах свою собственную жизнь, ибо таков сценарий. Формула: «Не будь» заслуживает особого исследования. В ходе психотерапии Сергея следует обучить анализу жизненного сценария. Следует показать, что он основывает свой жизненный план на серии решений и приспособлений. С помощью такого анализа он научится определять жизненные стереотипы, которым следует, и таким образом изменять свою запрограммированность. С помощь расширения сознания он сможет освободиться от раннего сценария. Автобиография Сергея показывает, что он интроецировал критического Родителя, который наказывает его и понуждает всегда чувствовать свою неадекватность. Таким образом, Сергею необходимо научиться быть добрее и снисходительнее к себе, тогда он сможет любить и других. Он должен приобрести способность питать себя, принимать свои успехи и открывать себя другим.

Поведенческий подход.

Первоначальная задача психотерапевта поведенческой ориентации заключалась бы в том, чтобы помочь Сергею перевести некоторые из его общих целей в конкретные и измеряемые. Так, если Сергей говорит: «Я хотел бы лучше относиться к себе», терапевт может спросить: «Что ты имеешь в виду? Когда ты чувствуешь себя хорошо? Что ты можешь сделать, чтобы сузить свою цель?» Когда Сергей говорит: «Я хочу избавиться от своего комплекса неполноценности», терапевт может задать встречный вопрос: «Какое твое поведение ведет к чувству неполноценности?» В случае с Сергеем некоторые конкретные цели могут быть связаны с его никотинозависмостью. Его можно попросить вести запись событий, ведущих к курению или выпивке. Что касается неуверенности Сергея в общении с людьми, ему можно предложить моделирование, ролевую игру, тренировку поведения, когда терапевт, играя роль партнера, мог бы предоставить обратную связь о том впечатлении, которое производит Сергей в общении, и они смогли бы закрепить эффективное поведение. Тревожность Сергея, связанную с женщинами, также можно было бы проработать методами функциональной тренировки поведения. При этом терапевт мог бы, к примеру, сыграть роль женщины, которой Сергей назначает свидание, а Сергей бы практиковал желаемое поведение с проговариванием всех опасений и соответствующим анализом обратной связи. Страх неудачи можно было бы прорабатывать с помощью систематической десенсибилизации. Начав с обучения релаксации, можно было бы затем составить перечень конкретных страхов, связанных с несостоятельностью. Возглавлял бы этот список, скорее всего, страх импотенции, а в конце его значился бы просто разговор со студенткой-коллегой. Затем можно было бы представить ему вообразить приятную сценку и начать процесс десенсибилизации с меньшего страха, прорабатывая его до ситуаций, вызывающих наибольший страх. Далее терапия сфокусировалась бы на модификации поведения, приводящего к чувствам вины и тревоги. Скорее всего, анализировалось бы не столько прошлое, сколько нынешнее неверное поведение. Значимость придавалась бы не столько инсайту или переживаниям, сколько обучению совпадающему поведению, устранению нереалистичных чувств вины и страха и выработке более адаптивных реакций, чем существующие, что приведет к большей степени удовлетворенности.

Рационально-эмотивный подход.

Прежде всего, здесь важно минимизировать пораженческие и разрушительные установки Сергея, чтобы выработать более реалистичный взгляд на жизнь. Начать можно было бы с раскрытия Сергею того факта, что он постоянно необдуманно индоктринирует себя иррациональными идеями, и что он может научиться бросать вызов источнику этих затруднений. Он должен мыслить более рационально и станет чувствовать себя лучше.

Каковы основные шаги?

Первый. Следует предложить рассмотреть Сергею многие «должен», «обязан», которые он смело принимает. Психотерапевт занимает позицию конфронтации по отношению к Сергею, когда тот строит иррациональные верования типа «Я всегда должен быть сильным и совершенным. Я не мужчина, если показываю слабость». Или «Если меня никто не любит, это катастрофа», или «Если женщина отвергает меня, значит я действительно ничто» и т.д.

Второй. Можно попросить Сергея оценить способы, которыми он индоктринирует себя с помощью подобных саморазрушительных сентенций. При этом терапевт может не только подвергнуть критике конкретные проблемы, но и саму сердцевину иррационального мышления Сергея, атакуя его, например, такой идеей «Ты — не твой отец, и ты вовсе не должен продолжать говорить себе, что ты тоже такой же. Сколько ты можешь продолжать некритично переносить на себя все оценки своих родителей? Ты говоришь, что ты себя чувствуешь неполноценным. Что, твоя теперешняя деятельность подтверждает это? Для чего ты так жесток с собой? Означает ли то, что ты был в своей семье козлом отпущения, что ты им обязан оставаться по своей воле?»

Третий. Как только Сергей понял природу своих иррациональных верований и осознал то, как он их поддерживает, терапевт подбадривает его и приучает к своеобразной контрпропаганде. Терапевт может давать Сергею специальные домашние задания, чтобы помочь избавиться от страхов. К примеру, он может предложить Сергею исследовать страх перед женщинами путем осознания, что заставляет его руководствоваться формулой: «Они ожидают, чтобы я был сильным и совершенным. Иначе они будут властвовать надо мной». Домашнее задание может включать назначение свидания с женщиной. Если ему это удастся, он может бросить вызов своим катастрофическим ожиданиям. А что ужасное произойдет, даже если ему откажут? Почему он должен получать подтверждение только от одной женщины? Можно также использовать и поведенческие техники типа ролевой игры, моделирования, десенсибилизации, функционального тренинга поведения плюс юмор. Иначе говоря, от психотерапевта ожидается активная директивная позиция и фокусировка на когнитивных и поведенческих аспектах. Сергея обучают иным установочным формулам: «Меня можно любить», «Я могу добиваться успехов или временами терпеть неудачу». «Я не должен превращать всех женщин в свою мать», «Я не должен себя наказывать за то, что не всегда совершенен». Кроме того, Сергей получил бы пользу от когнитивно-поведенческих процедур, переструктурирующих его утверждения в конструктивные и позитивные.

При этом полезны:

1) самоанализ поведения в разных ситуациях (в письменной форме), анализ внутреннего диалога (что он себе говорит в ситуации, как он себя настраивает);

2) обучение новому внутреннему диалогу, поскольку мысленные установки влияют на поведение;

3) обучение совладающему поведению на когнитивном и поведенческом уровнях вначале в процессе учебных, а затем — реальных ситуаций.

Реальностная терапия.

Прежде всего, внимание к настоящему ради достижения «успешной идентичности». Он сам указал, что для него желательно и что он расценивает как достижение. Реальностная терапия акцентирует внимание на желательных поведенческих изменениях, а не на чувствах и отношениях к себе. При этом следует исходить из того, что, если Сергей сможет повысить самоуважение и признать собственные силы, его негативные чувства к себе изменятся. Каковы основные стратегии? Прежде всего, контракт с указанием времени и целей психотерапии. Цели должны быть конкретными и реалистичными. Причем терапевт должен помочь определить степень реалистичности целей, задавая, например, вопросы типа «Удовлетворены ли сейчас твои потребности? Ты доволен своим теперешним поведением?» Поскольку ответы будут отрицательными, терапевт будет побуждать Сергея к оценочным суждениям о текущей жизни, спрашивая: «Как бы ты хотел измениться? Что ты сейчас можешь сделать, чтобы измениться? Готов ли ты изменить саморазрушительное поведение? К примеру, склонность много курить?» Терапевт может побуждать Сергея к оценке того, стоят ли его образцы поведения (стереотипы) той цены, которую тот за них платит. Извинения и обвинения других не принимаются. Главное — не анализ того, почему так произошло, а позиция, что Сергей может сделать что-то, чтобы изменить свое поведение на успешное. Терапевт может, например, предложить следующее: «В следующий раз, когда ты почувствуешь себя одиноким и захочешь выпить, прими решение позвонить приятелю и поговорить с ним о твоем одиночестве. Сделай со своими чувствами что-нибудь другое, чем обычное курение или выпивка. Ты говорил, что стесняешься людей. Что ж, помести себя в ситуацию, где ты вынужден будешь знакомиться. Запиши свои чувства, пона­блюдай за собой в этих ситуациях, за тем, что ты делаешь в них, и принеси свой отчет на следующее наше занятие. Вместо изучения того, почему ты чувствуешь себя неполноценным, сосредоточься на том, что ты делаешь, когда ты себя чувствуешь именно таким образом, и на ситуациях, которые увеличивают это чувство». Реальностная терапия должна делать значительный упор на сильных местах Сергея. Он решил про себя когда-то, что он неудачник. Но сегодня он сделал большие шаги в направлении развития своих способностей. Он поступил в университет, он интересуется практической работой, он стремится помогать детям. Терапия могла бы помочь ему в формулировке планов развития в этом направлении. Короче говоря, Сергей должен получить одобрение за все, чего он достиг, и подбадривание в том, что он сам ответствен за ту жизнь, которую теперь ведет. Он должен увидеть, что может добиться большего, чем сам он когда-то решил.