Книга пророка Иеремии, 20

Великий царь! Воззвахом днесь не мы, а

глас Бога, что исторгнулся из лона

народного. Ответь ему, доколе

жив будет с попущения властей

Национал-предатель Иеремия,

шакалящий на деньги Вавилона,

Как пёс на бойне в поисках костей?

Ведь всяк еврей — от праведного рава,

Что кутает главу седую в талес,

До юного солдата из Хеврона —

С тобой до смерти, до соплей из глаз.

Но ты сказал: мол, наше дело право.

А он бубнит: за то, что злу предались,

Отнимет Ягве родину у нас.

***

Великий царь! Как образумить поца?

Хотели утопить, но нынче сухо.

Дрекольем гнали — как баран, упрётся

В забор и воет: «Шма, Израиль, шма!»

Закон гласит: не плюй в народ — утрётся,

И тоже плюнет, и утонешь, сука,

Бо тяжко прати противу рожна.

В единстве сила нации. Об этом

Рек Моисей, когда сошел с Хорива.

А значит, против заповеди первой

восстал мерзавец! Да и чёрт бы с ней,

Но ты сказал: мы движемся к победам!

А он бубнит: нас бьют и в хвост и в гриву!

Царю перечить — нет греха страшней!

***

Среди сынов Израиля едва ли

Рождён. Скорее, выблядок Элама.

Не раз его хотели патриоты

Поймать, раздеть и вздёрнуть на ножи,

Но — скрылся. Повезло продажной швали.

Да поглотит его шеола пламя,

А мы поможем, только прикажи!

На оборону города по грошу

Мы соберём. Сдерём с последней чиксы

Последний шекель. Бог вовеки с нами.

Народ непобедим. Крепка броня.

Но ты сказал: к Евфрату враг отброшен!

А он бубнит: враг во врата стучится,

И Храм уже в объятиях огня.

***

Но это ложь, чем далее, тем паки!

С утра пришёл гонец. Мы: «Говори нам!»

Спешим тебя обрадовать, владыка,

И не серчай, что речь рабов груба:

Враг не у врат — врата давно во прахе.

Храм не горит — с чего гореть руинам?

Войне конец. Израилю — труба.

Закован в цепь непобедимый витязь,

Пируют на костях филистимляне,

Гробницы вскрыты. Ветер по дороге

Несёт обрывки гробовых пелён.

Но он бубнит: не вечен плен, молитесь.

А ты… а ты в ярме, в зловонной яме,

Унижен, свергнут,

бит и ослеплён.

***

На реках вавилонских, будь неладны

они — сидим и плачем. За нелепость

сей позы всяк винит Иеремию.

Он с нами ношу волочит одну,

Но мы в молчанье чавкаем баландой

А он бубнит: «Ты сила мне и крепость».

В виду имея, верно, Сатану.

И гнётся, словно сикоморы крона

Под ветром с моря. Словно птах бескрылый,

Кружит на месте. Встанет и бормочет —

Мол, отыскал тропу, и с той тропы

Не сможет сбить его ни окрик с трона

Ни меч убийцы, ни проклятье клира,

Ни злобный рык

взбесившейся толпы.

***