Диалог торговца индульгенциями и Люцифера

...И когда раскрошится яблоко дня

на челюстях крепостной стены,

и канет во мрак белый клык собора

как кабальеро - в плащ

- ты увидишь, блаженный монах, меня

герольда из преисподней страны,

короля нечестивцев, отца грехов.

Я к тебе несу свою блажь.

-Каждому лену придан князь,

святые хранят грань весен и лет.

И, если владыка света - Иисус,

почему не отдать тебе Тьму?

Но что тебе нужно, скажи, от нас,

убеляющих души за горсть монет

так же легко, как меняют цари

скипетры на суму?

- У тебя столь много чудесных бумаг,

именем папы стирающих грех

с души! Но убийца, блудник и вор –

дети в сравненье со мной...

Так продай же спасенье, глупый монах,

от всего, что я породил, и тех

легионов порока, что кандалами

звенят за моей

спиной!

- Чем заплатишь, нечистый, за папский дар?

Что оставишь у ног святого Петра?

Желтоглазый динарий?

Тяжелый франк?

У меня это есть. Уходи.

Вон! Пошел! Соблазняй безумных катар,

слушай звон Господнего топора.

Он грядет с топором за тобой по пятам,

вырубая твои следы.

- Ты свихнулся, плешивый? На склоне дней

неразумно так низко ценить врага.

Франк... Динарий...

Дурак.

Я что - еврей,

Сующий взятку судье?

Я - держатель упряжки страшных коней:

Запад.

Север, где спят Сотворенья снега.

Опиатный Восток.

Черноногий Юг.

Я устал и дарю их тебе.

- Прочь!!! Христом заклинаю, рогатый, прочь!!!

Эй, Диего, Хуан, семя чертово, где,

где вас носит?! Как Пасха, так в стельку пьяны...

-Ладно, фра неподкупный. Ты прав.

Я исчезну. К тому же - кончается ночь.

Алый отсвет повис на дрожащей звезде.

Южный ветер проснулся, вспухает роса

В буйной гриве кастильских трав.

Я пройду по Толедо, не пряча лица.

Твой плевок растворится в вине

Моей боли.

Навеки - адье!

Я упрям. Я другого найду продавца.

Поглупее тебя. С ним сойдемся в цене.

…Да святится имя твое!

***