Глава 4. Стоящая в дверях девушка нерешительно произнесла:

Стоящая в дверях девушка нерешительно произнесла:

– Здравствуйте. Меня зовут Джоанна Триест. Смайл Раннинг Клам сказал, вы только что въехали.

Ее взгляд блуждал: она рассматривала комнату Чака.

– Вы еще не перевезли вещи? Давайте, я помогу вам. Я могу развесить занавески и протереть полки на кухне, если хотите.

– Спасибо. Но у меня все в порядке, – Чак был тронут тем, что липкая плесень прислала сюда эту девушку.

«Ей нет и двадцати», – решил он.

Каштановые волосы заплетены в толстую косу, лицо бледное, почти белое. Высокая шея. Фигура стройная, совсем девичья, подчеркнутая облегающими джинсами. На ногах – дешевые туфли. Насколько он мог судить, она не носила бюстгальтера, как того требовала мода, однако соски не выделялись, а просвечивали двумя темными кругами под белой хлопчатобумажной рубашкой. Девушка, видимо, не захотела (или не могла себе позволить?) сделать широко распространенную операцию поднятия груди. Наверное, она из небогатой семьи. Возможно, студентка.

– Смайл Раннинг Клам – с Ганимеда, – объяснила девушка. – Он живет в комнате напротив. – Она слегка улыбнулась. Чак обратил внимание на ее красивые, очень ровные белые зубы. Почти идеальная голливудская улыбка.

– Да, – сказал он. – Он просочился ко мне под дверь около часа назад. – Помолчав, добавил:

– Сказал, что пришлет кого‑нибудь. Ему показалось…

– Вы действительно собирались убить себя? Риттерсдорф пожал плечами:

– Ганимедянин так подумал.

– Да, я вижу… Это чувствуется даже сейчас. – Девушка прошла мимо него в комнату. – Я…, вы, наверно, знаете. Пси.

– Какого рода пси? – Чак оставил дверь открытой и подошел к столу, на котором лежала пачка «Пэл‑Мэла», взял сигарету и закурил. – Существует много разных пси: одни могут двигать горы, другие…

– Мои возможности невелики, – перебила Джоанна. – Но посмотрите сюда. – Она повернулась к нему и подняла отворот рубашки. – Видите значок? Я являюсь членом Американского Пси‑Объединения. Понимаете, я могу заставить время течь в обратном направлении. В ограниченной области пространства, скажем, три на четыре метра – чуть поменьше вашей комнаты. И только на пять минут назад.

Улыбка опять озарила ее лицо, и Чак снова залюбовался. Ему трудно было оторвать взгляд от девушки, пока она улыбалась. Казалось, эта прекрасная улыбка может рассказать о ней много больше слов.

«Со временем эта незаметная, скорее внутренняя, красота изменит ее внешность. К тридцати годам Джоанна станет ослепительной женщиной. Пока же это просто ребенок».

– Насколько полезна ваша способность? – спросил он.

– У нее ограниченное применение. – Джоанна уселась на круглый подлокотник старинного дивана, засунула руки в карманы своих облегающих джинсов и пояснила:

– Я работаю в местном отделении полиции. Меня перебрасывают в места тяжелых транспортных аварий, и я – вы не поверите, но это так и есть – возвращаю время к моменту перед началом аварии. А если опаздываю, то есть проходит больше пяти минут, то так или иначе могу вернуть к жизни человека, который только что умер. Понимаете?

– Понимаю, – сказал Чак.

– Но я мало зарабатываю. И что хуже всего, приходится быть наготове целые сутки. Мне сообщают о месте происшествия, и я мчусь туда на сверхскоростном прыгуне. Видите?

Повернув голову, девушка указала пальцем на свое правое ухо. Риттерсдорф заметил в нем маленький цилиндр и догадался, что это мини‑приемник.

– Он постоянно настроен на прием. Это значит, что я не могу отходить дальше нескольких секунд бега от своего прыгуна. Конечно, можно ходить в рестораны, театры и в гости, однако…

– Здорово, – сказал Чак. – Может быть, вы когда‑нибудь спасете мне жизнь.

А про себя подумал: «Итак, если бы я выпрыгнул из окна, она смогла бы ЗАСТАВИТЬ меня жить. Прекрасная способность…»

– Я спасла уже очень многих. – Девушка протянула руку. – Можно мне тоже сигарету?

Чак подал ей пачку и щелкнул зажигалкой, ругая себя – как всегда – за нерасторопность.

– А чем вы занимаетесь? – спросила девушка. С неохотой – не потому, что не любил рассказывать о себе, а из‑за своего столь низкого положения в глазах общественного мнения – Чак обрисовал свою работу в ЦРУ. Джоанна внимательно слушала.

– Так вы помогаете нашему правительству удержаться у власти! – воскликнула она, восхищенно улыбаясь. – Это же замечательно!

Очарованный, он сказал:

– Спасибо.

– Но это так и есть! Подумать только – в этот самый момент тысячи роботов бродят по всему большевистскому миру, останавливают людей на улицах городов и в дремучих джунглях и произносят ваши слова… – Ее глаза сияли. – А я всего лишь помогаю местному отделению полиции…

– Есть такой закон, – сказал Чак, – который я называю Третьим Законом Риттерсдорфа о Неадекватной Отдаче. Он гласит: работа кажется тебе все менее и менее значимой пропорционально времени, в течение которого ты ею занимаешься. – Чак уже начал забывать ужасающе‑отчаянное состояние, в котором пребывал совсем недавно.

Джоанна прошлась по комнате.

– У вас еще много вещей? Или вы уже все перевезли? Я помогу вам украсить комнату. Смайл Раннинг Клам тоже поможет – насколько в его силах, конечно. Дальше по коридору живет расплавленное металлическое существо с Юпитера по имени Эдгар; сейчас оно в спячке, но как только проснется, то обязательно зайдет. А комнату налево от вас снимает мыслящая птица с Марса – вы знаете, такая, с разноцветным оперением… У нее нет рук, но она может двигать предметы с помощью телекинеза. Она тоже обязательно поможет, только сегодня она занята – высиживает потомство.

– Подумать только! – воскликнул Чак. – Какая интересная компания!

– Кроме того, – продолжала Джоанна, – этажом ниже живет ленивец с Каллисто. Он висит на трехногой лампе и спит. Такие лампы появились здесь…, в шестидесятых годах прошлого века. С заходом солнца ленивец просыпается и идет за пищей. А ганимедянина вы уже видели.

Она энергично, хотя и несколько неумело затянулась сигаретой.

– Да, мне здесь нравится: можно встретить самые необычные формы жизни. До вас в этой комнате жил венерианский лишайник. Однажды я спасла ему жизнь, когда он высох… Вы ведь знаете, лишайникам постоянно нужна влага. Здешний климат слишком сухой для них. В конце концов лишайник подался на Север, в Орегон, где постоянно идут дожди.

Обернувшись, девушка внезапно замолчала и внимательно посмотрела ему в лицо.

– Да, вы выглядите так, словно у вас большие неприятности.

– Да нет, ничего особенного. Все эти неприятности больше воображаемые. На них вполне можно наплевать.

«Неприятности… – подумал он. – Если бы я думал головой, то никогда бы не втянулся в них. Мне просто не стоило жениться на Мэри».

– Как зовут вашу жену? Вздрогнув, Чак ответил:

– Мэри.

– Пожалуйста, не убивайте себя из‑за того, что расстались с ней, – проговорила Джоанна. – За пару недель вы обязательно придете в норму. Сейчас вы чувствуете себя как половинка Разделенного надвое живого существа. Биологическое разделение всегда ранит, я знаю… Протоплазма, которая иногда снимала здесь комнату, страдала всякий раз, когда разделялась, однако ей приходилось идти на это, чтобы расти.

– Да, рост, наверное, ранит… – Подойдя к старинному двустворчатому окну, Риттерсдорф еще раз взглянул вниз на летающие колеса, экранопланы, пешеходов. Он действительно был очень близок к смерти…

– Это не такая уж плохая комната, честное слово, – сказала девушка. – Мне приходилось жить в разных местах. Конечно, любой полицейский из нашего отделения знает Замок Бездельников, – призналась она. – Здесь всегда много шума: воровство, драки; было даже одно убийство. Это не совсем спокойное место… Как вы, наверное, уже догадались.

– И однако…

– И однако мне кажется, вам лучше остаться здесь. По крайней мере, вы будете не один. Особенно по ночам, когда неземные существа оживляются – вы скоро узнаете об этом сами. А Смайл Раннинг Клам очень хороший. С ним стоит подружиться. Он многим помогает. Ганимедяне обладают одной чертой характера, которую Святой Павел называл «каритас»… Святой Павел учил, что каритас – величайшая из добродетелей. По‑современному это значит сопереживание, сочувствие, – добавила она.

Внезапно дверь открылась. Чак обернулся и увидел двух своих старых знакомых, коллег из ЦРУ – шефа Джека Элвуда и напарника по составлению речевых текстов Пита Петри. При виде Чака оба облегченно вздохнули.

– Черт побери! – воскликнул Элвуд, – мы уж думали, что опоздали. Мы разыскивали тебя, Чак. Джоанна Триест обратилась к Элвуду:

– Я из местного отделения полиции. Пожалуйста, предъявите ваши удостоверения личности. – Ее голос был холоден, как лед.

Элвуд и Петри небрежно махнули черными корочками ЦРУ и подошли к Чаку.

– Что, интересно, здесь делает полиция? – поинтересовался Элвуд.

– Это друг, – ответил Риттерсдорф. Джек Элвуд пожал плечами. Очевидно, он не собирался вдаваться в подробности.

– Ты не мог найти себе жилище поприличней? – Элвуд оглядел комнату. – Здесь как‑то странно пахнет.

– Это только на время. – Чаку стало неловко.

– Ты совсем испортился, – проговорил Петри. – На работе не появляешься… Нам кажется, тебе сейчас лучше поехать в Управление и заняться делом. Для твоей же пользы. Нечего торчать здесь одному и думать черт знает о чем.

Он пристально посмотрел на Джоанну Триест, очевидно, стараясь определить, не предотвратила ли та попытку самоубийства. Никто, однако, не стал просвещать его на сей счет.

– Так ты поедешь с нами? В Управлении накопилась уйма дел, наверное, тебе придется просидеть там всю ночь.

– Спасибо вам, – поблагодарил Чак. – Но мне нужно перевезти вещи. И хотя бы немного прибраться.

Ему опять неимоверно захотелось остаться одному. Спрятаться, забиться в угол и ни о чем не думать.

– Я могу побыть с ним, – предложила Джоанна Триест. – По крайней мере пока не получу очередной вызов. Меня обычно беспокоят около пяти вечера, когда интенсивность движения резко возрастает. А до тех пор…

– Послушайте!.. – резко проговорил Чак. Все трое вопросительно посмотрели на него.

– Если кто‑то ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочет совершить самоубийство, то НИКОМУ НЕ УДАСТСЯ ОСТАНОВИТЬ ЕГО. Возможно, вы отсрочите дело. Может, какой‑нибудь пси даже сумеет вернуть его к жизни. Но все равно через какое‑то время он найдет способ выполнить свое намерение. Поэтому, ради Христа, оставьте меня, наконец, в покое. – Чак уже с трудом боролся с усталостью. – У меня на самом деле уйма дел. В четыре я встречаюсь со своим адвокатом. Мне некогда с вами болтать.

Взглянув на часы, Элвуд сказал:

– Мы отвезем тебя к адвокату. Пошли. – Он махнул Петри рукой.

– Может, увидимся, – сказал Чак Джоанне. – Когда‑нибудь.

– Он слишком устал, чтобы соблюдать приличия. – Спасибо вам, – невнятно добавил он, даже точно не зная, за что благодарит девушку.

Выделяя каждое слово, Джоанна произнесла:

– Знайте, что Смайл Раннинг Клам, находится в комнате напротив и слышит все, о чем вы думаете. Если вы снова задумаете что‑то не то, он узнает и вмешается. Поэтому…

– Хорошо, – вздохнул Чак. – Я не буду делать этого здесь, В сопровождении Элвуда и Петри он направился к двери.

Джоанна двинулась следом.

Выйдя в коридор, Чак заметил, что дверь в комнату липкой плесени открыта. Огромный желтый холм слегка заколыхался в знак приветствия.

– И вам спасибо, – с легкой иронией проговорил Чак, проходя мимо.

* * *

Они летели на колесе Элвуда в адвокатскую контору Нейта Уилдера, в Сан‑Франциско, когда шеф сказал Чаку:

– Насчет этой операции «Пятьдесят Минут»… Мы запросили разрешение включить своего человека в состав экспедиции. Стандартный запрос, его, естественно, удовлетворили. – Он задумчиво поглядел на Чака. – Думаю, придется использовать симулакрума.

Чак рассеянно кивнул. В такого рода проектах, когда существовала серьезная опасность потерять агента, ЦРУ всегда применяло роботов. Управление имело небольшой оперативный бюджет и понапрасну не рисковало своими людьми.

– Симулакрум уже готов, – продолжал Элвуд, – и находится у нас в офисе. Его изготовил филиал «Дженерал Дайнэмикс» в Пало Альто. Если хочешь, можешь взглянуть на него.

Он достал из кармана пиджака листок бумаги.

– Даниэль Мэйджбум, двадцать шесть лет, англосакс. Окончил Стэнфордский университет с дипломом магистра точных наук. Затем в течение года обучался в Сан‑Хосе, после чего был принят на работу в ЦРУ. Это его легенда. Никто не будет знать, что этот участник экспедиции – робот… Только мы еще не решили, кого посадить за пульт управлять Дэном, – прибавил Элвуд. – Может, этим стоит заняться Джонстону?

– Он все завалит, – убежденно заявил Чак. Любой биоробот мог до определенной степени действовать самостоятельно, однако в подобной экспедиции потребуется принимать слишком много решений. Предоставленный самому себе, Даниэль Мэйджбум быстро разоблачил бы себя. Поэтому в обычных ситуациях он будет двигаться и говорить сам, но когда придет время серьезных решений – оператор, сидящий в полной безопасности на первом этаже здания ЦРУ в Сан‑Франциско, возьмет управление на себя.

Припарковав колесо на крыше здания адвокатской конторы Нейта Уилдера, Элвуд неожиданно предложил:

– А может, Чак, ты займешься управлением Мэйджбума? Ведь Джонстон действительно не лучшая кандидатура для этой работы.

Чак удивленно посмотрел на начальника.

– Почему я? Это же не мой профиль. В ЦРУ имелась группа специалистов‑операторов для дистанционного управления биороботами.

– Понимаешь, Чак, мы хотим сделать тебе подарок, – медленно проговорил Элвуд, наблюдая за оживленным вечерним движением летательных аппаратов, которые, подобно облаку, окутывали город. – Ты сможешь быть рядом с женой, если можно так выразиться.

Помолчав, Чак ответил:

– Я отказываюсь.

– Ты сможешь видеть ее.

– Зачем? – Чак чувствовал, как в нем закипает гнев. Его опять принуждали.

– Давай посмотрим правде в глаза, – мягко сказал Элвуд. Психологи из Управления прекрасно знают, что ты все еще любишь ее. А для работы с Дэном нам нужен постоянный оператор. На несколько недель Петри займется твоими текстами, а ты попробуй, осмотрись, не понравится – вернешься к своей основной работе. Ты ведь столько лет составлял речевые тексты, что за пультом будешь как у себя дома, я уверен. Ты только представь: полетишь с Мэри на одном корабле, вместе с ней высадишься на Альфу III M2…

– Нет, – повторил Чак. Открыв дверцу машины, он сошел на посадочную площадку на крыше. – Скоро увидимся. Спасибо за доставку.

– Ты ведь знаешь, – сказал Элвуд, – я могу приказать тебе сесть за пульт. И прикажу, если почувствую, что это необходимо для тебя. Такое вполне может случиться. А пока я сделаю вот что: запрошу досье твоей жены из ФБР и выясню, что она за человек. В зависимости от этого… – он сделал неопределенный жест рукой, – я и приму окончательное решение.

– И каким же человеком должна быть моя жена, чтобы мне понадобилось шпионить за ней при помощи симулакрума? – поинтересовался Чак.

– Женщиной, способной вернуть тебя к жизни, – ответил Элвуд и захлопнул дверцу аппарата. Петри включил двигатель, и машина поднялась в темнеющее небо. Чак проводил ее взглядом.

«Вот типичная манера Центрального Разведывательного Управления, – саркастически отметил про себя Чак. – Что ж, за столько лет мне следовало бы привыкнуть к такому стилю работы».

Однако Элвуд был прав в одном: Чак действительно запрограммировал очень много симулакрумов, вкладывая в их уста тщательно выверенную, УБЕДИТЕЛЬНЕЙШУЮ риторику. И если он сядет за пульт, то не только сможет успешно руководить Действиями Даниэля Мэйджбума – или как там он еще называется, – но и…

Чак на секунду задумался.

…Но и превратить симулакрума в тонко настроенный инструмент, в ЧЕЛОВЕКА, который будет способен развлекать, убеждать и даже РАЗВРАЩАТЬ собеседника. Сам Чак Риттерсдорф не смог бы стать настолько красноречивым – он был мастером только в своем ремесле.

Кроме того… Даниэль Мэйджбум в руках Чака Риттерсдорфа мог бы достичь многого с Мэри Риттерсдорф… Никто не понимал этого лучше, чем его начальник. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Элвуд так настойчиво убеждал его заняться этой работой…

Чак почувствовал легкое возбуждение. Ведь подглядывать в замочную скважину, что ни говори, все‑таки чрезвычайно интересно… Особенно если об этом никто не узнает.

«Да нет, серьезно, – убеждал себя Чак, – отсюда явно можно извлечь что‑нибудь полезное для себя…»

Скорее всего, решение лежало где‑то посередине: надо, чтобы Даниэлем Мэйджбумом управлял надежный человек. Кто‑нибудь, кто будет действовать в его интересах.

«А в чем, собственно, состоят мои интересы?»

Чак машинально вошел в кабину лифта, погруженный в раздумья. Потому что новая мысль – совсем не та, которую подсказал ему Джек Элвуд, – внезапно проникла в его сознание.

«В таких необычных обстоятельствах… Агент‑симулакрум рядом с Мэри на удаленной луне другой звездной системы… Среди психически нездоровых индивидуумов разложившегося общества… И я буду управлять этим симулакрумом… В таких исключительных обстоятельствах может произойти все, что угодно…»

Это была не та идея, чтобы обсуждать ее с кем‑либо; Чаку было даже трудно ясно сформулировать ее для себя. Однако она имела свои преимущества перед самоубийством, а ведь он был так близок к смерти…

«При таких обстоятельствах я без труда смогу организовать убийство Мэри. Посредством умной машинки, которую изготовила для ЦРУ фирма „Дженерал Дайнэмикс“… У меня будет хороший шанс оправдаться в суде. Симулакрум, которым управляют с такого дальнего расстояния, часто действует самостоятельно – его электронный мозг иногда берет верх над управляющим сигналом. Игра явно стоит свеч… В суде я заявлю, что робот действовал сам, представлю кучу технической документации, доказывающей, что симулакрумы сплошь и рядом вытворяют подобные вещи… В архиве ЦРУ полно таких случаев.

И пусть только следствие попробует потянуть этот воз – доказать, ЧТО ЭТО Я выдал симу команду на убийство».

Чак подошел к двери адвокатской конторы Нейта Уилдера, продолжая мучительно соображать. Дверь автоматически открылась, и он вошел.

Неплохая, в сущности, идея; ее следовало всесторонне обдумать. Хотя бы с технической стороны.

Чак был сам себе противен, но мысль, раз появившись, уже не оставляла его. Подобно идее фикс, она прочно завладела всем его существом, и с ней было не так‑то легко справиться. И все же…

Такое преступление никак нельзя назвать идеальным. На Чака Риттерсдорфа сразу же падет главное подозрение… Окружной прокурор или прокурор штата – или кто там занимается подобными делами – быстро догадается, кто стоит за этим… А также газетчики, среди которых встречаются самые дотошные умы Соединенных Штатов…

Однако подозревать и доказать – две совершенно разные вещи.

В какой‑то мере ему поможет завеса высокой секретности, скрывающая деятельность Центрального Разведывательного Управления…

Землю и Альфанскую звездную систему разделяет более трех световых лет – огромная дистанция. Слишком большая, чтобы при обычных обстоятельствах совершить хорошо продуманное убийство. Кроме того, значительное смещение электромагнитного сигнала при входе и выходе из гиперпространства может вполне сносно рассматриваться как постоянно действующий фактор. Хороший адвокат сможет сделать чертовски громкое дело на одном этом моменте.

А Нейт Уилдер – как раз такой адвокат.