Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 2. Гости из Альма Алерона





 

К тому времени, когда Джеймс оделся и спустился в Большой Зал на завтрак, было уже почти десять часов. Десятки студентов продвигались в утренней спешке. В дальнем углу стола Слизерина, сидел Зейн, сгорбившись и щурясь от лучей солнечного света. Напротив него находился Ральф, который увидел Джеймса на входе и помахал ему рукой.

Когда Джеймс продвигался по залу, четыре или пять домовых эльфов, каждый из них носил большую льняную скатерть с гербом Хогвартса, вышитым на них, сновали между столами по, на первый взгляд, абсолютно хаотичным маршрутам. Иногда один из них исчезал под поверхностью стола, а затем появлялся вновь, бросая на стол вилку или половину печенья, образуя огромный беспорядок. Мимо Джеймса прошел один из этих эльфов, он выпрямился, поднял свои тонкие руки, а затем опустил их. Содержимое стола перед ним, закружилось, как будто попало в миниатюрный циклон. С громким звоном посуды и столового серебра, углы скатерти подлетели к верху и завязались, вокруг кучи остатков от завтрака, создавая огромный мешок мусора парящий над столом. Домовой Эльф подскочил с пола на скамейку, оттуда на столешницу, а затем подпрыгнул, сделав в воздухе сальто, и ловко схватился за искривленную вершину сумки, держа узел так, как если бы это были поводья и повернул сумку, направляя её к гигантским служебным дверям в конце Зала. Джеймс пригнулся когда мешок пролетал над его головой.

– Уф, – выдохнул Зейн, когда Джеймс плюхнулся рядом и потянулся за последним кусочком тоста. – Эти ваши маленькие официанты может быть и выглядят странно, но они знают как приготовить чашку хорошего кофе.

– Они не официанты, они домовые эльфы. Я вчера читал о них, – сказал Ральф, с удовольствием жуя половинку сосиски. Вторая половинка была нанизана на кончик вилки, которую он использовал как указку, направляя её на эльфов.

– Они работают внизу. Похожи на эльфов из детских сказок. Те, что приходили ночью, и делали за сапожника всю работу.

– Кого? – переспросил Зейн, выглядывая из‑за кружки с кофе.

– Парня который делает обувь. У него было много незаконченной обуви, которая беспорядочно валялась вокруг, а он очень устал от всей этой работы. Вы знаете эту историю, не так ли? В общем, он засыпает, и тут внезапно появляются маленькие эльфы, хватают свои молоточки и умело чинят за него всю обувь. Он проснулся, и бам, все хорошо, – Ральф снял остаток сосиски с вилки и прожевал ее, оглядываясь вокруг.

– Однако, я никогда не представлял себе их одетыми в скатерти.

– Эй, инопланетный мальчик, я вижу твое лицо вернулось к норме, – сказал Зейн, критически рассматривая Джеймса.

– Я полагаю, что не понимал что происходило – признался Джеймс.

– А тебе было больно, когда Сабрина била тебя током?

– Нет, – ответил Джеймс. – Это было странно. Действительно странно. Но не больно. А за ночь все просто вернулось в норму.

– Она должна стать художницей. Ты выглядел просто великолепно, с этими перепончатыми лапами.

– О чем вы двое говорите? – спросил Ральф, смотря поочередно то на одного, то на другого. Они рассказали ему все о предыдущей ночи: о запуске Старелки и фермере, который упал в обморок, когда Джеймс, этот маленький инопланетянин, споткнулся и полетел на него.

– Я прятался в дальнем углу двора, возле сарая, и старался не надорвать животик от смеха, когда ты занялся им. «Нападение Марсианских недотеп!» – он расхохотался, и через мгновение, Джеймс присоединился к нему.

– А где они достали космический корабль? – спросил Ральф после нового приступа смеха.

– Это просто куча мелкой проволочной сетки и папье‑маше, – сказал Зейн, допивая свой кофе и ставя кружку на стол. Он поднял руку и дважды щелкнул пальцами. – Сабрина и Гораций сделали эту штуку в прошлом году как часть платформы для Рождественского парада в Хогсмиде. Это было гигантским котлом. Теперь же, с помощью краски и того, что Дженнифер называет заклинанием «Визиум Инептио», это – Пассажирский Лайнер Старелка.

Очень маленький домовой эльф подошел к Зейну, и нахмурился.

– Вы, э‑э, щелкнули, молодой хозяин? – голос эльфа был скрипучий и глубокий, несмотря на его размер.

– Вот, приятель, – сказал Зейн, вручая эльфу пустую кружку из под кофе. – Хорошая работа. Продолжайте в том же духе. Это вам.

Зейн протянул ему бумажную купюру. Эльф искоса взглянул на неё, и поднял глаза.

– Спасибо, молодой хозяин. Может быть, э‑э, что‑нибудь еще?

Зейн освобождающе махнул рукой.

– Нет, спасибо. Идите немного поспите, или что‑то в этом роде. Вы выглядите усталыми.

Эльф посмотрел на Ральфа, затем на Джеймса, который пожал плечами и попытался улыбнуться. С едва заметным поклоном глаз, эльф подвернул пятидолларовую банкноту в свою прокладку и исчез под столом.

Зейн выглядел задумчиво.

– Думаю, я могу к этому привыкнуть.

– Я не думаю, что дома ты даешь чаевые домовым эльфам, – осторожно сказал Ральф.

– Я не понимаю, почему бы и нет, – небрежно потягиваясь сказал Зейн. – Мой папа всем дает советы, во время путешествий. Он говорит, что это часть местной экономики, и способствует хорошему обслуживанию.

– И ты не можешь просто сказать домовому эльфу пойти поспать некоторое время, – сказал Джеймс, внезапно понимая что, только что произошло.

– Какого черта нет?

– Поскольку он должен будет пойти и сделать это! – раздраженно ответил Джеймс. Он думал о семейном эльфе Поттеров, грустном небольшом похожем на мопса эльфе, угрюмость которого была возмещена его чистым жестоким намерением сделать точно, так, как его попросили. Джеймсу не нравился Кикимер. Это было просто, вы должны были выучить, как именно нужно спрашивать Кикимера. – Домовые Эльфы обязаны делать то, что требуют их владельцы. Это просто в их природе. Сейчас он, вероятно, возвращается к своему шкафу или полке, или везде, где он спит, и пытается решить, как ему заснуть в середине утра.

Джеймс покачал головой, и затем понял, что это наверное забавно. Он попытался не улыбнуться, но Зейн увидел это, и указал на него.

– Ха‑ха! Ты тоже думаешь, что это смешно! – захохотал он.

– Я не могу предположить, что они обязаны сделать все, о чем мы попросим их, – сказал Ральф, наморщив лоб. – Мы – просто студенты. Мы не владеем школой или чем‑либо еще. И к тому же, мы – только первогодки.

– Ты запомнил название заклинания, с помощью которого Сабрина раньше заставляла Старелку быть похожей на летающую тарелку? – спросил Джеймс, поворачиваясь к Зейну.

– «Визиум Инептио», – сказал Зейн, тщательно смакуя каждое слово. – Это означает что‑то вроде «одурачивание глаза». Если ты знаешь латынь, то можно перевести. Гораций говорит, что это просто помогает людям видеть то, что они думают, что собираются увидеть.

Джеймс нахмурился: – Так значит, когда луч света спустился с небес на этого фермера, он, вроде как, ожидал увидеть корабль пришельцев?

– Конечно. Всем известно, что луч света, появляющийся ночью, чёрт знает откуда – верный признак приближения зелёных человечков.

– Ты странный парень, Зейн, – сказал Ральф не без признательности.

Именно тогда, Джеймс почувствовал, что кто‑то стоит за его спиной. Все трое круто обернулись. Это была девочка из Слизерина, с предыдущей ночи, та, которая громко аплодировала Джеймсу, перед его Распределением. Она смотрела на него с приятным, неопределенно снисходительным выражением. Она была в сопровождении ещё двух Слизеринцев: мальчика, с миловидными, но резкими чертами лица, чья улыбка обнажила чудовищное количество зубов; и девочки, которая совсем не улыбалась. Жар бросился к щекам Джеймса, когда он вспомнил, что сидел за столом Слизерина. Прежде, чем он мог о чем либо подумать, он вылез из‑за стола, придерживая кусок тоста, который все еще торчал из его рта.

– Нет, нет! – сказала симпатичная девочка из Слизерина, поднимая руку в его сторону ладонью наружу, и останавливая его, как будто она использовала волшебство. – Постой. Я счастлива видеть, что ты чувствуешь себя достаточно комфортно, чтобы сидеть за столом Слизерина с нами. Сейчас совсем другие времена, нежели те, времена твоего отца… Мистер Дидл, пожалуйста, ты не представишь меня своим друзьям?

Ральф смущенно откашлялся.

– Мм, это – мой друг, Джеймс Поттер. И это – Зейн. Я к сожалению постоянно забываю его фамилию, – сказал он. Зейн, пожал плечами, усмехнулся Ральфу, затем вскочил на ноги и через стол пожал Слизеринке руку.

– Уолкер. Зейн Уолкер. Это – отличное и сердечное удовольствие познакомиться с вами, мисс…

Улыбка девушки чуть‑чуть расширилась, и она склонила голову, по‑прежнему смотря на Ральфа.

– О! – воскликнул Ральф, немного подпрыгнув. – Да. Это – гм, Табита Корсика. Она – староста Слизерина, шестой курс, я думаю. Капитан Команды Слизерина по квиддичу. И, гм … у нее действительно крутая метла.

Истощив весь свой запас фактов о ней, Ральф резко плюхнулся на лавку, как будто опустошенный.

Табита наконец приняла руку Зейна, слегка пожала, а затем выпустила её.

– Я рада нашему официальному знакомству. Мистер Поттер, или я могу назвать тебя Джеймсом? – спросила она, поворачиваясь к нему. Ее голос походил на серебряные колоколчики, бархатистый, ниже, чем голос Джеймса, и более красивый. Он понял, что она задала ему вопрос, затем встряхнулся и ответил.

– Да. Конечно. Джеймс.

– И я была бы рада, если ты будешь звать меня Табитой, – сказала она, улыбаясь, как будто этот жест дружеских отношений очень ей понравился. – Я просто хотела бы сказать, от имени Факультета Слизерин, что мы рады, что ты среди нас, и мы искренне надеемся, что любые оставшиеся, – она поглядела вверх, – предубеждения останутся в прошлом, и буду погребены в нём навек.

Она повернулась налево и направо, обхватывая двоих Слизеринцев рядом с нею.

– Все мы испытываем только высочайшее уважение и, да, почтение к тебе и твоему отцу. Можем ли мы, я надеюсь, ожидать дружбы со всеми вами?

Мальчик справа от Табиты продолжал улыбаться Джеймсу. Девочка с левой стороны от неё изучала пятно на столе где‑то между ними, ее лицо ничего не выражало.

– К‑Конечно. Друзья. Конечно, – Джеймс запнулся. Тишина остальной части зала казалась огромной. Она проглотила его голос, сделала его тоненьким, как у ребёнка.

Улыбка Табиты стала еще теплее. Её зеленые глаза мерцали.

– Я рада, что ты согласен. А теперь мы оставим тебя, чтобы закончить твой, э‑э, завтрак. Том? Филия?

Троица развернулась на месте и спустилась вниз по проходу.

– На что ты только что подписался? – спросил Ральф, когда они встали и последовали за слизеринцами на безопасном расстоянии.

– Я думаю, что у Джеймса теперь есть либо великолепный друг, или знойный враг, – сказал Зейн, наблюдая за махом и драпировкой одежды Табиты, пока она не повернула за угол. – Я не могу сказать наверняка.

Джеймс тщательно обдумывал. Все конечно сильно изменилось со времен папы и мамы. Он просто не мог вполне фактически сказать, были ли они действительно лучше.

Троица провела остаток утра за изучением территории школы. Они побывали на стадионе для квиддича, который для Зейна и Джеймса значительно отличался при свете дня от того, каким они его увидели в темноте. Зейн раскрыл рот от удивления, когда увидел группу старшеклассников, играющих импровизированный матч по Квиддичу трое‑натрое. Игроки летали в построении и по‑отдельности, едва не задевая друг друга, комментируя игру и выкрикивая ругательства.

– Свирепо! – счастливо провозгласил Зейн, когда один из игроков нанёс удар бладжером в голову оппонента, заставив того вращаться вокруг своей метлы. – А я был на матче по регби.

Они прошли мимо коттеджа Хагрида, который выглядел пустым и темным, без дыма над трубой, с плотно закрытыми дверьми. Вскоре после этого, они наткнулись на Теда Люпина и Ноя Мецкера, которые привел их к краю Запретного леса. Гигантские, старинные ивы преобладали на краю поляны. Тед протянул руку, останавливая Ральфа, когда тот двинулся к одной из них.

– Слишком близко, приятель, – предостерёг он. – Будь осторожен.

Тед ослабил горловину большой сумки для белья, которую он тянул за собой. Из неё он вытащил объект, по форме напоминающий четвероногое животное с крыльями и клювом. Предмет был весь покрыт разноцветными клочками бумаги, цвета изменялись и кружились от лёгкого ветерка.

– Нет! Это пиньята! – воскликнул Зейн. – Она в форме…этого…не подсказывайте мне! Сфинксораптора!

– Это гиппогриф, – смеясь поправил его Джеймс.

– Мне его вариант больше понравился, – сказал Ральф.

– И мне! – добавил Ной.

– Тишина! – сказал Тед, поднимая руку. Он взял пиньяту в другую руку, взвесил ее, а затем швырнул так сильно, как только мог, в завесу ветвей ивы. Она исчезла в густой листве, и одно мгновение, ничего не происходило. Потом среди нитевидных ветвей раздался шорох. Ветви принялись извиваться, как будто что‑то большое двигалась под ними. Внезапно дерево взорвалось шквалом порывистых движений. Его ветви бешено взметались, лупили, стонали и скрипели. Шум от дерева напоминал локализованную бурю. Через несколько секунд все заметили пиньяту среди ветвей. Дерево приняло ее дюжиной извивающихся, злобных кнутов, а затем все ветви сразу потянулись к ней, словно бы пиньята была сброшена в блендер. Клочки разноцветной бумаги и волшебных конфет взорвались, когда сработало баллистическое заклинание внутри пиньяты. Конфетти и сладости засыпали дерево и прилегающую поляну. Дерево забилось в очевидном раздражении от внезапного красочного беспорядка в своих ветвях, а затем, казалось, сдалось и приняло свою первоначальную форму.

Тед и Ноа расхохотались.

– Узрите смерть Сфинксораптора! – провозгласил Ной. Джеймс был наслышан о Гремучей Иве, но его всё равно впечатлила злоба дерева и небрежная беспечность остальных гриффиндорцев относительно всего этого. Зейн и Ральф просто таращились, разинув рты. Не глядя, Ральф вытащил Всевкусный Боб из своих волос и сунул в рот. Он жевал задумчиво, с минуту, а затем взглянул на Джеймса. – На вкус как тако! Круто!

Попозже Джеймс отделился от группы и пошел вверх по лестнице на площадку за пределами гостиной Гриффиндора.

– Пароль, – пропела Полная Дама, когда он приблизился ко входу.

– Генисолярис, – ответил он, надеясь, что пароль не успел измениться.

– Принято, – ответила картина, открывая вход.

В общей комнате было пусто, камин погас. Джеймс поднялся в спальню и направился к своей постели. Он проникся теплым чувством «домашности» этой комнаты, даже не взирая на её дремотную полуденную пустоту. Кровати были аккуратно заправлены. Нобби, огромный коричневый амбарный филин, спал в своей клетке, спрятав голову под крыло. Джеймс плюхнулся на кровать, взял связку пергамента и перо, и начал писать, соблюдая осторожность, чтобы не пролить чернила на одеяла.

 

Дорогие мама и папа,

Добрался вчера без проблем. Уже подружился с клёвыми ребятами.

Ральфа распределили в Слизерин, вот уж чего бы я никогда не подумал. Зейн в Когтевране, и он, похоже так же безумен, как дядя Джордж. Они оба маглы, так что я многое узнаю, хотя занятия ещё не начались. С их помощью, Магловедение будет даваться легко.

Тед показал нам Гремучую Иву, но мы не подходили слишком близко, мам.

Здесь появились новые учителя. Вчера я видел Невилла, но не успел передать ему ваш привет.

О, сегодня прибывает делегация американских волшебников.

Должно быть интересно, потому что Зейн сам из Америки. Долгая история. Подробности опишу попозже.

Ваш сын,

Джеймс.

P.S. Я в Гриффиндоре!

 

Джеймс гордо улыбнулся, складывая и запечатывая письмо. Он придумывал наилучший способ объявить о своем факультете маме и папе (и всем остальным, так как они все желают услышать об этом от его родителей), и решил, что просто сообщить об этом будет лучше всего. Все остальное показалось бы либо слишком обыденным или излишне пафосным.

– Эй, Нобби, – прошептал Джеймс. Птица приподняла голову, открывая один огромный оранжевый глаз. – Есть работа для тебя – доставить сообщение. Как насчет слетать домой, а?

Нобби потянулся, взъерошил перья, так что на мгновение показалось, он вырос вдвое, а затем высунул одну лапку. Джеймс открыл клетку Нобби и прикрепил к лапке письмо. Филин бочком, осторожно придвинулся к окну, развернул крылья, ссутулился, а затем легко бросился из окна в яркий дневной свет. Джеймс, чувствуя себя до нелепого счастливым, наблюдал, пока Нобби не превратился в пятнышко между далекими синими вершинами гор. Насвистывая, он повернулся и шумно побежал вниз по лестнице.

Он пообедал за столом Гриффиндора в Большом Зале, а после встретился с Зейном и Ральфом, когда все учащиеся школы начали собираться в главном дворе. Небольшой ученический оркестр собрался, чтобы сыграть национальный гимн Америки в честь прибытия делегации из Соединенных Штатов. Какофония во время настройки их инструментов была оглушительной. Зейн признался, что впервые слышал, чтобы Звездно‑Полосатое Знамя исполняли на волынках и аккордеоне. Ученики мельтешили и суетились, заполняя двор. Наконец, профессор Долгопупс, и ещё один профессор, которого Джеймс пока не знал, начали продвигаться в толпе, выставляя учеников упорядоченными группами вдоль стен. Джеймс, Зейн, и Ральф оказались рядом с большими парадными воротами, ожидая прихода американцев с растущим нетерпением. Джеймс вспомнил истории его родителей о прибытии делегаций из школ Шармбатона и Дурмстранга, когда в Хогвартсе проводился Турнир Трех Волшебников: гигантские лошади и летающие повозки одних и таинственный галеон подводных лодок других. Любопытство съедало его: какой же способ появления выберут американцы.

Собралась толпа. Все смотрели и ждали, голоса замолкли. Студенческий оркестр стоял на небольших многоуровневых трибунах, инструменты были наготове и мерцали в туманном вечернем свете. Директор МакГонагалл и остальная часть преподавательского состава стояли, вдоль портика, который вел в большой зал, и наблюдали за небом.

Наконец, кто‑то указал на небо и голоса закричали. Все напряжённо обратили взоры вверх. Джеймс прищурился, вглядываясь в золотую дымку над дальними горными вершинами. Точка распадалась на части, становилась больше по мере приближения. Пока он смотрел, появились ещё две точки, следовавшие близко к первой. Звуки, хлынувшие во двор, очевидно исходили от приближающихся объектов. Джеймс взглянул на Зейна, который пожал плечами, явно озадаченный. Звук был низким, быстро разрастающимся, гудящим ревом. Объекты, вероятно, передвигались с огромной скоростью, потому что некоторые уже готовились приземляться, обретая форму по мере приближения к двору. Их звуки стали низкими, вибрирующими, бренчащими, похожими на звук крыльев гигантского насекомого. Джеймс наблюдал, как объекты замедлялись и приземлялись на собственные тени на газоне.

– Круто! – Закричал Зейн, перекрикивая шум. – Это автомобили!

Джеймс уже раньше слышал о заколдованном Форде Англия его дедушки Уизли, на котором однажды его отец и дядя Рон прилетели в Хогвартс, а потом автомобиль скрылся в Запретном Лесу и никогда его с тех пор видел. Эти же были совсем другими. Разница была в том, что, в отличие от фотографий, на которых Джеймс видел Форд Англию, эти автомобили были блестящими и безукоризненными, с хромированными деталями, отбрасывающими солнечные лучики по всему двору. Другое отличие, которое вызвало долгий вздох одобрения и восхищения у собравшихся Хогвартцев, были крылья, укреплённые на задней половине каждого автомобиля. Они походили на гигантские крылья насекомых, громко бренчащие, отражающие солнечный свет дрожащими радужными лопастями.

– Это Додж Шершень! – выкрикнул Зейн, указывая на первый приземлившийся автомобиль. Его передние колеса коснулись земли и прокатились немного вперед, пока остальная часть автомобиля только приземлялась. У машины, окрашенной в яросто‑жёлтый цвет, было две двери и длинные осиные крылья. Вторым автомобилем, если верить Зейну, который, казалось, был экспертом по данному вопросу, был Статц Стрекоза. Автомобиль был бутылочно‑зеленого цвета, низкий и длинный, с парящий крыльями и хромированными трубами, скрученными под его заострённым капотом. Его крылья были также длинными и заострёнными, они издавали глубокое, равномерное жужжание, их вибрации Джеймс чувствовал у себя в груди. Наконец, приземлился последний автомобиль, и Джеймсу не нужна была помощь Зейна, чтобы идентифицировать его. Даже он знал, что такое Фольксваген Жук. Луковицеобразный корпус раскачивался взад и вперед, пока огненно‑красный автомобиль опускался на землю, его короткие крылья бренчали под двумя жесткими внешними крыльями, раскрытыми в задней части автомобиля, как у настоящего жука. Он приземлился на колеса, как на шасси, его крылья остановились, сложились аккуратно и исчезли под жесткими внешним крыльями, которые сомкнулись сверху.

Хогвартцы разразились приветственными возгласами, и в тот же момент оркестр заиграл гимн. Позади Джеймса, девчёночий голос глумился над «американцами и их машинами».

Зейн повернулся к ней.

– Последний автомобиль был немецким. Мне казалось, ты должна была это знать.

Он ухмыльнулся и повернулся обратно, наслаждаясь аплодисментами.

Когда музыканты Хогвартса закончили с гимном, двери машин открылись, и американская делегация начала появляться. Три одинаково одетых взрослых волшебника вышли первыми, по одному из каждого автомобиля. Они были одеты в темные, длиной по бёдра серо‑зеленые плащи, черные жилеты, заканчивающиеся высокими белыми воротничками, и свободные серые брюки, собранные чуть выше их белых носков и блестящих черных туфель. Волшебники стояли с полминуты, щурясь и морщась в их сторону, словно оценивая толпу. Видимо удовлетворенные уровнем безопасности на внутреннем дворе, они отошли от открытых дверей своих транспортных средств и заняли оборонительные позиции поблизости. Джеймс мог кое‑что видеть сквозь открытую дверь ближайшего автомобиля, Жука, и не был удивлен непропорционально большому и роскошному интерьеру. Внутри передвигались фигуры, а затем вид оказался заблокирован выходящими из машины.

Число фигур, вышедших из автомобилей, удивило даже Джеймса, который располагался лагерем, внутри волшебных палаток множество раз, и знал, какими гибкими, могли быть волшебные места. Швейцары в бордовых плащах и серых ботинках, двигались в каждом транспортном средстве, создавая маленькие плоские тележки и разгружая неисчислимые груды вещей.

Молодые волшебники и ведьмы в удивительно повседневных одеждах, некоторых даже в поношенных джинсах и темных очках, начали наполнять центр внутреннего двора. Официально выглядящие взрослые ведьмы и волшебники последовали за ними, их светло‑серые плащи и темно‑серые туники, идентифицирующих их как членов американского Отдела Волшебного правительства. Они стремительно улыбались, и протягивали руки, к портику, где директор Макгонагалл и штат спускались, чтобы встретить их.

Последними из автомобилей также выходили взрослые, хотя их разнообразная одежда и возраст подразумевали, что они не были ни чиновниками, ни студентами. Джеймс догадался: это были учителя Альма Алерона, школы американских волшебников. Их было по одному возле каждой машины. Ближайший к ним, из Жука, был толстым, как бочка, с длинными седыми волосами, аккуратно обрамлявшими его приятное, массивное лицо. Он носил крошечные, квадратные очки и улыбался Хогвартцам с неясной высокомерной доброжелательностью. Что‑то в его облике пробудило память Джеймса, но он не мог понять, что именно. Джеймс повернулся, чтобы взглянуть на второго профессора, тот как раз выходил из Статц Стрекозы. Он был очень высоким, беловолосым, с вытянутым серым лицом, неулыбчивый и суровый. Он оглядывал толпу, и его густые черные брови шевелились на лбу, как пара гусениц. Рядом с ним появился носильщик, и протянул ему черный кожаный саквояж. Не глядя, профессор схватил саквояж за ручки своими большими руками с узловатыми костяшками, и двинулся вперед, направляясь к галерее, как корабль на всех парусах.

– Я напишу новогоднее обещание, не иметь никаких дел с этим парнем, – серьезно сказал Зейн. Ральф и Джеймс согласно кивнули.

Джеймс увидел третьего профессора из Альма Aлерон тогда, когда она как раз медленно и властно выходила из Додж Шершень. Она приподнялась в полный рост и медленно повернула голову, как будто изучая каждое Лицо в толпе. Джеймс ахнул, и, не задумываясь, нырнул за громоздким Ральфом, поскольку, её пристальный взгляд все еще сверлил толпу. Он осторожно выглянул, через его плечо.

– Что ты делаешь? – Напряженно спросил Ральф, пытаясь увидеть Джеймса уголком его глаза.

Джеймс прищурился сквозь толпу через плечо Ральфа. Женщина совсем не глядела на него. Она, кажется, не приглядывалась ни к чему вокруг, несмотря на изучающее выражение своего лица.

– Та высокая дама. С шарфом, обвязанным вокруг её головы. Я видел ее на днях вечером на озере!

Зейн стоял на цыпочках.

– Вон та, которая выглядит как цыганская мумия?

– Да, – сказал Джеймс, внезапно почувствовав себя глупо. Дама в шарфе выглядела намного старше, чем он её помнил. Ее глаза были матово‑серого цвета, ее темное лицо было угловатым и морщинистым. Носильщик вручил ей большую деревянную трость, которую она приняла с поклоном. Дама двинулась через переполненный двор медленно, постукивая тростью перед собой, как будто проверяя путь.

– Смотрит на меня, будто она слепа, как пресловутая летучая мышь, – с сомнением произнёс Зейн. – Может быть, ты видел в озере аллигатора, а не её. Тут несложно ошибиться.

– Ребята, вы знаете, кто тот, другой учитель? – вдруг вмешался Ральф низким, благоговейным голосом, указывая на толстого человека в квадратных очках. – Он!.. это… Он пять… нет! Подождите, пятьдесят…! – пролепетал он.

Зейн, нахмурившись, взглянул в сторону галереи: – Маленький пижон с очками как у Джона Леннона и дурацким гофрированным воротником?

– Да! – Ральф прохрипел взволнованно, кивком подзывая Зейна, как будто пытаясь вытащить имя этого человека из головы. – Это… ох… тот самый! Это парень на 100 баксов!

– Не ожидал, что ты умеешь так понтово выражаться, Ральф, – сказал Зейн, похлопав Ральфа на спине.

Именно тогда, профессор МакГонагалл коснулась своей волшебной палочкой горла и заговорила, повышая голос так, что он разнёсся эхом над всем двором.

Ученики, преподаватели и сотрудники Хогвартса, пожалуйста, давайте поприветствуем представителей Альма Алерон и Департамент Соединенных Штатов Магический Администрации.

Ещё один всплеск формальных аплодисментов заполнил двор. Кто‑то в студенческом оркестре, приняв объявление, за сигнал, снова заиграл американский гимн. Три или четыре других музыканта присоединились к нему, поспешно пытаясь подхватить мелодию, прежде чем они были остановлены неистовыми взмахами профессора Флитвика.

– Уважаемые гости Хогвартса, – продолжила директор, кивая толпе приезжих. – спасибо за то, что присоединились к нам. Мы все с удовольствием предвкушаем год взаимного обучения и культурного обмена с такими давними и стойкими союзниками, как наши друзья из Соединенных Штатов. А теперь, представители Альма Алерона, будьте так любезны сделать шаг вперед, чтобы мы смогли познакомить вас с вашим новым ученикам.

Джеймс предполагал, что высокий профессор со стальными чертами лица будет лидером, но это оказалось не так. Толстый волшебник с квадратными очками приблизился к галерее и галантно поклонился директрисе. Он повернулся и обратился к толпе, не используя палочку, чистым, хорошо поставленным тенором, как будто публичные выступления были для него делом привычным.

– Студенты Хогвартса, преподаватели и друзья, благодарю Вас за такой теплый прием. Мы и не ожидали меньшего, хотя я вас уверяю, что мы не требуем столь многого, – Он улыбнулся и подмигнул толпе. – Мы очень рады быть частью вашего учебного процесса в этом году, и позвольте мне заверить вас, что обучение, конечно, будет идти в обоих направлениях. Я мог бы сейчас стоять на солнце и угощать вас бесконечно впечатляющими историями всех сортов о сходствах и различиях между европейским и американским волшебными мирами, и я обещаю, что эта обличительная речь показалась бы вам бесконечно занимательной… – вновь улыбка, словно от безмолвной, рассказанной им самому себе, шутки. – Но, как я вижу, моя делегация студентов как можно скорее стремится освободиться из под нашего руководства, и я могу только предположить, что того же хотят и наши новые друзья из Хогвартса. Таким образом, я просто проведу необходимые ознакомления, чтобы вы знали, кто и что будет преподавать, а затем я отпущу вас заниматься своими делами.

– Мне уже нравится этот парень, – услышал Джеймс голос Теда откуда‑то сзади.

– В свободнном порядке, – выкрикнул тучный волшебник. – позвольте мне представить мистера Теодора Хёршелла Джексона, профессора Техномантии и Прикладной Магии. Он также является трехзвездочным генералом Добровольной Милиции Салем Диргуса, поэтому я бы посоветовал всем называть его «сэр» столько раз, сколько возможно, когда вы обращаетесь к нему.

Лицо профессора Джексона оставалось бесстрастным, как гранит, он как будто уже давно стал непроницаемым для шуток своего коллеги. Он поклонился медленно и грациозно, с приподнятым подбородком и темными глазами, парящими где‑то над толпой.

– Рядом с ним, – полный профессор продолжал, экспансивно указывая одной рукой. – профессор Гадания, Продвинутых Заклинаний и Дистанционной Парапсихологии, Дездемона Делакруа. Кроме того, она готовит… зээ… пугающе вкусный суп гумбо, и я назову вас везунчиками, если вам разрешат его попробовать.

Темная женщина с шарфом на волосах улыбнулась говорящему, и улыбка преобразила ее лицо из скелетообразной ведьмы в подобие высохшей, но приятной озорной бабушки. Она повернулась и ее слепые, расфокусированные глаза блуждали над толпой, обрастая морщинками, когда она улыбалась. Джеймс задавался вопросом, как он мог подумать, что слепой, белесоватый взгляд был тем же самым, который буравил его в темноте через озеро накануне вечером. «Кроме того, она только что приехала», – рассуждал он. – «Она не могла даже быть там накануне вечером.»

– И, наконец, – произнёс тучный профессор. – последним по очерёдности и, вполне возможно, по значимости, позвольте мне представить самого себя. Ваш новый учитель Защиты от Темных Искусств, руководитель дискуссионной команды Альма Алерона, и неофициальный, но всегда готовый к игре, соперник в магических шахматах, Бенджамин Амадеус Франклин, к вашим услугам, – он низко поклонился, раскинув руки, тряхнув густыми седыми волосами.

– Вот чьё имя я пытался вспомнить! – порывисто прошептал Ральф. – Он на твоих деньгах, ты болван! – он ткнул локтем Зейна под рёбра, чуть не сбив меньшего мальчика с ног.

Несколько минут спустя Джеймс, Зейн, и Ральф бежали вверх по лестнице к общей гостиной Когтеврана.

– Бенджамин Франклин? – повторил Зейн недоверчиво. – Это не может быть настоящий Бен Франклин. Ему было бы… – он на мгновение задумался, нахмурившись. – Ну, я не знаю, сколько, но он был бы очень, очень старым. Безумно старым. Старше даже МакГонагалл. Не может такого быть.

Ральф пыхтел, стараясь не отставать:

– Говорю вам, я думаю, что волшебники, такие как этот, обладают способностью невероятного долголетия. И вот ещё что удивительно. Бен Франклин почти походит на волшебника, когда вы читаете о нем в магловских книгах по истории. Я имею в виду…парень поймал молнию при помощи ключа на веревочке от воздушного змея.

Джеймс задумался.

– Я помню, моя тетя Гермиона рассказывала мне о волшебниках древности, которых они изучали в свой первый учебный год…Николас Фланнель, или вроде того. Он изобрёл своего рода камень, который позволял ему жить вечно…или почти вечно. Конечно, это была такая штука, которая всегда попадала не в те руки, поэтому в конце концов ему пришлось уничтожить камень, и в конечном итоге он умер, как и все остальные. Тем не менее, я думаю, что ведьмы и колдуны знают много способов продлевать свои жизни на долгие‑долгие годы, даже без камня Фланнеля.

– Может быть, тебе попросить его поставить свой автограф на одной из стодолларовых купюр, – мечтательно сказал Ральф Зейну.

– У меня не осталось сотен. Я отдал свои последние пять тому эльфу, швейцару внизу. Это все что у меня было.

– Он не швейцар! – Джеймс вновь попытался убедить Зейна.

– Неужели? Но он открыл нам дверь, – спокойно ответил Зейн.

– Ральф сбил его с ног, когда толкнул дверь! Он даже не пытался открывать ее для нас!

– В любом случае, денег у меня нет. Надеюсь, конечно, что он не пострадал.

Зейн остановился перед дверью общей комнаты Когтеврана. Дверной молоток в виде орла произнёс высокой трелью: – Каково значение шляпы в магическом мастерстве?

– Эх… да что ж такое…Я думал, вопросы будут полегче, – жалобно проныл Зейн.

– Ты уверен, что нам можно заходить туда? – спросил Ральф, шаркая ногами. – Есть правила, запрещающие околачиваться в общих комнатах чужих факультетов?

– По этому поводу нет правил, о которых бы я знал, – сказал Джеймс. – Я просто не думаю, что такое часто происходит. Но легче у Ральфа на душе не стало и он нервозно озирался по коридору.

– Шляпа… шляпа… – бормотал Зейн, уставившись на свои ботинки. – Шляпа, шляпа, шляпа. Кролик из шляпы. Можно вытянуть вещи из шляпы. Это, наверное, метафора или что‑то вроде. Шляпу носят на голове… а в голове мозг, голова под шляпой. Мммм…

Он щелкнул пальцами и посмотрел на орла на дверном молотке.

– Вы не можете вытащить из шляпы ничего, чего бы не было в вашей голове?

– Сыровато, но достаточно близко, – отвечал дверной молоток. Дверь щелкнула и открылась.

– Ух ты! – воскликнул Джеймс, следуя за Зейном в общую комнату. – И твои родители – маглы?

– Ну, как я уже говорил, мой папа снимает фильмы, а у моей мамы шестое чувство по поводу всего, что я пытаюсь от неё утаить, таким образом, я считаю себя необычайно подготовленным для магического мира, – отвечал Зейн небрежно. – Итак, это общая комната Когтеврана. Никакого электричества или машины с Кока‑Колой в поле зрения. Правда, у нас есть действительно клёвая статуя и говорящий камин. Общался с отцом по нему прошлой ночью. На мой взгляд, он адаптируется ко всем этим магическим штукам чересчур хорошо.

Зейн повёл их по комнатам Когтеврана, очевидно, додумывая детали там, где он чего‑то не знал. Ральф и Зейн пытался научить Джеймса игре в кункен с колодой магловских игральных карт, но Джеймса не интересовали Король, Дама и Валет, которые даже не нападали друг на друга. Когда игра наскучила всем, Ральф отвёл их в общую комнату Слизерина, пробираясь по лабиринту тёмных, освещённых факелами ходов подвала. Они остановились у большой двери, занимающей конец коридора. В центре двери располагалась медная скульптура свернувшейся клубком змеи, её клиновидная голова грозно выступала вперёд с открытым ртом.

– Ах, да, – пробормотал Ральф. Он встряхнул рукавом, обнажив новый перстень на правой руке. Кольцо было украшено крупным зелёным изумрудом в форме глаза с узким зрачком. Ральф тщательно вдавил его в одну из глазниц змеи. Вторая глазница злобно глядела на мир, сверкая зеленью.

– Кто ищщщет вход? – проговорила змеиная голова высоким шипящим голосом.

– Я. Ральф Дидл. Слизерин, первый курс.

Пылающие зелёные глаза осветили Джеймса и Зейна.

– А кто ещщщё зздессссь?

– Мои друзья. Я..эм…Я могу за них поручиться.

Светящийся глаз изучал Зейна и Джеймса вызывающе долго, но наконец померк. Серия из сложных скрипов, щелчков и бряцанья раздалась изнутри двери. Она тяжело распахнулась настежь.

Комнаты Слизерина занимали большую отделанную в готическом стиле пещеру под озером. Толстые витражи в арочных сводах смотрели сквозь глубины озера, заставляя отфильтрованный солнечный свет зеленовато мерцать на стекле портретов Салазара Слизерина и его последователей. Даже Ральфу было не по себе, когда он показывал им все это. В гостиной было совсем немного учеников, которые вальяжно развалились на мебели в какой‑то экстравагантной праздности. Они провожали Зейна и Джеймса взглядами, загадочно улыбаясь, но, судя по всему, без злого умысла. Ральф сухо бормотал приветствия.

Спальни слизеринцев показались Джеймсу местом, где мог бы спать богатый пират, не лишенный изысканного вкуса. Комнаты были широкими, с впалым полом и низкими сводами, с которых свисали лампы в виде голов гаргулий. Большие кровати красного дерева с огромными квадратными подушками по углам. Герб Слизерина был на шторах в изголовье каждой кровати. Три мальчика взгромоздились на шикарную постель Ральфа.

– Эти парни довольно суровы, – заметил Ральф низким голосом, подразумевая владельцев остальных кроватей. – По правде говоря, я тут чувствую себя не в своей тарелке. Комнаты Когтеврана мне нравятся больше.

– Ну не знаю, – сказал Зейн, восхищенно осматривая комнату. – У них точно есть талант к декору. Правда, наверно сложно спать со всеми этими головами животных на стенах. Это что, драконья?

– Да, – ответил Ральф, его голос был сдавлен и напряжен. – Эти парни привезли их из дома. У них семьи, которые действительно охотятся на драконов.

Джеймс нахмурился.

– Я думал, охота на драконов незаконна.

– Ну да, – с нажимом прошептал Ральф. – Только вот в чем штука. Семьи этих ребят имеют свои охотничьи угодья, на которых могут творить, что пожелают! Вон там – череп единорога. По прежнему с рогом, но они сказали, что это не настоящий. Настоящий слишком ценен в магическом плане, чтобы оставлять его висеть на стене. А эта штуковина за кроватью Тома – голова домового эльфа! Они их обезглавливают и вешают на стенку! И, клянусь, она на меня иногда таращится! – Ральф вздрогнул и затем видимо решил, что рассказал больше чем требовалось. Он сжал губы в тонкую линию и переводил взгляд с Джеймса на Зейна и обратно.

– Мда, это довольно жутко, – согласился Джеймс, дав себе зарок не рассказывать Ральфу ничего из того, что он слышал о жизни слизеринских семейств. – Но, я думаю, все это по большей части показуха.

– Что это? – оживился Зейн, ринувшись к кровати. – Это что, GameDeck? Так и есть! И беспроводная линия связи для онлайн‑игр, и всего такого! – он залез в сумку у кровати Ральфа, вытаскивая маленький черный ящичек размером и формой как колода карт, в которые они недавно играли. У ящичка был встроенный крошечный экран с ошеломляющим множеством кнопок внизу. – Какие у тебя игры? Есть Armageddon Master Three?

– Нет! – прохрипел Ральф, выхватывая крошечный механизм из рук Зейна. – Нельзя чтобы кто‑либо увидел! Они бесятся от подобных вещей.

Зейн отреагировал скептически.

– Почему это?

– Откуда мне знать? Что такого стряслось между волшебниками и электронными приборами? – Ральф адресовал вопрос Джеймсу, который нахмурился и пожал плечами.

– Я не знаю. По большому счёту, они нам и не нужны. Вся эта электроника: компьютеры и телефоны – только для маглов. Мы справляемся со всем при помощи магии. Думаю, в этом всё дело.

Ральф покачал головой.

– Нет, эти ребята реагирую совсем иначе. Как будто я привёз в школу нечто совершенно отвратительное. Сказали мне, если я действительно хочу быть настоящим Слизеринцем, я должен забросить всю эту ложную магию и эти машины.

– Ложная магия? – спросил Зейн, взглянув на Джеймса.

– Да, – вздохнул он. – это то, как некоторые волшебные семейства называют магловскую электронику и технику. Они говорят, эти вещи просто дешевые подделки на то, что должны делать настоящие волшебники. А волшебника, пользующегося маггловскими механизмами, они считают предателем своего магического наследия, или вроде того.

– Да, примерно так они мне и сказали, – кивнул Ральф. – Да так разъярённо, что я сразу же попрятал все свои механизмы. Собираюсь отдать их папе на ближайшиих каникулах.

Зейн низко присвистнул.

– Бьюсь об заклад, твоим ортодоксальным вошебникам не понравились те ребята, которые приземлились сегодня на своих железных птицах. Вряд ли есть что‑то более техническое, чем Додж Шершень.

Джеймс задумался.

– Да, возможно, это им и не нравится, но есть разница между электроникой и механизмами. Они думают, что автомобили – это просто набор винтиков и поршней. В них не так много ложной магии, как например в излишне сложных инструментах, вроде компьютеров, которые они действительно ненавидят.

– Послушайте, я… – Ральф посмотрел вниз, на его приставку, а затем положил её обратно, в спортивную сумку. Он вздохнул. – Давайте выбираться отсюда. Скоро обед, и я проголодался.

– Ты когда‑либо наедаешься, Ральф? – спросил Зейн, когда они спрыгнули с кровати.

– Я ширококостный, – сказал Ральф автоматически, как будто он часто это повторяет. – Это – проблема с железами. Заткнись.

– Просто спросил, – сказал Зейн, поднимая руки. – Откровенно говоря, в таком месте мне нравится иметь друга с габаритами мусорного бачка.

На ужин, троица сидела вместе, за столом Гриффиндора. Джеймс немного волновался по этому поводу, пока не появился Тед, и легонько похлопал Зейна по спине.

– Наш небольшой импорт из Когтеврана. Как жизнь во втором лучшем доме, в школе? – после этого Джеймс заметил, что Зейн и Ральф были не единственными студентами, сидевшими не за своими столами.

После обеда они обсудили расписание на следующий день. Зейн присоединится к Джеймсу на уроке Техномантии с профессором Джексоном, а Ральф будет с ним на Защите от Темных Искусств. Ребята изучили библиотеку, даже некоторое время находились в запретной секции, пока библиотекарь не прогнал их прочь, с грозным предупреждением. Наконец, они пожелали друг другу спокойной ночи, и разошлись в разные стороны.

– Увидимся завтра, на уроке профессора Камнелица! – выкрикнул Зейн, который имел уникальную предрасположенность к обзыванию учителей придуманными кличками, и побежал по лестнице в гостиную Когтеврана.

Войдя в его собственную комнату, Джеймс увидел Теда, сидящего на его кушетке, небрежно обнимающего Петру рукой. Сабрина и Демиан сидели за соседним столом, и спорили из‑за какого то хлама между ними.

– Готов к завтрашним занятиям, салага? – прогремел Тед, когда Джеймс приблизился.

– Да! Я думаю, что готов.

– Ты справишься, – заверил его Тед. – Первый год – это, в основном, махание волшебной палочкой, и сплошная теория. Подожди‑ка четвёртого курса, с профессором Трелони.

– По крайней мере, теперь мы получили новый мешок с костями из Штатов, чтобы разбавить Трелони, – сказала Петра.

Джеймс приподнял брови.

– Что ты имеешь ввиду?

– Похоже, что они будут делить между собой занятия, – ответил Тед. – В прошлом году это были Трелони и Кентавр Флоренц, но он в этом году он вернулся с кентаврами долины в Серое Убежище. Так что, в этом году, у нас будет Трелони и Королева Вуду, мадам Делакруа.

– Я думаю, они будут лучшими друзьями, – философски объявил Дамьян. – Как горох в стручке. Как порошкообразная яичная скорлупа дракона и сок Мандрагоры.

Джеймс моргнул, но прежде чем он успел спросить, Дамьяна, что тот имел в виду, Тед покачал головой, злобно ухмыляясь.

– Используй свое воображение, приятель.

Несколько минут спустя, Джеймс отделился от группы и поднялся в спальню. Он ощутил приятную смесь нервозности и возбуждения, предвкушая следующий день. Краткие секунды он просто стоял в залитой лунным светом комнате, впитывая острые ощущения осознавания себя Гриффиндорцем, начинающим своё обучение. Его охватило головокружительное предчувствие приключений и проблем, ожидающих его в ближайшие годы. И в этот момент ему захотелось поскорее запрыгнуть вперед во времени, чтобы испытать всё и сразу.

Ной появился из крошечной уборной. Он взглянул на Джеймса, прежде чем шлёпнуться на свою кровать.

– Все мы порой ощущаем подобное, – сказал он, как будто прочитав мысли Джеймса. – Дождись завтрашнего вечера, и ты вернёшься в норму. Хорошая доза лекций и домашних заданий проделывала это с лучшими из нас.

И он задул свечу у своей кровати.

 

Date: 2015-10-18; view: 338; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию